- Эх, Водяныч, неважный у нас денек вчера выдался, И надо ж было таким жлобам заявиться! Вместо чтоб рыбкой угостить или там колбаской, только пару пинков отвесили. А еще на «Мерседесе» прикатили … Тьфу на них! – потирая пострадавшее место, рассуждал старый лесовичок.
- Да ты нечисть продвинутая! Даже в машинах ихних разбираешься. А вот в людях… Кто вчера орал дурниной «Едут! Едут! Сейчас обедать будем – чую, что стол богатый будет…» Стол-то стол, да не про нас. Даже косточку не кинули. Только мусор разбросали, свиньи! – возразил приятелю Ручейник, вытаскивая из хвоста застрявшие колючки.
- Ты про свиней-то потише, а то кабаны услышат – обидятся, - виновато буркнул Лесовик.
Каждый из них занимался своим делом: Ручейник следил за чистотой лесного озера, пополнял его чистой водой из родников, разбирал рыбьи споры, в свободное время для души дирижировал лягушачьим хором. А Лесовик - соответственно - занимался лесным хозяйством. Хотя какой там лес по нынешним временам! Так… Слезы одни! Бурелом да полесок…
- Слышь, Водяныч! Едут опять какие-то… Сматываемся!
Приятели бесшумно растворились в овраге, густо поросшем колючим кустарником. Серебристый автомобиль, щедро припорошенный дорожной пылью, приткнулся в тени боярышника.
- Ой, красота! И беседка есть, и мангал! И даже бачки мусорные! А что ж за свиньи мусор после себя поленились убрать, - перешла от восторженных ахов и охов к бурчанию мать семейства, кидая в пакет пустые бутылки, коробки из-под сока, обертки от конфет. Папаша с сыном выгружали драгоценный рыбацкий скарб , а невестка резво таскала из багажника сумки с продуктами. Лесовик с Ручейником жадно вдыхали ароматы съестного и давились голодной слюной, глядя на выросший в беседке продуктовый Эльбрус.
Мужчины, вооруженные до зубов прикормкой, удочками, донками, раскладными креслами в стиле «милитари», спустились к берегу и начали священнодействововать: плевать на червей, шаманить на удачу, измерять глубину…
- Ишь, баловство развели пижоны городские – поджопники с собой таскают. На бережку посидеть по старинке им прямо-таки в лом! Ну все, Водяныч, я пошел на разведку, - заявил отважный Лесовик.
Когда на стол была водружена кастрюля с дивно пахнущим замаринованным мясом, женщины увидели сидящего на скамейке серо-белого котика с умильными зелеными глазками.
- Вот так гость у нас! («Это кто еще у кого гость!») Милый какой!
Женщины захлопотали вокруг милашки.
- Какая-то сволочь небось завезла бедную животинку и бросила. Голодный, наверное! Интересно, это кот или кошка, - рассуждала мамаша, переворачивая громко мурлыкающего кота тыльной стороной с целью выяснения половой принадлежности.
(«Вот каждый раз одно и то же… Бесстыдники какие! Вам что - не все равно что ли?!»)
- Кот. Ну пусть будет Василь Василич. Держи колбаску. А шашлык будет попозже. Так что терпи. Можешь пока к рыбакам нашим сходить насчет рыбы поинтересоваться…
(«Ишь ты! Василь Василич…Ничо так, уважительно. А к рыбакам я и без твоего указу, мамаша, сбегаю»)
Кот зажал в зубах кусок «Докторской» и шмыгнул в овраг.
- Водяныч, держи. Подкрепись малость. Кажись, все норм. Подгони там мужикам рыбешки, а я к ним смотаюсь. Посмотрю, что да как. Ты чего ржешь-то?
- Да весело глядеть, как они все твоим полом интересуются…
Лесовик погрозил приятелю тощим кулачком и серым дымком потянулся на берег озера. На номере 19 удобно устроился глава семейства, окруженный удилищами, вкусно пахнущими пакетами с прикормкой, но без добычи. Солидная рыба шумно плескалась у противоположного берега. Как всегда! Кот-лесовик сунул нос в рюкзак, хрумкнул прикормкой, пошуршал пакетами.
- Это еще что за явление? - обернулся на шум рыбак.
- Сам ты явление, - огрызнулся про себя Лесовик, но будучи котом, убедительно затарахтел в ответ встроенным кошачьим моторчиком. Рыбак – обладатель доброго сердца и сентиментальный в самой глубине души - был сражен обаянием нежданного гостя.
-Ладно-ладно, котяра. Уговорил. Первую мелочевку тебе отдам, так и быть… Ну а потом все на уху пойдет, не обессудь.
Ручейник не дремал: в ту же секунду над водой взлетела подсеченная рыбаком серебряная плотвичка. Предчувствие шашлыка и ухи подстегнуло боевой пыл хозяев тех мест. Вскоре в садке нервно били хвостами толстенькие караси, не считая десятка подростков.
***
Новенький котелок нетерпеливо булькал на костре, ожидая загрузки необходимых ингредиентов.
- Где пшено? Куда вы засунули пшено? Я же хорошо помню, что я его брала!
Если бы у отважных рыболовов были хвосты, они бы ими обязательно начали виновато вилять.
- А мы это… Нуу как бы… В общем, мы его на прикормку запустили. Мы думали, что еще есть.
(«Растяпы! Олухи! А как же уха? Как же без ухи-то?») Отчаянным мявом свое негодование и солидарность с мамашей выразил и Василь Василич-Лесовик.
Сын, спасая положение, рванулся к рулю. Машина заурчала и скрылась в клубах пыли по направлению к ближайшему селу. Неужели в «сельпо» пшена не найдется?!
***
Уха есть! Её не может не быть! Котелок был обновлен, уха удалась на славу. Довольный и разомлевший от сытости Водяныч отблагодарил гостей по-своему: на донках истерически зазвенели колокольчики и отец с сыном сломя голову ринулись вываживать красавцев карасей…
…Утомленное солнце нежно с лесом прощалось… Уставшие от отдыха, отравленные лесным воздухом городские жители лениво паковали пустую посуду, собирали мусор и решали между делом судьбу брошеного котика.
- Может, заберем его, а потом через интернет пристроим в добрые руки. Сколько котят и щенят попристроили, неужели этого красавца не сможем…
(«За красавца, конечно, спасибо, но пора линять. А то получится, как в прошлый раз: пока до родимого оврага доберусь, все лапы в кровь сотру. Не молоденький, чай! Так что – ну его на фиг, ваше «пристройство»)
Василь Василич неторопливо потянулся, распушил хвост и деловито юркнул в густые кусты. На лес и озеро опускался тихий вечер. Замолкло вдали жужжание мотора, изредка попискивали, устраиваясь на ночлег, птицы. Тишина решительно брала власть в свои руки.
- Водяныч! Водяныч! А ты им ветку орешника подкинул или забыл, склеротик? Чтоб вернулись, – вдруг встрепенулся задремавший Лесовик.
- Сам склеротик! Все как положено сделал, в лучшем виде в багажник им забросил, на память. Вернутся, обязательно вернутся. Орешник – это первое средство, штука надежная, - сонным бурчанием отозвался Ручейник.