*На границе, где воют собаки и плачут львы,
Где послушное солнце ложится в объятья неба…
Шероховатые стены заброшенной квартиры сплошь пестрели оборванными обоями, тёмными пятнами копоти и выбоинами от пуль. Мягкие, но настырные солнечные зайчики отражались в битых осколках стекла на полу и неудержимо плясали на старых стенах, создавая мимолётную иллюзию жизни, которой никогда не суждено стать реальностью. Затхлый, эфемерный запах пустоты и тления метался внутри комнат, подталкиваемый лёгким прикосновением ветерка, который иногда врывался в помещение, чтобы потревожить старые, оборванные занавески на окне, прикоснуться к небрежно брошенным журналам на полу и умчаться дальше, мимо сорванной с петель двери в тёмный подъезд, где тоже царила пустота.
Он нагнулся, провёл чёрной, мозолистой ладонью по скопившейся за долгие годы пыли на упавшем книжном шкафу, потёр пыль о пальцы и, не мигая, смотрел, как она сыпется вниз, клубясь, закручиваясь в затейливую спираль и постепенно рассыпаясь на мелкие атомы, чтобы осесть безвозвратно на грязном, запыленном полу. Когда-то он босиком бегал по этим комнатам, радуясь каждому мгновению, чувствуя, как родительская забота окружает его, обволакивает своей нежностью и лаской, оберегает, наполняет яркими красками каждый жаркий апрельский день. Он любил этот дом. Его бодрящий запах свежесваренного кофе утром, его приятную прохладу и полумрак комнат, когда на улице жарко палило полуденное солнце, его уют и весёлый перезвон посуды на кухне вечером, когда вся семья собиралась на ежедневный ритуал, означающий окончание ещё одного дня – ужин. Он помнил белую скатерть на столе, блестящие и холодные столовые приборы, цветную посуду и прозрачные хрустальные вазы, наполненные сладостями. Он помнил белые, тонкие руки матери и прикосновение горячей, мужественной руки отца. Но однажды, когда он проснулся в очередном светлом, солнечном дне, что-то изменилось. Дом замолчал, он перестал играть с ним и радовать своими запахами. Он замкнулся в себе, бросив мальчишку одного наедине со своими страхами. Именно тогда что-то в нём надломилось, и он почувствовал себя одиноким. А вскоре всё закрутилось в бешеную круговерть происходящего – тревожное сообщение по радио, высказанное диктором монотонным, безжизненным голосом и неизвестность… На не так давно радостные лица людей легла хмурая тень и в глазах поселилась страшная боль. Разбросанные вещи на полу, распахнутые настежь дверцы мебельного шкафа, дрожащие руки матери и злые, торопливые окрики отца… Белый, с синей полосой вдоль всего борта автобус, битком набитый молчаливыми, встревоженными людьми и их глаза, в которых навсегда поселился страх…
И всё исчезло. Со временем стали стираться вспоминания об этих комнатах, об этом доме и людях, которые здесь жили. Новые впечатления поглотили собой его старую жизнь, а по прошествии лет полностью её вытеснили, оставив непонятную тоску и чувство безвозвратной потери. Но странное, щемящее чувство чего-то утраченного никогда его не покидало, и вот сейчас он пытался вспомнить нечто важное, то, что он твёрдо знал когда-то, но позабыл сейчас. Он прислушался. Её звонкий, радостный смех снова тревожил его слух, отражаясь от стен и кружась, обтекал его со всех сторон, будя давно забытые воспоминания, и он поддался искушению вспомнить. Среди бумажного мусора на полу он заметил то, что искал. Её смех зазвучал ещё громче и, сделав неуловимый пирует, поселился в поднятом им предмете. Его пальцы с нежностью провели по выцветшей фотографии с изображением улыбающейся семейной пары в белых халатах на фоне Четвертого энергоблока. И время остановилось. И по жёсткой, чешуйчатой щеке потекла вполне человеческая слеза.
Но хлёсткий звук выстрела разорвал звенящую тишину, порвал невидимые путы, которыми он был прикован к этому месту.
- Тьху, вот же погань! – Сталкер пнул носком ботинка вяло шевелящееся тело излома и зло сплюнул. – Я ему башку прострелил, а он ещё трепыхается.
- М-да… - Задумчиво протянул его напарник. – Они твари живучие. Мне вот интересно, что он забыл в этой заброшенной квартире?
- Жрать захотел, вот и забрёл сюда ненароком, за крысами поохотиться…
Старые, выщербленные стены комнаты склонились над ним в последнем вздохе. Тяжёлое дыхание становилось всё слабее с каждой минутой, но внутри он ликовал – после долгих лет он снова оказался дома. Дом был стар, но он снова принял мальчишку.
*На границе, где воют собаки и плачут львы,
Где послушное солнце ложится в объятья неба,
Я тебе подарю ломкий стебель травы,
Тонкий запах смолы и немного хлеба…
*стихи – Диана Арбенина