«Валерка! Постреленок, ты где? Гусей-то загони, кутенок бесстыжий! ... Ох, получишь ты у меня ремнем… Ох, получишь! …Вот, горе моё… Валеерк-аа-аа...!!! Сыно-о-очек?!!! Домой пора, сына-а-а! Да где же тебя носит-то, чертенка?»
Как сквозь туман, Валер видел мать. Она стояла на крыльце и, утирая вспотевший от жара печи лоб, качала головой, видя, что порученное малолетнему сыну не исполнено. Он! Её маленький… единственный… родной. Кровинушка от того молодого парня – Алекса. Ландскнехта, шедшего мимо их села на войну. «Я вернусь к тебе!» сказал он тем разом и сунул ей на память узелок с какой-то ерундой. А потом родился сын. Её Валерка. Война закончилась, а тот парень, то ли погиб, то ли сгинул. Но больше она его не видела. Что ж… жизнь такова. Жалеет одних, а иных нет. Да и некого и незачем ей жалеть! А ведь, сколько было еще по всему Южному пределу таких же девчонок? Да-да! Маленьких, только почувствовавших любовь, женщин и ждущих своих парней с войны и надеявшихся на семейное тихое счастье.… Кто их сможет сосчитать? Их, оставшихся на дороге с брюхом и своим одиночеством? И, увы, так и не ставшими счастливыми в семье….
Старший брат Димитий, - Дим «Мельница», как его уважительно называли по округе, наклонился к ней и, махнув рукой на бормотавшую о грехе повитуху, сказал, - Парень, Ярика, у тебя! Наш парень. Вижу сразу – наш! Южного предела. Вот как кулачёнки сжал на меня, а ведь совсем ещё козявка красная…
Русые косы мамы лежали на белой, расшитой узорами рубашке. Она же была ещё так молода, но на ее лице жизнь уже запечатлела свои вехи. И эта зима, которая стояла сейчас на дворе, была для неё последней. Стала ее Последней…
Волки пришли стаей. В ночь с полной Луной. Перерезанные гуси во дворе! Разорванный почти на пополам и хлеставший по двору в агонии кровью их бедный поросенок, что мать купила на последние крохи осенью!
Ярика едва успела стащить сонного Валерку с лежанки у печки и скинуть в погреб. Дверь и окна вышибли. Он слышал снизу только рычание зверей и какую-то возню. Пока… пока кровь не потекла ему на лицо, сквозь доски пола.
-Мама?
Задрав вверх скуластое лицо, он ждал. Ждал, что скажет мамка. И она сказала. Нет!... Она шепнула ему сквозь страшные муки, в щель пола, когда ее брали и терзали наверху:
-Оборотни. Это оборотни… отомсти… мой сыночек….
Дядька забрал Валера к себе с семью. Когда он, тем разом, вытащил его полузамёрзшего из подвала, то прикрыл его глаза мозолистой ладонью:
-Не смотри, сынок.
Но мальчишка не послушался и, отжав теплые пальцы, оглядел избу с заляпанными кровью стенами и уже не белой печью. Его мамка… то что осталось от неё. Этот ужас уничтожения живого навсегда отпечатался красным в его памяти.
Когда он подрос, Дим «Мельница» вручил ему и своему сыну Вану по крепкой дубинке, что он смастерил для них из своего боевого посоха.
-Времена идут страшные, ребятки, - сказал он им, - я хочу быть уверен, что вы справитесь с любою бедой, коли она нагрянет к нам в усадьбу.
И пока они были малы, то устаивали лишь шутливые потасовки между собой и с козлом, что жил при стаде на Мельниковом подворье, но когда подросли, то умудрились убить старого больного волка, который явился как-то в усадьбу за легкой добычей. С тех пор они осмелели, часто бродили краем леса и выслеживали любых небольших хищников. Мальчишки росли вместе, были сильно дружны пока не пришла «беда».
Дочь соседей – Мотька, как-то сразу и вдруг, похорошела и налилась соком, будто яблочко. Ван бросил их совместную охоту и теперь больше пропадал под соседским забором. Валер же продолжал мстить за свою мать, расправляясь уже с любым волком-одиночкой и впитывая в себя их звериную ненависть.
Как-то ещё не остыв, не смыв с себя кровь и шерсть, он возвращался краем поля домой. В зарослях высокой осенней травы вдруг послышался приглушенный шум и, Валер бросился туда размахивая своей дубинкой.
Они лежали обнявшись и Ван, задрав подол Мотьки, гладил ей ноги.
-Что ты делаешь… -начал было Валер, и его двоюродный брат вскочил, - Ты…
-Валерка?
-Ты со мною не пошел? Мне пришлось одному…там… с этим. А ты... тут… с энтой? С ней!?
-Это Мотька. Она моя жена будет…
-А! – Валер злился, - Значит вы… А я вас защищать?
-Я и сам могу защитить! – буркнул Ван.
-Да? Ну покажи, как!
И они сцепились друг с другом, словно молодые волки.
Мысль о том, что ему надо уходить, посетила его внезапно. Утром он еще помогал по хозяйству дядьке и его жене, что-то отрешенно делал, жалея душою избитого им брата, но в обед озарение пришло к нему и выдернуло из привычной жизни. По близкому тракту неспешно проехали три всадника в цветах Наместника, и Валер долго смотрел им вслед. Затем из-за поворота показалась пешая колонна мечников, и вот тут уже он кинулся в дом за тем самым узелком, что когда-то его отец оставил мамке для него.
-Куда ты, Валер? – крикнула вслед тетка, когда он перемахнул через заборчик.
-На войну! – воскликнул он и побежал вслед за солдатами….