Предыдущая глава: http://proza.ru/2020/09/02/1737
Бывает лед сильней огня,
зима — порой длиннее лета,
бывает ночь длиннее дня
и тьма вдвойне сильнее света;
бывает сад громаден, густ,
а вот плодов совсем не снимешь...
Так берегись холодных чувств,
не то, смотри, застынешь.
Иосиф Бродский
Положив руки на обмотанные кожаными ремешками рукоятки тяжелых коротких ножей, заткнутых прямо за пояс, Ангрбода настороженно оглядывалась по сторонам, готовая в любую секунду пустить их в ход. У её ног распростерся грозный, холодный и неприступный Утгард. Молчаливый, дикий и свободный, с безграничными просторами, со своими законами и порядками. Он был почти таким же, как и её родной Йотунхейм – холодным, красивым и скупым на краски. Своеобразная, суровая красота этого мира не могла оставить равнодушной Хозяйку Железного леса, и она бы с удовольствием полюбовалась прекрасным пейзажем, но при других обстоятельствах и в безопасности. Сейчас же сердце её колотилось с такой скоростью, что казалось, ещё чуть-чуть, и оно вырвется из груди. Как ни пыталась колдунья преодолеть страх, он всё же таился в ней, и она ничего не могла с этим поделать. Предводительница клана Волков не была трусихой, однако же, наука самосохранения, усвоенная ею не от учителей, а от самой природы, научила йотунку ощущать опасность на уровне подсознания, всей кожей, каждым волоском своего тела.
Переступая с ноги на ногу, чтобы согреться, Ангрбода искоса поглядывала на принца, который с показным равнодушием рассматривал раскинувшийся внизу город. Даже оказавшись в логове неизвестного врага, он был спокойным, как скала, и выглядел высокомерно и гордо, так, словно многочасовой изнуряющий путь был ему нипочём, и будто ему ничего не стоило пройти еще тысячу лиг. Локи явно переоценивал свои возможности, и с его стороны это было просто непростительным легкомыслием. Ведь их самое главное оружие здесь не действовало. Магия была бессильна там, где царствовали ледяные великаны – сильные, жестокие и опасные, словно стихия, породившая их. Любой из жителей этого жутковатого каменно-ледяного мира, с рождения привыкший сопротивляться всем ветрам и снегам своей неприветливой родины, был вдвое сильнее любого йотуна или аса. Ангрбода и Локи, конечно, тоже были не последними воинами. Всю свою жизнь хозяйка Ярнвида не только оттачивала мастерство в искусстве магии, но и постоянно тренировалась физически, совершенствуя навыки владения оружием и постигая азы рукопашного боя, чтобы при невозможности использовать одну свою сильную сторону суметь защитить себя иным способом, не как магичка, но как воин. Что же касается Локи, то он виртуозно владел своими диковинными, похожими на острые шипы, клинками обеими руками в равной степени. Однако инистым гигантам, чья прочная кожа с успехом заменяла броню, это оружие вряд ли могло нанести смертельные ранения.
* * *
Снег и лёд на много миль вокруг — это всё, что Локи мог рассмотреть невооруженным глазом. Царевич осторожно втянул в ноздри колючий воздух. Здесь было гораздо холоднее, чем в Йотунхейме, и пар от дыхания коркой застывал на губах, а кожаная одежда задубела и скрипела при каждом движении. Холод Утгарда был смертельным для любого неподготовленного путника. Но родственная этому миру кровь позволяла царевичу дышать полной грудью. Он осторожно пошевелил пальцами, пытаясь призвать магию. Слабое, едва заметное свечение окутало ладонь, отозвавшись режущей болью в висках. Голова закружилась от бесплодных усилий. Сердце завибрировало, забилось рвано и резко. Что-то было нехорошее, неправильное в таком поведении организма. Магия была в нём, она никуда не исчезла. Она всегда копилась и сохранялась в сердце, служа неким проводником между магом и окружающим миром. Это было весьма чувствительное хранилище, весьма болезненно реагирующее, когда с энергетическими полями было что-то не так. Будучи миром запредельным, существующим в некой иной реальности, с соблюдением иных законов, Утгард подавлял любую иную магию, вступая в противоречие с чужеродной структурой и буквально уничтожая её носителя. Локи уже не раз, втайне от Ангрбоды, пытался колдовать, но тут же получал «отдачу» в виде гулко стучащего сердца, невыносимой тошноты, головокружения и неизвестно откуда возникающего чувства страха, ледяным ручейком заползающего в сознание. Ему стоило неимоверных усилий демонстрировать перед своей спутницей хладнокровие и спокойствие.
Принц сжал кулаки, усилием воли подавляя волну раздражения. Он стоял на краю плато и щурился от сильного ветра, трепавшего стянутые в небрежный хвост смоляные волосы с обледеневшими кончиками, казавшимися из-за этого седыми. Перед ним лежал мир, что всегда пугал его, в котором его знания и его лучшие способности были бесполезны, мир, населённый существами, что самим своим видом и самим существованием повергали его в ужас. Тем не менее, это была его родина, и пришёл он сюда по собственному желанию, хоть и незваный. И это крайне удручало.
– Еще не поздно вернуться, – колдунья коснулась запястья принца, по-своему истолковав его настроение. – Отступись, Локи. Ради того, что хоть раз было тебе дорого, ради тех, кому ты действительно нужен.
Этого ей говорить не стоило. Обернувшись, Локи оскалился, как волк.
– Могу ли я отступиться теперь, когда сама судьба притащила меня к проклятому порогу моей колыбели, вертя и обдирая о камни, словно путника, угодившего в горный поток! – Лицо его было белым, как простыня, а расширенные зелёные глаза казались ещё ярче, чем на самом деле. – Я пойду до конца. А ты можешь возвращаться в Йотунхейм. Тебя никто не держит!
Отдёрнув руку, он сел прямо на мёрзлую землю, уставившись в пространство перед собой пустым, невидящим взглядом. Глядя на напряженную, как натянутая струна, спину, Ангрбода вдруг ясно осознала, как трудно ему, сильному мужчине, смириться с тем, что он ещё может испытывать страх перед непознанным, перед «неправильностью» происходящего, если даже она сама, с рождения привыкшая жить в изменчивом, пугающем, непостоянном мире, оказалась не столь сильна и вынослива, как предполагалось раньше.
Они оба были незваными, нежеланными гостями на этой дикой, безжалостной земле, одни в безлюдной, заснеженной пустоши, два осколка, затерянные в неизмеримом океане Хаоса.
Внезапный порыв ледяного ветра взметнул меховой плащ Ангрбоды, скользнув холодной, бесплотной рукой под одежду, кусая и выстуживая кожу, вынудив йотунку зябко поежиться. Погода стала заметно ухудшаться. Над скованными несокрушимыми льдами горами закружили исполинские колёса плотных облаков, из которых на путешественников начал сеять мелкий, колкий снег. Дева еще раз глянула через плечо на задумчиво кусающего ноготь на большом пальце Локи, который смотрел куда-то в сторону заснеженных скал, хмуря брови и что-то усиленно обдумывая. Тени бежали по его лицу обрисовывая высокие жёсткие скулы, по лбу протянулся ряд из тонких морщинок.
– Тогда мы должны идти, – устало вздохнув, колдунья вновь протянула царевичу руку. – Судя по завываниям Нордри, нас ожидает скорая метель. Идём же скорее!
Тот, помедлив, окинул её глубоким, пронзительным взглядом, но всё же принял руку, сжав девичье запястье так, что заныли пальцы.
Вынужденные терпеть одни и те же невзгоды, товарищи по несчастью стали осторожно спускаться по обледенелым ступеням. Привыкшая к подобным перемещениям, Ангрбода легко балансировала на скользкой поверхности. Локи же с трудом приходилось сохранять равновесие, чтобы не упасть на покрытую толстым слоем льда землю. Он был молчалив и сосредоточен, вглядываясь в сгущающиеся сумерки, и только крепко сжатые губы выдавали его внутреннее напряжение.
Спуск занял больше времени, чем рассчитывали путники, и когда они оказались внизу, на замёрзшую землю опустилась вечерняя мгла. Они стояли у подножья огромной горы, вершина которой терялась среди низких свинцовых туч. Их окружали громоздившиеся до самого неба ледяные уступы, в которых завывал злой хранитель этих мест – холодный северный ветер, закручивающий вокруг них белесые, лохматые снежные потоки. Впереди угадывались смутные очертания неприступных стен Утгарда, горы льда и снега. Ни одного маломальского растения и никаких признаков жизни. Гиблый мир, обречённый на вымирание.
Внезапно разгулявшийся Нордри* взвыл, взвинчивая сугробы вверх, скручивая снег в воронки, которые, всё набирая обороты и поднимаясь к небу, стали быстро передвигаться в сторону города.
– Кажется, наше появление не осталось незамеченным, – мрачно произнесла Ангрбода, чувствуя, как неприятный холодок пополз от затылка вниз по шее, за воротник. Рука сама собой взлетела к заплечным ножнам, вытаскивая клинок.
Будто в ответ на её слова окружающие скалы словно шевельнулись, и мелкое крошево камня и льда посыпалось вниз. Локи с тревогой всматривался в снежную круговерть, но снег плотной пеленой перекрыл всю видимость настолько, что нельзя было ничего рассмотреть дальше вытянутой руки. Как вдруг прямо перед ними колыхнулась мгла, и из бушующего ветра и вьюги, одна за другой, бесшумно стали возникать высокие плечистые фигуры, отливающие, словно вечный лёд, синевой и зеленью. Они подошли столь неслышно, что казалось – просто материализовались из снега.
– Ах, ты ж гармова отрыжка*, – выругался Локи, потянувшись к кинжалам, но рука вдруг остановилась на полпути.
Воинов было много. Больше двух десятков. Слишком много, чтобы начинать бой. И они были огромными. Никогда не жаловавшийся на недостаток роста, царевич почувствовал себя мальчишкой среди взрослых дядек: очень высокие, с каменными лицами, широкоплечие, жёсткие, с налитыми стальной силой мускулами, они были похожи на высеченные из цельных глыб скульптуры, нежели на живых существ. В огромных ручищах, напоминающих лопаты, воины сжимали нечто похожее на двойные секиры и железные палицы устрашающих размеров.
Великаны остановились и замерли неподвижно, почти неразличимые на фоне ледяных скал, словно ожидая чьей-то команды. Внезапно ряды слегка колыхнулись, и из их плотной стены вперёд выступил один, более высокий и мощный воин, с массивным золотым украшением на груди, отличавшим его от остальной массы. Уважительно расступившись перед идущим, ледяные гиганты немедленно вновь сомкнули свои ряды, неподвижно глядя прямо перед собой в пустоту, словно и не замечая незваных гостей.
– Кто вы такие и что вам понадобилось в Утгарде? – Сквозь снежную пелену было трудно рассмотреть лицо говорившего, но звук его голоса напоминал раскаты далекого грома.
– Я – Локи, сын Одина и принц Асгарда. Я буду говорить только с вашим повелителем, – с вызовом произнес Локи, расправляя плечи, чтобы казаться выше и одновременно оценивая шансы на удачу. Увы, вот шансов-то как раз у них было немного, учитывая присутствие орды вооруженных существ в полтора раза крупнее и мощнее, чем они с Ангрбодой.
– Надо же, какой важный гость к нам пожаловал! – Великан громоподобно хохотнул. – Я – Бертигард, сын Сиверда, лорд Утгарда и командующий хирдом* личной гвардии короля Лафея! – Закинув на плечо огромную секиру, он подошел ближе, скользя по снегу с грацией лесного кота, и сверху вниз насмешливо посмотрел на принца. – С чего это ты, козявка асгардская, решил, что наш повелитель захочет беседовать с тобой, – лорд презрительно хрюкнул, скривив и без того не самое красивое лицо.
– Тебя это не касается, ходячая ледяная сосулька, – не остался в долгу Локи, поражаясь собственной наглости, ибо спина у него немедленно взмокла при виде этой громадины, одним своим видом внушавшей безотчетный ужас.
– Эй, ты полегче про сосульки-то, асгардец, а то я не посмотрю на приказ да и прихлопну тебя, как надоедливую блоху, и мокрого места от тебя не останется! – Великан демонстративно снял с плеча тяжёлое оружие и, оскалившись, легко перекинул его из одной бугрящейся мышцами руки в другую.
Ангрбода незаметно ткнула царевича в бок и прошипела:
– Побереги свое красноречие для другого случая, ведь мы тут как две мышки среди сотни котов.
Локи открыл было рот, чтобы возразить, но наткнулся на такой выразительный взгляд, что счёл за благо промолчать, лишь невнятно пробормотал фразу, по смыслу близкую к пожеланию всем провалиться сквозь землю.
– А вот это правильные слова, – внимание великана переключилось на колдунью. Он склонился ниже, чтобы лучше рассмотреть говорившую, и стало хорошо различимо его обветренное и сумрачное лицо, покрытое шрамами, сливающимися с бороздами морщин и родовыми татуировками, в обрамлении длинных чёрных, косматых волос, в нескольких местах небрежно перехваченных тусклыми золотыми кольцами. Насупленные брови почти скрывали тёмно-красные глаза, настороженно поблёскивающие из темных складок век его дублёной шкуры.
– Да ты, никак, дева! – удивлённо воскликнул он. – Дева-воин! Неужто валькирия?* На асгардийку не похожа. Как звать-то тебя? Как имя твоё?
Сглотнув подступивший к горлу ком и мысленно помянув всех предков Локи до седьмого колена, йотунка задрала голову, чтобы глянуть в лицо ледяному великану, и ответила с достоинством, стараясь, чтобы голос звучал твердо:
– Меня зовут Ангрбода. Я – Вождь над Вождями и Хозяйка Ярнвида.
Гигант запрокинул голову и издал громоподобный раскат, означавший смех. Локи показалось, что рядом кто-то хорошенечко тряхнул стальной лист. При этом почти превратившиеся в камни воины-хирдманы даже не шевельнулись, демонстрируя хорошую выучку и крепкие нервы.
– Что так сильно рассмешило тебя в моих словах, воин, что ты лошади уподобился в ржаче своем неуёмном? – Колдунья вскинула на великана радужные глаза, полыхнувшие тревожным росчерком приближающейся грозы.
– Так ли уж правдивы слова твои, о дева юная? – Острый и цепкий, как крючок, взгляд недоверчиво скользнул по лицу йотунки, по фигуре, закутанной в тёплый плащ, словно этот утгардец мог видеть сквозь одежду. – Мне доводилось слыхать о владычице Сердца Йотунхейма,* объединившей враждующие кланы – могущественной колдунье, ведущей свой род от самой Вёльвы.* Однако сдаётся мне, ты не слишком-то похожа на древнюю великаншу-сейдкону, прародительницу всех ведьм.
– Скор ты на обвинения, слуга лафеевский. Не потому ли, что не умеешь видеть дальше своего носа? – голос Ангрбоды наполнился проникновенным ядом презрения. – Нет у меня привычки врать тем, с кем появились из небытия вместе с первыми потоками Хвельгемира*. Не смотри на лицо моё, сын Сиверда, смотри мне в глаза. В них узришь ты суть мою.
Колдунья свела пальцы рук в оборотничью Уруз*, руну Госпожи Волчьего Клана, и внезапно за её спиной, взвыв хуже северной метели, взвились сумрачно-серые тени первородного мрака, поднимаясь ввысь и принимая форму огромного зверя, изготовившегося к прыжку. Секунду назад радужные глаза вдруг подернулись поволокой, почернели, став словно темные колодцы бездны Гинунгагап, запульсировали тёмной силой, что древнее всех миров, лицо заострилось, стало хищным и резким, кожа посерела и пошла трещинами, обнажая истинный облик хозяйки Ярнвида.
Расплата за использование магии пришла моментально, ударив волной тошноты и головокружения. Мир перед глазами Ангрбоды расплылся и потерял устойчивость, заставив уцепиться за стоявшего рядом Локи, чтобы сохранить равновесие. Неведомо откуда взявшийся страх ледяными пальцами сжал сердце. Нет, нельзя раскисать. Нельзя! Всё потом! Ангрбода втянула в себя воздух сквозь сжатые зубы и, отпустив руку бледного, как мел, принца, растянула губы в широкой ухмылке, больше похожей на оскал голодного хищника. Блеснули белые, как кость, по-волчьи острые клыки. Злой, ядовитый смех сорвался с её уст, прозвучав словно раскатистое пещерное эхо. Одну за другой колдунья снимала наложенные ею самой печати, сбрасывала оковы, которые сама же и замыкала, чтобы не случилось беды, когда сила рвётся наружу. Она рисковала, не зная, как подействует на утгардских воинов её истинный облик, но сейчас просто не было времени обдумывать и взвешивать своё решение – дух древней вёльвы рвался наружу, раздирая одежды плоти.
Дело было сделано.
Вожак ледяных великанов рухнул на одно колено, склонив голову к земле. А следом за ним, за доли секунды, весь хирд в едином движении опустился в снег, замерев в почтительной позе, подобно ледяным изваяниям.
Это дало Ангрбоде небольшую передышку. Она крепко зажмурилась и потёрла пальцами виски, разгоняя неприятные ощущения. Пока взоры всех воинов были устремлены вниз, можно было позволить себе отдышаться и расслабиться, потому что потом такой возможности просто могло уже не быть. На какое-то время она избавилась от режущей, мучительной боли в висках, но спустя пару секунд, она коварно вернулась, вцепившись так, что перехватило дыхание. Силы стремительно таяли. Нужно было останавливаться, иначе магия, запертая в теле, не находя выхода, могла легко потерять управляемость.
Стоявшего рядом с йотункой Локи от увиденного бросило в жар. Несмотря на ледяной ветер, на лбу проступила испарина, а к щекам прилила кровь. Однажды ему пришлось быть свидетелем трансформации Ангрбоды, увидеть воочию истинное лицо Древней, ту часть бездны Гинунгагап, которая есть в каждом из её порождений. Время и последующие события почти стёрли в памяти впечатления о пережитом кошмаре. Однако сейчас он словно нырнул на мгновение в давние воспоминания, от чего холодок прокатился по спине и тут же заныло где-то под ребрами, а сердце скатилось куда-то вниз, оглушительно гремя.
– Прости, Мать Волков, что усомнился в твоих словах. Не каждое зеркало отражает так, как оно предстаёт неискушённому взору, – с неожиданным пафосом произнес лорд Бертигард, поднимаясь с колен. Не поворачиваясь, он сделал быстрое короткое движение вверх открытой ладонью, и вся ледяная рать, как один, поднялась с колен, при этом строй не распался ни на миллиметр. – Сила и могущество твои велики. Велики и опасны, – великан с уважением, но без страха смотрел прямо в глаза Ангрбоде. – Но ледяные великаны не боятся чужого волшебства. Границы Утгарда охраняет наша магия. Поэтому готов отвести тебя и этого аса, что, по-видимому, служит у тебя на побегушках, к владыке Лафею.
– Эй, – возмутился Локи, уже успевший к тому моменту собрать себя в совочек. – Между прочим, я престолонаследник! И это ещё надо посмотреть, кто у кого...
Но договорить он не успел. Ангрбода обернулась, обдав его взглядом, холоднее всех ледников Нифельхейма, и слова застряли у принца в горле. Дева тут же отвернулась от застывшего каменным изваянием престолонаследника, и глаза её постепенно стали возвращаться к привычному для них радужному цвету. Гнев, всколыхнувшийся было внутри жуткой отравляющей волной, внезапно утих, выражение лица медленно смягчилось, разгладились жёсткие складки на переносице, мысли стали кристально чисты. Колдунья сбросила маску Древней, вернувшись к своему прежнему, естественному состоянию.
В ответ на реплику Локи командир Бертигард только презрительно усмехнулся, плавно повернулся спиной к гостям и сделал несколько шагов в сторону своего воинства, а затем обернулся, уронив через плечо:
– Следуйте за мной, наш король уже знает о вашем прибытии, – и заскользил прочь.
Ледяные великаны расступились, безмолвно перестраиваясь, словно стекла в калейдоскопе, пропуская своего командира и идущих следом принца с колдуньей, и тут же снова плавно сомкнули ряды.
СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА: http://proza.ru/2020/10/16/1878
ПОЯСНЕНИЯ АВТОРА:
*Варта - (от нем. Warte) караул, стража
*Гармова отрыжка - ругательство, Гарм - в германо-скандинавской мифологии огромный четырёхглазый пёс, охранявший Хельхейм, мир мёртвых, хтоническое чудовище.
*Нордри - холодный северный ветер.
*Хирд - боевая дружина в Скандинавии эпохи викингов, имевшая возможность сражаться группами от всего состава до пар воинов. Как правило, дружинники-хирдманны полностью повиновались вождю, представляя собой подобие семьи.
*Валькирии - (др.-исл. valkyrja — «выбирающая убитых») в скандинавской мифологии — девы-воины, миссия которых сопровождать погибших воинов в Вальхаллу. Иногда им даруется право решать исход битвы, а иногда они лишь выполняют веления Одина.
*Сердце Йотунхейма - так иногда в скандинавской мифологии называют Ярнвид, Железны лес.
*Вёльва - в германо-скандинавской мифологии провидица, почитаемая, как божество.
* С кем появились из небытия вместе с первыми потоками Хвельгемира* - Ангрбода тем самым хочет сказать, что у неё нет привычки врать родичам, поскольку все йотуны, включая ледяных великанов появились от одного прародителя Имира, родившегося из льдов, в которые превратились потоки ледника Хвельгемира(см. Главу32. Хримтурсены)
*Руна Уруз - вторая и одна из самых сильных рун германского футарка. Она «заряжена» мощным потоком энергии. Человек, использующий Уруз, получает массу сил и возможностей для реализации своих целей. Древние относились к этой руне очень почтительно, но в то же время и побаивались Божеств, связанных с нею. В этой руне слито женское и мужское начало. Уруз несет в себе силу земли, несущую своего хозяина через все препоны. Это — плоть божественных существ, соединившаяся воедино и превратившаяся в тайфун, сметающий все чужеродное и прокладывающая путь Хозяину. Под Уруз происходят очень глубокие трансформации, наступают коренные, глубочайшие изменения, имеющие духовное значение.
К сожалению, не могу её здесь нарисовать, но кто хочет, может увидеть её в интернете. Она напоминает бычьи рога, направленные вниз, к земле. Толковать её можно как в прямом, так и в перевернутом виде.