С утра — в церковь. И вовсе не потому, что нужно срочно помолиться за нехлопотное решение трудовых проблем. Просто потянуло, а значит, так тому и быть...
Эта церковь дорога мне с детства. Мимо неё бегала я в школу, удивляясь двум нелепо торчавшим справа от входа столбам, опутанным какой-то ржавой проволокой. Тогда я ещё не знала, что это — остатки маленькой звонницы. А сама церковь была построена артелью Якова Бухвостова в стиле «нарышкинского барокко». Это я ещё тогда, в школе, в какой-то книжке о Москве вычитала.
В 1979 году, когда я училась в девятом классе, остатки звонницы снесли. В церкви воцарились какие-то склады и мастерские, напрочь уничтожившие остатки росписей и внутреннего убранства...
***
Одна свеча — Пантелеймону Целителю, другая — Иконе Божией Матери «Неупиваемая Чаша». ТЫ сам знаешь, почему.
«Правильно», по-церковному одетая женщина укоризненно смотрит на меня. Косынка у меня есть, а вот с юбкой — просто беда. Повязалась другим платком побольше, но все равно кому-то «не понравилась».
Но ведь это не Господь на меня обижается, а просто женщина! Бог — Он всех принимает, кто к нему пришел, и не смотрит, кто как одет.
***
... Около метро поддатая девочка-подросток «стреляет» деньги. Якобы «на поездку»... Неподалеку притулились ее пьяные родители: ждут, когда она им на шкалик «настреляет».
Боже, как губят детскую душу!
Я подбегаю к девочке и шепчу ей: «Не уподобляйся им, не надо тебе этой дряни! Посмотри, какая ты красивая, светлая! Ты в церковь лучше нашу сходи, помолись, и сразу на душе радостно станет. Не надо тебе пить, девочка, не надо!»
— Надька, иди, хлебни! — орет пьяный отец.
— Не буду я больше эту дрянь пить! — неожиданно кричит девчонка. — Вы — пьяницы, а вот она (указывает на меня) — мне верит, что я хорошая! И я не буду такая, как вы!
Слёзы, слёзы... Очищения, радости. Пройдёт эта мерзость, обязательно пройдёт... Не может быть, чтобы не прошла.
***
Не противься Божьей силе,
В душу влив сомненья яды.
Зло — давно уже в могиле,
А притянешь — будет рядом.
Не пригрей плохую весть,
Не терзай себя напрасно.
Гадость, безусловно, есть.
Только... все не так ужасно.
Ты услышь меня, молю:
Зло, что манит, привлекает —
Пред словами «я люблю»
Неизбежно отступает.
И на зависть, злобу, месть
Мы взираем беспристрастно...
Знаем: Бог на свете есть,
Значит... все не так ужасно!
(17 января 1999 года, Москва.
Храм Бориса и Глеба, что в Зюзино — метро Новые Черемушки)