Июнь. Утро. Тишина. Солнечные потёки на стволах береговых сосен.
Я подходил к устью речки Пекши. И стал с особым вниманием вглядываться в правый очень памятный мне берег. Мне даже показалось, что я узнаю отдельные бочаги, мыски, отмели.
Тропинка вьёт петли по пологому берегу. Роса в траве и на кустах блестит всеми цветами радуги. Жемчужные ожерелья радужно мерцают. Трава густая, высокая, местами до пояса. Кажется, что упади в неё – и повиснешь, как в гамаке. Медовый запах разливается окрест. Дышится молодо, глубоко, сладко. Не воздух, а мёд, настоянный на солнце, росах, цветах, травах…
Спускаюсь ниже, ниже… Вот здесь день и ночь струится вода, сбегающая в обширный омут, ивы густо нависают, отражаясь на зеркальной глади.
Журчит вода, обегая мысок, сбивается узкий след пенки. Время от времени плеснётся мелкая рыбёшка, в ивняках трещит сорока.
Я, конечно, знал, помнил, в каком омуте на нашей речке Пекше водится серебристая плотва и краснопёрые окуни, княгини – щуки.
Перед этим местом речка была мелка, убыстряла ход, чесала, и трепала водой зелёные густые камыши и с ходу влетала в просторный омут. Вот тут, возле кустов ивняка, который переплёл, весь берег и дежурила серебристая плотва, а окуни возле коряг, вдруг речка подкинет стрекозу, бабочку, ручейника.
Я приготовил удочку, насадил на крючок червяка, и сделал первый заброс, на быстрину – вот - вот должна плотва взять приманку. Вижу ясно, как плотва пробует червяка своими мягкими губами - поплавок начинает покачиваться. Не тороплюсь. Чувствую, как по телу скованному приятным ожиданьем, пробегает щекочущая дрожь, и навязчивая мысль – возьмёт ли, заглотит ли, какая она будет эта серебристая плотва?
Но вот поплавок медленно, но уверено пошёл в глубину. Так берёт только плотва. Её поклёвка. Отчего – то сразу стало жарко. Теперь важно и не торопиться, и не опоздать. Привычным движением руки я коротко подсёк и сразу почувствовал, как дёрнулась рыба на крючке, тяжёлая, живая. Осторожно, не дёргая, но и не ослабевая леску, я стал выводить на отмель. Куда там! Взбунтовала, забилась, затрепетала в прозрачной воде.
Теперь я видел её всю: серебристая – серебристая, комок серебра.
Вот снова потянула в глубину, потом в одну сторону, потом в другую, а я терпеливо сдерживал её. В какой – то момент мне удалось приподнять её над водой, она схватила воздуха и сразу стихла: всё так же медленно без рывков, я вывел её на мель, и тут же рука коснулась чешуи, литого серебра рыбы.
« Вот эта удача»! Я вынул крючок, а рыбина, даже на берегу, хлопала жабрами, виляла хвостом, хватала воздух ртом.
Перешёл в другое место, поближе к корягам. Вода на перекате журчала. На удилище садились стрекозы. Стайка не крупных, но и не мелких окуней плыли, плыли, но вдруг уступили течению, их снесло за корягу, только тут они спохватились, виляя хвостами, шевеля
малиновыми плавниками, подплывали под корягу и стали по два в ряд, головками против течения. Блаженствовали в тени берега.
Течением червяка сносит по песку прямо на окуней. Я придерживаю удочку, червяк беснуется. Вот он перед самым носом самого крупного окуня. Краснопёрый красавец виляет в сторону, червяк за ним.
Наказать наглеца! Открылись губы, же шевельнулись жабры – нет червяка. Окунь перестал работать хвостом и плавниками. Течением сносит его – рывок. «Полосатик» вскидывается над водой и вот уже зажат в моей руке.
Я любовался первым окунем, малиновыми плавниками, да и вес был хорош, чувствует рука вес.
Продолжается игра. Новый червяк на крючке и тут же подхвачен течением. Это хорошо мне не приходится наклоняться до предела, вытягивая руку. С лёту его хватает окунь, метнувшийся от коряги, плывёт назад в тень и очень удивляется, что кто – то подкидывает его.
Новая закидка. И мне удалось выманить самого заветного великана, каких я тут видел, он нехотя выплыл, подержал червяка во рту и медленно заглотил.
Даже на солнце окунь ничуть не утратил своей красоты: плавники горели ярче, пунцовей, тёмные полосы сразу посинели, а сама фигура стала ещё собрание - окунь рвался на волю.
Я сбился со счёта, сколько раз подкидывал окуням червяка, но они равнодушно пропускали его.
И всё – таки в следующий раз угадал. Червяк дёргаясь, перемешался по песку дна по ту сторону коряги. Два окуня оспаривали его, и один из них достался мне.
Вдруг вся мелкая рыбёшка заволновалась и кинулась врассыпную. С верхнего большого омута в протоку влетела, длиной со стрелу, такая же стройная и стремительная, как стрела щука, пятнистая – это перед нею все рассеялись, уступая княгине дорогу.
- Уважаемая княгиня, не желаете ли червяка? – прошептал я. Куда там, княгиня не обращала вниманье на пустяк.
Примерно через час всё же удалось выловить княгиню - щуку, пятнистую, всю – от носа до хвостового плавника – в липкой слизи: солнце, вода, водоросли, трава отдали и этой теперь уже моей щуке, свой цвет, чтобы защитить её. Не помогло.
За щукой выудил подлещика и трёх голавлей с ладонь.
Лилось горячее солнце, в зарослях ольхи осторожно пробовала голос иволга. У заросшего травой островка, то и дело крякала утка, собирая своих малышей. Туда – сюда носятся утята, разыгрались шалуны.
Лосёнок переплыл речку Пекшу, повернул голову ко мне, словно к чему – то прислушиваясь, и тихо пошёл в лес. Рыжая
спина долго мелькала среди кустов ольховника.
Как оказывается, мало нужно, чтобы сблизиться с речкой Пекшей, ополоснуть лицо чистой студёной водой, полюбоваться берегами, омутами, заводями, снова вспомнить своё детство.
До свидания, речка Пекша, плотва, окуни, да княгини – щуки! Приду в следующий раз, когда вы будите доверчивей, добрее.