Из книги «Великие Посвящённые» Эдуарда Шюре:
(стр. 252) «Счастливый день «золотой день», как говорили древние, был тот, когда Пифагор принимал нового ученика в своём жилище и торжественно присоединял его к рядам своих учеников. … принятый ученик проникал во внутренний двор, куда допускались лишь одни верные последователи. Отсюда название эзотерические (те, которые внутри), противополагавшиеся экзотерическим (тем, которые вне). С этого и начиналось настоящее посвящение.
Откровение состояло в полном, обоснованном изложении оккультного учения, начиная с первооснов, заключённых в таинственной науке чисел, до последних результатов мировой эволюции, до высшего назначения божественной Психеи, души человеческой.
Цифры, буквы, геометрические фигуры и другие начертания, служившие знаками этой алгебры оккультизма, были поняты одному лишь посвящённому. Этот последний раскрывал их смысл новому адепту лишь после того, как получал от него клятву молчания.
Пифагор формулировал священную науку в книге, написанной его рукой и носившей название: Hieros Logos, священное слово. Эта книга не дошла до нас, но позднейшее произведение пифагорейцев Филолая, Архита и Гиероклеса, а также диалоги Платона и трактаты Аристотеля, Порфирия и Иамблиха, знакомят нас с её принципами.
Пифагор называл своих учеников «математиками» потому, что его обучение начиналось с учения о числах. Но эта священная математика или наука принципов была иная, чем та, которой владеют наши учёные и философы: она была одновременно и более трансцендентна и более жизненна, и рассматривала Число не как абстрактное количество, но как существенное и деятельное качество верховной Единицы, Бога, источника мировой гармонии.
Наука чисел была наукой живых сил, божественных качеств в действии, как в мирах, так и в человеке, как в макрокосме, так и в микрокосме. Следовательно, проникая в свойство чисел, схватывая и объясняя их разнообразные сочетания, Пифагор создавал в сущности целую теогонию или обоснованную на разуме теологию.
Истинная теология должна бы заключать основы всех наук. И она может возвыситься до науки Бога лишь тогда, когда ясно покажет единство и взаимную связь всех остальных наук, лишь тогда, когда станет, синтезом, объединяющим их в одно целое.
Такую именно роль играла в древних, египетских храмах наука Священного Глагола, и её-то Пифагор и формулировал более точным образом под именем Науки Чисел. Она имела притязание обладать ключом жизни и сути бытия. Адепт, направляемый Учителем, начинал с созерцания её начал в своём собственном разуме, прежде чем применять эти начала к концентрической необъятности развивающихся миров».
Чтобы познать надо стать единым (слиться) с тем, что хочешь познать. То есть через высшие чувства?
«Поэт передаёт нам содрогание своей собственной мысли перед … ввержением в бездну Неисповедимого. Для древнего посвящённого, у которого духовное зрение пробуждалось постепенно как новое чувство восприятия, это внутреннее откровение являлось скорее вознесением в центр, пламенеющего солнца Истины, откуда он созерцал все существа и формы, брошенные в водоворот жизни божественной эманацией.
Конечно, посвящённый не сразу приходил к внутреннему обладанию истиной, к тому могучему сосредоточению всех сил, которое даёт постижение мировой жизни. Для достижения столь трудной гармонии между разумом и волей требовались годы упражнений. Прежде чем овладеть творческим словом, необходимо научиться складывать священный глагол, буквы за буквой, слог за слогом».
Как математические формулы описывают связь между явлениями физического мира, так буквы и слова описывают связь между небом и землёю, то есть между мирами.
«Пифагор имел обыкновение давать свои наставления в храмах Муз. … Только ученики второй степени проникали туда вместе с Учителем. Внутри этого круглого храма виднелись девять мраморных Муз; посредине стояла Гестия, закутанная в покрывало, торжественная и таинственная. Левой рукой она защищала пламя очага, правой рукой указывала на небо.
В святилище Пифагора она олицетворяла собою божественную науку или Теософию. Окружавшие её эзотерические Музы носили – кроме обычных своих мифологических имён – ещё имена тех оккультных наук и священных искусств, которые находились под непосредственной охраной каждой из них.
Урания наблюдала за астрономией и астрологией; Полимния владела наукой потусторонней жизни души и искусством прорицания; Мельпомена со своей трагической маской представляла науку жизни и смерти, трансформаций и перевоплощений. Эти три верховные Музы, вместе взятых, олицетворяли собой всю космогонию или небесную физику.
Каллиопа, Клио и Эвтерпа являлись представительницами человеческой или психологической науки с соответствующими ей искусствами: медициной, магией и моралью.
Последняя группа – Терпсихора, Эрата и Талия заведовали земной физикой, наукой элементов, камней, растений и животных.
Таким образом, сразу перед учеником появлялись сразу все линии наук, начертанные на организме вселенной, и выраженные в лице Муз, освящённых божественным пламенем.
Вступив со своими учениками в это тихое святилище, Пифагор раскрывал книгу Глагола и Начинал своё эзотерическое обучение.
«Эти Музы», - говорил он, - «Не более как земной образ божественных сил, духовную красоту которых вы будете созерцать внутри себя. Как они устремляют свои взоры на огонь Весты, из которого все они произошли и который даёт им движение, ритм и мелодию, также должны и вы погружаться в центральный Огонь вселенной, в божественный Разум, чтобы вместе с Ним изливаться во все Его видимые проявления».
Затем Пифагор увлекал своих учеников из мира форм и видимостей, уничтожал время и пространство и с могучей силой уносил их с собой в великую Монаду, в самую суть несотворённого Бытия. Пифагор называл её Единицей, заключающей в себе всю полноту гармонии, которая есть мужское начало всёпроникающего Огня, самодвижущийся Разум, неразделённый и непроявленный, творящий преходящие миры, Единый, Вечный, Неизменный, скрытый под многообразием форм, которые приходят, уходят и изменяются.
«Суть вещей ускользает от человека», - говорит пифагореец Филолай. Он познаёт лишь явления этого мира, в котором конечное сочетается с безконечным. Как же может он узнать их? Только поскольку существует между ними и остальным миром гармония, единение, общее начало; а это общее начало даёт вещам Единый, который вместе со Своей Сутью придаёт им меру и смысл. Он есть мера, определяющая отношение между объектом и субъектом, тот смысл вещей, посредством которого душа участвует в Разуме Единого.
В трансцендентной математике доказывается алгебраически, что нуль, помноженный на безконечное, равняется Единице. В порядке абсолютных идей нуль обозначает безконечное Бытие. Вечный, на языке храмов, обозначался кругом или змеёй, кусающей свой хвост; символ этот обозначал Безконечное, движущееся по собственному импульсу. Но с того момента, когда Безконечное определяет Себя, Оно производит все числа, которые и заключает в Своё великое единство и управляет ими в совершенной гармонии. Таков трансцендентный смысл первой пифагорейской теогонии, причина, почему великая Монада заключает в себе все малые и почему все числа исходят из великого единства, привёдённого в движение.
Но как приблизиться к Нему, Непознаваемому? Видел ли кто-либо руководителя времени, душу солнца, источник разумов? Нет; лишь сливаясь с Ним, можно проникнуть в Его сущность.
Он подобен невидимому огню, действующему из центра вселенной, подвижное пламя которого протекает по всем мирам, приводя во вращение окружность.
Пифагор прибавлял к этому, что дело посвящения состоит в приближении к великому Существу, в уподоблении Ему, в возможном усовершенствовании, в господствовании над всеми вещами посредством разума, в достижении той же активности, какой отличается тот невидимый огонь.
«Ваше собственное существо, ваша душа, не представляет ли из себя микрокосм, малую вселенную? Она полна бурь и несогласий. И задача в том, чтобы осуществить в ней единство гармонии.
И лишь тогда Бог проникнет в ваше сознание и лишь тогда вы разделите Его власть и создадите из вашей воли жертвенник очага, алтарь Весты и Трон Юпитера».
Разве не человек должен поднять (расширить) своё сознание, чтобы подняться до уровня Бога и раствориться в нём?
«Бог, Неразделимая Сущность, имеет своим числом Единицу, которая содержит в себе Безконечность, именем – имя Отца, Создателя, или Вечно-Мужеское, знаком – живой огонь, символ Духа, в котором сущность всего. Вот первое из всех начал.
Пифагор говорил, что великая Монада действует посредством творческой Диады. С момента проявления Бог двойствен: неразделимая сущность и разделимая субстанция (Отражение? В этом иллюзия?); начало мужеское, активное, животворящее, и начало женское, пассивное, или пластическая живая материя. Диада представляет таким образом слияние Вечно-Мужеского и Вечно-Женственного в Боге, два основные божественные свойства. Орфей поэтически выразил эту мысль в стихе: «Юпитер одновременно и Супруг и божественная Супруга».
И эта Природа, вечная, одушевлённая, эта великая Супруга Бога – не только та земная природа, которую мы видим, но и невидимая небесная природа, недоступная нашему плотскому зрению, Мировая Душа, первозданный Свет, поочерёдно – Майя, Изида или Цибелла, которая, вибрируя под божественным воздействием, содержит в себе сущность всех душ, идеальные типы всех существ.
Она же и Деметра, земля, проникнутая жизнью, со всеми заключёнными в ней телами, в которые воплощаются все эти души. Она же и Женщина, подруга Мужчины».
Как понять? Вода (материя) и ветер (дух), имеем волны (Проявленная вселенная). Органическая жизнь – это клетки Земли?
«В человечестве – женщина представляет собою природу, и совершенным подобием Бога является не человек, но мужчина и женщина. Отсюда – их непреодолимое, могучее и роковое влечение друг к другу; отсюда и упоение любви, в котором проносится мечта безконечного творчества и тёмное предчувствие, что Вечно-Мужественное и Вечно-Женственное достигнут совершенного слияния лишь в недрах Бога.
«Отдадим же честь женщине на земле и на небесах», говорил Пифагор вместе со всеми древними посвящёнными, «она даёт нам понимание Великой Женщины – Природы. Да будет она её освящённым образом и да поможет она нам постепенно подняться до великой Души, которая зарождает, сохраняет и обновляет; до божественной Цибеллы, которая в своей светотканной мантии влачит за собою безчисленные сонмы душ».