Я не думала, что встречусь с ним когда-нибудь, но неисповедимы пути…. Он сидит напротив: не молодой, обрюзгший, с неровной щетиной и солидным брюшком. Передо мной кофе без сахара, перед ним чай с четырьмя кубиками рафинада и радиоактивного размера пирожное «Графские развалины». Он подковыривает его ложкой, заталкивает в рот, крем и крошки безе прилипают к губам, только что не мурлычет от удовольствия. Учит меня жить. Я глотнула кофе и обожглась, он хмыкнул:
- Торопишься? Куда?
- На тренировку.
- Зачем? Кому твоё мясо нужно?
- Почему ты все время стараешься меня зацепить?
- Не так. Я стараюсь тебя научить. А, впрочем, дурака учить – только портить.
- Это уже слишком!
- Не нравится? Съешь пироженко, - нагло подсовывает громадный шмат со своей ложки и препротивно ухмыляется.
- Я не ем сладкое, смерть для фигуры.
- О-хо-хох! Фигу-уры! Громко сказано, как и смерть. А зря не ешь. Там не будет. Ни сладкого, ни горького, ни солёного. Всё пресное, как твоя жизнь.
- Как смешно! Умник, фигляр.
- Наставник. Посланник. Куратор.
- Возомнил!
- В пределах полномочий, - отвечает он. Очередная порция приторной мешанины не достигла его рта и плюхнулась в чашку с чаем. Мутные разводы поползли по бледно-зелёной поверхности. Он невозмутимо втянул в себя эту размазню, швыркнув по-плебейски. Фу!
- Три значимых кита, на которых зиждется нынешнее общество – признание, деньги, целлюлит, - продолжил он. Отер рот ладонью с синеватыми ногтями и развалился вальяжно в плетеном кресле уличного кафе. - Если в первом и втором случае надо бороться «за», то в третьем «против», вот и вся разница. Что там глубже, какая действительность вокруг, мало кого интересует. Если вдруг заели сомнения – мотивируй себя на позитив и успех! Тверди аффирмации, «которые изменят вашу жизнь»: я архитектор моей жизни, я создатель моей реальности, я принимаю себя и люблю таким, как есть. Нет бы, классику почитать, поработать над собой, поразмыслить над тем, что происходит рядом. Какая-то же настоящесть есть в этом мире, запрятанная за яркой ширмой современности. Не так всё просто.
- Мне это зачем?
- Затем! – рявкнул, я снова обожглась от неожиданности. – Вам для чего жизнь дадена?
- Я не просила.
- Дура!
- Что ты себе позвол….
- Вас никто и не спрашивает, ваше дело воспроизводство, духовность. Таких дыр уже навертели, тошно.
- Каких дыр? Озоновых?
- Чёрных! Чернющих, огромных, через которые вылетают души.
- Что, прям я и навертела?
- И ты тоже! Видел твоё досье – тоненькое, как блин. Шесть лет – подобранный котёнок, восемь лет – соседской старухе батон и кефир принесла, четырнадцать – написала душещипательный стишок и тебе поверили.
- Кто?
- Дед Пихто.
- Ка-какое ты имеешь право? – от возмущения поперхнулась словами.
- У меня мандат. Показать? – смотрит, ехидно прищурившись.
- Покажи.
Достал из кармана замусоленный листок, сунул мне под нос.
- Читай, жёлтым по серому – командировочное удостоверение.
Я пробежала глазами корявые строчки: «Выдано - Ангелу № 17. Куда – Москва, Стрешников переулок. Срок пребывания – 2 часа, 18 минут, 43 секунды. Дата – 09.08.2020».
- Так зачем звала?
- Я не звала.
- А кто? – вскинул ладонь, указательным пальцем другой руки что-то подвигал там, пробежался, как на смартфоне и выдал: - Отсчет обратный: восьмое августа – «Боже мой!», «О, Боже!», «Господи!» - девять раз. Седьмое августа – десять, шестое – тринадцать! И ты ещё спрашиваешь?
- Я же не знала….
- Кому сказано – не поминай всуе? Нет же, чуть что, каждый норовит прикрыться, а Он нервничает. Старый уже, переживает. Вы Его задёргали, Он нас. Знаешь, у меня вас сколько?
- Сколько?
Опять поелозил пальцем по ладони, внимательно вглядывался маленькими черными глазками, и забубнил:
- Сто двадцать четыре тысячи триста семьдесят восемь. Нет, семьдесят семь. Нет, опять семьдесят восемь. Девять…. Ещё четыре…. Пять, шесть…. О, Гос….!
- Не поминай….
- Не лезь, куда не просят! Собой займись. С чем придёшь туда? – потыкал волосатым пальцем в небо и уставился на меня. Насквозь высверливал колючим взглядом, я поёжилась и промолчала.
- То-то и оно! – палец наставительно качнулся. - Ты всего лишь телесная оболочка. Пустая, к сожалению. В тридцать пять пора бы и багаж иметь из детей, мужей и собственных мыслей. Не чепуховых.
- Да, ладно! Время сейчас другое.
- Всегда одинаковое. Но твоё истекает.
- В смысле? – я опешила.
- В прямом, - опять занялся своей ладонью-экраном и злорадно хихикнул: - Осталось тридцать один год, шесть месяцев, двенадцать дней, восемь часов. Минуты, секунды сказать?
- Не надо….
- Что приуныла? Принцев на тебя не хватило?
- При чём….
- При том. Вон, этого возьми, чем не герцог? – он кивнул головой в сторону соседнего столика. Бритый наголо непрезентабельный мужчина средних лет с потерянным взглядом меланхолично крутил обеими ладонями чашку. Его только что, на моих глазах, бросила женщина. Эффектная брюнетка в алом брючном костюме от «Kenzo» и люксовых тёмных очках «Ray-Ban». В шмотках я разбираюсь дай Бог каждому! Ой…. Да, дама сказала ему что-то резкое, встала, громыхнув креслом, и демонстративно удалилась. Рельефно обрисованные стройные ноги длиной с километр вызывающе понесли прочь идеальное тело. Что она в нём нашла? Тряпка, сто процентов. Молодец, что дала ему отставку.
- Он не в моём вкусе, - усмехнулась я.
- Тебе ли сейчас о вкусах? – не преминул поюродствовать собеседник. - Он безупречен. Воистину, хоть иконы с него пиши. Ты не туда смотришь, глубже, глубже. Попытайся.
- Что, прям так подойти и сказать?
- Ну, спой или станцуй, если хочешь. Но, думаю, не стоит. Примет за полоумную, - он захохотал перекатисто, аж ладонью хлопнул по столу от безудержного веселья. Я разозлилась: - Не думала, что у доброго Боженьки такие хамоватые вассалы.
- А это не тебе судить, - он враз замолк и устало отёр ладонью потное лицо. – Валяй, я должен убедиться. У меня осталось три минуты и шестнадцать секунд.
- А если не пойду?
- У тебя нет выбора.
- Выбор всегда есть.
- Ох уж мне эти ваши цитаты! Я тебе русским языком говорю, не китайским, для этого и прибыл. Кстати, Китай у меня следующий в графике.
- Смотри, какой чародей. Так и доложи своему патрону на небесах – отказалась, мол.
- Всё, пошла. Время. И не забудь за меня заплатить, нам суточные не выдают.
К собственному изумлению поднялась и ноги вразрез с моим желанием двинулись строго по вектору к соседнему столику. Мужчина даже головы не поднял, лысина его блеснула под полуденными лучами, следом лёгкое облачко наскочило на солнце, блеск пропал. В руках мужчина вертел маленький розовый прямоугольничек. Бумажка. Я оглянулась. Номер семнадцатый утомлённо смотрел на меня, постучал указательным пальцем в запястье левой руки, имитируя часы. Никаких часов у него не было.
- Здравствуйте, - я не узнала свой голос.
- Здравствуйте, - серые глаза вскинулись удивлённо.
- К вам можно?
- Пожалуйста.
Я села. Взгляд мой прикован к розовому листку в его руках с цифрами и буквами: 32 г. 6 мес. 18 дн. 9 час. 11 мин. 4 сек.
Снова оглянулась. За моим столиком никого, и только любопытное солнце выглянуло из-за пушистого зайца, словно хотело удостовериться.