Подарок для сайта Флибуста
- Лицейный Дельвиг смотрит на сусек,
Он прозревает Юнга, дедукцию и речку,
Что чорный брег по Ибсену навек
Простелит, если танцевать от печки.
Величайший пиит современности Розенбаум, как известно, еще и в кино орудовал, успевая делать телесценарии, котаться на комбайне Яцыны, а также, время от времени, серфить в рунете, находя такие бриллиантовые изыски своевременного детектива, что молодые Ньюман и Редфорд трехорловым медным грошем ( аверс, реверс, прочая х...ня ) выкатились на церемонию вручения чутка позлащенных статуэток гангстеристого Слая в едином и неделимом виде молодцеватого Питта, но не отвлекаясь на забугорные виды искусств в массы Искремаса, вернусь к барду, я же русский, значит, ложил. С прибором.
- Махмуд ! - прошипел сквозь замшелые усы Каха Кабаладзе, также по законам нашего подлого времени суток нынешней Руссiи ставший аналитиком, экспертом и талоном на повидло тоже. - Зажигай.
- Стоп ! - заорал ракетный маршал Неделин, бросая картонный мегафон в режиссера Мотыля, мотыляющего стриммера зупперов о, блистающего новейшего мира Собчак и Потупчик, это, чтоб вам не путаться, товарищи флибустьеры, короче, когда берешь фуфаечку и ложишь, наваливая аккуратной кучкой тухловатый еще в задумке продукт наспех надрыганных заимствований из доктора Штрайхера, снобистские желобки направляющих тех установок, что запулил чущую ( по Кэрроллу, стал быть, чуткую и вещую одновременно ) птицу гагару в ионосферу, серебрящуюся всполохами магнитуд всяких научных для понимания, перекладая все вот это вот все нарядными фоточками с невольно сверкающей гладью ляжкой, жопкой, титькой рыжей Ландер, невмещаемой в подкожное пространство от избытка чуйств, а потом - это снова флеш - прыжок к Неделину - подзывая смугловатого гримера, скажем, например, по имени Грегуар. - Грегуар, - простонал ракетный, чиркая газовой " Зиппо " с дарственным ярлычком Миллера, уконтрактившего прибыля в такую дыру, по которой и сняли кино снова с Ньюманом и Редфордом, но без Питта, мал он был и неразумен, ходил и рос, пока не вырос.
- Зачем Розенбаум ? - строго обратил Суслов сверкающие от лютости ( это плагиат, из кина девяностых с Куценкой, заметьте : он каждые десять минут употребляет это слово, без смысла, но упорно ) очки к режиссеру Мотылю, мотающему на своем ампутированном хере ( или херу ? ) все навыки Альфреда Хичкока, прекрасно осознавая кошмарную сущность латунного занавеса, процветавшего тогда, но, как ни странно, имеющегося и сейчас, просто идеологицкие напевы ЦК ОГПУ сменились коррупционной составляющей и ботва для нутряного потребления на коммерческой основе всеядности выдала на гора сонмы циклических книжных сериалов, телесериалов, кинофраншиз, новых линеек смартфонов, сводя двуногих с ума фальшивым жупелом псевдовыбора, так как на самом - то деле никакого выбора не было. Его не было всегда, точнее, выбор был единственным с эпохи пещер, любой мог выбрать момент своей гибели доброхотно, но не более, даже демократические выкрики посреди агорястой толпы перикловцев и перигорцев мало относились именно к свободе и именно выбора, потому как придуманные другими рамки предлагали именно ( третий. Снарк ) тот необходимый набор завтрака туриста, о котором и вопрошал Суслов. Суслов - человек закамуристый, в галошах и пальто, под зонтиком, придумывал всякую чепуху, коей никто в Союзе не интересовался крайне. Никто не смотрел бесчисленные съезды по тиви, никто не читал перьдовиц " Правды ", никому на разум не приходило вести политинформацию в армейских ячейках, ежели, конечно, это не был политрук. А это был он.
- Поймите, Махал Андреич, - навзрыд прокаркал режиссер Мотыль, мотнувшись не совсем трезвым торсом в сторону бурчливого Каспия, изображавшего на съемках таинственные океаны со звучащей за кадром мужественно песней " Пуля - дура вошла меж глаз ", - без политицкой частицы любого творческого по замыслу творения интеллекта человека неможно. Вы думаете Дельвиг контрофорсен Витухновской ? - возопил Мотыль, мотню поглаживая пальцем через мануфактуру галифе. Он закатил глаза и процитировал навскидку из всяческого Бердяева с Бальмонтом Гумилева : - У Лукоморья дуб зеленый ...
- Га ! - заорал Грегуар, подводя фиксажем веки Кахи Кабаладзе. - Исследователи полагают, что Лукоморьем именовали Север Киммерии готической империи Верминариха Бандарсерибагаванского, но слово это сложносоставное, никаких отношений к Тавриде не имеющее. Лук и морье.
- Ё...й в рот, - зашатался Суслов внутри своего пальто, ерзая лопатками и иными хрящами по белой подкладке Скобелева, по смыслу великого Октября изъятого от Пиотровского в пользу детишков тети Вали Матвиенки, - лук - приспособление из гнутой в дугу палки и веревочки тетивы, а морье - х...й знает что, может, и родовое галльское имя какого тайного голлиста или эскобаровца. Идеологическая диверсия, - наконец решил Суслов, прикрывая киносъемки волюнтаризмом, - отныне будем делать такое кино, которое смотреть никто из вменяемых не будет, основной же упор предпримем на телевизор, тем более, что там те же рожи.
Вот так, товарищи корсары, и образовалась бельмом рыжая Ландер на Аппенинском аппендиксе Фридриха Гогенштауфена, даже не знавшего из инкунабул и манускриптов тамплиеров Мишеля де Нотр - Дамм о зарождении Гогена Солнцева, Вольдемара Познера и любимого человека механиков Гаврил с подключаемой в издевательство время от времени неким Ивлукичем Машкой Шараповой, пытавшейся быть физкультурницей и человеком, но оказавшейся еще одной гламурной потаскухой из племени Кимов Кардашьянов и Роуз Макгоун, что стремно, невкусно и фуфлово, как современная Витухновская или старая Готфрик.