Ирина Одоевцева Поэма о Гумилеве
Моим мэтром был Гумилев, единственный и незаменимый, потому что другими я не так интересовалась. Я была его лучшей ученицей, и он был моим лучшим учителем.
На пустынной Преображенской
Снег кружился и ветер выл...
К Гумилеву я постучала,
Гумилев мне дверь отворил.
В кабинете топилась печка,
За окном становилось темней.
Он сказал: ''Напишите балладу
Обо мне и жизни моей!
Это, право, прекрасная тема'',—
Но я ему ответила: ''Нет.
Как о Вас напишешь балладу?
Ведь вы не герой, а поэт''.
Разноглазое отсветом печки
Осветилось лицо его.
Это было в вечер туманный,
В Петербурге на Рождество...
Я о нем вспоминаю все чаще,
Все печальнее с каждым днем.
И теперь я пишу балладу
Для него и о нем.
Плыл Гумилев по Босфору
В Африку, страну чудес,
Думал о древних героях
Под широким шатром небес.
Обрываясь, падали звезды
Тонкой нитью огня.
И каждой звезде говорил он:
— ''Сделай героем меня!''
Словно в аду полгода
В Африке жил Гумилев,
Сражался он с дикарями,
Охотился на львов.
Встречался не раз он со смертью,
В пустыне под ''небом чужим''.
Когда он домой возвратился,
Друзья потешались над ним:
— ''Ах, Африка! Как экзотично!
Костры, негритянки, там-там,
Изысканные жирафы,
И друг ваш гиппопотам''.
Во фраке, немного смущенный,
Вошел он в сияющий зал
И даме в парижском платье
Руку поцеловал
''Я вам посвящу поэму,
Я вам расскажу про Нил,
Я вам подарю леопарда,
Которого сам убил''.
Колыхался розовый веер,
Гумилев не нравился ей.
— ''Я стихов не люблю. На что мне
Шкуры диких зверей''...
Когда войну объявили,
Гумилев ушел воевать.
Ушел и оставил в Царском
Сына, жену и мать.
Средь храбрых он был храбрейший,
И, может быть, оттого
Вражеские снаряды
И пули щадили его.
Но приятели косо смотрели
На георгиевские кресты:
— ''Гумилеву их дать? Умора!''
И усмешка кривила рты.
Солдатские — по эскадрону
Кресты такие не в счет.
Известно, он дружбу с начальством
По пьяному делу ведет.
Раз, незадолго до смерти,
Сказал он уверенно: ''Да.
В любви, на войне и в картах
Я буду счастлив всегда!..
Ни на море, ни на суше
Для меня опасности нет...''
И был он очень несчастен,
Как несчастен каждый поэт.
Потом поставили к стенке
И расстреляли его.
И нет на его могиле
Ни креста, ни холма — ничего.
Но любимые им серафимы
За его прилетели душой.
И звезды в небе пели: —
''Слава тебе, герой!''
Белым полем шла я ночью… Ирина Одоевцева 1920г Источник:Образ Гумилёва в советской и эмигрантской поэзии
Белым полем шла я ночью,
И странник шел со мной.
Он тихо сказал, качая
Белоснежной головой:
— На земле и на небе радость —
Сегодня Рождество!
Ты грустна оттого, что не знаешь, —
Сейчас ты увидишь его.
И поэт прошел предо мною,
Сердцу стало вдруг горячо.
И тогда сказал мне странник:
— Через правое взгляни плечо.
Я взглянула — он был печальный,
Добрый был он, как в стихах своих,
И в небе запели звезды,
И снежный ветер затих.
И опять сказал мне странник:
— Через левое плечо взгляни.
Я взглянула.
Поднялся ветер,
И в небе погасли огни.
А он стал злой и веселый,
К нему подползла змея,
Под тонкой рукой блеснула
Пятнистая чешуя.
Год прошел и принес с собою
Много добра и много зла,
И в дом пять, по Преображенской,
Я походкой робкой вошла:
Низкая комната. Мягкая мебель,
Книги повсюду и теплая тишь.
Вот сейчас выползет черепаха,
Пролетит летучая мышь…
Но все спокойно и просто,
Только совсем особенный свет:
У окна папиросу курит
Не злой и не добрый поэт.
«Ирина Владимировна!, ну расскажите, какой он был Гумилев? Вы были влюблены в него, а? Он был красив?». Ну просто засыпаем ее вопросами. «Какие у него были глаза?»
- « Разные…»
-Как разные?
-Один коричневый другой, а другой зеленый, или серый ну светлый,..»
-Как это?
-Ну разного цвета были глаза и косые…
- Ну роман был, он же точно влюблен был..
-Тогда мы все были влюблены в Блока, получить оценку Блока, это все. Он был очень красив. Блок-дааааа. А Гумилев…. был МЭТР, такой всегда вААжный.»
Она протягивает эти два «АА», подчеркивая его важность. Николай СтепАнович, и мы за ней тоже произносили подчеркнуто почтительно. Он был не просто важный, он был смелый. О его смелости она говорила не раз..
- «Он был настоящий офицер, верный Отечеству и Государю. Выходил на солдатскую аудиторию и смело об этом читал, и красные солдаты ему аплодировали.
«Я бельгийский ему подарил пистолет
и портрет моего государя»
Представляет, и те и другие. Но когда его обвинили в заговоре и…расстреляли, это был страшный удар для нас. В России оставаться больше было нельзя.»
Вот так я вижу и слышу трагедию нашей творческой интеллигенции, которая стала покидать Красную Россию, чтобы не попасть под расстрел, как Гумилев.
Целых 50 лет она ждала, когда в России произойдет желанная перемена, чтобы можно было вернуться на свою Родину.
Народная артистка России Тамара Никитична Воронина.
27 сентября 2020 г
г. Екатеринбург