Моисей Израилевич Кац всю свою сознательную жизнь отдал служению Кулинарной Музе. С тех самых пор, как в коммунальной квартире до колыбели маленького Мойши впервые донеслись «соблазнительные» запахи соседского варева, он стал верным воином ножа и сковородки. После техникума в советское время Моисей орудовал на заводской столовке, продавая из-под полы стыренную свинину.
Когда посыпался СССР и многие его знакомые подались в Землю Обетованную, Мойша нашел тепленькое местечко, и не где-нибудь, а в Метрополе! Потихоньку он подмял под себя всю тамошнюю кухню, а опосля разжился собственным бизнесом – открыл свой персональный ресторан с говорящим названием «Синай». Потянулась соответствующая публика, завязывались нужные знакомства.
В 90-е клиентами Моисея Израилевича были бизнесмены, депутаты и воры в законе. Он до сих пор бережно хранил в своем шкафу пересыпанный порошком от моли малиновый пиджак – подарок одного из криминальных авторитетов. Расшаркиваясь с высокородной публикой, Кац был предельно жесток с конкурентами, круто зачищая бизнес-территорию от соперников. И при этом успевал вести собственное шоу на ТВ, в самый прайм-тайм.
В передаче «Закон Моисея» он шинковал капусту, измельчал в порошок разные травы, по-научному варил картошку и учил уму-разуму подрастающее поколение кашеваров. Но главное – он занимался своим любимым делом: готовил блюда из индейки. Вообще, это был его конек. Индейка жареная, вареная, приготовленная на пару, превращенная в «конфету»…
С почти садистским удовольствием Кац вгонял в сочное упругое мясо деревянные шпажки, протыкал и надсекал пупырчатую кожицу, сыпал соль и перец в сочившиеся кровью раны несчастной птицы. Хрустели перебиваемые суставы, лопались сухожилия, дробилась кость, потрошились безмолвные тела. Под внимательным оком камеры Моисей неистовствовал, придумывая новые способы пытки и увечий для упитанной птички. Сколько он их переготовил – не счесть. Ежели потрудиться и собрать кости всех жертв, положенных на алтарь Мишлена, можно было бы выстроить точную копию Эйфелевой башни.
Коронным же блюдом в этой «пытошной» являлось приготовление целой индюшки, которую обезглавливали прямо на глазах у миллионной аудитории. Мамаши истерили, дети визжали, «правильные» депутаты возмущались, требуя запретить кровавое зрелище. Но Моисей лишь ухмылялся и наблюдал за растущими рейтингами – связи покрыли его непроницаемой броней.
Броня-то броня, но у нашего «броненосца» нашлась таки ахиллесова пята. Сердечко у Мойши давно уж пошаливало – сказывалась напряженная работа. Насаживая исковерканные сердца индеек на бамбуковую шпажку, Кац думал о собственном трепыхающемся вразнобой органе. К врачам он ходил, правда, времени все не хватало.
Заниматься здоровьем необходимо, это как пить дать, но есть дела и поперспективней: намечалось расширение бизнеса, приезжали иностранные гости. В общем, не до сердечных шумов.
Вот это-то Моисея Израилевича и подкосило.
Он как раз рубил портулак в очередном выпуске «Закона Моисея», когда его хватил удар. Мотор забарахлил, руки повисли плетьми, ноги подкосились. Он словно куда-то несся, а слова и вскрики столпившихся вокруг людей доносились как сквозь толщу воды.
Свет сузился до маленького окошка, к которому и устремился наш шеф. Он прекрасно ощущал свое тело, чувствовал необычайную легкость и даже душевный подъем. При этом он полностью отдавал себе отчет в том, что находится при смерти и что ждет его отнюдь не райское блаженство. Праведником назвать его язык не поворачивался. Моисей улыбнулся, вспоминая прожитую жизнь: пьянство, гулянки, измены… Воистину Сарочка, его последняя жена, хлебнула лишку.
Интересно, за какой именно грех ему придется держать ответ первым? Моисей ни о чем не жалел.
Вертясь и крутясь в подобии кротовой норы, Мойша несся к светящемуся объекту. Все именно так, как обычно описывают околосмертный опыт… Если бы он мог с кем-нибудь поделиться…
Тоннель, сквозь который он летел, расширился; свечение увеличилось и стало почти нестерпимым. Теперь из белого оно сделалось пурпурным. Кац со всей дури влетел в какое-то необозримое пространство, заполненное красным туманом, оседавшим на его очках (и они здесь?) кровавыми каплями.
Весьма неуютная локация.
Поеживаясь, Моисей всматривался в туманную мглу. Из нее, раскачиваясь, выплывали два подозрительных силуэта. По мере приближения они обретали все более четкие контуры. Рогатые! Горбатая парочка проковыляла к Мойше, ужасая невыразимым уродством.
Один, что потолще, сжимал в растопырках внушительных размеров том. Сдув с него пепел, он зашуршал пергаментными страницами. Другой черт стоял чуть поодаль, безучастно ковыряя в ухе. Он широко зевнул, и Кац внутренне содрогнулся, увидев острые зубы, покрывавшие не только рот, но и язык демона.
– Нуте-с… Так как вас по батюшке?
Первый бес остановил на вновь прибывшем взгляд поросячьих глазок. Мойша, глотая ком в горле, дрожащим голосом назвал свое имя. При этом подумал, неужели в сверхъестественном мире не способны узнать такой пустяковины.
Черт рылся в бух-книге. Страницы переворачивались, шурша змеиной чешуей. Они шептали, шушукались, точно сонм потревоженных призраков. Наконец, звериный коготь подчеркнул нужную строчку. Возникла вспышка, как от старинного фотоаппарата; в воздух поднялось небольшое облачко.
Захлопнув книженцию, демоническая сущность взмахнула лапой, указывая на кружившийся перед Моисеем пунцовый туман. Послышались шум воды, металлический звук, бряцание, какая-то возня. В сердцевине туманных волн что-то шевельнулось. Показались очертания – нечто круглое, неуклюжее, с отвисшими боками. Оно чапало к Мойше, смешно переваливаясь из стороны в сторону.
Кац повеселел – он узнал эту сногсшибательную фигурку. Неужели ему суждено провести вечность в компании своей тещи, Розы Амальриковны? Насолил он ей, конечно, будь здоров…
Раскрыв объятия, Мойша ждал свою разлюбезную маму. Туман поредел, освобождая из своих пут двигавшийся к шефу объект. Толстое тело несли тонкие ножки, вытянутая шея венчалась крохотной головкой с длинной соплей. Нет, при всем уважении, это явно не Роза Амальриковна.
Бокастая индейка, воинственно распушив перышки, нагло шагнула к испуганному Кацу. Что все это значит?
Сзади раздалось сиплое перханье: главный черт закашлял серой.
– Он в полном вашем распоряжении!
Мойшу грубо пихнули в спину. От такого беспардонного обращения начальник «Синая» завертелся волчком, проваливаясь и уходя вниз, вниз, вниз…
Туман расступился. Перед Моисеем Израилевичем была идеально надраенная кухня. Тут все, что необходимо – включенная плита, пышущая жаром духовка, ряд остро наточенных ножей, топорик для рубки мяса, молоток, блендер, ступка с пестиком, соковыжималка, мясорубка, микроволновка, раскаленная докрасна вафельница.
На застывшего перед этим кулинарным эльдорадо повара наплыла черная тень. Распустив соплю, индейка нависла над человеком, который как-то съежился, сдулся, уменьшился, напоминая проколотый шарик. Птица наклонила голову набок, стрельнула черным глазом. Мойша никогда не видел, чтобы птичий клюв мог так растягиваться в зловещей улыбке. Но именно это и происходило – отбившаяся от рук индюшка улыбалась.
Надев поварской колпак, она вытащила деревянные шпажки…