Кто знает, зачем в девяносто первом взяли огромный кредит в МВФ на развитие экономики? Деньги вызвали инфляцию с стране. На каждого жителя России приходится двести восемьдесят тысяч долларов внешнего долга: Россия же взяла на себя ответственность за выплату долгов развалившегося Советского Союза. Алиментов от украинского папы мы не получаем. На рынке стоять ну, очень холодно зимой и жарко летом. Я, конечно, умею продавать, но как же не нравится хворать, а бухать нравится еще меньше. А что я умею делать лучше всего, чтобы это приносило деньги на сносную жизнь мне и сыну? А сколько мне нужно денег? На еду, на коммунальные расходы, на одежду – сыну нужно две-три пары обуви и две-три рубашки и футболки, джинсы и куртку - на сезон, на школу, на мою одежду, на проезд, на книги, на развлечения. Риелтором мне не стать – нервной системы не хватит.
А где еще платят такие деньги? В рекламе же! Ну и буду заниматься рекламой. Я же умею писать рекламные тексты и составлять кричащие слоганы. В газете объявление о приеме на работе в рекламное агентство. И для этого необязательно быть военным в отставке. Прохожу собеседование, и меня берут на работу в городское рекламное агентство! Умею ли я пользоваться компьютером? Да кто же этого не умеет! Включу и выключу. Правда, там нет виндуса, и приходится каждые пять минут пользоваться ДОС-овскими подсказками. Матричный принтер грохочет, как бульдозер, выдавая документы на газетной бумаге, пробивая буквы насквозь. Одно слово в договоре способно существенно уменьшить зарплату. Пятнадцать процентов от оборота или от прибыли – оказывается, это совсем разные вещи. Но юридического и финансового образования в моем активе нет. И даже бабушку-еврейку я не знала. Прокол, однако. Ценим то, что имеем. Перешерстили всю документацию брошенного агентства и нашли всех клиентов, с которыми необходимо наладить общение заново. У нас в активе – начальник, дизайнер, маркетолог и агенты. Работаем. Да, у нас нет лицензии на рекламную деятельность. Зато у нас есть рекламные щиты, которые нужно предлагать. Нестандартные – шесть квадратных метров. Их всего полтора десятка. И на них должна быть реклама, арендная плата за которую поступит на счет управления по благоустройству города. Ну ни разу не творческая работа. Это как посмотреть! Мы заключали договоры, общались с клиентами – очень творчески. Кому из клиентов хороший анекдот расскажешь, кому посоветуешь, как разрекламировать продукцию. Так и живем. И хладокомбинат – тогда еще живой, и кондитерка, и ликерка, и пищекомбинат, и строительные фирмы, и заправочные станции – все флаги у нас в агентстве гостят. Конечно, удивляются, увидев наш убогий интерьер – кресла из семидесятых, дисковый телефон, компьютер с матричным принтером. Правда, второй – первый пентиум и цветной принтер, но это исключительно для рекламных эскизов. Счета за рекламу выписываются, реклама изготавливается, не нашими, конечно, силами: у нас же в штате нет сварщика и монтажника-высотника. Исполнители откат дают, на который уже можно жить. Выдали бесплатный проездной. А зарплата далека от желаемой. Холод в помещении собачий. Предлагаю провести субботник: помыть окна и заклеить щели в оконных рамах. И отопительный сезон начался. Наши мальчики начинают сами клеить рекламу на троллейбусы и получать за это деньги. И с нами делятся. Комплексный обед в ресторане гостиницы стоит таких вменяемых денег, что московские клиенты просто выпадают в осадок.
А мы тем временем так развернулись, что к нам, таки, потянулись московские заказчики. К весне мы получаем громадный заказ: табачная фирма предложила провести сэмплинг – продвижение сигаретной марки. Наш маркетолог провела расчеты в пересчете долларов на рубли по ценам не центробанка, а черного рынка. Сама слегла в больницу, предложив мне разбираться и с заказчиком, и с дирекцией управления при подписании договора. Она показала очень красивую сумму договора директору, а заказчик ни разу с ней не согласен. Я должна согласовать цену доллара центробанка с тем же директором. И я проявляю чудеса эквилибристики дипломатии: ругаться нельзя – упустим заказ, но и гневить его величество тоже не дело. Я решаю рассказать все честно: или мы работаем за вменяемые деньги, или теряем даже их потому, что клиент уйдет к конкурентам. Ух, работаем! Я нашла исполнителей, выписала авансом деньги на оплату их работы – ежедневно выдавала деньги на обеды девчонкам и бензин шоферу. За неделю уровень продаж сигарет рекламируемой марки подскочил на триста процентов. Заказчик очень доволен, но деньги перечислят только при подписании акта сдачи-приемки заказа. Маркетолог вышла с больничного и мотает нервы: заказчик обманет и не заплатит! Я впадаю в панику и думаю, как буду жить с долгами полгода; под свою зарплату аванс выписала. Дышим глубоко: вдох – считаем до пяти, задерживаем дыхание, считая до пяти, выдыхаем, снова считая. Все образуется, справилась с панической атакой. Домой приезжаю в десятом часу вечера чуть живая: каждый день проверяю работу моей сэмплинговой группы, а шофер и меня отвозит домой. Дома сын радостно встречает меня: мама, я сам супчик сварил и шарлотку испек! Выпадаю в осадок - помощника вырастила! Две недели непрерывного стресса – наш продажный марафон позади. Заказчик приехал на подписание акта в контору и сообщил, что деньги переведены! И тут НАШ маркетолог сквозь зубы цедит: все хорошо, но у агентства нет лицензии. Заказчик меняется в лице и говорит, что сейчас отзовет оплату.
- Стоп, я привезу вам выписку о том, что на проведение маркетинговых исследований лицензия не нужна.
- Жду в шесть, и если я не увижу этот текст, деньги будут отозваны. До вечера, тогда и подпишем акт, - и откланивается. Хорош подарочек. Но где наша не пропадала! Я нашла этот текст в библиотеке – статья регламента о рекламной деятельности на территории Российской федерации. И там как раз эта тонкость прописана. Добрые библиотекари распечатывают мне текст, и ровно в шесть я появляюсь в кафе.
– А что это за девушка, она у вас работает?
– Да, наша штучка, это она настаивала на чернорыночной стоимости договора.
– Везет вам, ничего не скажешь.
– В конце концов, все хорошо! А мне подарок ко Дню рожденья, спасибо!
Дома «пятерки» в дневнике и подметены полы! Едем покупать новую одежду сыну и мне, и телевизор, и ковер в комнату. Мы молодцы, справились с трудностями. В новом платье из итальянской коллекции (у подружки купила) и туфлях я произвожу фурор на работе. В сейф агентства приземлилась кругленькая сумма. С исполнителями расплатилась, в общий котел отправила. Но маркетолог требует половину моего гонорара. С чего бы это? За палки в колесах заплатить? Мадам, вы же получили оплату больничного. И шли бы вы лесом, дорогая. Непечатная брань от нее расшифровывается как «в Дагестане от меня мокрого места не осталось бы». Но мы же не в Дагестане. Возвращайтесь на малую родину и живите по их законам, а мы идём дальше.
На следующий день я все рассказываю на собрании агентства, и мы решаем, что в нашем коллективе такой маркетолог, даже дипломированный, не нужен. Да, у меня нет диплома, но есть громадная книжища по рекламе, маркетингу и дизайну издательского дома «Довгань», которая стала нашей библией. Изучаем периодику по рекламе – доступного интернета еще нет. Ходим на субботники, наводим чистоту в скверах города – мы же управление по благоустройству.
Тем временем, в управлении по благоустройству города, дочкой которого представлено наше агентство, начинаются сложности: оказывается, что деньги не перечислялись в бюджет города целый год, и, чтобы погасить долги управления, мы все отправляемся на картотеку – зарплаты не будет. Дизайнер и менеджер по рекламе тут же рассчитываются.
И мы с директором агентства остаемся вдвоём. Пришлось осваивать профессию рекламного дизайнера – заказчик требует соблюдения сроков выполнения заказов. Но я же гуманитарий с незаконченным высшим… Папа говорит, что у меня есть логическое мышление, а для людей с интеллектом не существует невозможного. Дык, ёлы-палы… И все получается. Правда, я не умею пользоваться горячими клавишами в графических редакторах, учить меня некому, осваиваю программы методом тыка. Не знаю, как экспортировать изображения из фотошопа в корел. Мышкой перетаскиваю фотографию из фотошопа на рабочий стол, прикрываю фотошоп, а потом с рабочего стола перетаскиваю в корел. Вот это я чудесница! Но главный художник эскиз подписывает, ура! Правда, я извела полпачки бумаги – никак не получалось зеркальное изображение. И так каждый раз. При изготовление визиток я делаю сто копий на каждую – никто же не объяснил, что в компьютере можно не повторять необходимое количество, а сохранить один лист и напечатать его десять раз. На ошибках учатся.
Сына бесплатно отправляю в летний лагерь: денег нет от слова «совсем». Упирается, не хочет, я предлагаю прожить в лагере неделю. Если не понравится, отправлю к деду в деревню. Проездной бесплатный, отец привез овощи. Клиент пришел и просит оформить документацию. Не вопрос, сделаем! А принесите нам кило сахара, банку кофе, пару пачек сигарет и два мороженых. Я тем временем все подготовлю. Директрисса взбутетенилась: что ты творишь, это же левая работа! И что? Что я украла? Четыре листа бумаги, пару капель черных чернил из принтера. Да, в тайне от директрисы, в обед нужно съездить в пару редакций, разместить рекламу и получить двадцать процентов от стоимости заказа: в воскресенье к сыну еду не с пустыми руками.
Вдвоем с директрисой агентства мы приносим в управление денег больше, чем другой отдел, где трудится двадцать человек (и наша маркетолог, в том числе. Кстати, она продолжила получать зарплату в нашем агентстве; мы от об этом и не знали). Тем не менее, агентство решили продать – дорого платить отдельную аренду, а мы и в подвале посидим в справочно-информационном отделе, тоже элита нашлась!
У меня, кажется, клаустрофобия - целый день в подвале без дневного света дико болит голова . Подписываем дополнительное соглашение к трудовому договору: если будем замечены в левой работе, получим увольнение по статье – нарушение трудовой дисциплины. Всё, не получится левачить. Мой приятель предлагает мне свой компьютер для работы. Нашелся хороший заказчик, я увела его из агентства. Никакое это не воровство. Ну, может быть, но мне-то как-то нужно жить. Я рассчитываюсь с работы, приезжаю к приятелю, а он говорит, что женится, и его жене не понравится посторонняя женщина у него дома. Приехали, я посторонняя. Стирать, убирать, готовить – не посторонняя. У него сынишке два года, жена ушла, а я просто помогаю жить. У новой деушки дети подходящего возраста, а мой сын великоват для маленького братца. Вот если бы меня можно было клонировать – я свободная от забот жила бы с ним, а другая решала бы свои жизненные вопросы. Прекрасно, только один нюанс: а на кой ты нужен тому лёгкому и свободному от трудностей жизни клону? Это я твоего двухлетнего младенца приучила к горшку и отучила от памперсов. Да, срубил ты хороший заказ на поставку компьютеров в социальную контору. Но ты же теперь ничего не делаешь, только бухаешь! Покупай машину, знакомься на курсах вождения с девчушкой-веселушкой, лови на свой капот корову на проселочной дороге. Думаешь, я не справлюсь с твоим кидаловом? Первый раз, что ли?
Как мне в моей затертой шубе дали аванс на выполнение рекламного заказа? У мужчин это называется – харизма, а у женщин – обаяние. В столичном поезде ночью на боковых полках братом едем, покупаем необходимое количество пленки – размеры я рассчитала на компьютере подружкиного мужа, который согласился поставит на свою домашнюю машину урезанную версию графического редактора. Покупаю себе новую шубку – симпатичную французскую чебурашку, в которой я на десять лет моложе. И я делаю это! Первый троллейбус мы обклеиваем два дня. В депо холодно так, что пальцы почти примерзают к железным бокам троллейбусов-сараев. И пошло-поехало! Жалею сына и не беру с собой на работу – простудится еще. Хватит с меня его ангин.
Десять лет проработала. Может, это было не со мной?