Ожидая в открытом кафе за чашечкой не очень ароматного напитка знакомого, загляделся я на миловидную леди, напомнившую мне идеальный образ героинь Тургенева.
Рыжеволосая девушка с открытым лбом и кудрявыми локонами, одетая элегантно, но скромно впечатлила меня, мужчину в возрасте осознанной духовной сексуальности до полного изумления.
Дитя, (для мужчины на седьмом десятке лет женщина до тридцати всегда воплощение целомудренной непорочности), сидело в задумчивой позе с прикрытыми глазами, переживая, видимо, волнительный эпизод из раскрытой перед ней книги.
Девушка была соблазнительно хороша.
Я любовался мимикой, чертами лица девочки, строгой целомудренной позой, в которой она сидела и пытался угадать, что именно задело душевные струны прелестницы.
По её лицу можно было прочитать, какие именно эмоции вдохновляют и будоражат воображение, но тайна оставалась тайной.
Интенсивное сопереживание с персонажем книги прервал громкий телефонный звонок.
— Могу. Зачем? Садко. Хорошо, подожду.
Спустя десять минут к ней подсел юноша её лет. У него был взъерошенный, очень расстроенный вид.
— Слушаю тебя, Рома. Мечтала побыть одна... опять не срослось. Разве от вас скроешься?
— Ну, извини... я же не просто так. Только ты можешь мне помочь... у нас такое ЧП... вот... позвони Юльке, а.
— У тебя телефон сломался?
— Если бы. Мы это... мы поссорились. Так, фигня. Я ни сном, ни духом. На пустом месте. Ни о чём, честное слово. Ты же меня знаешь.
— Ещё бы. Даже красный горшок в белый горох помню в детском саду. Попроси прощения, чего проще?
— Как? Она... короче... всё, говорит — достал. Разревелась и ушла, хлопнув дверью. Я просто спросил, где была, почему так долго. Сказал, что соскучился и есть хочу. Мы всё-таки муж и жена. Имею я право или нет? Вот. Вазу с цветами о пол грохнула. Обозвала меня чудовищем... и убежала. Ещё утром. Время пять часов. Её нет и нет. Представляешь, что я про всё это думаю! Мрак, бред, я в шоке! А если у неё кто-то есть, если она...
— Позвони и выясни, чего проще. Это всё?
— Я же к тебе за помощью пришёл, вы подруги.
— Допустим. Это не даёт мне права вторгаться в личную жизнь. Мало ли чего ты недоговариваешь.
— Понял... кажется, понял. Ты чего-то определённо знаешь. Говори, иначе...
— Роман Степанович, ты же не девочка курсистка. К чему эта нелепая истерика. Ещё начни головой о стол биться или стаканы грызть. Лучше подумай, что могло вызвать такую бурную реакцию. Ты не того... уси-пуси, трали-вали... интрижки, амуры, не задодил?
— Ты о чём? Не было ничего... ни-че-го! Люблю я её.
— Верю, любишь, как же иначе. У вас ещё медовый год не закончился. Иди домой, успокойся и жди. Придёт, никуда не денется принцесса твоя.
— Не могу домой. Я же не знаю, что с ней. У меня мозги кипят. Позвони, прошу.
— Рома, не вмешивай меня, пожалуйста, в ваши семейные отношения. Милые бранятся — только тешатся. Из-за пустяка не хочу потерять подругу.
— Звони, говорю!
— Нет!
— Звони... она меня везде в чёрный список внесла. Везде, понимаешь! В соцсетях, в ватсапе, в вайбере. Звонки не проходят.
— Вы совсем очумели, молодожёны? Что за блажь? Не подростки уже, чтобы так глупо рвать отношения.
Придумал же кто-то виртуальные чёрные списки, с помощью которых можно запросто вынести мозг кому угодно.
Мы ссорились иначе.
Может, время было другое?
Вспомнилось, как однажды позвонил своему боссу через диспетчера (его телефон не подавал признаков жизни), по безотлагательному, жизненно важному вопросу.
Дама голосом разбушевавшейся фурии ответила что не собирается его звать. Потому что шеф сволочь и разговаривать с ним она не собирается.
О, как!
В тот раз я попал на серьёзный штраф, фирма тоже осталась в убытке.
Но там всё реально было сложно. Девочка оказалась беременной от любвеобильного начальника.
А здесь...
Мне стало действительно интересно, но ведь это чужая история.
И всё-таки финал случился на моих глазах.
Друзья долго препирались, однако звонок был сделан.
— Юлька, ты где?
— ((
— Что случилось, почему не отвечаешь на Ромкины звонки?
— ((
— Что-что? Не смеши, подруга, разве это повод... хватит ахинею нести. Не валяй дурака, истерика. Твой муж... короче, кажется я его от попытки суицида спасла. Он тебя любит. Лю-бит! Точно, тебе говорю. Сидит и плачет. Сами разбирайтесь... я вам не стоп-кран... не нянька. В кафе Садко ждём.
— Да, дело, Ромео, обстоит следующим образом, — тургеневская леди, рассказывая о причине боевых манёвров закрыла ладошкой рот и рассмеялась: раскатисто, громко.
— Юлька в салоне красоты была, по дороге ноготь сломала. Ты под руку попался, вот и всё. Сейчас приедет, она рядом.
Через несколько минут я наблюдал крайне эмоциональное, весьма романтичное и трогательное примирение сторон конфликта, понять логику которого почти невозможно.
Говорят, но это неточно, что на международном конкурсе по женской логике победил генератор случайных чисел.
И тут я вспомнил эпизод из фильма «Блондинка за углом», когда Догилева чуть не в истерике говорила Миронову: — Вот поженимся, родится у нас мальчик... и будет у него всё, чего душа пожелает... и "поступим" мы его учиться в лучший университет. И вот он поедет летом на картошку... увидит там сарай с подвалом... начнёт спускаться в подвал, а тут на него случайно упадёт топор, лежащий на полке, и всё — нет нашей кровиночки, нашего мальчика!
Вот так, из-за пустяков, из-за романтической тургеневской впечатлительности иногда даже настоящие войны начинаются.