Время к полудню, но холодно – севера. Стоим на полосе песчаного пляжа, сонно омываемого бурой речной водой. Приткнувшись к берегу носом, в непосредственной близости к нам, невообразимо древнее водоплавающее средство – ржавая лайба, лохань! – чуть слышно попукивая холостыми оборотами дизеля и очень громко взревывая последним шлягером Аллы Борисовны. «Паромщик», конечно. Этим летом из каждого утюга.
Получив в тресте направления и небольшие подъемные, по совету кадровика вышли к реке (единственный транспорт здесь водный, до участка четыре часа вверх по течению). Поймать попутку. Ближайшая «вахтовка» только через два дня, а нам не терпится.
Самый горластый из нас – остальные устали – с небольшими перерывами для отдышаться периодически вопит сорванным голосом «Капита-аааааааан! Капита-аааааан!!!». Тщетно. «Людей так много на Земле и разных судеб» перекрывает все. Наконец, песня заканчивается, наступает почти осязаемая тишина, и – чудо! – наш товарищ явил результат своих усилий.
Точнее, результат появляется сам, для начала высунув из капитанской рубки косматую башку, а затем и целиком, грузно проследовав к правому борту. В детстве, читая приключенческие романы, именно так я и представлял себе настоящего пиратского боцмана: здоровенный детина, хорошо за пятьдесят, краснорожий. Кудри давно нечесанных, седых в рыжину, волос. Породистый нос, тяжелый подбородок. Глаза, правда, на месте. Оба. Линялый тельник плотно обтягивает бочкообразную грудь и солидных размеров пузо.
Держась за леера, «пират» оценивает нас взглядом. Взгляд, судя по всему, наметанный:
- Практиканты, - изрекает прокуренным басом без малейшего намека на вопросительную интонацию. – На седьмой?
- Седьмой участок, да, - говорит наш горластый товарищ. – Возьмете?
- Ну а чего ж? Подымайтесь. Отваливаем через десять минут.
- Сколько? – спрашивает наш парламентер.
- По две с брата.
Стратегический запас – предусмотрительно заглянули в продмаг – позволяет осуществить сделку и, довольные, мы поднимаемся на борт. Внутри так же, как снаружи – ржаво и древне. Впрочем, всего четыре часа.
- Располагайтесь, - говорит нам «пират», и куда-то в недра рубки, - сходни убирай. Пора.
В это время на берегу появляется новое действующее лицо. Неопределяемого возраста, тощий, в трениках и выцвевшей рубахе, мужик. Такой же лохматый, как и «пират», но полностью заросший дремучей щетиной.
- Денисыыыыч! – неожиданно тонким голоском взывает он снизу. – Возьмешь? Денисыыыч?
«Пират» снова опирается на леера. Смотрит оценивающим взглядом на просителя. Взгляд, судя по всему, наметанный.
- Нет! – говорит веско.
- Почему? – удивляется мужик.
- Ты пьян!
- Дениииисыч! Да я чуть-чуть! – пищит мужик, приседая несколько раз. – Смотри!
- И что? Отвалим, ты, как всегда, догонишь. За борт выпадешь. Вылавливай тебя! Я же капитан! В ответе. Оно мне надо?
- Денисыч! – неожиданно радуется проситель. – У меня теперь принцип! Я на борту – ни-ни!
- То-то и оно, - говорит «пират». – У меня тоже принцип. Того, кто на борту не пьет, я на борт не беру! – и в рубку, - отваливай. Малый назад.
Взрыкивает дизель, заглушая протестующий писк отвернутого, вскипает за кормой бурая речная вода. Мы раскрываем рюкзаки, передавая «пирату» оплату за провоз, которая тут же разливается в невесть откуда появившиеся граненые стаканы. До участка четыре часа вверх по течению.
… и там, где светится река у тихой рощи
Соединяет берега седой паромщик…