Первый месяц пролетел в заботах и суете: 6-ти, 5-ти, потом 4-х разовое кормление, вытирания Джимкиных луж в коридоре, выгулы на улицу, купания, выведение блох, прогон глистов, смазывание кремами подушечек на лапках, прививки в ветбольнице для профилактики собачьих заболеваний. Надо отметить, что малыш сразу показал свою чистоплотность и благородство породы – буквально через 3-4 дня уже стал пищать и проситься по-большому на улицу, а вскоре прекратил пускать лужи в квартире, которые, кстати, делал только на линолеуме. Во время лечебной профилактики у него с отрыжкой вышла аскарида.
Люся тогда позвала меня, с удивлением спрашивая, что это за ниточка, мол, такая? Всё же какие барыги эти «заводчики», не обращая внимания на здоровье собак-производителей, гонят и гонят помёт за помётом. Бизнесмены хреновы. В конце концов, это раннее внутреннее заражение сыграло впоследствии роковую роль в жизни Джимми…
Я продолжал работать на фирме «купи-продай», Владик учился в школе, поэтому вся нагрузка по заботе и уходу за малышом легла на плечи хозяйки дома. В первые дни, утром уходя на работу, я брал Джимика на руки, вместе с Люсей мы спускались вниз (жили на 8-ом этаже), и они провожали меня метров 50, заодно щенок делал свои утренние «выкладки». Но через три дня Люся пожаловалась, что Джим «стопорится и тормозит» после расставания со мной. Гульня на этом заканчивается и его на руках приходится нести домой.
– Поэтому утром мы будем гулять без тебя, а ты уходи пораньше.
К 4-м месяцам жена на улице уже не могла сдвинуть этого упрямца с места, если, всё же, приходилось выходить вместе, ибо маленький пёсик стремительно набирал вес, силу и стал показывать упрямство мини ослика.
- Джимми, пойдём домой – я дам тебе косточек! Джим, посмотри – вон птичка, а вон котик, посмотри, что есть у мамочки для тебя! А ну, иди быстро ко мне, негодная собака!...
Ничто не могло сдвинуть его с места. Ему необходимо было минуту-другую понять и осознать в своей маленькой черепушке, что Серёжа сейчас уже не вернётся; так надо – и это нормально; можно его не ждать и следует подчиниться кормилице. Поняв всё, Джимка из серьёзного и упёртого мальчика превращался в весёлого, занятого изучением окружающего мира, щенка.
Дома мы выделили для дружка, как я уже отмечал, место для отдыха и сна на подстилке в коридоре. Перед сном приходилось строить баррикаду из коробок и чемоданов, загораживающую вход в нашу комнату-спальню, чтобы щенок спал у себя и не лез в комнату. «Ага. Как же! Да что ж это творится? Да неужто я буду спать в отрыве от семьи?! Нет уж – фигушки вам! Вперёд!!!» - вот так (или примерно так) думал Джимонька и без особого напряжения сдвигал, ломая и круша, воздвигнутые барьеры. Проникнув в спальню, он ковылял к нашему с Люсей дивану и начинал кряхтеть, хныкать, поскуливать и попискивать, что в переводе со щенячьего на человеческий значило: «Хочу к вам! Возьмите меня к себе!». Люся просыпалась первой, так как лежала с краю. Слышит все эти собачкины стоны и стенания, и, сонно вздохнув, берёт чудика и кладёт между нами. Чудик в благодарность лижет её в губы, а потом и меня в нос.
- Люся, ну зачем ты его опять приучаешь к постели? Джимми, чё ты опять припёрся сюда? Ведь есть же место! – проснувшись, сонно ворчу я, но получив от него порцию радостного лизания своей физии, переворачиваюсь к стенке и засыпаю.
Как-то в одно воскресное утро, про Джима забыли на 5 минут и оставили одного на ещё неубранной постели. Маленькому негодяйчику очень понравилось скомканная простыня. Он радостно взобрался на кучу и начал сосать складку материи. А чего сосать, давай-ка мы её пошамкаем и пожуем. Вкусняшка!
- Серёжаа-а-а! Иди сюда! Ты посмотри, что натворила твоя собака! Владик! Ты тоже иди и смотри на это чудовище!
В руках у Люсюни, гордым полотнищем, развевалась поруганная простыня. А на ней, о, ужас! в самом центре, размещалась дырка, диаметром 5 см. Я бы даже сказал больше – это была никакая не дырка, а очень аккуратное, правильной геометрии отверстие в форме окружности.
- И что ж это такоё творится? – прозвучал риторический вопрос. Двое опустили головы, а третий залез под диван. Хозяйку, в конце концов, можно было понять – всё-таки ущерб имуществу, - поэтому я участливо предложил наложить латочку в виде цветочка, и получится даже очень ничего. Сын, поддерживая такое прекрасное предложение, радостно закивал головой.
- Они ещё и издеваются! – сказала Люся, вылезшему из-под дивана с тапочкой в зубах виновнику торжества. – Всем умываться! Через 10 минут завтрак, потом идём гулять.
Джимми, как я говорил, рос и крепчал стремительно. Уже в 5 месяцев был, хоть и не складен ещё, долговяз, но уже силён. Чувствуя свою прибывающую силу, он, как-то раз, решил, что пришла пора изменить иерархию в своей стае и, так как вожаком он считал меня, то выбрал для своего утверждения Людмилу. Я, зная о таком поведении собак в стае, ожидал этого момента. Поэтому, когда Люся, однажды прогнала подростка с кухни, и он после этого зарычал на неё, оскалив пасть, то я был тут, как тут.
Стоило мне взять Джима за шкуру – одной рукой за холку и другой за круп, - встряхнуть пару раз и положить потом спиной на пол; «сказать» по-собачьи, что я такого в своей стае не потерплю, как взбунтовавшаяся, готовая выйти из-под контроля злобная сила испарилась, и к нам снова вернулся наш ласковый любимец. В его глазах в тот миг я увидел одну за другой перемену собачьих чувств: сначала страх от наказания, потом раскаяние с признанием вины и, наконец, робкая улыбка извинения и обещание, что такого больше никогда не повторится. Забегая вперёд, скажу, что Джимми сдержал данное мне слово и больше до конца жизни не знал (или забыл?), что такое злоба…
Продолжение http://proza.ru/2020/09/17/764