После войны с Наполеоном, Бессарабия, ставшая частью Российской империи, процветала. Пыхтели винодельни, шумели кирпичные заводы, пестрели карьеры, дарящие чудный косэуцкий камень, которым так богата южная земля. Вот и здесь, неподалёку от небольшого поселения, на берегу Днестра, в густо посаженном саду, как в Гефсиманском, распевали райские птицы. И поражала своим великолепием усадьба местного боярина. В щедрых лучах южного солнца сияли белые колонны, сверкала черепица, а с высокого балкона и мансарды был виден величавый, несущий свои мощные воды, красавец – Днестр – Тирас, как называли его древние греки. Как хороша была тогда усадьба: изящные фронтоны на фасаде, каскадных лестниц завитки, фрески на стенах, виднеющиеся под треснувшей скорлупкой штукатурки, загадочный калейдоскоп мозаичных полов, роскошная лепнина и арочные окна, своей округлостью напоминающие солнце. В позапрошлом столетии в этих наполненных светом гостиных дружно отстучали каблучки, прошелестели веера и шелковые платья местных красавиц. А как хорош был парадный вход: по белым мраморным ступеням ступали гости в зал, приветствуя друг друга. Моё воображение живо рисует сценки маскарадов, блеск зеркал, звон хрусталя, повсюду в вазах разноцветье и будто чувствуется легкий флёр от пудры, порозовевших от мазурки дам. А там, за лаковым столом, разыгрывались нешуточные баталии, где гордый ферзь решал сразиться с королём, должно быть, за признание дамы. Под маленьким ажурным балконом пел серенады дочери хозяев Драгэлине* польский князь, а она с задумчивой улыбкой, наблюдала за тонким шлейфом падающих звёзд. Как мантией окутана усадьба косэуцким камнем, сохранившим тепло души поместного мастера, блестит, переливаясь самоцветными гранями.
Я пришел сюда поздним засушливым летом по просёлочной дороге, мои ботинки утопали в придорожной пыли, в изобилии покрывающей эти места. Я боялся, что не найду усадьбу и придется вступать в диалог с сельчанами на местном наречии, которое я не очень хорошо знал, но миновав редколесье и спустившись вниз от дороги, я увидел усадьбу, величавой царицей стоявшую посреди желтого высохшего луга, на фоне блестевшей в отдалении реки. Она была чудесна в лучах полуденного солнца - я разволновался, будто коснулось меня своим вечным дыханием её таинственное прошлое. Неподалёку пасся рыжий жеребенок, с любопытством взглянувший на меня выпуклым коричневым глазом. Мышастый ослик поспешил ко мне, по ходу щипая редкую пожухлую траву. Я не удержался – погладил симпатягу по холке, ушкам мягким, гребешку. Малыш смешно пощекотал шершавым язычком мою ладонь, уплетая угощение: капустную лепешку, припасённую мной для обеда.
В этой усадьбе, в семидесятых годах ХХ века известный режиссер, пристроив анфиладу из множества комнат, снимал картину «Лэутары»*, - о здешнем талантливом музыканте. Я слышу звуки его скрипки - песню о любви к земле, к родным степям, красавице Иляне. Здесь радует дыхание старины.
Здесь ранней осенью по-прежнему листва
ложится рыжим пологом под сенью
шатра небесного, и льётся синева, – вот место,
где родится вдохновение.
Притихли тополя в жарких объятиях уходящего лета. И солнце золотой своей тиарой то манит ввысь, то исчезает за рекой. Эти степи и луга кругом, видели рассветы и закаты новых эпох, эта земля содрогалась от жарких битв, но все так же победно белый аист парит над степью и оврагом, развернув крылья в мощном размахе, и кажется, что в клюве у него блестят спасительные для уставших воинов, виноградные гроздья*. Молчаливо и загадочно несет свои тихие воды река, голубеет дымок над селением, сладкой горечью напоминая детство, и глаза наполняются слезами – от дыма ли, от счастья?
Ветер резкими порывами трубит о начале осени, и потрясает курчавыми вихрами лес, темнеют облака. Голенастый аист искусно мастерит гнездо на самой крыше полюбившейся мне усадьбы, - как символ вечной жизни, верности, любви.
Родится новое время с новыми людьми, но будут так же нежно розоветь восходы, густеть закаты и, взглянув с обрыва, увидят они величавую и гордую реку – природы голубую кровь, несущую свои живительные воды на восток, и ярким бриллиантом будет сверкать под птичьим крылом усадьба, как напоминание о еще одной бесценной жизни.
*Драгэлина (Drag;lina) – дорогая Лина ( молд.)
*Лэутары (рум. l;utari, лэутарь) — традиционные молдавские и румынские певцы и инструменталисты. Название происходит от слова «лэута» или «алэута» — старинный лютневидный инструмент.
* Молдавская легенда о белом аисте, который спас после битвы с турками голодных воинов, сбросив с высоты виноградную гроздь
7 сентября, 2020 г.
Кишинев.
На фото: Жуковский С. "В старой аллее"