Проливной, затяжной дождь, заволакивал внешний мир холодным туманом. Баба Варя поудобнее уселась на диван, подложив под спину подушку, смотрела телевизор, отпивая чай со смородовым вареньем. На кухне отсчитывал время маленький будильник.
Мысленно перебирая свою жизнь, как затрепанный фото альбом, задалась себе вопросом, куда все девалось, семья, дети, силы, почему так скоро настиг туман одинокий и дождь словно живой. Стучит лбом о стекло, сказать что-то хочет, пусти меня, мерещится ей, у тебя так светло, тепло и уютно.
Впусти – я тоже одинок, брожу босой по белу свету в поисках счастья, где оно? - маета одна. Баба Варя прислушалась к себе, и правда – где оно? Восьмой десяток разменяла, небо копчу, землю топчу, от работ мозоли не сходят – где оно?
Пусти меня, слышится за окном, чайку попьем, расскажешь, почему так получилось, всем помогаешь, бежишь сломя голову по первому зову, случись с тобой – и помочь некому, никто не узнает, что человек такой отзывчивый на свете жил.
Так уж вышло, ответила она себе, так вышло, все так живут, зная об этом – жить легче. Бог всегда со мной, с самого рождения, я узнавала его в глазах добрых людей, а их немало на свете. В любую минуту приходит на помощь, позови только, все дает, все есть, не знаю, как и чем отплатить за это. Всю жизнь на ладонях держит, как в Ноевом ковчеге сижу, не страшно совсем, все небо со мной, все ангелы и святые, иначе не выжила бы.
Дождик, ты слушаешь? Да, я здесь, слушаю. Ну, хорошо, вроде, как не одна. Однажды бог ко мне пришел, необычный из голубого свечения – веришь? Задрожала я всем телом, в маленькую девочку превратилась, зарыдала, жаловалась на жизнь и благодарила.
Взяла его ладонь, гладила и в глаза смотрела, такой покой на душе, словно умерла. Он сказал, все будет хорошо и растаял.
Дождик, ты тут? Я знала, что сегодня придешь, спать хотелось, просто смаривало, когда таскала навоз в огород, и ты знал, что надо пролить грядки – спасибо, весь день льешь, на следующий год клубника хорошая будет.
Баба Варя прикрыла на секунду глаза и оказалась в избе: на окошечках газетные занавески, в углу новорожденный теленок, дымит лучина, пахнет свежим хлебом и парным молоком. Это сон или я уже умерла, спросила она у сказочных, гобеленовых оленей на стареньком настенном коврике. Что со мной, где я, какой год сейчас, почему не слышно дождя?
- Мама! Как это возможно, живая, молодая мама с прической на прямой пробор, лучистые, добрые глаза.
- Дочка проснулась, сказала она, взяв Варю на руки, сунув в рот марлевую соску, наполненную подслащенным, ржаным хлебцем, запела песню.
Это сон, нет, я умерла наверно, дождя не слышу, умерла и мне кажут картинки из детства, растерянно думает баба Варя, телевизор не слышу, ах, его тогда не было и электричества не было.
Мама, заглянула она в глаза матери, но губы не шевелились и мама ее не слышала. Ходики неумолимо отсчитывали время, ее, завернутую с лоскутное одеяльце, положили на соломенный матрас железной кровати с блестящими шариками, мама…
Теленок олень, переставший жевать гобеленовую траву, навострил уши – он слышал, как Варвара шептала: «мама, мама, пусть это длится вечно».
Когда олени ушли в туман, все пропало: изба, теленок, мама, горевшая в стеклянной банке палочка – лучина, и только дождь издевательски стучал лбом о стеклопакет, разрывая два мира на части…
23.09.20г.