Предыдущая глава: http://proza.ru/2020/09/01/725
Сибирь. Урман.
Ваня приехал под вечер. Загнал в загон оленей. Кинул им ягеля. Подошел к избушке.
Дверца распахнулась и на крыльцо вышел Никита. Ведун принялся обнимать и тискать Ваню.
- Ванюшка! Родненький! Мы уж заждались тобя. Почитай месяц ожидали. А на дворе-то март. Зимники упадут, как добираться будете?
- Успеем дядько Никита. До Пелыма на оленях дойдем, а там лошадьми разживемся.
Иван вырвался из объятий отшельника, - ну будя, будя дядько, итак, всего своей мокрой бородой вышаркал.
- Это я об твою бородку ее замочил, ишь как возмужал! В плечах раздался, борода отросла, - улыбнулся, любуясь своим учеником Никита, - ну проходь в избушку, проходь. Я тобя сейчас груздяночкой попотчую. Она у меня на шелушенном ячмене, да с груздочками солеными, и губой лосиной.
- А Хфомка где? Чет следов не видать, - посмотрев по сторонам, поинтересовался Ваня.
- Спит шельмец, поздней осенью как озера и реки встали, он и завалился в ледник. Благо там сухо было. Вот и жду когда пробудится, чтоб льда туда успеть натаскать до тепла.
- Да какой лед, он за зиму так насмердит, что лед псиной будет тянуть, потом и рыбу кушать не захочешь.
- Собак кормить пойдет.
Ваня, пригнувшись, протиснулся в дверной проем. За столом сидел незнакомый человек. Иван снял шапку, поздоровался первым.
- Здрав будь добрый человек. Меня Иваном кличут.
- И тебе не хворать Ваня. Юсупом меня величают, а меж собой зови Юркой.
Иван при свете лучины присмотрелся к лицу нового знакомого.
- Вот, встретил бы тебя, не тут в избе, а в другом месте, и решил, что это дядька Ибрагим воскрес. Похож уж больно ты на него.
- Так он и есть потомок мурзы Ибрагима. Кровь родная, вот и схожи ликом, - раздался за спиной Ванюшки голос Никиты.
Никита прошел к чувалу, достал чугунок ухватом, и прямо с ухватом прошел к столу. Иван взял с полочки глиняные миски. Расставил на стол.
- Помню, помню я твою груздянку дядька Никита. Хорошо готовишь, ни у кого так вкусно не получается.
- А я сметанку туды кладу из оленьего молока, вот и наваристо получается.
- Сметану? Из оленьего молока? – удивился Юсуп.
- Ну, да, сметану. Коров-то у нас нетути. Подою олениху, крынку поставлю на полку, и жду когда отстоится, а опосля вершки сметаю. Вот вершки-то и кличут сметанкою. А ты что, Юсуп, не слыхивал что ли ранее?
- Слышал, просто не задумывался почему сметану сметаной называют.
- Вот, чудак человек, у вас там, в другом мире, совсем от жизни отошли. Простые истины не ведаете, - удивился Никита, и продолжил, -кушайте, кушайте, скоро вам на сухарях, да солонине, сидеть всю дорогу до Царева Кургана.
***
Острог. Вблизи озера «Медвежье»
Вечерело. В ворота заехал дозорный разъезд.
- Запирай ворота, - крикнул на ходу Медведь, и направил коня к воеводской избе. Спрыгнув с коня у крыльца, старший дозора вбежал в сени.
- Татары боярин. Сабель триста. Встали табором в верстах сорока от нас. Наш дозор увидали всполошились. А кони все стреножены, да расседланы. Пока туды-сюды оне суетились, мы деру дали. Там два озера и меж ними проход узенький, мы по проходу-то и проскочили. А их дозор решил напрямки по льду, нам стало быть на перерез, да кони у них по-летнему подкованые, без шипов, попадали они на наледи, как горох на тамбур. А токмо проход мы прошли, я на три части дозор разделил, и след вслед, гуськом, в разные стороны по лесу, пущай поплутают. Пока следы разглядывать примутся, ужо стемнеет, так что раньше полудня до завтра не нападут.
- Уверен, что не пойдут в ночь по следам?
- Уверен Афанасий Филиппович, ночью в темный лес татары не полезут. Он для них как ладан для черта. Не местные оне, крымчаки это.
- Кликай сотников и десятников на совет, - повернувшись к Тихону, распорядился воевода.
Тишка не надевая зипуна, как был в безрукавке, так выбежал из избы.
Вскоре, снимая шапки и крестясь на красный угол, стали входить в воеводскую избу сотники и десятники. Со словами - Здрав будь боярин, - они рассаживались по лавкам.
Вошел и Антип, огляделся, подыскивая себе место.
Афанасий Пашков, глянув на него, указал, - сидай Антип у печи, меж сотниками и десятниками. Назначаю тебя старшим охочих людей.
- Благодарствую, - буркнул недовольно Антип, присаживаясь на указанное место.
Воевода заметив его недовольство, разъяснил, - Ты, Антип, не серчай, охочих и мастеровых у нас тут душ полтораста, при осаде им опрично нужон бывалый ратник. Людишки отчаянные, но малоопытные. Вот и займись ими, расставь по частоколу, объясни, что кому делать.
Антип встал, обращаясь к воеводе промолвил - перечить воевода я тобе не буду. Надобно, так надобно. Но дозволь засаду организовать, чтоб спесь нехристям сбить. У нас лес поваленный лежит для домов, так вот он как раз к татарам верхушками, а к острогу комелем. К нам ведьм одна дорога, по просеке. Там две волокуши еле еле разъезжаются, а значит конный отряд пойдет вереницей по три лошади. Вот и растянется он на версту. Развернуться в бока им некуды, ветки еще не рублены, их кони не смогут сквозь сей бурелом идтить. Потому и предлагаю по правую сторону засесть, и пострелять их из пищалей, а уходить от них по озеру, подковы-то у них не шипованы, не догонят. Наша вылазка успеет в ворота залететь. Ворота же не закрывать, а поставить телеги и два наряда*, да и тут самых прытких встретить. Побьём их передовой дозор в самом остроге, будет двойная польза.
А в чем двойная-то, Архип? – поинтересовался Губа.
- А в том, что татар меньше станет - раз, и в том, что коней их постреляем внутри острога - два, все больше мяса нам будет. Мню что в осаде нам сидеть опосля долго придется, а в голодухе каждый воробушек с коровенку. Так что, Губа, не придется тебе твоего Ак Байтала под нож пускать.
***
Сибирь. Урман.
Утром, собрав пожитки, Ваня и Юсуп тронулись в путь. Когда оленья упряжка скрылась за поворотом реки, Никита тяжело вздохнув, присел на корягу. Он вновь оставался один.
Но тут в спину между лопаток его кто-то толкнул. Никита обернулся и обхватил огромную шею медведя.
- Хфомка! Друг сердешнай! Проснулся. А вот Ваню ты проспал, уехал наш Ванюшка, до осени нам его не увидеть. Ну пойдем, я тебя рыбкой мороженой попотчую, исхудал в спячке-то.
Никита поднялся, и пошел к лабазу , следом засеменил медведь Хфома, оставляя следы на мартовском снегу.
Никита обернулся.
- Да, друже, след у тобя приметен шибко, когтя на передней лапе нет. По нему нас в мгновение ока люди дьяка отыщут, коль из урмана выйдем. Как же это тобя угораздило покалечить лапу?
Никита присел и протянул руку к поврежденной лапе. Медведь послушно подал лапу. Ведун осмотрел, и радостно произнес, - так ужо новый коготь у тобя лезет братец, видимо не с корнем ты его в прошлую осень сломал. Так что к лету отрастет, и опричная примета дьякам не поможет. Ну, пойдем, пойдем сердешный, рыбкой побалую.
***
У озера «Медвежье»
Аракел поднял воинов с рассветом.
Быстро собравшись, отряд в триста сабель направился к острожку русских. Четыре арбы с походными юртами, прочей утварью, с осадной малой фузеей, и с бочонком пороха на каждой, двинулись следом. Пройдя узкий проход между двух озер, конный отряд въехал в лес. Дорога теперь сузилась и проходила петляя меж деревьев. Вскоре по обе стороны показались ряды из поваленных деревьев. Деревья лежали ровными рядами верхушками и ветками навстречу, создавая искусственную засеку для прохода любой конницы. Ничего не оставалось, как двигаться по три всадника. Отряд вытянулся на половину версты. Сзади громыхали повозки.
Как только повозки выехали из леса, и начали двигаться по проходу между поваленных деревьев, на дорогу со страшным стоном и треском упали четыре березы, перегородив своими ветвями путь к отступлению. Тот час грянул залп из пищалей, задние ряды всадников приняли залп на себя. Упавшие лошади и люди перегородили проход к повозкам.
Антип со своими людьми бросился к повозкам, в сабельном бою порубив возничих татар.
- Поджигай сено на повозках! И бегом от них, сейчас порох рванет! - крикнул он людям с фитилями.
Емелька кинулся к лошадям и принялся распрягать первую пару. Антип, схватив пасынка за шиворот зипуна, потащил его в лес.
- Лошадей жалко! – пытаясь вырваться, кричал в слезах Емелька.
- Дурень, не до лошадок ныне. Беги за засеку, сейчас конники пойдут на нас.
Аракел услышав залп, развернул коня. Облако дыма стелилось у опушки леса. Слышались крики людей и ржание лошадей. Его всадники в неразберихе крутились на лошадях, махая над собой саблями. И тут рванул бочонок на передней телеге разметав в клочья и саму телегу и утварь. Перепуганная пара, присев на задние ноги, таща оторванные оглобли, выпучив от страха глаза ринулась по дороге, сметая на пути всадников.
Аракел выхватил саблю, и понимая, что путь к отступлению перекрыт, дал команду двигаться вперед.
- Алга! – заревел он.
- Передовые всадники последовали примеру начальника, и лавина ринулась в сторону острога. Позади послышались еще четыре разрыва, это взорвались три бочонка пороха, и малая пушка в ствол которой Антип успел сунуть свой мешочек с порохом.
Обоз был уничтожен, раненные и убитые, люди и лошади, смешались в сплошное месиво.
Ворота острожка были открыты, и отряд Аракела сходу влетел в них. Это было ошибкой баскармы. В узком проходе из опрокинутых телег, передовая часть конницы попала под шквальный огонь пищалей. Стрельцы из-за телег, произведя выстрел, отдавали пищали в третий ряд для перезаряжания, беря заряженное оружие у второго ряда. Вскоре все заволокло дымом, и лавина всадников ринулась обратно из ловушки.
Надо отдать должное и смелости воеводы, он сам в сабельном бою рубил направо и налево. Тишка прикрывал спину своего боярина, отчаянно рубился тут же.
Татары по телам своих мертвых товарищей и лошадей полезли было на телеги, но ударами бердышей были отброшены назад, и они, видя отступление конников, бросились бегом из ворот.
Первый штурм был отбит.
Мужики из крепостных людей боярина кинулись растаскивать трупы лошадей и людей, освобождая проход, чтоб закрыть ворота.
Тут же бродили казаки и стрельцы, добивая пиками и бердышами раненных ворогов.
Аракел уведя свой отряд от острожка, остановил коня. Он спрыгнул с коня, и в ярости принялся рубить бревно недостроенного сруба.
Обоз был разбит, при первом штурме он потерял около шестидесяти воинов.
Потери были очень больше, так как войско ранее подверглось еще и нападению у леса.
Вдобавок отряд пополнился раненными, которые еле держались в седлах. Два табиба*, расстелив халаты прямо на снег, оказывали первую помощь совсем немощным, которые уже не могли держаться на ногах.
Такие потери были не восполняемы. От его рати в триста сабель осталось, способных сражаться, всего сто восемьдесят душ.
* наряд – пушка.
* табиб - лекарь
Продолжение следует: http://proza.ru/2020/10/09/398