«Фотография в паспорте»
Бессонные ночи, сонное утро, ненавистный будильник в изоленте, «впопыхахная» пробежка до автобуса с детьми в охапку, дет.сад, школа, работа, магазин, дом — кухня, муж на диване, бессонная ночь... Выходной. Доползли, можно выдохнуть. Можно, но некогда: уборка, стирка, готовка, дети, уроки, глажка, муж, кот. Пробежка по магазинам, с сумками по двадцать кило каждая, походка, как у орангутанга, муж на диване, носки под кроватью и вечно орущий кот, требующий пожрать. Кстати, кот и муж — явно из одного племени — пожрать, поспать и вовремя смыться.
Угораздило же меня родиться девочкой, блин, не прощу этой оплошности родителям. Была бы мальчиком — было бы всё проще. Валялась бы себе спокойно на диване, потягивала пиво, по выходным в баньку с пацанами, а там бильярд, потом гараж, потом диван и пиво. ФСЁ! Это вся мужская работа. Ну, да, забыла — ещё свёрнутые тугим комочком носки под кроватью и во всех углах, и работа — а там пацаны, секретарша и долгие перекуры — очень напряжённый рабочий день. Спиногрызы? Не-е, не моё. Это жены — она их себе завела, пусть водится.
Красота! Я тоже так хочу! Никаких забот и обязанностей, кроме гаража, а там — машина, пацаны и пиво.
Всё, я поняла. Это всё от того, что пиво не пью, не люблю. Начать пить, что ли, вдруг что поменяется? Завалиться к мужу под бочок, с пивком и воблой, махнуть на всё рукой, и смотреть телек. И пусть дети с котом орут на кухне, может их соседи покормят. Наверное, стоит попробовать.
Бытовуха, как же она задрала! Какие уж там салоны, массажи, косметологи и маникюры, посиделки с девчонками в кафе. Это раньше, до замужества. А теперь — «Быстро, быстро! Сама, сама, сама». В магазин — сама, с детьми — сама. Погулять? « -Возьми детей, прогуляйся до магазина и захвати пару пива». И ладно бы у меня одной так, добрая половина «бывших девочек» живёт также, в том же темпе и режиме. А «бывшие мальчики» у нас — удобные домашние питомцы. Правда жрут много, но хоть сами за собой в туалете воду спускают, и на том спасибо. Что-то мрачноватая картинка вырисовывается. Наверное, просто устала.
Суббота, десять утра. Ползу на почту за очередным «письмом счастья» из налоговой. А могла бы лежать сейчас дома, в тёплой кроватке, дремать под умиротворяющее сопение мужа и кота, который поднял меня в семь утра громким требованием «жрать». Этот пушистый гадёныш, разбудил, а сам поел и пошёл обратно к хозяину под тёплый бочок, досыпать. А я, побаловала себя неторопливо выпитой в полной тишине чашкой кофе со сливками, и наглым шатанием по дому в одной пижаме, пока все дрыхнут. Тоже неплохо, маленькие радости — посидеть одной, в тишине и никуда не спешить.
А на дворе осень, в воздухе витает аромат прелой листвы, нос щекочет первый лёгкий морозец и воздух такой чистый, хрустальный. Народу на улице мало, только такие-же, как и я — «закрутившиеся бе;лки», стараясь не бежать по привычке, идут быстрым шагом по магазинам.
А на небе — белые пушистые барашки облачков, лениво плывущие на ту сторону горизонта. И солнышко, совсем сонное, тянет свои тёплые лучики к уже пожухшей травке. Хорошо то как! И жизнь прекрасна, и всё это ерунда, что хороводила в моей голове с утра. Всё у меня хорошо — и муж любимый, и детки ангелочки, надо просто чаще вспоминать об этом. Хм, оказывается, это так приятно улыбаться собственным мыслям.
К моему восторгу, на почте почти не было народу, человек десять от силы, и целых два работающих окна. В одном окошечке суетилась милая, улыбчивая бабулька. Почему — то она мне напомнила пончик с сахарной пудрой, такая вся мягкая, уютная, ласковая, но, увы. Бабулька выдавала посылки, а у меня заказное. Я заняла очередь в другое окно. Там же картина являла собой полную противоположность «пончику». Тощая тётка неопределённого возраста, в огромных очках, с кислым выражением лица, будто её неделю мает геморрой, едва шевелилась, разговаривая с клиентами цедя слова сквозь зубы. Зрелище было малоприятное, но заряд хорошего настроения потребовал не обращать внимания на мелочи. Я вдруг вспомнила, что дома сладко сопит муж, и детки мои ненаглядные уже встали, и позавтракали, и загнали кота на антресоли, с которых он не спустится до тех пор, пока они спать не лягут. Вот мелочь вроде, а приятно.
Я улыбнулась своим мыслям и тут же почувствовала на себе ледяной взгляд. Оказывается, моя очередь уже подошла, и я стою у окна выдачи, а на меня, сквозь толстенные линзы очков, скрежеща зубами, злобно уставилась сушёная вобла, то есть работница почтового отделения. Сходство тётеньки с рыбой было колоссальное.
Вот ведь взгляд у человека, меня, как ледяной водой окатило. Улыбка моментально сползла с моего лица, и шестое чувство тут же подсказало, что сейчас начнутся приятности с приставкой «не».
— И что? Так и будем стоять и улыбаться? — не разжимая губ, спросила она. — Здесь вообще-то люди работают.
— Простите. — промямлила я, и покраснела. Мне стало очень неуютно под её колючим взглядом. — Мне нужно получить заказное письмо. — я занервничала и забыла про извещение с паспортом, которые держала в руке.
— И что? — зло спросила вобла. — Паспорт где? Твоё письмо единственное на всём почтамте, или я читать мысли должна?
Мне стало совсем нехорошо, и отчего-то стыдно. За моей спиной раздражённо заворчал какой — то мужчина, очередь зашевелилась в предчувствии яркого зрелища скандала.
Я протянула документы в окошечко и аккуратно положила на стойку. Вобла пепелила меня взглядом, но к паспорту так и не притронулась.
— А открывать кто будет? Страницу с адресом прописки, я что ли за тебя всё должна делать? У меня что другой работы нет? Ходят тут, королевишны.
В этот момент, моё прекрасное настроение улетучилось окончательно, пробудив с глубин души гневного огнедышащего дракона. Я почувствовала, что меняюсь в лице, плотно сжимаю челюсти, чтобы сдержать колкость готовую сорваться с языка, и пролистнув несколько страниц паспорта, сую ей под нос страницу с пропиской.
— Так Вам удобнее? — тоном, в котором звенит металл спрашиваю я.
Вобла ехидно улыбнулась, в её глазах сверкнули недобрые огонёчки.
— А теперь, разворот с фотографией. — прошипела она, кажется на змеином языке.
Я послушно перелистнула страницу.
Она долго и пристально изучала мою фотографию, а потом расплылась в самой лучезарной улыбке, на которую была способна. В общем, Мона Лиза явно меркла на её фоне.
— Почему с чужим паспортом на почту? Мы тут что, по-твоему, идиоты? — сорвалась на крик раненного бегемота служащая. — Припёрлась на почту с паспортом дочери, и думает сойдёт, в зеркало бы на себя посмотрела, уж полтинник поди, а всё за восемнадцатилетнюю себя выдаёт! Вот пусть дочь за письмом и приходит! — торжественно провозгласила она на весь зал, радостно крутанулась на своём стуле, и побежала куда-то в подсобку.
Я оторопела. Такого поворота событий я точно не ожидала. Трясущимися руками я взяла паспорт и посмотрела на фотографию. Моя, только двадцатилетней давности, но моя. Очередь за моей спиной роптала, шипела, извивалась, что та змея, которая сама себе прикусила язык. Я растерянно оглянулась в поиске поддержки, но не увидела ничего, кроме перекошенных в гневе лиц. Наверное, впервые в жизни я не знала, что мне делать, то ли бежать, то ли кричать, то ли рыдать, то ли и первое, и второе, и третье сразу... Я нервно хихикнула и попыталась сделать шаг в сторону, но оступилась и чуть не упала. Попытавшись удержать равновесие, я схватилась за стойку, стараясь подтянуть своё обмякшее тельце в горизонтальное положение...
Кто мог подумать, что эти конструкции такие ненадёжные. Раздался душераздирающий скрежет, и вся стойка медленно поехала на меня. Я почувствовала, что падаю назад и закрыла глаза. Очередь за моей спиной оживилась, грозно заворчала, кто-то пронзительно завизжал. И среди этой какофонии звуков вдруг раздался высокий женский голос:
— А ну, спокойно! Помогите женщине подняться и придержите стойку, а то на вас же и рухнет. Тут вообще имеются мужчины, или одни пенсионеры?
Меня подхватили под руки, стойку водрузили на место. Я открыла глаза и увидела перед своим носом ту самую бабулю из первого окошечка. Она ласково мне улыбалась и протягивала салфетку.
— Нехорошо стало, да? — заботливо спросила она. — Понимаю, душно у нас тут, да и люди нервные все. Давай моя хорошая, я тебе помогу. Что у тебя тут?
Она взяла из моих рук паспорт.
— Письмо? Заказное? — мягко спросила она.
Я не в силах ответить, лишь кивнула головой.
— Сейчас принесу. А ты пока присядь. — она повернулась к перевозбуждённой очереди,
— Мужчины тут ещё остались, или все сгинули во время второй мировой? Принесите девочке стульчик, да поживее! — командным голосом распорядилась она и растворилась среди стеллажей.
В зале повисла мёртвая тишина, возле меня материализовался стул, на который я совсем не грациозно плюхнулась. Из очереди то и дело выглядывали любопытные носы, и раздавалось тихое шушуканье.
... — Ну и утречко выдалось... — подумала я. — А так всё хорошо начиналось. Бывают же такие «воблы», вспомнила я неприятную служащую, и меня передёрнуло. Фу, пакость какая, и как таких на работу принимают? Почему так мало вот таких милых бабулечек? Явно, бывшая воспитательница детского сада, вон как очередь притихла, будто сон-час в группе объявили.
Из-за стеллажей, стремительной лёгкой походкой «летела» ко мне бабулечка, победно подняв вверх руку с письмом и улыбаясь.
— А ты расстраивалась. Вот твоё письмо, стоило из-за него так переживать, с налоговой же! Им делать больше нечего, только бумагу и переводят, да людям одни неприятности доставляют. Вот если бы они тебе денег прислали, я бы поняла, а так... — она вложила конверт в мою руку и погладила по плечу. — Дойти до дома то сможешь? А на фото в паспорте ты не обращай внимания, отдыхай почаще, да высыпайся, вот себя прежнюю и увидишь.
— Спасибо. — прошептала я и улыбнулась. На большее меня не хватило. На душе стало тепло от таких слов, и почему — то захотелось её обнять.
— Ну, ветераны Бородинского сражения, кто тут следующий? — обратилась она к очереди и посеменила к своему окошечку.
Очередь с облегчением вздохнула, а я направилась к выходу.
На улице во всю светило солнце, небо было ясное, прозрачное, и вспоминалась тёплая улыбка бабули-пончика. Бывают же такие люди, как солнышко — такие же тёплые, ласковые, добрые, но почему их так мало? А вот вобланутые акулы — встречаются всё чаще.
Открыв дверь своим ключом, я с удивлением обнаружила, что дома никого нет.
— Вот это поворот! — подумалось мне, и я прошмыгнула на кухню, где с недовольным видом, около своей миски сидел вечно голодный кот, а на холодильнике болтался изжёванный листочек бумаги с каракулями младшенького. Да-а, разбирать послания мелкого — ещё то удовольствие. Это было что-то среднее между древними письменами Майя, Египетскими иероглифами постТутанхамоновского правления и тайным языком Идо. В записке сообщалось, что несчастные дети похищены бабушкой, а папу съел злой старый дракон — Гараж.
— Ура! — возопила я, и закружилась по кухне, подхватив на руки ошалевшего от такой беспардонности кота. — У меня выходной! Настоящий, полноценный выходной!
Кружась по квартире, я нечаянно столкнулась с зеркалом стенного шкафа в коридоре.
То, что вращалось в отражении — мало походило на меня прежнюю. Я остановилась, и вгляделась в своё отражение. Лишние килограммы, которые муж с радостью окрестил когда-то дополнительными местами для поцелуев, превратились просто в очень лишние килограммы. Выражение лица напоминало скорее грустную мордочку шарпея — брыльки отвисли, глазки отекли, некогда высокие скулы уныло оплыли... Я отпустила кота, и дотронулась до своего лица. Кажется, эта вобла с почты — права, фотография в паспорте нынешнему моему виду не соответствовала. Скорее я походила на мать себя прежней.
От увиденного стало совсем грустно, руки опустились, настроение превратилось в пищащую мышь и забилось под плинтус. Что я там хотела с утра? Уборку, стирку, пиво? Пусть будет пиво, да и бабуля-солнышко настоятельно рекомендовала отдыхать. А я — послушная, я буду отдыхать. Схватив кошелёк, я закинула его в сумку, натянула кроссовки и толстовку старшенькой и рванула в магазин.
Дотянувшись до полочек с пивом, я положила в корзину две заветных бутылочки, и уже было отошла к другому прилавку, как меня внезапно настигла шальная мысль — «гулять, так гулять!», и в корзину легли ещё четыре бутылки.
В рыбном отделе я выбрала самые пучеглазые сушёные воблы, и со злым удовлетворением бросила их к пиву. Это будет моя маленькая, но сладкая месть этой вобланутой с почты. Я представила, с каким наслаждением буду стучать пучеглазой башкой рыбины о край стола, и мне стало легче. Правда, я совершенно не понимала, зачем так делают, пару раз в кино видела, но раз делают — значит надо.
Вспомнив, что я всё-таки воспитанная девочка, а не дворовый алкаш, я прихватила два килограмма креветок, лимончик, укропчик, вяленые колбаски, острые сухарики и балыковую нарезку. Посмотрев на корзинку, я с тоской поняла, что для такой роскошной закуски, шести бутылочек, пожалуй, будет мало, я вернулась к полочкам, и аккуратно положила сверху ещё пару бутылочек тёмного Гиннеса.
С трудом дотащив корзину до кассы, я выгрузила товар на ленту. Продавец посмотрел на меня с удивлением, а потом с глубоким уважением.
— Сильно машину разбили? — поинтересовался он. — Будете мужа задабривать?
— Мужа? — удивилась я. — Нет, это всё мне. У меня выходной.
— Кхе-х... — закашлялся он. — Ну, приходите к нам ещё.
— Обязательно приползу, — улыбнулась я, и собрав пакеты, добавила, — если выживу.
Дома царила тишина, нарушаемая лишь недовольным завыванием с кухни кота.
Мне хватило пары минут на то, чтобы сменить обмундирование, засунув себя в удобный домашний костюмчик. Весело проскакав на кухню, я врубила музыку, и поставила воду для креветок. Нашинковав укропчик, нарезав дольками лимончик, вскрыв упаковочку балыка, я откупорила бутылочку Гиннеса и сделала первый глоток. Тягучая, сладковатая прохлада пролилась освежающим нектаром, оставив на губах нежную пену.
— Мур-р-р... — сказала я и подмигнула бутылке. — А ты ничего!
Накрывая на стол, мне захотелось чтобы всё было красиво, в конце-концов давно у меня не было праздника, да куда уж там до праздников, достойных выходных и тех не было. Из шкафа были изъяты «праздничные» тарелки, на стол водружено большое блюдо для креветок, тарелочки с дольками лимона, прозрачные, истекающие жиром ломтики балыковой рыбоньки, сухарики, копчёные колбаски и большой бокал для пива. На деревянной досочке красовалась пучеглазая вобла. Стол получался за-мурр-чательным.
Пушистый подлец запрыгнул на подоконник и потянулся лапой к балыку, за что тут же, нещадно был бит полотенцем, после столь оскорбительного унижения, он обиженно ворча забился под стол.
Закидывая в кипящую воду соль, укроп и половину лимона, я снова приложилась к бутылочке. Странно, но кажется, я начала понимать толк в пиве, и мне стал нравиться его вкус.
Креветки заполнили кухню адским «ароматом», всё-таки приготовление морских обитателей — дело не для слабонервных, точнее тонкочувствующих.
Наконец, стол был накрыт и придвинут к дивану, на который я с облегчением и завалилась. Пощёлкав каналы, наткнулась на футбольный матч. А что, мечтала же поменяться с мужем местами, так хоть про футбол надо узнать, с чем его там едят, точнее пьют.
Сбрызнув креветки лимонным соком, я выхватила из тарелки самую пузатенькую, и ловко отделив нежную розовую мякоть от панциря, ещё горячую сунула в рот, запив приличным глотком пива. Вкус получился странным, но приятным.
А в телевизоре, мальчики в шортиках носились по зелёному ковру футбольного поля и пинали мяч. Я бы даже сказала, лупили изо всех своих футбольных сил, но в ворота так никто и не попал. Комментаторы захлёбывались непонятными словами, трибуны орали, а те в шортиках — сновали туда-сюда, как оглашенные. Кажется, футбол — это всё-таки не моё. Вот бокс мне нравится больше. Там хоть всё понятно, и никто не бегает, не мельтешит. Два удара, мужик в нокауте, публика в экстазе, судья чуть не вдохнул в себя свисток. Коротенечко и со вкусом. Но мордобоя, точнее бокса сегодня не было, и я зависла на каком-то фильме, с Крузом в главной роли. Он, как всегда был самым галантным зашпионистым шпионом, в которого стреляли все, кому не лень, но никто не попал, прямо как в футболе. А ещё, он соблазнил самую жгучую блондинку во всём аэропорту, и она конечно-же влипла во все эти кошмарные разборки вместе с ним. В общем, дурота необыкновенная, но забавная.
Тут я вспомнила о вобле и похожей на неё работнице почты.
Схватив рыбину, я с таким остервенением колотила ею об стол, что та не выдержала и разлетелась на части. При этом её голова, взмыла к потолку, отрекошетила и точным попаданием влетела прямо в раковину. Я проследила за её стремительным полётом, и на всю квартиру заорала - «Го-о-л!», чем окончательно довела кота до истерики. От моего вопля, кот, задумчиво жевавший стыренную с тарелки креветку, взмыл под потолок, и пронёсся по воздуху в коридор, забившись на антресоли.
Отодрав рыбью спинку от костяка, я попробовала её на вкус. Не знаю почему, но мне это напомнило гудрон, который мы так отчаянно всем двором жевали в детстве, представляя, что это жвачка. Так вот, по вкусу, рыбина была похожа на гудрон с солью.
— Какая пакость! Надо было скумбрию горячего копчения взять. — разочарованно фыркнула я и отодвинула подальше досочку.
Бутылочка пива совершенно незаметно закончилась. Следом пошла вторая, и надо заметить — хорошо пошла. Рыбонька исчезала с тарелочки со скоростью звука, количество креветок стремительно уменьшалось, в ход пошла третья бутылочка и в этот момент, в замочной скважине входной двери повернулся ключ.
Первым моим желанием было срочно забиться в щель, как таракан, которого застали в неположенном месте включив свет, потом мелькнула мысль метнуться и убрать «следы преступления», но здравый смысл, в виде мягких подушек дивана — просто не дал мне подняться, а посему, я так и осталась лежать на нём, усиленно делая вид, что внимательно смотрю фильм.
Муж вошёл в комнату недовольно бурча, что, судя по запаху, в доме кто-то сдох, но не смог продолжить фразу увидев меня на диване, с бутылкой пива в руках и накрытым столом. От увиденного, его глаза расширились настолько, что он стал похож на рака.
— У нас гости?! — возмущённо спросил он.
— Не-а. — кратко ответила я, и чтобы не рассмеяться, уставилась в голубой экран, по которому бежали титры.
— А... — задумчиво протянул он, и подошёл к столу. — А что происходит, что за пир?
— Отдыхаю я. — я была сама лаконичность.
— А я? — недовольно сопя спросил он.
— А ты, всё время так отдыхаешь. Теперь моя очередь.
— Пиво?! Ты пьёшь пиво? С креветками и... — тут он запнулся, и ткнув пальцем в досочку, чуть не сорвавшись на ультразвук пискнул, — с воблой? Ты же не ешь рыбу!
— Такую, точно не ем. Всё остальное — ем, и пиво теперь пью! — торжественно провозгласила я, и чуть не подавилась — пивные газики пошли наружу, вышли через нос, наполнив глаза слезами.
— Солнышко, ты что, плачешь? Что — то случилось, ты просто мне не говоришь? Ты заболела?
Муж кинулся ко мне, опустившись на колени схватил меня за руку, и с неподдельной тревогой уставился на меня.
Вся комичность ситуации заключалась в том, что я старательно пыталась подавить в себе новую волну этих дурацких газов, боясь сказать слово, дабы не издать ужасающего звука.
— У-у. — я отрицательно замотала головой и сглотнула. — У меня всё в полном порядке, ик! — таки газики нашли выход через икоту. Мне вдруг стало смешно, и я рассмеялась.
— Ты напилась, да? — участливо спросил супруг, и почему — то скис.
— Кажется, ещё пока нет. — сквозь слёзы ответила я. — Газики!
Муж отпустил мою руку и прошёл на кухню, где брезгливо изъял из раковины голову воблы, держа её двумя пальцами, он повернулся ко мне и спросил:
— А это что?
— Почтальонша! — ответила я и расхохоталась.
Отчего-то меня так развеселила эта картина, а потом, я вдруг вспомнила утренний инцидент, и своё отражение в зеркале, и реплику этой вобланутой, что выгляжу я на полтинник. Мне стало обидно, так обидно, что из глаз, против моей воли потекли слёзы и я уткнулась в подушку.
Муж тут же оказался рядом, и оторвав меня от дивана, крепко прижал к себе, от чего мне стало ещё горше, и я разрыдалась, как маленькая.
— Ну что ты, что случилось? — поглаживая меня по спине, обеспокоенно спрашивал он. — Успокойся скорее, не надо плакать, ну, кто тебя обидел?
— Ты! — прорыдала я. И тут меня прорвало. — Это ты виноват. Со своими вечно разбросанными по углам носками, свёрнутыми в тугую трубочку, и как ты их так скручиваешь, что потом фиг размотаешь. И гараж твой дурацкий, и машина, которая дальше нашей улицы не ездит. И не гуляешь со мной, не помогаешь, валяешься вечно на диване, а я... А я такая толстая стала, и вобла эта, с почты, сказала, что я стара-а-а-я. — я уже выла в голос.
— Солнышко, какая вобла, какая почта, кто старый? Я ничего не понимаю! Причём тут мои носки?!
— Потому что ты меня не любишь!
— Та-а-к... — протянул супруг. — Шарику больше не наливать.
Он посмотрел на стол, увидел недопитую бутылку пива и тяжело вздохнул.
— Две с половиной бутылки пива, и тебя так развезло? Ты вообще пить не умеешь. Пойдём-ка, он приобнял меня за плечи и потянул к себе.
— Куда?
— В ванную, будем умываться и трезветь.
— Не пойду! — возмутилась я.
— Отлично.
Муж соскрёб меня с дивана, несмотря на все мои усилия остаться и потащил в ванную.
Впервые в жизни, он умывал меня, как маленькую, вытирая слёзы, и шепча ласковые, успокаивающие слова. От этого, захотелось рыдать ещё больше. Оказывается, он у меня не такой уж и бесчувственный, а очень даже нежный и заботливый. Я обняла его за шею, прижавшись к нему, такому большому и тёплому. Кажется, от этого моего движения, он испугался ещё больше, схватил меня на руки и понёс обратно на диван.
По дороге, он не заметил внезапно подкравшегося кота, который пока мы умывались, стоял на задних лапах у стола, пытаясь подцепить когтем очередной кусок рыбы.
Муж наступил ему на хвост. Кот, озверев от неожиданной боли, вцепился когтями ему в ногу. С грохотом, больше похожим на падение пизанской башни, мы рухнули на диван. Муж орал от боли. Кот, уже по привычке взвился вверх и промчался по воздуху обратно к себе на антресоли. Я вдруг увидела всю эту картину со стороны, и начала смеяться. Муж недоумённо посмотрел на меня, потом на кота, перевёл взгляд на нашу позу и захохотал...
Этот вечер мы провели просто изумительно. Первый наш чудесный совместный вечер за долгие годы. Мы смотрели старые комедии, не спеша пили пиво, заедая креветками и остатками балыка, целовались, как на первом свидании, и даже забыли про детей.
В тот вечер, кот с антресолей больше не спускался. Бабушка оставила «похищенных детей» у себя с ночевой, поэтому в нашем распоряжении была ещё целая ночь, полная любви и жарких объятий.
До сих пор удивляюсь, как может изменить целую жизнь всего один совместно проведённый день.
Я больше не сержусь на мужа. И дело не в носках, я их больше не вижу, видимо он их хорошо прячет.
У нас теперь трое детей и абсолютно воспитанный кот. Раз в месяц, мы сбагриваем наших чад бабуле, и проводим целый день вместе.
Кстати, пиво я больше не пью.
А фото в паспорте... Да Бог с ним, кто - ж на него смотрит, когда есть дополнительные места для поцелуев.