Валя придирчивым взглядом окинула домик, входную дверь которого сейчас открывал Михаил.
- Хорошо живёшь, - как-то удручённо произнесла она, проходя следом за ним внутрь. – Я бы сказала, даже, шикарно.
Она заметила и картины на стенах в стиле модерн и лепнину на потолке.
«Я тоже когда-то думала, что для счастья нужно всё это…» - сбросила она сапожки и куртку.
- Ну, - повернулась лицом к мужчине, - где пить будем?
Мужчина сглотнул и указал на… кухню.
- Идём, - она махнула ему рукой.
А Миша находился не в своей тарелке, с того самого момента, как женщина согласилась с ним выпить.
Он боялся. Чего? Этого пока и сам не знал. Но где-то в глубине души чувствовал, что всё в его жизни скоро изменится. Как назло внутренний голос и второе «я» молчали, будто предчувствовали… неизбежное…
Его тело потряхивало. От страха. От возбуждения. От злости.
«Это ж надо было так женщину обидеть, что она жаждет напиться и забыться», - рассуждал он, пока открывал калитку.
Неожиданно он вспомнил всех, ну, или почти всех, всех-то ему не упомнить, своих любовниц….
Сколько их было… Высоких, низких, худых, пухленьких, блондинок, брюнеток , рыженьких, шатенок… Но он никогда не задумывался, что они чувствовали, когда он протягивал им карточку с предложением расстаться…
«Неужели и от меня вот так же кого-то может трясти?» - неприятная мысль, будто жаля, принесла боль, а следом возникло отвращение к себе.
Он сразу услышал горечь в словах Вали о его доме.
«Это не зависть, это жалось и сожаление», - подсказал внутренний голос.
«Жалеет она явно тебя, - вклинилось второе «я», - а вот сожалеет…»
Миша молчал, он и без своих «советчиков» знал, что женщина жалеет о своём прошлом. О чём-то, что разрушило её жизнь.
«А сколько жизней разрушил я? - ему не хотелось об этом думать, но мысли настойчиво лезли в голову. – Скольких передал с рук на руки, как товар, бессловесный, безвольный, радуясь, что пристроил одну куколку, чтобы освободить место для другой. А они и не сопротивлялись. Уже наученные жизнью, имели свой печальный опыт… Все его девушки позволяли себя покупать, использовать и перепродавать дальше, - мужчина поморщился. – Спрос рождает предложения…»
Но его размышления были прерваны, когда Валя шокировала его опять, сбросив сапожки и курточку, задав ему простой вопрос:
- А где пить будем?
«Без прелюдии? Сразу быка за рога? А она мне всё больше и больше нравится!» - усмехнулся внутренний голос.
«Она и мне нравится», - сдержал улыбку Миша, указывая направление в сторону кухни.
- Идём, - махнула ему рукой эта..
«Ведьма!» - прожужжало второе «я».
И женщина, не дожидаясь его, сама пошла на кухню.
«Во даёт! – вспыхнул мужчина. – Как у себя дома!»
«Правильно, - захихикал внутренний голос, - должен же кто-то расшевелить тебя».
Он буквально на минутку задержался, чтобы поднять с пола её куртку и спрятать в шкафчик для верхней одежды. А когда вошел на кухню, был снова поражён бесцеремонным поведением Вали.
Женщина уже достала из холодильника и ловко расставляла тарелочки с закусками. Она приветливо улыбалась ему:
- Что-то ты долго.
Миша икнул.
«Хозяюшка», - восхитилось второе «я».
Одна тонюсенькая лямка её платья игриво скатилась с плеча. Соблазняя. Намекая.
Миша икнул ещё раз.
«Или она настолько наивная или чересчур опытная, - подумал он. – Так умело дразнит…»
«Она просто женщина», - выдал свой вердикт внутренний голос.
«Просто женщина?» - удивился Миша, следя за тем, как Валя вернула бретельку обратно на плечо, даже не взглянув в его сторону.
«Ага, - как-то слишком радостно подтвердило второе «я», - женщина, которая не видит в тебе «кошелёк», - и ещё радостнее добавило, - хотя и мужчину в тебе, тоже, не видит. Ты для неё просто человек».
«Как это мужчину не видит? – вскипел Миша. – Я! Да я!»
«Вот именно - «ты» пока не сделал ни одного мужского поступка, всё как дитё малое, веселишься…» - заметил внутренний голос.
«Я целовал её», - упёрся Миша.
«А вот это, вообще, как мужчину тебя не характеризует, скорее, как похотливого кобеля. Увидел, схватил и…»
- Ты уснул, что ли? – вздрогнул он от голоса Вали.
«Вечер перестаёт быть томным», - лукаво усмехнулся внутренний голос.
И только второе «я» загадочно промолчало.
Продолжение следует...