Глава четвёртая
Краповы с нетерпением ждали приезда сына, оказавшегося ещё в большем отдалении от них, чем раньше. Из-за прекращения финансирования института, в котором работал, у Артёма, как и всех научных сотрудников, был выбор – сменить профессию как ставшую невостребованной, что и сделали многие коллеги, став продавцами, охранниками и так далее, либо принять предложение зарубежных коллег, с которыми некоторое время сотрудничали, и поработать у них. Он выбрал второе и уже больше года как находился в Швеции, и только сейчас удалось навестить родителей, очень их обрадовав.
- Рассказывай как устроился? – в один голос спросили они, препроводив сына из прихожей в гостиную и садясь на диване по обе стороны от него.
- Нормально! Зарплата хорошая – даже аспирант получает несколько тысяч долларов. Условия жизни тоже - на выходные можно отправиться хоть в Альпы покататься на лыжах, хоть в Париж или Рим. Условия для творческой работы на современном оборудовании и фондам на исследования...
- Много уехало ваших?
- Со мной ещё двое, но в разные места.
- Отток перспективной молодёжи – это беда для страны, для её будущего! – сказал Сергей Степанович. - Развитие науки невозможно без финансирования государством. Иллюзия, что частник по своей инициативе возьмётся поднимать науку! Ему подавай сиюминутную выгоду.
- В целом, можно сказать, социалистические идеи родились в Европе, реализовались в России, и вернулись в Европу. Бесплатная медицина, на больничном выплачивают 80% зарплаты, жильё в основном государственное в аренду – год-два надо, правда, постоять в очереди в Стокгольме. Нет особых проблем с учёбой в университетах, с работой. Но для этого – высокие налоги – почти треть зарплаты. Есть, конечно, явления не очень приятные. Так, с 44-го года проводится принудительные лоботомия, делающая неугодных подобием апатичных животных, даже стерилизация…
- Когда наших диссидентов в психушки заталкивали, весь мир вопил, а тут ведь то же самое, и – молчок? Поразительное двуличие! – заметил Крапов.
- Когда планируешь вернуться? - сменила тему мать.
- Когда вернусь? Я не собираюсь оставаться там. Совсем другой народ! Мне он не по душе. Внешне доброжелательный, а на самом деле расчётливый, замкнутый… Люди ничего не умеют делать сами по хозяйству. Сломался кран – жди слесаря, поломался велосипед – в мастерскую... Мужики что бабы – руки не приспособлены ни на что. Жена с мужем в ресторане платят каждый за себя! Родители и ставшие взрослыми дети живут только порознь, не заботясь взаимно. В политической жизни, кроме профессионалов, никто не участвует. Пьют только порознь и втихушку…
- «На троих» соображать не принято? А как они к нам относятся? К вам? – поинтересовалась Эллина.
- В ближайшем нашем окружении ничем не выделяют. А остальные... Советского Союза нет, которого на Западе побаивались и от того ненавидели, теперь же нас презирают как каких-то падших. Есть националисты, у которых запредельная русофобия.
- До сих пор не могут простить нам, что их любимый Карл Х11-й, завоевавший половину Европы, получил по зубам под Полтавой? – усмехнулся Крапов.
- Многие считают, что начали Вторую мировую войну Гитлер и СССР, а победили в ней американцы с англичанами.
- А что шведы поставляли Гитлеру подшипники для самолётов и танков, знают?
- Думаю, что нет. Полагают, что Советский Союз не освободил поляков, чехов, венгров и так далее от фашистов, а оккупировал и обрёк их на страдания от ущемления свободы. Развал СССР воспринимается как победа более значительная, чем над фашистской Германией. Теперь ждут, что Россия примет модель их общества, не иначе…
- А как относятся к России те, кто покинул её?
- По-разному. Те, кто собирается вернуться, конечно, считают её родиной, переживающей нелёгкие времена. Те же, кто покинул её, чтоб получше устроиться, стремятся побыстрее раствориться в местных условиях и становятся сами русофобами, превосходящими самых отъявленных местных. В отличии от белой эмиграции, которая, как говорят, ненавидела большевиков, но любила Россию. И больше всего боятся, что окружающие в них распознают выходцев из России, хотя то видно за версту. Причём такое свойственно людям, которые здесь были совершенно незначительны, чаще всего из имеющих в родстве евреев и примазавшихся к ним, чтоб воспользоваться предоставляемым тем льготами. Для них самым оскорбительным является признание, что они уехали, чтоб получше устроиться, всячески ссылаются на политические и моральные мотивы.
- Страна не та и народ не тот? Это свойственно и нашим либерал-демократам!
- А как у вас тут? Реформы как идут? – сменил тему Артём. – Как завод?
- Ничего хорошего! Работа нервотрёпная, особенно в последнее время. Активность кое-кто проявляет – завод прихватить желают. Непонятно даже кто и зачем он им, но среди работников наших агентов разлагающего влияния на коллектив имеют.
- А у вас в школе как? – спросил он мать.
- Долго рассказывать! – поднимаясь, сказала Эллина. - Давайте сначала стол накроем.
- На уроке пения «Владимирский централ» разучивают, - усмехнулся Сергей Степанович. - Тюремный шансон.
Артём с удивлением и недоумением взглянул на мать – правда ли?
- Исключили из школьной программы астрономию, - продолжил отвечать за вышедшую в кухню жену Сергей Степанович. – Предмет, показывающий место человека в природе.
Когда они накрыли и сели за стол, Эллина спросила сына:
- Ты собираешься создавать семью? Тебе уже ведь тридцать. Жениться не собираешься?
- Жениться? На ком?
- А что, шведские девушки не привлекают?
- Да мы какие-то разные, чужие...
- Лучше бы, конечно, на своих.
- Для этого, мама, надо быть среди них. Так что после возвращения. Но пока учёные России не требуются. Если ассигнования на науку составляют 0.32% от ущербного, упавшего наполовину валового внутреннего продукта.
- К сожалению, так! – вздохнул Крапов. – Во время Великой депрессии тридцатых годов падение ВВП в Штатах составило 30%, и это было катастрофой.
- Сейчас Штаты тратят на науку 2.75% ВВП, Япония 3.05%... Мировой опыт показывает – чтоб не отстать от технологического прогресса должно быть не менее 2%.
- М-да! Невесёлые у нас разговоры.
***
На Пасху, самый важный церковный праздник, Надежда сварила яйца в готовой красочной оболочке, купила румяный кулич и, оставив всё это в кухне на столе для как всегда задерживающегося допоздна мужа, отправилась на ночное богослужение в Вознесенский Храм, недавно восстановленный на пожертвования верующих и других сочувствующих граждан. Зная, что в храмах в последнее время становится тесновато, да и дома одиноко при постоянном отсутствии мужа, необъяснимого невнимания дочери, приехала пораньше, так что пришлось посидеть на скамье прилегающего бульвара прежде чем вместе с подходящими прихожанами направилась ко входу.
- Христос воскресе! – кивают друг другу.
Надежда оказалась очень близко к сияющими новизной и позолотой алтарю и иконостасу, украшенному белым полотном и парчой престолу. Через открываемые время от времени врата иконостаса было видно как готовятся к службе несколько расслабленные, со снятыми головными уборами и выглядевшие совсем ещё молодыми священнослужители; словно артисты за кулисами.
За невысокой перегородкой перед алтарём собирался хор – одетые в чёрное мужчины, некоторые из них бородатые. Их хоровое пение, лишённое музыкального сопровождения, которое Надежда слышала не раз, звучало как исходящее из глубины веков, как нечто вечное, уходящее в высь, под самый купол-небо храма, и всегда действовало умиротворяющее. Ровно в полночь откуда-то из глубины послышалось пение стихиры, повторенное с усилением трижды и подхваченное хором:
Воскресение твоё, Христе Спасе, Ангелы поют на небесах...
Вышли все участвующие в службе священнослужители, зажгли свечи и пошли наружу, на крёстный ход вокруг храма вслед за облачённым в белое клиром, предстоятелем с трисвешником, хоругвями и иконами, и стали перед ним:
Слава Святей, Единосущией, и Животворящей...
Вошли и заслушали пасхальное послание и праздничное поздравление Патриарха Московского и Всея Руси:
- ... Возлюбленные о Господе братия и сёстры! Светлый праздник Воскресенья Христа для православных – День перехода от смерти к жизни, от земли к небу, путь перенесённого невиданного страдания, смерти и возрождения Христа. Сегодня проник между нами во всей своей силе бес, чтобы искусить нас, отвести от Истины. Бес властвует над родом человеческим, в которые диавол разгулялся по всему миру, когда люди ненавидят друг друга, когда восстает брат на брата, умерщвляя Богом данную жизнь...
Прихожане, в основном женщины, внемлют проповеди, время от времени осеняя себя крёстным коротким жестом. Только сейчас Надежда отметила, что почему-то на богослужении почти не бывает мужчин.
- ... Любвеобильное сердце Спасителя подвиглось страданием. Но проявится чудодейственная власть Христа над духами злобы поднебесной. Он указал каким образом изгнать духа злобы поднебесной, уча, как должна быть устроена жизнь человека – по вере; вся возможно верующему....
Удивительно, что затянувшееся почти до рассвета ночное богослужение не вызывало утомления, давало заряд духовных сил – душевное благоденствие, так что по завершении оного Надежда отравилась домой, через несколько городских кварталов, пешком. Только что прошёл небольшой, первый весенний дождик, заметный лишь тем, что слегка оросил асфальт и наполнил воздух влагой. Город ещё не просыпался в этот ранний час, и было непривычно просторно на его улицах и непривычно тихо.
Муж спал в гостиной. Видно было что он зашевелился и проснулся, но никак не отреагировал на приход жены. Что-то в последнее время всё чаще они спят раздельно, уж не завёл ли он кого, подумала было, но как-то безразлично.
***
Вера Гудкова второй раз за шмотками не поехала – хлопотно иметь дело с приставучими торгашами, хоть со своими, хоть с турецкими. Раздосадована была она и тем, что во время её поездки приезжал сын после выпуска из училища.
- Не могли подождать меня? – возмутилась было.
- Могла бы раньше прилететь! – в тон ей ответил Николай, и добавил: - Офицеров в части недостаёт, поэтому ему на всё дали лишь три дня.
- Куда хоть его определили?
- В Псковскую дивизию ВДВ.
- Хорошо хоть не чёрту на кулички.
- Для десантуры расстояния не помеха...
Николай до сих пор находился под приятным впечатлением от приезда сына, возмужавшего и окрепшего – настоящий офицер. Хотелось бы увидеть его в форме, но он приехал в гражданской одежде, оставив чемодан с обмундированием в багажной на московском вокзале, через который поедет в часть.
Вера больше челночить не стала - произошли другие изменения.
- Я с Игорем Родионовичем переходим на работу в частную клинику. Что на Никитинской, дом три, открылась. Там оплата выше и стабильная, - сказала мужу. - Медиков у них недостаёт - только два человека с медицинским образованием. А так – после курсов уже ассистенты врача. Приём больных и ведение документации налаживать буду.
- Без образования и лечат?
- Потому и нас, медиков, пригласили.
- Чёрт знает что творится! Вместо того, чтоб направлять из госбюджета деньги напрямую в медицину воткнули паразитирующего посредника – страховые компании. Частные клиники являются одна за другой... Всё на американский манер, как будто своего ума нет.
- Так медицина поставлена у них лучше, чем у нас. Нет очередей в поликлиники, как у нас. И платят медицинским работникам хорошо. Медсестры знаешь сколько у них получают?
- Ещё бы - при такой стоимости медобслуживания, как у них там, очередей не будет. Может где-то их врачи и лучшие в мире, но почти пятая часть населения Штатов не имеет страховки и вообще к врачам не обращается – не на что. Так что вопрос спорный - у кого медицина лучше. Пока наши реформаторы за нашу медицину не взялись.
- Условия для работы и оборудование там гораздо лучше.
- Но у вас какие условия в жилом доме, что ты назвала? Для отбирания денег условия разве что. Цель ведь какая у частной клиники – чтоб пациенты никогда не выздоравливали, иначе доить некого будет. Тут и медицинского образование не требуется. И лечить можно всё подряд.
- Скажешь такое!
- А что, нет? Напугать пациентов – мол, хорошо, что обратились во время, ещё бы день – и каюк. Так ведь? Требуется интенсивное лечение... И выколачивать деньги. Так что ты зря пошла к этим дельцам.
– А на что мы жить будем? Нам зарплату задерживают, – возмутилась жена. И давая понять, что разговор закончен, добавила: - Зря я тебе рассказала об этом.
- Это ваша реклама? – взял он со столика проспект. - Ускорение обмена веществ... липолиз (растворение) жировой ткани... нормализация регуляторных и микроциркулярных процессов и заряд энергии на клеточном уровне... Помощь при деформирующей дорсопатии, спондилопатии, полиартроза, радикулопатии... Ого! И всё будете лечить? Да это под силу разве что целым исследовательским институтам! Ай да молодцы!
- Это не наша реклама! – рассердилась и выдернула у него рекламу. - Это образец.
- Хороший образец для подражания! Может меня по блату полечите?
- Отстань!
Николай вышел на балкон. Погода какая летняя! Деревья зелёной полосы, отделяющие дом от дороги, распустились полностью, экранируя шум машин и заслоняя образовавшийся на пустыре за дорогой стихийный овощной рынок. Сколько же людей отвлечено от созидательного труда! Земля в полосе истоптана вдоль и поперёк, и загажена; какие-то подозрительные личности ходят по двору, порой заходят помочиться даже в подъезды.
В такую погоду на природу бы! Но рабочий день на станции обслуживания десять-двенадцать часов, особенно много клиентов в выходные дни. Домой приезжал после девяти вечера. Ничего уже не хочется делать – какое-то заторможенное состояние. Разве что тупо уставиться в телевизор, безразлично наблюдая всё то, что происходит. Свобода, к которой так стремились! Как тут не вспомнить Маркса: «Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью…».