- Как я рад видеть Вас в добром здравии, дорогой Холмс! Я опасался, что причиной просьбы о моем срочном прибытии к Вам послужили происки этого модного вируса, - на одном дыхании выпалил Ватсон, буквально ворвавшийся в кабинет. Холмс сидел в своем любимом кресле у окна. Лицо его выражало тревогу, он даже не выдал привычную улыбку при виде своего испытанного временем помощника.
-Я тоже рад видеть Вас, дорогой доктор Ватсон. Но, не удивляйтесь, должен честно признаться - надеялся, что какие-нибудь важные обстоятельства не позволят Вам прибыть на Бейкер-стрит. Я испытываю к Вам самые искренние дружеские чувства. И тем не менее, жизнь не раз вынуждала меня прибегать к Вашей помощи и подвергать Вас опасности. Правда, до сих пор нас выручал мой ум, а иногда удача. Но мы же понимаем, что полоса удачи может в любую минуту оборваться.
Ватсон не показал и тени обеспокоенности. Совсем наоборот, он получил заряд бодрости, предвкушая предстоящие приключения.
- Дорогой Холмс! Я горд, что Вы по-прежнему считаете меня достойным доверия, располагайте мной. Обещаю, что как всегда не подведу Вас.
Тень улыбки скользнула по лицу знаменитого сыщика, но это длилось одно мгновение.
- Не раз мне приходилось начинать нашу беседу с предупреждения об ожидающих нас смертельных опасностях. Но все они даже вместе взятые несопоставимы с той, которой я подвергну Вас, если все-таки решусь посвятить в ужасную тайну. Взвешивая все «за» и «против», я посчитал главным аргументом то, что Вы в любом случае попадете под удар, поскольку широко известно, что наиболее конфиденциальной информацией я всегда делился именно с Вами.
Сомнения обычно невозмутимого даже в критических ситуациях Холмса, с удивлением заметил Ватсон, отражались и на его лице и в голосе. Это несколько поумерило энтузиазм доктора.
В это время миссис Хадсон принесла кофе.
- Вы очень кстати побеспокоились о нас, дорогая миссис Хадсон. Хотя нам могут понадобиться напитки и покрепче. Устраивайтесь, Ватсон, поудобнее. Начнем с забавных воспоминаний о спектакле, разыгранном в Организации Объединенных Наций непрофессиональным актером. Хотя Государственный секретарь США справился с отведенной ему ролью превосходно.
Помните, как я смеялся, когда транслировали знаменитое заседание ООН, на котором он потряс пробиркой с «ужасно смертоносным оружием», добытым разведкой из арсеналов злого иракского диктатора. Какой отвагой надо обладать, чтобы манипулировать стеклянным сосудом, который мог элементарно выскользнуть из рук и разбиться. Готов ли он был к смерти, как собственной, так и других представителей стран-членов ООН? А ведь на его лице, как и подобает верному сыну Америки, не дрогнул ни один мускул. Фокус заключался в том, что он-то знал, что в пробирке находится пищевая сода. Представители государств тоже понимали – яд им не принесут. Для чего же тогда весь этот спектакль? А для телезрителей со всего мира. У них чувство опасности для себя лично не могло возникнуть, но возмущение продемонстрированным доказательством злодейства было всеобщим. Финал этой истории соответствовал первому акту: «ужасные бактериологические и химические вещества» остались там, откуда и появились – в докладах ЦРУ. В Ираке их так и не обнаружили.
А вот сценические декорации этой пьесы воплотились в сотни тысяч уничтоженных людей, миллионы беженцев, триллион истраченных долларов. Сейчас мне стыдно, что я позволил себе смеяться над «сольным выступлением пробирки». Я же понимал, что эта мистификация устраивалась не для развлечения, а для обоснования последовавшей агрессии.
Допив кофе, Шерлок Холмс закурил трубку. Ватсон понимая, что знаменитый сыщик не просто так вспомнил о «пробирочной буффонаде», молча ждал продолжения. Холмс не стал затягивать паузу. Он достал из папки письмо и протянул Ватсону.
- Ознакомьтесь. Доставлено оно было не почтой, а подброшено под дверь в корзинку с молоком.
Ватсон вытащил из конверта лист, текст которого начинался, как и десятки других обращений к прославленному сыщику:
«Уважаемый мистер Шерлок Холмс! Я не имел чести познакомиться с Вами лично, но знаю Вас по рассказам Конан Дойла, как умного и опытного человека, который всегда докапывался до истины. Даже когда она противоречила интересам «сильных мира сего».
Холмс, следивший за чтением Ватсона, спросил:
- Правильно ли сработал мой дедуктивный метод? Конан Дойл – это Ваш литературный псевдоним в Америке?
- Нет у меня псевдонима. Скорее всего, это кто-нибудь из ваших почитателей, - обронил Ватсон и продолжил чтение.
«Уверен, что представление пробирки с образцом оружия массового поражения в ООН не прошло мимо Вашего внимания. И Вы, вероятно, сразу догадались, что в руках у Государственного секретаря Соединенных штатов был обыкновенный порошок. Так думают до сих пор все нормальные люди.
Я был сотрудником ЦРУ, которому было поручено сопровождать Государственного секретаря на это заседание. И именно у меня в специальном кейсе хранилась знаменитая пробирка. Руководство ЦРУ проинструктировало меня, что хотя никакого отравляющего вещества в ней нет, я должен вести себя так, как будто оно там действительно содержится. Мне выделили для охраны двух человек. По окончании мероприятия я должен был, продолжая соблюдать все меры предосторожности, возвратить пробирку в Лэнгли.
С легким сердцем я согласился участвовать в этой оперативной комбинации.
Однако, очень скоро понял, что меня приготовили к роли жертвы. Пробирку, которую вполне мог вручить мне шеф в своем кабинете, было приказано забрать в химлаборатории. Сначала я подумал, что это продолжение игры. Еще один нюанс, укрепляющий легенду об отравляющих веществах. Но когда сотрудник спеццентра вынес пробирку в костюме изолирующей химзащиты и укладывал ее в мой сундучок, как будто гранату с выдернутой чекой, да еще и предупредил, что ни в коем случае ее нельзя ронять и даже трясти, до меня дошло, что это уже не игра. В лаборатории кроме нас никого не было, а соду можно было передать без пластиковых перчаток.
По пути в Нью-Йорк я приказал остановиться у аптеки. Сопровождавшие меня охранники попытались воспрепятствовать, сославшись на инструкцию, но я объяснил, что остолопы из химлаборатории забыли обеспечить меня резиновыми перчатками. А ведь Госсекретарь просто обязан будет ими воспользоваться. Кроме перчаток я приобрел по виду точно такую же с каким-то лекарством. После этого зашел в туалет, надел перчатки и просунул пробирку с ОВ как можно дальше в канализационную трубу. Затем пару раз спустил воду.
Дальнейшие события были продемонстрированы всему миру по телевидению. Я же по окончании заседания спустился к подземному гаражу и попросил незнакомого мне дипломата, подбросить до Сабвея. В это время позвонил шеф. Я сказал, что скоро буду в его кабинете, что все прошло по плану. Но он приказал доставить пробирку в химлабораторию и только после этого появиться у него. Это указание отмело последние сомнения в правильности моих действий.
Как любой опытный сотрудник ЦРУ, я знал, что наступит время, когда надо будет скрыться от объятий родного учреждения. Поэтому воспользовался давно приготовленными документами на другое имя и покинул страну.
Не буду детализировать мою версию, для чего планировалось убийство Госсекретаря США и находившихся в зале Генассамблеи ООН дипломатов. Вероятно, возмездие за это «тоталитарному иракскому режиму» было бы потрясающим по масштабам и примененному оружию. Не исключено, что и ядерному. Попутно это сделало бы бессмысленным поиски доказательств информации о наличии в Ираке производства химических боеприпасов.
Я не враг своему народу и я не считаю ЦРУ преступной организацией. Но за десятки лет службы пришлось убедиться, что некоторые сотрудники становятся на путь предательства национальных интересов США, исповедуя исключительно силовые методы борьбы с противником и игнорируя законы.
Если Вы держите это письмо в руках, значит, меня уже нет в живых. Я понимаю, что оно смертельно опасно также и для Вас. Но я надеюсь, что Вам удастся найти способ разоблачить преступные замыслы изменников и остаться в живых».
Ватсон перевернул лист в поисках имени автора.
- Не ищите данные этого бывшего сотрудника ЦРУ. Они были на отдельном листе. Вам они не понадобятся. Я не предлагаю Вам стать очередным хранителем письма. Это путь в никуда. Конечно, лучшим методом избавиться от преследователей могла бы стать публикация этого документа в открытой печати. Но США, не считаясь с международным правом, распространяют свою юрисдикцию на весь земной шар. И я не хотел бы повторить судьбу Ассанжа.
Поэтому, на мой взгляд, самым подходящим решением станет доведение этой информации до широкой общественности путем публикации художественного рассказа. Было бы неплохо, если бы Вы, дорогой доктор Ватсон, расчехлили свое литературное перо. Понимаю, что и этот путь очень опасен. Но Дамоклов меч сразу же перестанет висеть над нами, как только Ваш рассказ будет опубликован. Подумайте над моим предложением, взвесьте все «за» и «против»…
Доктор Ватсон не дал договорить Холмсу, он не только выразил согласие, а уже был во власти творческой лихорадки. Знаменитый сыщик продолжил:
- Конечно, этот рассказ будет несколько отличаться от остальных. Ведь, по сути я не занимался расследованием этого несостоявшегося преступления. За меня работало мое имя, моя всемирная слава и Вы, мой дорогой доктор Ватсон. А результат, тем не менее, как всегда соответствует моему девизу: «Где Шерлок Холмс, там победа!»