ЭПИЛОГ
Случилось мне снова побывать в том городе только через много лет. Мои связи с семьёй Краповых прервались из-за разделяющего нас расстояния. Первое время мы ещё перезванивались с Сергеем Степановичем, но всё реже, в чём виновен, конечно же, я сам, погрязши в будничной суете и откладывая звонки каждый раз на завтра. Не могли дозвониться до меня и они – жизнь заставляла меня слишком часто менять работу и места обитания.
Не дозвонившись до них, я подъехал на такси прямо к дому на Советской.
- Бывшая Советская, - сделал уточнение таксисту. – Может уже и переименовали.
- Переименовали, - ответил тот. – Но люди спрашивают по-старинке, Советскую.
В знакомой мне квартире уже жили другие люди, они и назвали новый адрес, упомянув только Эллину Викторовну, что насторожило.
Дверь однокомнатной квартиры на третьем этаже открыла Эллина, выглядевшая почти не изменившись благодаря умелому и неброскому макияжу. Та же причёска с завитушками коротких, но сплошь поседевших волос, большие очки в тонкой оправе, которые теперь она уже не снимала, аккуратная одежда. Не скажешь, что она постарела – просто стала другой, постарше, и всё той же.
По обстановке сразу понял – Сергея Степановича нет.
- Когда он ушёл с работы сразу начал сильно сдавать. Инсульт! Случилось это когда я была в школе, а в таких случаях промедление недопустимо. Пришла, увидела его на полу, срочно скорую... но было уже поздно. – И добавила: - Предлагали ему должность советника в городской администрации, но он отказался под тем предлогом, что там руководство преследует прежде всего личные цели, а не общественные, и в этом он им не слуга.
Помолчали, переживая.
Хозяйка приготовила чайный столик перед диваном в чистой светлой комнате, в которой я узнал остатки мебели и некоторые настенные картины из той квартиры.
Чтоб разрядить несколько тягостную обстановку спросил:
- Как у вас там, в школе?
- А!... Хотела оставить работу, но без неё... тяжело.
- Что изучаете по литературе?
- Ничего устоявшегося! «Белую гвардию» Пастернака…
- Это о стычке белых с петлюровцами в Киеве? Взяли бы Алексея Толстого «Хождение по мукам». Вторая повесть трилогии, ещё не подпорченная руководящими указаниями, даёт реальную и полную панораму Гражданской войны.
- А как у тебя обстоит с литературой?
- Уже не пишу. Некогда, хлеб насущный зарабатывать приходится. Всё кажется, что когда-нибудь засяду и напишу про эти годы, когда люди как будто сошли со сцены жизни, где играли какую-то роль, и предстали обнажёнными.
- Некоторые и на литературе зарабатывают.
- Да! Ситуация такова, как будто на сотню лет назад отступили. Как когда-то отмечал Лев Толстой, книги стали денежными предприятиями, для успеха которых нужно большое число потребителей, интересы е и вкусы которых низки и грубы, и для успеха нужно, чтобы произведения отвечали этим вкусам. Плюс мастерство рекламы, когда ничтожные произведения награждаются, восхваляются и расходятся в миллионах экземпляров. В ходу литература с любовными интригами, наживой и бандитами. "И если школьнику предоставить самому себе выбирать чтение, то вероятнее всего, что он будет читать все глупые и безнравственные книги. Хуже всего при этом то, что… он будет всё более и более извращать своё понимание и вкус, так что, когда и попадёт на хорошее сочинение, он уже или вовсе не поймёт его, или поймёт его превратно". Так что опустились мы а сто лет назад.
Выпив не одну чашку чая, от близкой нам обоим литературной темы мы перешли к объекту отображения жизни настоящей. Что и легло в замысел настоящей повести.
- «Жизнь долгая – будет ещё и хорошего, и дурного, всего будет» - привела в нашем разговоре Эллина слова Чехова.
А мне вспомнился Бунин: «От жизни человечества, от веков, поколений остаётся на земле только высокое, доброе и прекрасное, только это. Всё злое, подлое и низкое, глупое в конце концов не оставляет следа...»