1.
Последний из оставшихся в «живых» в городе книжных магазинов назывался весьма претенциозно – «Кладезь мудрости». Он занимал половину обширной пристройки к жилому дому. В другой её части находился его «однояйцевый» близнец с не менее многообещающим названием «Кладезь красоты», в котором продавались картины местных художников.
И наступили для «близнецов» тяжёлые времена. Если жители в последние годы вообще не питали особой склонности к покупке бумажных книг, предпочитая читать их в айфонах, планшетах и в электронных книгах типа PocketBook, то желание приобретать картины местных живописцев за этот же период у любителей прекрасного пропало напрочь.
«Кладезь мудрости» держался в полузатопленном состоянии за счёт августа и сентября, когда перед началом учебного года резко повышался спрос на различные книги и канцелярские товары. В остальные месяцы городские библиофилы ограничивались двумя стеллажами, которые стояли при входе в магазин и выполняли роль Bookcrossing`а. На этих полках зачастую громоздились многотомные собрания сочинения советских классиков, не говоря уже о слегка потрёпанной детской литературе или устаревших научных изданиях.
«Кладезь красоты» быстро и решительно расстался со своим содержимым, которое живописцы растащили по собственным дачам и гаражам. Большой зал опустел. За одной стеклянной витриной какой-то отчаявшийся акварелист оставил картину в стиле пин-ап: миловидная девушка сидела за столиком и удивлённо расширенными глазами рассматривала иллюстрацию в книге. Перед ней стояла чашечка дымящегося кофе, а обнажённые стройные ножки почти вылезали за пределы витринного стекла.
То ли эта нехитрая акварель, то ли идея возникла независимо от соблазнительной кофейной чашки, но хозяин книжного магазина оформил на себя аренду освободившегося помещения и, собрав последние деньги, устроил в нём кафетерий (видимо, копируя в примитивном варианте московский «Библио-Глобус»). Простые столики, пластиковые стулья, на стенах вместо картин высоко подвешенные книжные полки с книгами. Простенькое меню украшали электрический самовар и современная кофемашина.
На остатки своих финансовых возможностей и интеллектуальных усилий хозяин книжного магазина переделал предыдущее название в «Кладезь вкуса». Его поступок был благородным, культуртрегерским и наивным одновременно. Он рассчитывал, что зайдут посетители сначала в кафетерий, потом могут через проходную дверь попасть сразу в книжный магазин. Или зайдут сначала в книжный магазин, потом через ту же дверь выйдут в кафетерий. Ни в одном, так в другом что-нибудь да купят. Опять же прибыль.
Оставался последний этап – найти продавщицу, которая согласилась бы работать на минимальную зарплату при практически полном рабочем дне: с двенадцати дня до десяти вечера.
И такая неожиданно появилась в самый нужный момент, обеспеченная всеми необходимыми санитарными справками допуска к такой работе. Она быстро согласилась на предложенную зарплату, но стыдливо намекнула, что ей негде ночевать. Хозяин двух «Кладезей», выдержав мхатовскую паузу, снисходительно произнёс:
- Я, конечно, очень сильно рискую, но если зарплату уменьшить, то ты можешь ночевать в подсобном помещении кафетерия. Там относительно тепло и есть лежанка. Заодно будешь выполнять функцию сторожа. Но без посторонних лиц. Намёк понятен?
- Разумеется.
- И чтобы никаким личными и постельными вещами там не пахло. Найдёшь подходящий шкафчик для этого дела. Но регистрация в паспорте мне нужна обязательно: хоть в Тамбове, хоть в Кремле, хотя лучше местная. Даю месяц срока на это мероприятие или нам с тобой придётся прощаться. Ну ты сама понимаешь… Материально ответственное лицо и вдруг без…
- Я сделаю регистрацию, - быстро пообещала радостная Юля.
Человек предполагает, а бог располагает. Как ни странно, неожиданным успехом стал пользоваться кафетерий. Книжный магазин продолжал оставаться малолюдным, зато почти все вечера, особенно холодные и дождливые молодёжь с удовольствием проводила в «Кладезе вкуса». И приносила так желаемый хозяином доход.
В этом кафетерии Юля отработала продавщицей всё лето вплоть до холодного конца сентября.
2.
Ливень становился всё сильнее. В пустом помещении кафетерия, наружная стена которого состояла из больших стёкол, шум воспринимался особенно громко.
«На улице, - подумала Юля, - наверняка и то тише. А здесь – сидишь как внутри барабана».
Дожди она любила. Льющиеся потоки воды завораживали её как пламя костра. Накинула на плечи кофту, села за ближайший к наружной стене столик, уткнулась подбородком в скрещенные руки и уставилась на улицу.
Там было светло от фонарей и от ярких вспышек молний. Все люди успели попрятаться по домам. От такого ливня и зонтик не спасёт!
Красота!
Юле часто хотелось, чтобы точно такой же ливень хотя бы однажды пролился в её душе. Чтобы он смыл все плохие воспоминания, все её плохие поступки, дурные мысли… Но не бывает таких ливней у человека. Вот и остаётся ей только смотреть на него в окно. Пусть хотя бы там, на улице станет после дождя чище и светлее…
Девушка знала, что когда свет в зале выключен, то с улицы её не видно. Такой проливной дождь долгим быть не может. Посидит немного, полюбуется им и пойдёт к себе в подсобку спать. В её распоряжении был не простой топчан, а медицинский: мягкий и с поднимающимся изголовьем. Считай, что постель в гостинице. Где и как его раздобыл хозяин, она не интересовалась. Приобретался он, разумеется, не для сна буфетчицы, а в качестве подсобной полки. На нём раньше стояли три большие коробки со столовой посудой. Юля не без труда смогла осторожно опустить их вниз, но теперь приходилось на коленках залезать на своё «лежбище» только со стороны ног.
А сейчас она смотрела на блескучие в свете фонарей потоки воды, которые ручьями стекали в сторону шоссе и думала, как ей самой жить дальше. Куда ей «течь»? Ливень рано или поздно закончится, а она так и будет работать буфетчицей за, как выразился хозяин, «один МРОТ» с разрешением ночевать в подсобке?
Обидно всё получилось. Пришлось уйти с такой интересной и хорошей работы, выписаться из больничного общежития и поселиться на этом топчане, торгуя чаем, сэндвичами и пирожными. Юля смогла за двадцать тысяч зарегистрироваться в квартире какого-то наркомана, но фактически оставалась бомжихой. И ехать некуда. Тётка, конечно, не выгонит, может, и с работой поможет… Хотя сейчас во всех больницах сокращения проводят. Устроиться медсестрой в Ногинскую больницу – пустая надежда. А кем она, дипломированный фельдшер, сможет ещё работать? Уборщицей или той же буфетчицей в каком-нибудь таком же убогом заведении, но без спального топчана? Здесь хоть ночевать можно, никто не гонит. Получает копейки, но халявный чай с сахаром – круглые сутки…
Юля не сразу сообразила, откуда именно взялась эта мужская фигура, которая, держа над головой портфель, с шумом прижалась к дверям кафетерия.
«Видит же, что закрыто, чего лезть?» - подумала Юля, недовольная собственным испугом.
Потом сообразила. Светящаяся вывеска «Кладезь вкуса» держалась на маленьком козырьке. Мужчина понадеялся спрятаться под ним, но это была, как последнее время повторяла про себя Юля, «пустая надежда». Козырёк был декоративный, узкий и выполнял одну единственную функцию, чтобы какая-нибудь часть от вывески не свалилась прямо на голову посетителю.
Мужчина развернулся, спиной прижимаясь к дверям.
«Ему что под этим козырьком стоять,- подумала Юля, - что под дождём идти, без разницы. Шёл бы лучше быстрее домой».
Поднялась изо стола, подошла к витринному окну и сбоку стала разглядывать нежданного посетителя.
В плаще, а не в куртке. В брюках, а не в джинсах. В туфлях, а не в кроссовках. Мокрые волосы закрывали лоб, но его подбородок и нос Юле понравились.
«Дядечке под сороковник. Солидный мужчина. Жалко такого. Открою дверь. Приличный мужик, приставать и хулиганить не станет».
Отодвинула задвижку, крикнула.
- Мужчина! Заходите. Чего мокнуть зря?
От неожиданности и за шумом дождя не услышав, как открывается замок двери, мужчина отскочил, развернулся и уставился на Юлю.
- Или заходите бегом, или я снова дверь закрою!
Он быстро зашёл в помещение и остановился на резиновом коврике.
- Спасибо большое, девушка. Я здесь постою, а то с меня льёт не хуже, чем с неба. Намочу вам весь пол.
- Вода – не грязь. Подотру потом… Плащ снимите и повесьте на спинку стула. И портфель свой – на сиденье поставьте… Куда же вы под таким дождём без зонта?
- От знакомых возвращался. Выходил, дождя не было. А через минуту такой полил, что… Он должен скоро закончиться. Можно я постою у вас? А то промок весь.
- Замёрзли?
- Не очень. Больше промок… Мне до моего дома метров пятьсот, не больше, но ливень с таким сильным ветром, что… И вдоль улицы у всех домов подъезды в сторону дворов смотрят. Нигде не спрячешься.
- Кофейку вам горячего сделать? Согреетесь.
- Откуда он у вас? А, это кафе, да? Я внимания не обратил. Недавно к вам в город приехал…
- Сейчас приготовлю кофе. – Отходя к своему прилавку, Юля спросила: - А вы кто будете? Не бандит?
- Не бандит – точно. Работаю в вашей больнице врачом. Меня Олегом Ивановичем зовут.
- Очень приятно. А я – Юля. Бывший фельдшер, а сейчас буфетчица.
- Зачем же из больницы ушли?
- Вот именно – «ушли». Не слышали, что сокращают всех подряд?
- Да, есть такая установка. Сочувствую вам.
- Олег Иванович, - крикнула из-за прилавка Юля, - вам сэндвич сделать?
- Нет, спасибо. А же из гостей, с ужина. Только горяченького попить бы и всё. А то получится как в старом анекдоте: - Хозяйка, дай попить, а то так есть хочется, что переночевать негде?
- Не слышала такой. И с ночевой у вас ничего не получится. У меня кушеточка такая узкая, что сама с неё ночью два раза падала… Сделала вам небольшой бутер с сыром. Как раз под кофе. Сахар класть?
- Да, если можно. Немного. Молока не надо.
- Как скажете. С клиентом не спорят.
Вернулась к «клиенту» с «заказом». Он вытирал лицо и руки платком, но без особого успеха.
- Подождите. Я сейчас вам полотенце принесу. Платок выжмите и повесьте тоже на спинку стула.
Принесла застиранное вафельное полотенце:
- Чистое. Не беспокойтесь.
- Уж какое тут беспокойство, Юленька? Можно сказать жизнь мне спасаете. А сейчас ещё и кофиём напоите.
- Голову вытрите как следует… А теперь садитесь и пейте кофе. Бутерброд не забудьте. Сыр свежий. Сколько в нём пальмового масла не знаю, но на вкус вполне съедобен.
- Спасибо тебе, Юленька. Я за всё заплачу, ты не беспокойся. Дождь вроде тише становится.
- Это у вас от тепла и кайфа уши заложило. Льёт как из ведра.
Олег Иванович с удовольствием сделал несколько глотков горячего кофе и невольно потянулся к бутерброду. Тот тоже оказался совсем не лишним. Обратился к Юле:
- А как вышло, если не секрет, что тебя в больнице сократили?
- Если бы сократили, то выдали бы трёхмесячное пособие. А главнюк наш, чтоб ему пусто было, хитрюгой оказался. Он предложил всем заведующим написать список тех сотрудников, без которых их отделения могут обойтись. Если таковых не окажется, то вписать собственную фамилию. Ну не подлец, а? Получилось так, что все заведующие его сами попросили сократить своих сотрудников.
- Не совсем законно поступил. Полагалось сократить, но с выдачей пособия.
- У нас две сестры оказались боевыми и обратились в суд. В момент, не доводя дела до процесса, им в нашей кассе обоим выплатили пособия.
- А ты чего же? Не решилась?
- Мне в кадрах предложили пройти бесплатные курсы по делопроизводству. Сказали, мол, устроишься без проблем на другую работу. Я и согласилась с условием, что в суд обращаться не буду. Вот работу буфетчицы в этой богадельне с горем пополам и нашла. И живу здесь до первой проверки Роспотребнадзора.
- Да, не самый хороший вариант. Как я понял, это не то, на что ты надеялась. Но жизнь как зебра, полосатая. Будет и на твоей улице праздник.
- Быстрее бы. Пока никаким праздниками не пахнет. Вот с вами поговорила и душу отвела. Спасибо, что выслушали.
- Это тебе спасибо, Юленька. И согрелся и как-то уютнее стало. Ливень что-то не прекращается… Сколько я тебе должен за всю твою помощь? Не стесняйся, говори.
- Касса после десяти вечера уже не работает. Так что всё угощение за счёт заведения. И не берите в голову, Олег Иванович. Это мелочи… Вы сказали, что я спасла вам жизнь. Может мне зачтётся это на том свете…
- Хорошо, останусь твоим должником… Тебе не пора спать ложиться? Я могу и уйти. Добегу до дома, здесь недалеко.
- Посидите ещё немного. Пожалуйста. А то скучно одной. Спать рано. Читать книжки со смартфона не люблю… Мы с вами сейчас, как два человека, которые случайно встретились в купе поезда. Едут вместе и делятся самыми сокровенными мыслями. А потом на остановке разошлись в разные стороны и забыли друг о друге.
- Мир тесен, Юлечка. Особенно в этом городке. Уверен, что мы с тобой ещё где-нибудь пересечёмся.
- Да, мир здесь тесен. Только мы с вами в разных мирах обитаем. Ваш мир - в больничных корпусах, а мой - в этом проклятом буфете. Так что в лучшем случае останусь я в вашей памяти в образе неясной в темноте аватарки. Встретимся – и не узнаете… А вас на работу уже приняли? У нас ведь и врачей сокращали.
- Меня переводом.
- Повезло… А я почти четыре года отработала в больнице, представляете? Три года в травматологии, а потом перевели в травмпункт при приёмном покое. И тут как назло началась эта грёбанная модернизация. Заведующая приёмным покоем вписала в чёрный список одну пенсионерку, та уж и ноги передвигала с трудом, и меня, как последнюю из пришедших. Как новенькую, чтобы свои кадры не обижать. Так что я к ней без претензий… А вы какой врач?
- Я больше администратор. Переводят меня из одной больницы в другую, из которой много жалоб пишут в Минздрав. Вот я и пытаюсь там отделить зёрна от плевел. Отделю, переводят в следующую. Так и мотаюсь по всей стране.
- В детективах таких называют «сотрудник внутренней безопасности»?
- В точку попала.
- А отделить зёрна от плевел – это значит отделить хорошее от плохого?
- Да. Библейское выражение. Правильно его поняла… Ты лучше про себя расскажи. Парень-то у тебя есть?
- Вот и вы – прямо в мою больную точку угодили. Самая большая проблема моя, если не считать того, что работы нормальной нет. Познакомилась с парнем. Артёмом зовут. Вернее, конечно, – он со мной. Приносил какие-то старые книги из дома в книжный магазин, а потом прошёл сюда. Увидел меня и пристал сразу: как зовут и давай встретимся. Я, разумеется, вежливо послала его куда подальше, потому что не привыкла к таким петушиным наскокам. А он так искренне мне говорит: недавно только дембельнулся, по девушкам соскучился, страсть! Кстати, симпатичный, а фигура вообще загляденье. Спортсмен. Мастер спорта по какому-то бегу. Стал рассказывать, что служил в десантных войсках, прыгал с парашютом и кучу всего другого наговорил. Может и приврал, но понравился мне. Я же здесь отсидела полгода как в монастыре. Да и в больнице, когда на полторы ставки пашешь особенно не до гуляний… В этот же вечер и пришёл ко мне прямо к закрытию, представляете? Ну и я, дурёха, сразу вся расплылась от удовольствия. Он сначала пришёл в ужас, когда увидел мой топчан, но потом сказал, что нет худа без добра… Я всё вам пересказывать не буду. Только самую суть. Вы же должны согласиться, что секс – не самое главное в отношениях. Согласны?
- В принципе – согласен. Но ты ещё такая молодая. Тебе это должно нравится.
- А я и не скрываю, что нравится. Только мне уже скоро двадцать пять, а ему двадцать. Из армии только вернулся, где девушек не было. Слишком уж гиперсексуален. Олег Иванович, вы поймите одну вещь. Когда с любимым парнем милуешься, хоть совсем не останавливайся. А он мне быстро разонравился. Использовал меня как сексуальную машинку, лишь бы самому удовольствие получать.
- Значит, не полюбила его?
- Полюбила – вообще не то слово. Я вот и вас, например, не люблю. Но с вами интересно, до утра бы так и просидела, а с ним скучно. Только постель нас и объединяла. А потом он мог просто встать и уйти.
- Почему не рассталась с ним по-хорошему? Ему после года службы, сама понимаешь, любая девица понравится. У тебя-то своя голова на плечах была. Да и не девочка ты восемнадцатилетняя, а молодая женщина.
- Меня знаете, что удерживало? Он несколько раз приводил меня к себя. У него отдельная комната, оставалась там до утра. И познакомилась с его мамой. Удивительно хорошая женщина! И почему-то ко мне - приходящей переночевать девке! – сразу стала очень хорошо относиться. Даже намекнула, чтобы я особенно на Артёма не рассчитывала… ну вы понимаете… Мол, он ещё никак не перебесится. Такую фразу сказала: «Пока половину девушек в городе не перетрахает, не угомонится. Потом вспомнит о тебе, да только поздно будет. Слишком рано ты ему на глаза попалась». Меня её забота так тронула, до слёз… А у меня своих родителей нет. С десяти лет без них росла.
- Что с ними случилось?
- Угорели. Думаю, что специально так кто-то сделал, чтобы они угорели. Ферму свою не хотели продавать, а на этой территории что-то строить собирались… Убили, проще говоря… Я случайно осталась ночевать у подруги. Собрались две дурёхи, пытались задачку по физике решить. Решали, решали и уснули за столом. А проснулась утром – сиротой.
- Печальная история. Трудно тебе пришлось в жизни.
- Ничего, выкарабкалась. И колледж закончила, и на хорошую работу сама устроилась… Вот только сейчас всё наперекосяк пошло. Здесь ещё одна проблема, похуже артёмовской. С ним я сама виновата. Нечего было сразу в подсобку его тащить… Ну, не об этом речь. Мне Вера Георгиевна, это его мать, у неё своя стоматологическая клиника, представляете? И она там хозяйка! Предложила у неё работать. Я хоть бы сейчас побежала, да жить где тогда буду? Она очень аккуратно выразилась… Умная женщина, такие - редкий случай. Сказала мне так: «У меня к тебе предложение, которое никак не зависит от твоих будущих отношений с Артёмом. Представляете? Уже знала, что добром у нас не кончится. Я уверена, что по его же вине совместная жизнь с ним у тебя не наладится. Ты не хотела бы у меня работать медсестрой и одновременно секретарём? Сейчас эта должность называется офис-менеджер. Очень хорошо бы зарабатывала. Как ты к этому предложению относишься?» Я ей и ответила, что жить у них в квартире с Артёмом не буду. Она ответила, что «Вопрос с жильём вполне решаем». Так и выразилась: «вполне решаем». Как и кто его будет решать не сказала. Вот и жду от неё звонка. Не знаю, что она там придумает. Две недели уже прошло. С Артёмом, кстати, разбежались… Вы представляете, он припёрся с какой девахой ко мне в кафетерий. Красивая, конечно, стерва, мне не чета. Подарил мне кулёк «Рафаэлло» и сказал, давай дружить без всякого интима. Что я могла ему ответить? Только тоже самое… Вот такой у меня анамнез жизни.
Они помолчали. Наконец, Юля с сожалением в голосе произнесла:
- Вот и ливень закончился. Жаль… Капает, но уже понемногу… Я вам дам большой полиэтиленовый пакет. Разорвёте его и на голову наденете. А то простудитесь. И спасибо, что выслушали меня... А сейчас наш поезд остановился и пассажирам пора расходиться в разные стороны.
- И тебе спасибо. Ты лучше своей вывески.
- Какой?
- Под которой я пытался прятаться – «Кладезь вкуса». Я назвал бы тебя «Кладезь добра».
- Всегда не могла понять, почему он назвал магазины именно этим старым словом «Кладезь»?
- Оно обозначало раньше колодец. Сейчас под ним чаще подразумевают источник чего-либо или сокровищницу.
- Мне больше нравится «Сокровищница»… Хотя, какие у меня сокровища? Никаких не осталось. Пусть будет так, как вы назвали в первый раз. Я буду для непосвящённых «Кладезь добра». Ладно?
- Договорились, Юленька.
3.
Олег Иванович и Вера Георгиевна были старыми друзьями, которым редко приходилось встречаться. Сначала дружили их родители, потом Олег учился на лечебном факультете в Московском стоматологическом университете, где Вера Георгиевна заведовала кафедрой терапевтической стоматологии.
Нет таких семей, в которых не имелись бы большие или маленькие проблемы. Так, наш герой, Олег Иванович, каждые два-три года был вынужден по приказу Минздрава переезжать из одного города в другой, точнее – из одной больницы в другую. Итогом его работы обычно становились уголовные дела, которые заводились если не на бывшего главного врача, то на его замов. О личной жизни и говорить не приходилось. Случайные связи с женщинами, опасность которых заключалась в том, чтобы они не оказались (случайно или намеренно) сотрудницами той медицинской организации, в которой он в данным момент работал. Посему приходилось изредка ограничиваться уже приглядевшимися посетительницами ресторана той гостиницы, в которой он обычно жил в первые месяцы, пока не получал служебную квартиру.
Мужчина Олег Иванович был завидный: в меру симпатичный и высокий; лицо, поведение и одежда выдавали его достаточное финансовое благополучие. Однажды серьёзно влюбился в одну женщину (то ли в Омске, то ли в Томске), которая полностью соответствовала внешним данным Олега Ивановича. Разведёнка с прелестной семилетний дочуркой и трёхкомнатной квартирой. Бонусом шли – нежная шелковистая кожа, молчаливое обаяние и полная сексуальная гармония. Но как дошло дело до приближающейся смены его места работы, отношения стали портиться. Заставить дочку, которой бы пришлось каждые два года менять новую школу, мать категорически не хотела. «Походно-полевая» жизнь её абсолютно не устраивала, так как и сама она не полы подметала, а служила заведующей сектором в местном филиале Центробанка и обладала всевозможными льготами и премиями. Терять их не хотела…
На этой женщине с красивым и мягким именем Алёна Алексеевна Олег Иванович и решил поставить точку. Иногда, впрочем, та или иная точка ненадолго превращалась в запятую, но никогда не становилась многоточием.
Видная и статная Вера Георгиевна (с такой бы лепить скульптуру Афины Паллады!) тоже обладала массой женских достоинств. Но почему-то ни одно из них счастливой её жизнь не сделали. Свои дети «не получались». Вторично вышла замуж за красавца-спортсмена, который был ровно на десять лет моложе её, и быстро родила от него сына. Но муж-рекордсмен вполне ожидаемо не мог улучшать свои рекорды до старости лет. Сначала запил, потом перешёл на наркотики, затем последовал второй развод. Но Артёма Вера Георгиевна воспитывала за мать и за отца. Даже не «отмазала», хотя была такая возможность, его от призыва в армию. Парень, надо отдать ему должное, на этом и не настаивал. Похлопотала только, чтобы сына-спортсмена (в этом он весь пошёл в отца, что ей не очень нравилось; но гены, проклятые гены пальцем не сотрёшь) устроили в какую-нибудь «приличную дивизию без дедовщины». Желание Веры Георгиевны было полностью удовлетворено. Через год уже выполнивший норму мастера спорта сынок в облике «настоящего мачо» явился перед материнские очи.
С героями мы познакомились. Теперь пора продолжить своё повествование.
Вечером Вера Георгиевна позвонила Олегу Ивановичу, которого от избытка не полностью удовлетворённых материнских чувств всегда называла запросто «Олежек».
- Олежек, дорогой, у меня к тебе деловой разговор. Мне надо устроить в ваше ведомственное общежитие одну девочку. Она работала у вас, пока не сократили. Я её хочу взять к себе в клинику, очень уж толковая девица, но жить ей негде. Уже узнала, что места в общежитии у вас есть, но их предоставляют, разумеется, только своим сотрудникам. Помочь сможешь?
- Вера Георгиевна, вы же знаете мои принципы и – главное – мои функциональные обязанности. Всё делать по закону и не нарушая приказов. Мне проще эту девочку у себя поселить, чем неофициально и по блату устраивать в общежитии.
- Потому и звоню тебе самому последнему, всех заводских уже перебрала. У всех общежития под завязку. Только у вас свободные места есть. А у тебя поселить её нельзя. Влюбишься сразу, а тебе это противопоказано.
- Других вариантов у вас нет?
- В этом случае я бы не стала обращаться к такому педанту-законнику, как ты. И потом: это не криминал в чистом виде, а её устройство в общежитии будет носить кратковременный характер. Подзаработает, чтобы комнату могла снимать, сразу уйдёт.
- Договорились. Только сейчас я определённый ответ дать не смогу. Мне надо поговорить с заведующей кадрами. Она у нас ведает общежитием.
- Когда к вам, уважаемый Олег Иванович, можно зайти за положительным ответом.
- Завтра. Ближе к обеду. Давайте часов в двенадцать. Сможете подойти?
- Разумеется, дорогой Олежек. И потом сразу ко мне на обед, пока от ресторанной пищи язву не заработал.
- С удовольствием, Вера Георгиевна.
***
По размерам кабинет главного врача городской больницы был не меньше министерского. Не хуже по качеству была и установленная в нём мебель. Второй чуть скромнее по масштабам мебельный гарнитур был надёжно спрятан в одном из служебных кабинетов поликлиники. Это был - наушников, доброхотов и правдолюбцев хватало в любой больнице – подарок к свадьбе заместителя по экономической части.
На вопрос Олега Ивановича, на какие средства был куплен тот гарнитур, главбух заправила выбившуюся прядку волос за ухо, смело встретила взгляд нового главного врача и ответила:
- Вы же сами понимаете на какие.
Впрочем, служебные дрязги Олега Ивановича читателя интересуют в последнюю очередь. Они встречаются на каждом шагу и в каждом учреждении, отличаясь только размерами «откатов» и затраченных не по прямому назначению финансов.
- Олег Иванович, к вам Вера Георгиевна. Сказала, что вы договорились о встрече, - раздался в селекторе голос секретарши.
Эту красотку увольнять было не за что. Подумаешь! - была любовницей бывшего главного. Ну и что? Работала безукоризненно. Все сведения о ней носили в основном характер завистливых сплетен. Заниматься такими мелочами не входило в обязанность Олега Ивановича. И потом, почему бы несколько раз в день самому не полюбоваться на идеальную за метр семьдесят пять фигуру и смазливое личико.
Царственной походкой в кабинет вошла Вера Георгиевна. Олег Иванович поднялся, подал ей стул и невольно вспомнил, как внешностью этой женщины восхищались в его время студенты универа, долгими взглядами провожая заведующую кафедрой…
- Сразу к делу, Вера Георгиевна?
- Это было бы кстати.
- Я кое-какие справки уже навёл. Места есть, но я набираю новых сотрудников, понимаете? То есть, количество свободных мест будет постепенно сокращаться.
- Надеюсь, что мы уложимся в отведённый нам срок. Свою девоньку я привела с собой, чтобы ты зрительно мог убедиться, что это не шалавка какая-то, а вполне приличная девушка. Фельдшер, кстати говоря. Сидит в коридоре. Если надо, можешь позвать.
- Сначала вызовем завкадрами.
Олег Иванович взял трубку телефона:
- Надежда Петровна, зайди, пожалуйста, ко мне…
Положил смартфон и обернулся к Вере Георгиевне:
- А какое у нас сегодня на обед меню?
- Хорошее меню, вкусное. Господи, Олежек. Мужикам лишь бы пожрать как следует, а потом девку трахнуть.
- Ну, не совсем так… Во-первых, грубовато сказано, а во-вторых, не обязательно именно в такой последовательности.
Постучавшись, вошла Надежда Петровна.
- Присядь, пожалуйста, Надежда Петровна. Дело такое. Считай, это моя личная просьба и под мою личную ответственность.
Нажал кнопку селектора:
- Марина. Там у тебя девушка должна сидеть. Пусть зайдёт ко мне.
- Хорошо, Олег Иванович.
Открылась дверь кабинета и несмело вошла Юля. Испуганным взглядом посмотрела сначала на Олега Ивановича, потом на Веру Георгиевну, а затем вопросительно – на завкадрами.
- О! А мы знакомы. Здравствуй, Юленька, спасительница моя!
- Здравствуйте. Это вы?
- Это я. Сначала у меня будет к тебе вопрос. А ты не хотела бы снова работать в нашей больнице? Например, с участковым терапевтом.
Юля опять испуганно взглянула на Веру Георгиевну, затем отрицательно потрясла головой.
- А почему?
- Стыдно говорить.
- Если без матерных выражений, то какой может быть стыд? Проясни мне, пожалуйста. Мне на самом деле хотелось бы знать причину твоего отказа.
- Пожалуйста. Я скажу. Зарплата - копейки. Совместительства нет. По домам к больным бегать - машину не дают: то поломана, то бензина нет. И целый день одна писанина. Наполовину никому ненужная.
- Писанины уже стало меньше. У всех врачей на приёме компьютеры.
- Ага! Сначала в комп впечатай, который через день в первую смену всегда зависает, потом тоже самое записывай в амбулаторную карту. Мартышкин труд.
- Надежда Петровна, это близко к истине?
- Процентов на семьдесят пять.
- Люблю точность, даже когда она приблизительная. Тогда не будем терять время. Ты эту девушку знаешь?
- Конечно. Юля Безгрешная.
- Какая Юля? – удивлённо переспросил Олег Иванович.
- Безгрешная. Фамилия у неё такая. Три с половиной года у нас отработала, потом согласилась уволиться и пройти курсы делопроизводства. По работе претензий к ней не было. – Повернулась к Юле: - Ты в травмпункте работала, правильно?
- Да, - ответила Юля.
- Надежда Петровна, просьба у меня следующая, - произнёс Олег Иванович. - Юлю, которая к тому же Безгрешная, надо временно, подчёркиваю – временно, устроить на свободное место в нашем общежитии. Работать у нас она не будет. Всё понятно?
- Всё. Но это будет небольшим нарушением.
- Я понимаю.
- И ей придётся платить за место. Обычно мы вычитаем из заработной платы, а тут…
- А тут вы сейчас с ней выйдете в приёмную и договоритесь, как лучше производить оплату. Юля, всё, что скажет Надежда Петровна, уже не обсуждается. Согласна?
- Конечно.
- Тогда – удачи тебе.
- Спасибо и до свидания.
- Юлечка, - вмешалась в разговор Вера Георгиевна, - вечером обязательно созвонись со мной и реши к этому времени вопрос со своим хозяином.
- Конечно. Да. Я позвоню. Спасибо вам.
Когда они вышли, Вера Георгиевна с иронической улыбкой спросила:
- И когда ты успел охмурить эту Безгрешницу? Ты же уверял, что у тебя нет ни одной свободной минуты.
- Давайте на эту тему поговорим за вкусным обедом, хорошо?
Вера Георгиевна, видимо, всю дорогу не могла избавиться от мысли о Юле и, подвозя Олега Ивановича на своей машине к дому, не удержалась и вопросительно констатировала:
- Она, конечно, неплохая девушка, очень аккуратная и работящая, но ведь в ней ничего особенного нет!?
- То-то и оно! Это меня в ней и привлекло при случайной встрече. Необыкновенная и грешная красавица у меня уже была. Мне её экзальтаций и греховных капризов хватило по самые уши! Хочу, чтобы теперь была обыкновенная и безгрешная девушка самой обычной внешности… Впрочем, это я от голода фантазирую. На самом деле ничего у нас с ней не было и не будет.
***
Свою квартиру Вера Георгиевна обставила дорого, но с избыточным преобладанием женского вкуса. Лишь одна комната, в которой жил Артём, отличалась аскетичной функциональностью: стол с офисным креслом, кровать и шкаф занимали одну половину комнаты. Вся вторая была занята разного вида тренажёрами, некоторые напоминали далёкому от спорта Олегу Ивановичу устрашающих роботов.
Вкусно отобедав и не отказавшись от бокала вина (за ним должна была заехать служебная машина), Олег Иванович первый завёл разговор о Юле.
- Вера Георгиевна, а откуда вы так хорошо знаете эту девушку?
- Она у нас жила недели две. Артём привёл. Я сначала и внимания на неё не обратила, он кого только не приводил вечерами за эти месяцы. А Юля мне в отличие от всех остальных быстро понравилась.
- Чем?
- Она единственная сразу почувствовала себя у нас как дома. Не в смысле развязности или бестактности. Наоборот. Договорилась со своим "кофейным" работодателем о неделе отпуска и неожиданно стала убирать все комнаты, готовить нам завтраки и обеды. И всё сама, без всяких просьб с моей стороны. Я удивилась, а она с радостной улыбкой заявила, что давно не жила в квартире «по-семейному», с десяти лет - или у родных, или в общежитиях. А у нас впервые почувствовала себя «членом семьи». Мне её даже жалко стало. Я-то знала, чем вскоре закончится её «семейная жизнь»... Всё, как я предполагала, и вышло. Артёму было безразлично, кто убирает квартиру и готовит еду. Юля, видимо, быстро приелась ему в постели, а на все остальные её качества ему было, проще говоря, наплевать. Юлечка вернулась работать и ночевать в свой кафетерий. Перед уходом раз десять извинялась и сквозь слёзы благодарила меня за то, что «хоть немного пожила в нормальной семье».
- Поэтому вы и решили взять её к себе на работу?
- Хорошие нравственные качества в наше время редкость. Плюс дипломированная фельдшер, хорошо знает травматологию, значит сможет помогать мне, когда я буду работать со своими стоматологическими пациентами в качестве медицинской сестры. Но самое главное - освободит меня от кучи бумажной работы. Мне проще платить ей три зарплаты, чем самой составлять графики, заполнять журнал приказов, отмечать все «входящие» и «исходящие». А кадровый учёт? Она же привыкла работать с утра до вечера. Вот пусть и зарабатывает себя на комнату в коммуналке. И Артём её там не найдёт, если ему моча в голову ударит. У него зубы, как у молодого жеребца, никогда не болят. А я сама ему не буду говорить, что Юля у меня работает. Пусть оставит её в покое. У него других «куколок» более чем достаточно. Нечего девчонке нервы трепать ради своих прихотей.
С Артёмом Олег Иванович встретился в коридоре, когда уже собрался уходить.
- Привет, Тимон! Кобелируем? Или угомонился и устроился на работу?
- Никакого кобеляжа, дядя Олег, вы что?! Нормальная сексуальная жизнь.
- Нормальная жизнь у мужчины считается только в том случае, когда он работает.
- Я же только из армии вернулся! Знаете, каково там было служить?!
- Со слов Веры Георгиевны знаю и горжусь, что ты выдержал такую службу и не «откосил». Но после твоего дембеля прошло уже три месяца. Так и будешь сидеть на шее у мамочки?
- Я устроился на стажировку в фитнес-центр. Пройду курсы, получу свидетельство и смогу сам работать там инструктором.
- Это уже нормально, - заметил Олег Иванович.
- А пока приводит поздно вечером в квартиру каких-то потных девиц, после которых мне приходится отмывать ванную, - заметила недовольным тоном Вера Георгиевна.
- Они все здоровые. У всех есть справки от врачей, - оправдался Артём.
- Знаю я, как достают такие справки… Ну ладно. Мой руки и садись обедать… А тебе, Олежек, пора ехать.
4.
За три месяца на новой работе Юля смогла накопить деньги на первый взнос за отдельную комнату в коммуналке. Радость её была беспредельной. Позвала подруг, с которыми жила в общежитии или работала в травматологическом отделении. Собрались вскладчину и стол вышел вполне приличный.
- Ну а на мебель теперь сама будешь копить. Самое главное мы тебе подарили – будильник, чтобы на такую блатную работу не опаздывала, - заявила старшая сестра отделения.
Вскоре Вера Георгиевна установила такое правило. Суббота у неё был свободный день (по воскресеньям у стоматологов самая работа!) и она предложила Олегу каждую субботу обедать у неё. Отказываться он не стал, принося каждый раз с собой бутылку вина.
Всякий раз оказывалось так, что Артём в это время был занят в своём фитнес-центре, а готовить обед Вере Георгиевне помогала, разумеется, Юля. Обедали втроём, всегда выбирая темы разговора наименее связанные с работой. Но коли жизнь всех троих в основном состояла из работы, то это правило не напрямую, но всё-таки нарушалось, так или иначе касаясь их служебных обязанностей.
Вера Георгиевна любила вспоминать: «Какие были любознательные студенты двадцать лет назад! А сейчас!» Она, кстати, умудрялась два раза в неделю ещё читать лекции в Институте усовершенствования врачей.
- Студенты и уже готовые специалисты – две большие разницы, - пытался возразить ей Олег. – Разумеется, у первых тяги к знаниям больше. А вторые уже и сами с усами. Потому у них интереса меньше. А некоторые, вероятно, что-то и побольше вашего знают…
Потом уже привычно кто-то из них задавал вопрос чаще молчавшей Юле:
- А ты почему в медицинский не поступаешь? Так и останешься медсестрой до пенсии. А её у женщин вскоре продлят до 67 или 70 лет, как планируют в европейских странах.
На что всегда получали такой же привычный ответ:
- Я слушаю, как вы хаете современную медицину и радуюсь, что моя совесть в отношении пациентов всегда остаётся чистой. А у вас: то лекарств нужных не закупают, то денег всё меньше выделяют на ремонт, то взятки надо давать. Самое смешное, что Вера Георгиевна эти взятки раздаёт, а Олег Иванович взяточников в своей больнице увольняет. Замкнутый круг. Как вы говорите, церкулюс витиозус.
- Так не все же такие плохие. Есть масса честных и грамотных врачей. Ты могла бы такой и стать.
- Согласна. Но у меня свой наполеоновский план. Сначала приобрести отдельную однокомнатную квартиру (когда начну учиться, на это денег не будет). Потом поступить в универ на бюджетное отделение и где-нибудь ещё подрабатывать. И только когда закончу его, выйти замуж и родить дочку. Дальше этого узлового момента план пока не продуман…
Старшие с уважением смотрели на неё и Вера Георгиевна обычно замечала:
- А у меня один план: проснуться утром и чтобы нигде ничего не болело…
Как-то в разговоре выяснилось, что Олег Иванович «нормально» обедал лишь пять раз в неделю: в субботу – у Веры Георгиевны, четыре рабочих дня – в кафе, расположенном недалеко от больницы, а по четвергам и воскресеньям всё у него складывалось неудачно. В четверг после традиционной врачебной конференции, которая всегда растягивалась часа на полтора, у Олега Ивановича ровно в 15-30 начиналось селекторное совещание с заместителем министра. На большом экране каждый главный врач в своём «окошечке» отчитывался о проделанной работе. В лучшем случае до того Олег Иванович успевал спуститься на первый этаж в буфет, где все пропускали его без очереди, покупал пирожок с картошкой и маленький пакет томатного сока. Указанное блюдо он, разумеется, должен был успеть разжевать, проглотить, не подавиться и вытереть губы ровно до 15-30, когда на экране в одном из окошек появлялась и его физиономия. А в воскресенье у него всегда накапливались дела в квартире и ему некогда, а скорее всего было просто лень одеваться и идти в какой-то ресторан. Готовить же что-то сам кроме пельменей он не любил…
- Олег Иванович, хотите я вам буду приносить в четверг первое и второе к окончанию конференции? Её всегда сможете закончить на пять минут раньше. Там в конце обычно склоки начинаются. Вот и успеете поесть как следует.
- Этого ещё не хватало! Будешь бегать туда-сюда с тарелками.
- У вас за большим кабинетом есть вторая комнатка с выходом в коридор. Попрошу Марину, чтобы открывала мне её, поставлю всё на стол и уйду. У меня самой в это время обеденный перерыв. Правда, Вера Георгиевна? Когда сможете, что успеете, то и покушаете.
Хозяйка квартиры не без удивления посмотрела на неё, но согласно кивнула.
- Смотри сама. Только готовить тебе придётся заранее. В твоей кухне кастрюли хоть есть? И термосудки купить надо. Они сейчас ланч-боксами называются. Есть даже с подогревом… А вообще-то, Олежек, предложение Юли очень дельное. От тебя здорового пользы больше, чем от тебя же, но больного. Только согласись, что ежели она собирается тебя подкармливать, то рабочим инвентарём ты обязан обеспечить её за свой счёт. По этому вопросу я тебя просвещу. Юль, а почему ты нас не позвала на новоселье?
- Стыдно в такую комнату вас звать. Старую мебель почти всю выбросила. Придётся вам подождать, когда я приведу её в приличный вид. Не люблю показывать что-то недоделанное.
- Есть такая старая поговорка: дуракам полдела не показывают, - заметил Олег Иванович.
- Я совсем не это имела ввиду. Зачем вы так говорите? – обиделась Юля.
- Извини. Просто вспомнилась подходящая поговорка. Но согласись, что полдела показывать действительно глупо.
***
На следующий четверг около трёх часов Юля зашла в приёмную главного врача больницы. Поздоровалась с секретаршей:
- Здравствуй, Марина!
- Приветики. У него сейчас конференция.
- Я знаю. У меня к тебе большая просьба. Я принесла Олегу Ивановичу обед. Он в курсе. Открой, пожалуйста, мне заднюю дверь в его кабинете. Я оставлю всё на столе и сразу уйду.
- Та-а-а-ак! Значит ты его начала прикармливать? Долгий путь, поверь опытному человеку.
Но всё-таки встала с кресла, сладко потянулась и, критически осмотрев Юлю, вышла в коридор, бросив через плечо: - Пошли со мной.
Второй кабинет главного врача был маленький, но уютный: стол, стул, диван с подушкой и свой санузел с душем.
- Марина, только не забудь ему передать, что я принесла обед.
- Так уж и быть, передам… Ты с ним спишь?
- Нет.
- Врёшь.
- А смысл? Могла бы сказать, что сплю.
- Зачем тогда обед принесла? И я так чувствую, что не в последний раз.
- Я только по четвергам буду заходить. Он в этот день без обеда остаётся.
- Ути-мути какие мы заботливые… Только смотри, подруга, в таком случае тебе придётся десять лет ему обеды носить, пока он на тебя внимание обратит… Значит, отношений у вас нет? Тогда не обессудь, если что. Этот диванчик мне очень хорошо знаком. Намёк поняла?
- Поняла... Марина, ты, наверное, помнишь, что я работала в травме. Так вот, я знаю, куда нужно ударить скальпелем всего один раз, чтобы человек остался живым, но превратился в полностью парализованного. Ты крепкая девушка, проживёшь долго. Только всё время будешь под себя ходить. Намёк поняла?
- Ты что, блин, с ума сошла?
- Упаси боже, Марина. Я хочу, чтобы ты жила долго и счастливо.
- Тогда больше не шути так.
- Прости, не буду… Я пошла. Спасибо тебе за всё. Шоколадка за мной.
- Могла бы и сразу принести. Ну ладно, давай. Посмотрю, что у тебя с ним получится. Даже любопытно…
5.
Месяц назад Олег Иванович, сообразив, что в этом городе ему ещё работать минимум года два, купил себе скромную модель «Фольксвагена», чтобы не зависеть постоянно от такси или служебной машины.
Вскоре состоялся у него весьма серьёзный и не очень желательный разговор с Верой Георгиевной. После очередного субботнего обеда хозяйка обратилась к Юле:
- Юлечка, солнышко, отнеси, пожалуйста, сама всё в посудомойку. Мне надо кое о чём пошептаться с Олежеком. Ты уж извини нас, хорошо?
Вера Георгиевна деловито мотнула головой, приказывая, чтобы Олег следовал за ней. Зашли в её рабочий кабинет, сели в кресла.
- Олежек, давай только без увёрток. Или сразу прекращаешь разговор, или отвечаешь на мой вопрос.
- Хорошо. И что за вопрос?
- Как и у кого ты достаёшь такие бешеные деньги?
Олег Иванович молчал, наверное, минуты две, пока Вера Георгиевна не добавила:
- Я не девочка и не буду тебе клясться, что унесу с собой всё услышанное в могилу. Но именно потому, что не девочка, а тебе почти в матери гожусь, можешь поверить, что секреты я хранить умею, а к тебе отношусь практически с любовью. И не пытайся мне зубы заговаривать, у меня обе челюсти из металлокерамики. Лучше сразу откажись от разговора.
- Ладно. У кого, я говорить не буду. Вы этих людей знаете лучше меня и суть дела не меняет Иванов он или Петров. А вот как это у меня получается, расскажу. Некая небольшая организация заранее снабжает меня компрометирующими сведениями на самых богатых предпринимателей того города, в который планируется мой перевод. Вручается несколько – по числу этих рублёвых миллиардеров – листков бумаги, на котором сначала перечислены те довольно серьёзные статьи Уголовного Кодекса, по которым данный господин может быть без труда привлечён к уголовной ответственности. С очень лапидарными дополнительными сведениями. И до сих пор никто не пытался сказать мне, прочитав обвинение, что «Я не виноват» или «Я этого не делал». Ниже приводились их банковские счета без указания сумм, которые на них были зачислены, с оговоркой, что эти счета после открытия уголовного дела будут сразу заблокированы.
Этот лист обычно прочитывался молча. Я говорил только:
- Если желаете, можете оставить его у себя. Признаюсь, что я сам эти данные не проверял. А теперь прочтите, пожалуйста, другой небольшой список. И протягивал им второй листок, где были перечислены наиболее актуальные, не самые дешёвые для нашего бюджета потребности больницы, которые для них представляли буквально копеечные расходы: отремонтировать крыльцо главного входа, поменять крышу в инфекционном отделении, заменить старый линолеум в поликлинике на плиточный пол и тому подобное.
- И они молча соглашались всё это сделать?
- Не сразу. Некоторые сначала заявляли, что уже лично вручали вполне солидные суммы мэру или главному врачу на решение подобных задач. А то, что те ничего не сделали, их уже не касается. Я говорил, что если они представят убедительные доказательства этих взяток, я готов споспешествовать их обращениям в судебные органы. Если не могут, то и говорить не о чем. Добавлял, что сам не прошу у них ни рубля. Всё это они оформляют и делают добровольно в виде шефской, гуманитарной или какой им удобнее помощи.
- А как ты объяснишь премиальные к Дню медицинского работника? Это уже чистые деньги!
- Здесь могу назвать и конкретное лицо. Директор вашего градообразующего предприятия заявил, что все рабочие бригады у него заняты, отвлекаться на мелочёвку у него времени нет, а деньги на шефскую помощь есть. Он и обеспечил всем тринадцатую зарплату.
- Ты не боишься, что тебя где-нибудь придушат в тёмном переулке?
- Появляются такие мысли. Но я стараюсь, во-первых, как можно больше отгородиться от первого листка с угрозами, к которым, я всегда это подчёркиваю, сам не имею никакого отношения. Мол, просили передать вам и всё. Во-вторых, никогда не обращаюсь с личными просьбами и не соглашаюсь ни на какие благодарности для предоставления отсрочки. Срок даётся всем один – в течение года с момента разговора. Всё остальное – их трудности, которые меня не интересуют. Я лишь контролирую ход выполнения работ. Когда подходит дедлайн, я или пишу благодарственную статью в местную газету, или отсылаю известный им листок по известному мне адресу. Надо сказать, что ещё ни разу к последнему способу прибегать мне не приходилось.
Когда они вышли из кабинета в столовую, то увидели Юлю, которая с расширенными от ужаса глазами смотрела на них.
- Что случилось, Юлечка? – спросила Вера Георгиевна. – Что-нибудь разбила?
- Нет… Вы про меня сейчас говорили?
- Тоже «нет». А ты чего испугалась? Можем и про тебя поговорить.
- Не надо… - Она вскочила со стула. - Мне там ещё надо кое-что сделать… - И унеслась на кухню.
- А ведь девочка подумала, что я её сватаю тебе… Кстати, как бы ты к этому предложению отнёсся?
- Тебя, может, удивит мой ответ, но я бы отнёсся резко положительно.
- Что ж… Иногда тебе приходят в голову мудрые мысли. Мне Юлечка тоже всё больше и больше нравится. Жена из неё вышла бы отличная.
6.
Юля обычно уходила из клиники последней, проверив все окна, закрыв на все замки главный вход, включив сигнализацию и аккуратно закрыв за собой на два замка второй выход – «Для персонала».
На дворе, куда вёл этот «запасной» выход, было ещё более душно, чем в отделении, воздух которого освежали кондиционеры. Сделав несколько шагов, решила немного посидеть на скамейке, привыкнуть к жаре. Вокруг были кусты шиповника. Может от них станет прохладнее и легче дышать?
Посмотрела на асфальтовую дорожку, которая вела через двор на улицу к автобусной остановке.
«Сейчас бы угадать маршрутку. Сразу в свою комнату, раздеться до гола и в ванную… А вдруг она будет кем-то занята в этот момент из соседей? Тогда я лягу под дверью ванной и умру».
Показалась знакомая фигура, которая решительными шагами приближалась к ней. Господи, он-то здесь зачем? Веры Георгиевны давно нет и всё закрыто.
Олег Иванович, тяжело дыша, остановился перед Юлей:
- Добрый вечер, Юленька!
- Здравствуйте. А вы к кому?
- К тебе. Боялся опоздать и разойтись с тобой… Можно присяду рядом?
- Конечно. Только я сейчас уже иду домой. Поздно. И жара страшная.
- В этом ты права. Сейчас пойдём вместе. Сильно устала?
- Очень. Хозяйка деньги даром не платит. Это, конечно, не кафешный МРОТ, но и пахать приходится с утра до вечера… Но я ей всё равно благодарна. Когда бы у меня ещё своя комната была.
- Вот видишь. Одно желание у тебя исполнилось и довольно быстро. А у тебя есть сейчас ещё какое-нибудь очень сильное желание?
- Да. Только о нём сказать не могу.
- Оно столь неприличное? На тебя не похоже.
- Вы меня, кстати, ещё плохо знаете.
- Скажи, что за желание и я, если смогу, постараюсь его исполнить.
- Не сможете.
- Значит окажусь слабаком. Но не убьёшь же ты меня за это?
- Нет, конечно. Просто желание такое… Не очень обычное. Хотите услышать?
- Очень.
- Слушайте. Только не смейтесь и никому о нём не рассказывайте. Обещаете?
- Обещаю.
- Я вам верю… Так вот. Я буквально сгораю от желания раздеться до гола, закрыть глаза и плюхнуться в какой-нибудь прохладный пруд или бассейн. И… не знаю, что дальше… Просто сидела бы в этой прохладной воде и всё... Вот такое желание. Сможете его исполнить?
- Сейчас попробую. Подожди минутку.
Олег Иванович поднялся, отошёл в сторону и кому-то позвонил. Разговор был короткий. Вернулся, протянул ей руку и сказал:
- Пошли. Не будем терять время.
- Куда? В сауну?
- Нет. Туда, куда ты хотела: чтобы можно было раздеться до гола, закрыть глаза и нырнуть в прохладную воду.
- А вы?
- А я тебя провожу. Или ты хочешь отправиться туда одна?
- Нет, что вы! Без вас я вообще в незнакомое место не поеду.
- Наберись терпения ровно на двадцать пять минут. А потом твоё желание мгновенно воплотится в жизнь в самой фантастической форме.
Действительно минут через двадцать они въехали в какой-то пригородный посёлок, минут пять плутали по узким, но аккуратно заасфальтированным улочкам, затем остановились перед высокими и закрытыми воротами.
- Юля, условие одно, но ты не бойся, я всё время буду рядом.
- Какое условие?
- Я должен завязать тебе глаза вот этим твоим шарфиком.
- Зачем?
- Ну зачем глаза людям завязывают, не понимаешь?
- Мне будет страшно.
- Если боишься и не веришь мне, то разворачиваемся и я отвожу тебя к твоему дому. Если веришь, то без всяких споров делаешь то, что я тебе говорю.
- Завязывайте, - не задумываясь ответила Юля.
Въехали в ворота, свернули в сторону и, немного проехав, остановились.
Олег Иванович обошёл вокруг машины, открыл дверь перед Юлей:
- Давай мне руку и не торопись. Голову пригни пониже… Сумку с собой не бери, оставь в машине… Иди рядом со мной. Это дорожка из плиток, так что случайно не споткнись.
- Здесь кто-нибудь ещё есть?
- Да. Есть хозяин этого дома. И, наверное, кто-нибудь из прислуги. Он сейчас нас встретит… Вон уже идёт навстречу, но купаться с тобой, разумеется, не будет. Его зовут Армен. Так и называй его, но на «вы», потому что он не только старше тебя, но и меня.
- Ай-вай, как рад тебя видеть, дорогой Олег-джан! – раздался голос с сильным кавказским акцентом. - И какую красавицу привёл с собой. Можно мне с ней познакомиться?
- Думаю, что можно.
- Красавица, меня зовут Армен. Я старый и страшный, но бояться меня не надо. А как мне тебя называть?
- Меня Юля зовут.
- Юля-джан, ты извини, что я велел глаза тебе завязать. Виноват перед тобой сто тысяч раз. Но мой друг Олег попросил выполнить твоё желание, а по-другому не получится. Не буду вас задерживать. Я пойду сейчас распоряжусь насчёт небольшого ужина. Через двадцать минут он будет готов.
Юля услышала удаляющиеся шаги.
- Юль, иди за мной, вот сюда. Стой. Опусти руку. Это шезлонг. Раздевайся и клади всю одежду на него. Никто тебя кроме меня не видит. Я хочу подвести тебя к краю бассейна, чтобы ты не поскользнулась и не ударилась, не дай бог, головой.
- Совсем раздеваться?
- Раздевайся так, как ты хотела. Исполни свою мечту.
- Здесь бассейн, да?
- Да, только учти. Глубина не больше двух метров и метрах в шести-семи впереди противоположная стенка. Как нырнёшь, повязку можешь снимать. Кинешь шарфик мне. Я рядом буду.
- А вокруг никого больше нет?
- Я же сказал, что нет. В доме, наверное, есть, но свет над бассейном потушен. Тебя при всём желании толком никто и не разглядит.
Юля быстро сняла лёгкий сарафан, оставшись в бюстгальтере и трусиках. Сбросила туфельки на низком каблуке. Тихо произнесла:
- Я где-то читала, что надо бояться исполнения некоторых своих желаний. За них приходится расплачиваться.
- За исполнение этого желания тебе ничего не будет, поверь мне.
- А тебе?
- Помнишь, как ты спасла меня от холодного дождя и напоила горячим кофе? Теперь я хочу спасти тебя от жары. Давай. Не теряй время.
Юля сняла бюстгальтер и бросила его на шезлонг.
- Трусики снимать не буду, - заявила она.
- Как хочешь.
- На меня точно никто не смотрит?
- Я смотрю. Потому что тебя надо подвести к самому краю бассейна. А дальше могу и отвернуться.
Юля неуловимым движением, одной рукой держась за Олега, другой сняла с себя трусики.
- Сделай полшага вперёд. Стоп. Чувствуешь воду? Нормальная для тебя?
- Отлично! Прохладная – прелесть!
- Тогда – с богом, Юленька и никогда ничего не бойся.
Олег Иванович отпустил её руку и Юля с тихим ойканьем прыгнула вперёд. С головой погрузилась в воду. Сдёрнула с головы закрывающий глаза шарфик. Оглянулась по сторонам. Увидела Олега, стоящего у бортика бассейна. Других фигур не заметила. В доме свет горел только на первом этаже и никаких посторонних звуков не раздавалось. Скомкала шёлковый шарф в маленький комок, отжала и кинула Олегу:
- Лови, волшебник!
- Вода не слишком холодая?
- Нет… Господи, как же здесь приятно! Я немного поплаваю, можно?
- Делай что хочешь. Я буду у того шезлонга в углу. Там, кстати, лестница, по которой можно вылезти из бассейна.
- А почему ты не хочешь искупаться? Тоже наверняка весь пропотел.
- Плавок нет.
- Как будто у меня есть купальник!
- Сравнила! Женщина без купальника – чудо природы. Мужчина без плавок вызывает только смех.
Юля плавала, кувыркалась в воде, как наяда, тихо смеялась и повторяла:
- Думала в баню меня отвезёшь… А ты - настоящий волшебник!
Минут через пятнадцать успокоилась и неожиданно спросила:
- А за нами не следят?
- С чего это ты взяла?
- Не знаю. Так, пришло в голову…
- Ну, теоретически Армен может подглядывать за тобой со второго этажа. Но старику это простительно и потом, не в обиду тебе будет сказано, у него любовница - королева красоты какого-то недавнего года.
- А до утра можно в это бассейне находиться.
- Вот это - вряд ли.
- Жаль. Тогда я выхожу. А что мне надеть?
- Вон на шезлонге белое, видишь? Это полотенце и махровый халат. Их оденешь, подсохнешь, а потом переоденешься в своё.
Юля подплыла к лестнице, но в это время открылась дверь дома и женщина в белом переднике выкатила сервировочный столик.
- Давай, ныряй назад. Когда она уйдёт, тогда и вылезешь.
- Здесь всё так засекречено?
- Для обоюдной безопасности. Спорить не будем. Делай, что я сказал.
Столик с ужином женщина оставила около Олег Ивановича, пожелала «Приятного аппетита» и удалилась.
- Олег, - Юля уже уверенно перешла с ним на «ты», - смотри, что здесь есть?
Чуть в стороне от лестницы находился пологий спуск в бассейн. Возможно сделанный так для детей. Юля медленно стала выползать по нему наружу, не отводя глаз от Олега. Показалась голова, плечи, потом груди, которые она прикрывала руками, а потом неожиданно полукруглым островком позади возникла её попка. Юля остановилась.
- А древние римляне лёжа ели, ты знаешь? – спросила она.
- Хочешь ещё одно волшебство?
- Нет. Но хочу, чтобы это продлилось как можно дольше, потому что такое больше не повторяется.
- Почему ты так думаешь?
- Знаю. И сердцем чувствую.
Олег Иванович осмотрел сервированный столик.
- Сильно есть хочешь или достаточно фруктов?
- Я помираю от голода.
Олег Иванович взял тарелку с мясным салатом и вилку. Поставил её на край воды.
- Дотянешься?
Юля приподнялась, взяла тарелку и вновь легла на покрытый водою часть пандуса. Одной рукой держала тарелку на уровне рта, а вилкой выбирала лакомые кусочки и ела. Её груди то высовывались из воды, дразня взгляд Олега вишенками сосков, то вновь погружались в воду.
- Дай я тебя сфотографирую. Будет, что вспомнить.
Олег сделал несколько фотографий.
- А что там ещё есть? – спросила Юля.
- Виноград.
- Без косточек?
- Вроде без. Я попробовал.
- Набери побольше ягод в свою ладонь… Вот так. И протяни мне. Я хочу с твоей ладони их съесть.
Олег Иванович почувствовал её губы, которыми она ловко схватывала сразу по две виноградинки. Когда осталась последняя, Юля взяла её в рот и одновременно ловко прихватила зубами его указательный палец.
Смеющимися глазами уставилась на Олега.
- Если откусишь этот палец, я расписываться не смогу, - наигранно жалобным голосом проговорил он. - Придётся увольняться.
Юля медленно, словно расставаясь с вкусной конфетой и плотно прижимая палец губами, постепенно выпустила его изо рта. Виноградинку оставила себе.
- Так и быть. Работай дальше… Я выхожу… Ты только очень не пялься на меня, ладно? Я понимаю, ты многих видел голыми, но мне всё равно неудобно.
Она быстро выскочила на сухую часть пола, набросила на себя и запахнула халат. Взяла полотенце и стала вытирать голову.
- У меня на голове сейчас будет чёрте что. Расчёска в сумке. Сейчас чуть подсохну и переоденусь в своё… Ну надо же! Я предполагала какой-нибудь душ или фонтан, но такую роскошь даже во сне не видела, а наяву и не ожидала встретить.
Олег Иванович налил в бокал вина, протянул Юле:
- Выпей. Жара жарой, но ты что-то вся дрожишь.
- Это от необычности происходящего.
- Вот и выпей. Сразу успокоишься. И будем постепенно приближать финал волшебства.
Олег Иванович достал айфон, отвернувшись в сторону, проговорил:
- Армен Манукович, мы собираемся уходить, переполненные благодарностью к вашему гостеприимству… Да, разумеется… У меня просто не хватает слов описать то наслаждение, которое она испытала. Юля на верху блаженства, с которого я её постепенно опускаю на грешную землю… Сейчас она оденется и мы пойдём к машине… Шарфик у неё мокрый, но я всё сделаю.
- Юленька, надо… Ого, какая у тебя всё-таки чудесная фигурка!
- Наконец-то заметил? Вертелась перед ним целый час, вертелась…
- Подожди. Тебе предстоит одна малоприятная, но уже знакомая процедура. Я тебе должен опять завязать глаза.
- Шарфик же мокрый! Я под ним задохнусь!
- Я завяжу только на один оборот глаза и всё. Армен хочет с тобой проститься. Считает, что будет не вежливо, если он с нами не простится, а ты его не поблагодаришь.
- Ишь, джентльмен какой! Лучше бы пригласил сюда ещё раз.
Они стояли около своей машины, когда к ним подошёл Армен.
- Тебе понравилось, Юля-джан?
- Очень понравилось, Армен. Как будто заново родилась. Спасибо Вам большое! Никогда не забуду этот вечер.
- Я рад, что смог доставить такое небольшое удовольствие. У меня правило – всегда дарить гостям что-нибудь на прощание. Повернись, пожалуйста, Юля-джан.
- Зачем?
- Юль, тебе по-человечески сказали, повернись к нему спиной, - сказал Олег.
Она повернулась, гордо подняла голову с мокрыми лохматыми волосами и прижала руки к груди. Олег не знал, чего уж она там ожидала от Армена (впрочем, он и сам не знал). Хозяин особняка перекинул через её голову бусы и не без труда в темноте застегнул их.
- Это тебе подарок, Юля-джан. Сейчас молодые девушки любят носить крупные бусы. Насколько я в этом осведомлён. И по цвету они как раз под твоё платьице подходят.
Юля ощупала бусы.
- Ой! А они из какого камня?
- Не знаю, Юля-джан. Изумруд, наверное. Я в них не разбираюсь. Это тебе на память.
- Спасибо большое… Ой, можно я вас поцелую?
Олег Иванович вовремя ухватил её за руку, не дав приблизиться к Армену.
- Не надо меня целовать девочка. Сказала «Спасибо» - и достаточно. Своего спутника лучше лишний раз поцелуй. Счастливой дороги вам!
Раздалась шаркающая удаляющаяся походка.
- Садись в машину. Голову наклони. Повязку пока не снимай.
Из посёлка выезжали в полном молчании. Юля, видимо, ещё находилась под впечатлением всего происшедшего. Потом неожиданно серьёзным голосом произнесла:
- Я знаю, что ты блюститель порядка и законов… Суперблюститель, блин! И мне кажется, что сейчас ты какое-то своё правило очень сильно нарушил. Я права?
- Ради тебя не жалко было и нарушить… Иногда хочется простой и неправильной радости.
- Из-за меня у тебя могут быть неприятности?
- Давай сейчас не будем об этом говорить.
- Хорошо. Я только напомню тебе, что я твоя… или твой «Кладезь добра». В общем тот самый колодец, в котором тебя захотят утопить, но я этого не позволю. Слышишь?! Потому что это мой колодец, а ты моя сокровищница… Понял?!.. Вот!.. – Более спокойным голосом спросила: - Я не очень понятно выразилась, да?
- Для меня понятно. И я хотел бы, чтобы ты оказалась права. И ещё: Юленька, миленькая моя, успокойся пожалуйста. Пока мы живём, всё у нас будет хорошо...
Юля опустила смотровое зеркало и стала причёсывать подсыхающие волосы.
- Мы куда едем?
- Я хотел подвезти тебя к дому.
- А у тебя хватит сил ещё на одно волшебство?
- Смотрю, ты разохотилась. Какое ещё волшебство желает леди?
- У тебя в квартире никого нет? Ты до сих пор один живёшь?
- Да.
- Если хочешь, - не очень уверенно начала Юля и закончила фразу почти шёпотом: - давай поедем к тебе…
Олег свернул с шоссе на улицу, которая вела к его дому.
Ночью Юля сказала ему только одну фразу:
- Как же долго я ждала этого!
А утром, соскочив с постели, на его призыв вернуться, ответила:
- Ты так нежно ласкал меня, что я сначала приготовлю тебе завтрак, а потом, если захочешь, вернусь к тебе. Поступить иначе мне совесть не позволяет…
Эпилог
С этого номера Олегу Ивановичу звонили крайне редко.
- Олег Иванович, ваша последняя командировка проходит не совсем так, как мы ожидали. У Совета создалось впечатление, что вы намеренно нарушили ряд наших правил. Мы не ошибаемся?
- Нет. Всё именно так и есть.
- Жаль. В таком случае мы отказываемся от ваших услуг и считаем наши прежние договорённости аннулированными.
- Я вас понял.
- Мы могли бы помочь вам перевестись в другой город на аналогичную должность.
- Спасибо, в этом нет необходимости.
- У вас могли появиться враги.
- Возможно. У кого их нет?
- У вас уже не будет нашей защиты.
- Знаю. Постараюсь обойтись своими силами.
- В таком случае Совет желает вам удачи.
- Спасибо!
***
Сентябрь 2020 г.