1
Минск 24 июня 1941 года.
Неравный бой воздушный.
Под покровом ночи, с помощью местных жителей, нам удалось, минуя кордоны, проехать в город. Мы ехали по тёмным улицам. Громадные чёрные монстры обступали со всех сторон, надвигаясь из тьмы на дорогу. Казалось, они вот-вот сомкнутся над нами и раздавят нас. Было страшно Но совсем жутко стало, когда мы остановились на краю огромной зловеще-чёрной бездны, которая кишела какими-то невидимыми во тьме кромешной тварями, терзающими находившихся там людей.
Из преисподней доносился неясный шум, крики, вопли, детский плач.
--Приехали! Вокзал!--крикнул нам шофёр из кабины.
Такого ужаса, как там, я ещё никогда не испытывала, и, если бы под страхом смерти меня заставили идти туда, в эту яму, я умерла бы, но не пошла. Думаю, что не только у меня одной было такое ощущение. Мы стояли на шоссе в полной темноте перед огромной вокзальной площадью, переполненной людьми, жаждущими уехать из города. Понятно было, что из этой "ямы" нам не выбраться, тем более, что в это время завыли сирены воздушной тревоги, высоко в небе стали слышны пулемётные очереди, ревущий звук моторов. Фашистские бомбардировщики рвались к железнодорожным путям, и над нашими головами завязался жесточайший воздушный бой.
Что было дальше я понимала плохо. Машина наша рванулась и понеслась куда-то по тёмным переулкам. Ехали мы не долго. Остановились. На нас сверху в кузове почему-то накинули брезент, взрослым велели молчать. Прошло немного времени. Послышались голоса шофёра и чьи-то женские. Захлопнулась дверца кабины. Мы опять куда-то мчались, наваливаясь друг на друга на крутых поворотах. Наконец автомобиль остановился. Женский голос крикнул: "Загружайтесь!" Кто-то бегом пробежал мимо кузова. Сдёрнули с нас брезент, и мы при начинавшем брезжить рассвете разглядели, что стоим у железнодорожной платформы, на пути -товарный состав. Все двери в вагонах распахнуты настежь. Быстро перебрались в первый, оказавшийся перед нами пульман. Водитель достал из-под сидения в кабине автомобиля, бросил нам в вагон большой бумажный мешок с ржаными сухарями и умчался. Только тут спохватились, что даже не поблагодарили его. Но скоро к платформе опять подкатила наша машина. Кузов до отказа переполнен женщинами с детьми. Водитель всех их подобрал на привокзальной площади. Пока машина разгружалась, наши женщины собрали деньги. Давали кто сколько мог, но, к сожалению, нашлись и те, кто отказались поделиться с солдатом, который, рискуя собой, делал всё, чтобы спасти наши жизни, и то, что мы находились сейчас в эшелоне и скоро будем в безопасности,- его заслуга. А сам он сейчас должен возвращаться в часть, на фронт, и неизвестно, что ждёт его в пути, кто и где будет обеспечивать его продовольствием. Он наотрез отказался от денег, но женщины настояли. Кроме первой машины, он ещё восемь рейсов сделал на площадь. Привозил людей. Наш огромный вагон вместил всех.
А водитель на прощание помахал нам рукой и уехал. И никому почему-то не пришла мысль узнать его имя, фамилию, адрес. Так и остался он в нашей благодарной памяти безымянным. Как сложилась его военная судьба? Выжил ли?
Всё, о чём я рассказала, там, в Минске, в эту ночь происходило в большой
спешке, никто не замечал времени. Наш эшелон загружался, а над головой пулемётные очереди, вой моторов - ожесточённый воздушный бой. Ни один вражеский самолёт не прорвался к железнодорожному полотну, ни одна бомба не упала на рельсы. Фашисты бомбили вокзал и ту, переполненную людьми, площадь.
Стоя у дверей вагона, мы видели, как наш ястребок, один, бесстрашно, отчаянно атаковал целую армаду немецких бомбардировщиков. Картина этого сражения на всю жизнь осталось в моих глазах, в моей памяти, в моей душе.
Минск. 24 июня 1941 года.
Светлой памяти тех, кто ценой жизни своей
спасал и защищал Родину, перед кем мы в неоплатном
долгу.
Эпизод из первых дней Великой Отечественной войны.
"22 июня 1941 года 160-й и 163-й авиационные истребительные полки, находясь в это время под Витебском, в 5 часов утра получили приказ перебазироваться на аэродром под Минском. Самолёты прибыли туда лишь в 12 часов 22 июня. Эти полки испытывали острую нехватку кадров, поэтому для прикрытия Минска прибыло только 25 самолётов. Первый воздушный налёт на Минск был 23 июня в 12 часов. Сильный бомбовый удар был нанесён по аэродрому, который фактически не имел зенитного прикрытия. Самолёты не были замаскированы и рассредоточены. В результате некоторые были уничтожены, другие получили серьёзные повреждения. Была повреждена взлётная полоса, подожжены склады с горючим. Но полки приступили к боевым действиям над Минском. В день 24 июня на город было совершено 11 массированных (по 50-самолётов) налётов. В Минске находилось только 8 батарей двухпушечного состава 188 -го зенитно-артиллерийского полка, которые накануне были перевооружены на 85-миллиметровые зенитные орудия с прицельным ПУАЗО-3, ИХ личный состав ещё не успел освоить. Поэтому авиация не имела поддержки с земли.
На истребителях И-16 и И-153 за один день 24 июня был сбит 21 самолёт противника"
/ "Хроника ВОВ."/
Неравный бой.
Бомбят вокзал! Враги уже под Минском!
А здесь, над рельсами, над нашей головой--
Стрельба, разрывы, бой, моторов вой!
Там, в небе, -- туча коршунов фашистских!
А он -- единственный! Один! Наш Ястребок!
То в хвост, то в лоб их бьёт, то в бок--
Один, наш, маленький! Пренебрегая риском,
!Что этот птенчик в небе вытворял!
Он ястребом тяжёлый, грозный строй
На сумасшедшей скорости взрывал.
Увёртываясь от погони "мессершмиттов",
Вдруг вверх взмывал, то мчался вниз стрелой
Какие он выделывал кульбиты,
Чтоб ни один заряд в наш поезд не попал,
Чтоб не были пути разбиты!
От взрывов бомб вокруг трясло вагоны.
А мы забыли про свою дорогу.
Мы все приникли к окнам и дверям
Стоявшего на рельсах эшелона.
О! Как отчаянно мы все молили бога,
Чтоб ястребок наш выжил, не упал.
Мы замерли... Смотрели... Все в слезах.
И лишь когда услышали: "Ду! ду-у!"--
Наш паровоз рванул на всех парах--
Мы поняли: отвёл от нас беду.
Спас наши жизни...
А СВОЮ ОТДАЛ...
О, это небо! Этот смертный бой!
В душе--навечно, навсегда со мной!
2
Легенда сработала.
О том, как нам удалось попасть в этот эшелон, я узнала уже в пути из рассказа моей мамы.
Увидев, что творится на вокзальной площади, что уехать отсюда вряд ли удастся,
шофёр, подсказал, что можно попробовать обратиться в военную комендатуру. Но надежды было мало. Понимали, что в такой ситуации военный комендант вряд ли будет заниматься невесть откуда явившимися семьями пусть даже и военных, и с детьми, когда он в первую очередь должен думать об отправке своих. Кто-то предложил: "Нужно сказать, что вывозим из прифронтовой зоны детей из детского дома".
Так и решили. Вот почему нас в кузове накрыли брезентом. К коменданту пошла мама, а шофёр --при ней сопровождающим, в военной форме, с автоматом. В комендатуре у дверей кабинета коменданта толпилась уйма народу, но женщину в сопровождении солдата с оружием, с их легендой, пропустили без очереди. В кабинете, кроме коменданта, сидела молоденькая сотрудница.
Легенда сработала. Комендант выписал пропуск, дававший возможность проехать
к седьмой платформе, где на седьмом пути идёт погрузка эшелона для эвакуации.
Вышли из комендатуры и тут же сообразили, что не смогут самостоятельно найти ни
эту седьмую платформу, ни этот седьмой путь. Вернулись и попросили дать сопровождающего. Комендант велел ехать бывшей в кабинете девушке.
Дрожащую от страха девочку усадили в кабину, и, как только доехали до седьмой платформы, она со всех ног бросилась бежать обратно.
Так мы оказались в эшелоне, в товарном вагоне, в котором перевозили
что-то, белыми кусками налипшее, застывшее на стенах и потолке. Мы устроились в противоположном от дверей углу на сундуке тёти Нины, подстелив мамин плащ.
Вагон был загружен полностью. Люди устраивались кто как мог. Погрузка ещё шла, когда налетела новая волна бомбардировщиков. Вот тогда пришлось нам стать свидетелями беспримерного по своей трагичности и героизму сражения советского Сокола, ценой своей жизни не подпустившего к путям фашистских стервятников. Душераздирающе, тревожно закричал наш паровоз: Ту-ту! Ту-ту! Ту-ту! Рванул с места и помчался, увозя нас от бомбовой смерти. Меня как подкосило. Я уснула на большом сундуке тёти Нины (сама она осталась на дороге под Вильнюсом, во второй машине).
Проснулась, когда мы отъехали довольно далеко. Эшелон стоял на каком-то полустанке. В наш вагон в Минске сели четверо чекистов. Сейчас они откуда-то принесли толстые доски и настелили под потолком для защиты от бомбовых осколков и от отваливающихся кусков окаменевшей массы. Мне и тут повезло, как тогда в Каунасе с осколком от зенитного снаряда: большой кусок сорвался с потолка и свалился в нескольких сантиметрах от моей головы во время сна. Из таких же досок чекисты соорудили нары. Люди обустраивались, готовясь к долгой дороге. В Минске наш шофёр подобрал на площади и привёз в наш вагон вместе с остальными молоденькую маму с грудным ребёнком, родившимся в ночь, когда началась война. Её мужу, такому же молоденькому лейтенанту, дали час на то, чтобы забрал жену и сына из роддома и отвёз их на вокзал. Его часть отправлялась на фронт. Если бы не наш шофёр, лейтенанту так и пришлось бы оставить их одних на вокзале. Он помог им подняться в вагон, поцеловал её, рыдающую, почти девочку, прижался лицом к личику сына и убежал.
Юная мама ещё совсем не умела обращаться с ребёнком. Сама в больничном халате, малыш в пелёнке и одеяльце, которые дали в роддоме. От переживаний у матери пропало молоко. Ребёнок беспрерывно кричал. Женщины помогали им, как могли, но мальчика нечем, да и не в чем было даже обмыть. Володя взял шефство над ними. На остановках бегал за кипятком. На стоянках наш состав, как правило, загоняли на запасные пути, до зданий вокзалов добираться было не просто. В любой момент проход к эшелону мог перегородить вновь прибывший поезд, да и время стоянки не было известно, отправляли, как только освобождался путь. Но вскоре малыш затих навсегда, не выдержал выпавших на его долю тягот, затеянной чужими дядями, очень нужной им, войны. На ближайшей станции тельце ребёнка сдали санитарам. Молодая мать рвалась тоже выйти, но её уговорили ехать дальше. Ребёнку уже не поможешь, а по фронтовым сводкам чувствовалось, что враг дышит нам в спину.
Фото. Истребитель И-16
Продолжение следует.