CТАРЕЦ
Если ты пришёл в Церковь искать святых людей,
то ты ошибся.
Если ты пришёл сюда искать Бога, то сделал
правильный выбор.
Св. Иоанн Златоуст
Во дворе монастыря стояла тишина. Та самая тишина, которая бывает только в подобных местах, в полуденный час, в перерыве между утренней и вечерней службой, когда монахи и послушники трудятся на своих послушаниях, кто в трапезной, кто на скотном дворе, кто на каких-нибудь других монастырских работах. И если даже кто-нибудь из них и «пробежит» по двору, то очень быстро, деловито, опустив глаза и уж, конечно, совершенно безмолвно.
Была самая середина лета, время зноя, обилия бабочек, мошек, пчел и, конечно, цветов на клумбах и в цветниках на окнах. И казалось, каждое движение крылышек всех этих насекомых было отчетливо слышно в монастырском воздухе.
Проходя в такой вот час по монастырскому двору, я увидел сидящего на лавочке старичка в простом подряснике. Старичок глядел куда-то вдаль со спокойным, умиротворенным лицом и, по-видимому, про себя молился, так как в руках у него были черные, сплетенные из нитей монашеские четки, которые он тихо перебирал сухими, узловатыми пальцами.
Увидев меня, он несколько секунд меня изучал, а потом жестом пригласил сесть рядом с ним.
«Откуда ты, чадо? – спросил он, не поворачивая ко мне головы, когда я уселся на лавку подле него, - путешественник или из этих мест?»
«Из Петербурга», - ответил я, зная существовавший тогда в монастырях обычай называть наш город по-старому, хотя в то время официально он был Ленинградом.
«Вот как, - продолжал он. – Ну а в Бога-то ты веруешь, в Иисуса Христа?»
«В Бога я верую, - ответил я, - но пока не могу понять, почему этот Бог – именно Иисус Христос. Наш мир не только материален – это я понимаю. Такие вещи, как совесть, душа, любовь не могут иметь материальное происхождение. Значит, должна быть сила, которая распоряжается всем этим. Значит, Бог есть. Но почему Он именно Иисус Христос, этого я не понимаю».
«Это потому, что ты образованный, – сказал монах, абсолютно спокойно и уверенно отреагировав на мой ответ. – Помнишь, кто пришел к Христу, когда он родился в Вифлееме?
Во-первых, пастухи. Они пасли скот совсем рядом с тем местом, где остановились Иосиф и дева Мария, на соседнем поле. Посреди ночи им явились ангелы, прямо объявили им о рождении Христа и велели пойти Ему поклониться. Пастухи взяли то, что имели, и тут же обнаружили рядом пещеру со Святым Семейством. Они поднесли Господу свои дары и поклонились Ему. Видишь, все просто, конкретно, определенно.
Вторые, о ком говорит нам писание, что они тоже пришли поклониться новорожденному Христу, были волхвы. Волхвам ангелы не являлись. Они узнали о рождении Христа по звезде, которой прежде не было на небе. Это были ученые мужи и жили они в разных странах. Однако все трое поняли, что означает этот знак, и, взяв с собой дорогие дары, они двинулись в путь, в Вифлеем. Подобное путешествие в те времена было небезопасным. На дорогах разбойники грабили караваны и убивали людей. Можно было попасть в пустынный ураган или под палящий зной. Преодолев все это, они оказались во дворце у Ирода, который был тайным врагом Христа. И только после этого им удалось добраться до места и поклониться Новорожденному.
Вот с тех пор все люди делятся на два типа.
Первые – люди простые. Они приходят к Богу сразу и сразу понимают, почему Бог это именно Христос.
А вторые – люди ученые, образованные. Им немало приходится помучиться, пока они поймут, что Бог есть и что он именно Иисус Христос.
Вот ты – из вторых. Но не сомневайся. Придет время, и ты все поймешь. Только не теряй веру. Сказано ведь: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся».
После этих слов он сделал небольшую паузу и, вдруг, изменил тему и спросил:
«Ты надолго здесь?»
«Нет, завтра уезжаю. Надо на работу», - ответил я.
«Вот что, - подумав, сказал старик, - бери отпуск и приезжай сюда ко мне. Мы с тобой поговорим по душам. Ты здесь и отдохнешь».
Я попрощался с монахом, поблагодарив его за рассказ. Он благословил меня в дорогу и, по монастырскому обычаю глядя себе под ноги, побрел в сторону монашеских келий.
Во время вечернего богослужения я увидел своего знакомого в группе монахов, стоящих особняком от других богомольцев.
«Кто этот старик?» - спросил я кого-то из молящихся.
«Что ты, - ответил мне, судя по всему, знавший здесь все, - это известный старец. Его имя знают во всем мире. Со всех концов страны к нему едут христиане за советом или поисповедаться, или вылечиться от своих недугов».
«Вот как, - подумал я, преисполнившись гордости, будто бы мне принадлежала заслуга этой встречи. – Так значит, такой знаменитый старец пригласил меня лично к нему приехать».
И я решил, конечно, непременно исполнить все, что он сказал: взять отпуск и вернуться в этот монастырь, теперь уже лично для встречи с ним.
На работе все получилось очень легко. С отпуском не было никаких проблем. Весь месяц август был в моем распоряжении, и я выбрал самое подходящее для меня время, а именно, пару недель в середине этого месяца.
В первый же день по прибытии в монастырь я подошел к монастырским кельям, но какой-то молодой послушник, охранявший их, сказал мне, что старец отдыхает, никого не принимает и выйдет только к вечерней службе.
«Ну что ж, - решил я, – подойду сюда перед вечерней службой».
Однако когда я подошел к этому месту перед началом вечернего богослужения, там уже стояла достаточно большая группа богомолок, бессменных завсегдатаев подобных мест. Как только старец показался в дверях своей кельи, эти бабульки, как пчелки, облепили его со всех сторон и подобно пчелиному рою сопровождали его весь путь до входа в собор. Я попытался протиснуться между ними, но это оказалось невозможным. Субтильные и немощные с виду бабульки в таком деле, как толкотня и борьба за место, оказались очень энергичными, бескомпромиссными и необоримыми. В соборе старец проследовал на свое место, и там уже подходить к нему никто не решался. Это было против всяких правил. Всю службу я глядел в его сторону и, разумеется, думал только о том, чтобы первым успеть перехватить его на выходе из собора. Но не тут-то было, когда по окончании службы я подошел к выходу, там опять уже караулила старца та же толпа. Далее все происходило в точности так же, как в первый раз, только путь был уже обратным – от собора до кельи. На следующий день все опять повторилось. Я опять дожидался его у кельи. Опять меня опередила толпа богомолок, которая сопровождала его в собор. Опять всю службу я думал о том, как бы его не прокараулить. Однако, как и в первый раз, на обратном пути подойти к нему я не мог.
Увы, все это, с точностью до мельчайших деталей, повторялось в течение следующих пяти дней.
Я поселился у хозяйки, которая за небольшую плату принимала у себя паломников. Всеми своими недоумениями я с ней делился. Она внимательно слушала и только сочувственно кивала головой. Днем я ходил в лес, полный грибов и ягод, иногда лежал на топчане во дворе у хозяйки, читая какие-то религиозные статьи и книги, которых в ее доме было предостаточно, а утром и вечером исправно бегал к монастырским службам, в надежде подойти к старцу. Иногда мне казалось, что он видел меня в толпе, улыбался и, извиняясь, пожимал плечами. Однако этим все и кончалось. У каждой из богомолок было к нему какое-то дело, и ни одной попытки подойти ко мне, отстранив их, старец так и не сделал.
В конце концов эта ситуация стала меня злить. «Как так, - думал я, - он сам меня пригласил, я специально взял отпуск, приехал сюда, хотя мог бы поехать куда-нибудь еще, сижу здесь уже пять дней и не могу к нему подойти. Он видит меня и ничего не делает, чтобы пойти мне навстречу…
Но раз уж я приехал, не возвращаться же назад».
И я решил плюнуть на все это – ходить на службу, как обычный ее участник, перестать искать встречи со старцем и отдыхать в свое удовольствие. И как только эти мысли пришли ко мне в голову, я почувствовал необыкновенную легкость. Только теперь я стал получать удовольствие от стояния в храме во время литургии. Один раз я даже причастился. Даже прогулки в лес мои стали другими. Постоянная забота о том, чтобы не опоздать к выходу старца из кельи, ушла навсегда, и взамен пришли беззаботность и радость от отдыха в августовском лесу.
Очень скоро я вообще перестал думать об этом старце и вспоминал о нем только тогда, когда издалека видел в группе монахов-богомольцев.
И вот однажды, когда в таком умиротворенном настроении очередной раз я выходил из храма, я вдруг увидел этого старца. Быстрой семенящей походкой он сам шел мне навстречу. Взгляд его, веселый и немного лукавый, явственно говорил мне следующее:
«Ну что , понял, что в церковь надо ходить к Богу, а не к попам? Ну, вот и молодец».
«Так-то, брат, - это уже были подлинные его слова, - всего-то и надо, чтобы спастись – не заботиться о ерунде и не лениться в том, что, действительно, нужно.
Вот молиться не ленись. Душа человека, как кастрюля с вареньем. Пока варенье горячее – всякие мошки, мухи слепни не могут на него сесть, а как только остынет, они - тут как тут.
Вот и мы, пока молимся, всякая нечисть нас боится, а как только перестаем, она роем на нас летит.
Ну что ж, чадо. Спасайся! Помоги тебе Христос».