Дом Путиловых был как терем весь в узорчатой резьбе. Наличники на окнах, полотенца, причелины, всё было резное. Охлупень в виде головы коня смотрел на улицу Шатровые ворота с калиткой – в резных подсолнухах, рыбах, лебедях.
- Вот так терем-теремок. Он не низок, не высок, - сняв шапку перед таким творением, произнёс Василий Григорьевич.
Пару раз Афанасий ударил стальным кольцом по дереву калитки. Залаяла собака. Послышались шаги. Встретил их сам хозяин. Видать заранее увидел их приезд в окно. Просто так к нему не приезжали. Каждый приезд мог принести доход.
- Проходите, гости дорогие. С каким известием приехали?
Войдя в горницу и помолившись на красный угол с божницей, уселись за стол перед сияющим медным блеском самоваром с медалями.
- Маать. Тащи баранки, да ишшо чё у тя там есть, - сказал Терентий.
Чай наливал сам хозяин в стаканы в подстаканниках. Потом наколол специальными щипчиками куски от сахарной головы. Напиток наливали в блюдца. Макали в них куски сахара, и с шумом, слегка подув, оттопырив губы, чтобы не обжечься, втягивали в себя. Закончив чаепитие, перешли к разговору. Начал по старшинству Василий Григорьевич:
- Слых прошёл Терентий Данилыч, што лучше мастера-древодела в наших краях не сыскать. А увидев дом твой, убедились в энтих слухах-то. Вот, выдаю замуж за энтого вьюношу любимую дочь Марфушу. Хочу, штобы жисть свою начали в хорошем дому. Да штоб внуки мои здоровы росли. Обскажи нам как наилучше избу-то возвести, да из какого-такого матерьялу.
- Штож. Энто можно.
И Путилов рассказал им, что да как:
- Был ведь я на том участке. Смотрел. Часть матерьялов сгодится. А избу надобно ставить пятистенку, четырёх сажёнку, в остаток. Фасад на улицу в три окна – святая Троица. Подклеть, чтоб не гнила, с лиственки. Клеть из кондовых сосен. С них же самцы под кровлю. На них «курицы» под «потоки» с ёлок с корнем, штоб гнулись под тяжестью. «Потоки» вешать на «курицы» с осины вырубленные. Потом слёги в «самцы» врубать. А потом уж тёсом крыть в нахлёст. А уж сверху-то охлупень крепить. Он всю избу-то и скрепит. Внутри половицы на чёрный пол. Матицу под подшив потолка. Да потом прируб крыльца надобно будет ставить. Да причелины с «полотенцами», да ставни, да окна с наличниками.
- Откуда-ж ты сию науку-то превозмог, дядя Терентий? - подал голос Афанасий.
- Дык от отцов, дедов. Сами-то мы, пермяки вятские – ребята хвацкие.
Василий Григорьевич сразу поинтересовался:
- Во сколь средствов это нам обойдётся?
- Щас прикину. Ежель без того вашего матерьялу, то рублёв на 900. Отдельно на «заручные», «закладочные», «матичные», «стропильные» застолья.
- А ежель без них? - опять встрял Афанасий.
- Можна и без них. Тока гарантий не будет, паря, ежель вдруг средь ночи запоёт твоя изба на разны голоса. За всеми-то плотниками-древоделами не уследишь. Врубят, где-нито пусту бутылку, или вырежут свисток, да вставят с торца, да мхом с паклей прикроют, а сверху причелиной. Век бушь искать, не найдёшь. А от посвиста того с ума сойдёшь.
- Дык скоко всего-то, а Терентий Данилыч?
- Вот за всё то што обсказал, да за попенные лесному ревизору, да волостному старшине, да землемеру под тыщу и будет.
Тут в разговор вступил Василий Григорьевич:
- Давай так сделам. Дом построишь, как обсказал, Терентий Данилыч. Согласен на твои условия. Но, платить буду отдельно за каждую лесину. Афанасий будет учётчиком, да и артельным помощником. Глядишь и науку-то переймёт. Ты говорил, што толкового порубщика дашь да покажешь делянку с кондовой сосной. На дворе-то октябрь уж. Надобно поспешать.
Путилов ответил:
- Хорошо. Я согласен. Щас пошлю за Прошкой Сапрыгиным. Он покажет делянку-то.
Через какое-то время в избу вошёл высокий, белобрысый, с кудряшками парень. Помолился, поздоровался, как водится. По виду, дай такому в руки гармошку – первый парень на деревне.
- Помнишь, Прошка, в запрошлый год за Сарьянкой-то мы с тобой видали строевые лесины. Вот своди туда заказчиков, отбери нужные для клети на пятистенку, в четыре сажени, да марку на них поставь. А не доходя до Ваньки-Тура, лиственки стоят. Тоже сделай. Попутно приметишь ёлки да осины. Всё понял?
- Понял, дядя Терентий.
- Ну, раз понял, вот завтрева с утречка и сработай.
На этом обсуждение закончилось. Василий Григорьевич попрощался и поехал к себе в Иксу. А Афанасий пошёл ночевать к Прошке Сапрыгину. Там угостила его Прошкина мать ухой. Потом повечеряли около самовара. Родители всё выспрашивали Афанасия про его сиротскую долю. Мать ахала да охала. А Афанасий всё выспрашивал Прошку:
- Проша! А как ты лесины-то бушь выбирать, да по каким признакам?
- Тут Афоня глаз да опыт помогат. Я с дядей Терентием-то уж дюжину изб возвёл. Отмечать бум лесины не «буйные», не сухостойные.