Мы с Зиной три или четыре года старались пробить квартиру для семьи Тани. Ведомственных квартир в летном полку никогда не было и им город должен был выделить квартиру. Мера города Антонова Николая я хорошо знал. Мы с ним два года ездили на служебной машине Будаговского на рыбалку, за грибами, когда он у нас работал на кафедре лаборантом, помогал ему в учебе заочно в нашем институте, и, нередко, выпрашивал оценки у преподавателей разных кафедр. А с командиром полка познакомился в парной при нашем институте. Я уже работал проректором и каждую субботу в парной собиралась вся элита города. Завсегдатаем всегда был и полковник командир летного полка, в котором служил Володя. Я только один раз вместе с ними парился, потому что так пить водку и запивать коньяком мне оказалось не под силу. Мы с Зиной десятки раз ходили в красную казарму к командиру полка. Познакомились с их семьей, были у них на даче. Я доставал ему весь посадочный материал для благоустройства участка при даче. Вместе с солдатами все посадили, и два или три года потом обрезал все деревья и кустарники.
Но квартиру должен был выделить Антонов. По-моему на восьмой раз его посещения в мерии он мне пообещал квартиру и даже посоветовал сходить и посмотреть ее. Квартира очень хорошая, в здании напротив сквера Славы на втором этаже. Потолки высокие четыре метра, общая площадь под 100 квадратных метров, но требовался большой ремонт. В ней жил майор, который через несколько дней уезжал с семьей из города по выслуге лет. Тане мы ничего не говорили, хотели ей преподнести сюрприз. Через неделю зашел на квартиру отставного майора и узнал, что он с семьей уехал. Скорей к Антонову. Его нет, в командировке. Спрашиваю у секретаря, я с ней был знаком раньше до выборов Антонова в меры
- Было постановление городского комитета о передачи квартиры в ведение воинской части? - спрашиваю у ней.
- Какой квартиры? -
- По улице Интернациональная дом 40 на втором этаже — отвечаю.
- Есть постановление по этой квартире, но на гражданку Протасову Ирину. Она у нас работает в бухгалтерии — и подзывает меня к себе поближе рукой.
Я наклонился к ней и она прошептала
- Она родственница Антонова -
Больше с Антоновым я не разговаривал, старался его не замечать и ничего ему не высказал потому, что было бесполезно поднимать квартирный вопрос. Это очередное предательство от него меня так разволновало, что я не мог сразу идти домой и долго ходил по городу, пока не успокоился. Потом рассказал Зине. Хорошо, что мы раньше ничего не говорили Тане.
Через месяц вышло постановление правительства о выдаче сертификатов военнослужащим. Мы с Зиной опять к полковнику командира летного полка и узнали о том, что первая партия сертификатов уже была распределена. И только со второй партии Володе выдали долгожданный сертификат в размере 300 тысяч руб. Он быстро купил трехкомнатную квартиру значительно лучшей чем наша. Таня переехала и начала устраивать родное гнездышко вместе с ребятами. Катя осталась в нашей квартире. Она заканчивала учебу в институте и ей было удобней в нашей квартире. Наконец мы окончательно переехали с дачи в город. Восемь лет мы в метель, грязь пешком выходили к автобусу и в 7 час.30 минут были на работе. И так каждый день.
Благоустройство первой своей квартиры немного Таню взбодрили и болезнь временно отступила. Она начала смеяться, открыто с нами разговаривать. Мы все лето жили вместе на даче с апреля и до устойчивых заморозков. Таня с большим желанием, даже с энтузиазмом, готовила вкусные обеды, помогала на полевых работах по уходу за растениями на огороде. А с каким азартом она взялась за ремонт в старом домике. Клеила с нами обои, пошила все шторы на окна, сшила новые занавески на полки и много, много других работ. В такие моменты она забывала о болезни, о своих воспоминаниях о горячей страстной любви к Николаю. Но ночью она жила другой жизнью. Дети все спали и Таня садилась писать стихи о незабываемой своей любви. Безусловно, волновалась, а может и плакала, она же сама оборвала и прекратила все связи с Колей. Она не хотела разбивать его семью и осознанно пошла на этот шаг. Утром вставала рано, часто уставшая, с каким-то опустошенным взглядом и только кофе приводило ее в более или менее нормальное состояние.
По два или три раза каждый год лежали в больнице. Ей проводили поддерживающую терапию. Если не было нервных срывов, депрессий, то Таня оживала и чувствовала себя относительно бодрой. Но в семье с тремя детьми достигнуть спокойной атмосферы было невозможно. Проблемы создавали, в основном, ребята. Из-за своей лени учились кое-как, хотя по своей природе были способные. Но такие случаи, как в драке на школьном вечере, где среднему сыну сломали руку, игромания на компьютере у младшего, приводили к осложнениям болезни дочери. Рассеянный склероз это болезнь всей нервной системы и больному требуется спокойный размеренный образ жизни.
Девяностые и начало двухтысячных годов были очень трудными для всех россиян. А семье Тани, которые жили на маленькую пенсию Тани и «подачки» мужа в виде алиментов, стало просто жить невозможно. Как содержать семью из троих детей на такие деньги? Все лето мы питались вместе с нашей семьей, ведь нам всегда во время выдавали зарплату, а в воинской части были задержки по 3-4 месяца. Поэтому Таня продавала на рынке или около дома все излишки овощей и ягод с огорода, мед с нашей пасеки, саженцы плодовых культур, которые дети научились выращивать. На эти доходы от продаж Танечка одевала детей к школе и как-то обходились зимой. Мы с Зиной в эти годы очень мало покупали вещей, только самое необходимо. Все деньги уходили на питание, бензин и ремонт машины.
Каждую осень, после продажи саженцев на рынке, Таня часто заходила к нам домой. Ей не нравился наш «порядок» на кухне
- Чайная посуда и тарелки не блестят чистотой, а полы липнут под ногами -
Смотрю всю посуду перемыла, а одну чашку несколько раз трет пемоксолью, а она все желтая, и желтая на свет.
-Тань! У этой чашки естественный и желтоватый цвет и оставь ты ее в покое — заметил я. Зина осенью часто болела, да к тому же, так же как и Танечка, плохо видела. А я кухни не касался, она была в введении Зины.
- Пап! А стол у вас такой маленький и вечно завален лекарствами. У вас на стене 3 шкафа и удобней будет лекарства в шкафчике разместить -
Все переставила и еще помыла полы во всей квартире. Так она хотела нам чем-нибудь помочь. И в любой ее приход к нам она всегда где-нибудь наводила порядок.
У нее в квартире всегда был безукоризненная чистота, все блестело во всех комнатах. А болезнь Танечку не отпускала несмотря на поддерживающую терапию. Она продолжала терять зрение, частые головокружения, онемение конечностей рук и ног приводили к тому, что она неожиданно падала дома или на улице. Ушибы, синяки на теле долго не рассасывались. Таня прекрасно понимала, что жизнь для нее ограничена временем и от этого постоянно нервничала, ведь она была такая молодая и симпатичная, привлекательная для мужчин в прошлом. Но к этому времени интерес к мужчинам у ней сошел на нет, ее они не интересовали как раньше, сексуальность померкла и мужские взгляды ее не волновали. Жизнь стала однообразной и скучной и только ее безграничная любовь к детям как-то продлевали жизнь. Она отчаянно боролась с болезнью, но болезнь была сильнее ее желаний. Появились боли в позвоночнике и они все нарастали и превратились в непереносимою боль круглые сутки. Сделали томографию и из двух грыж одна была болезненной. С трудом пробилась в областную больницу и ей сделали операцию. Три месяца чувствовала себя без болей, а потом опять все повторилось. Опять легла к тому же хирургу. Две томографии показали, что болей от удаленной грыжи быть не могли. Но они же были. Она мучилась от болей и начала сама себе колоть обезболивающие препараты. Мы позвонили в больницу этому хирургу и он в который раз сказал нам, что не могут у нее быть болей и даже нам высказал о том, что она претворяется. Но мы же видели как она мучается, и еще наговорил нам всяких неприятных слов.
Дети подрастали. Старшая дочь с красным дипломом закончила наш ВУЗ и поступила в аспирантуру в Москве при научно-исследовательском институте экономики. Но проучилась меньше года и сама ушла из аспирантуры. Ее там заставляли печатать чужие диссертации, прислуживать при банкетах и она плюнула на эту аспирантуру и поступила по своей специальности в немецкую фирму. Еще в школе девочка свободно владела английским языком, а во время учебы в институте сама обучала ребятишек английскому языку и помогала маме деньгами. Обучаясь в институте самостоятельно выучила немецкий и проходила практику у фермера в Германии. Так что после института девочка свободно владела двумя иностранными языками.
Средний сын тоже с красным дипломом закончил наш ВУЗ и женился. Молодая семья поселилась у Тани в квартире, но жить вместе с Таней не смогли. Больной человек капризный и обидчивый, к тому же Танечка привыкла быть полновластной хозяйкой в своей квартире, невестке постоянно делала замечания, обижалась на них и сильно нервничала. А дети все эгоисты. Они не понимали ее состояния, они же были здоровые и не делали никаких скидок на болезнь. А Таня сына очень любила и их уход из дома ее невероятно разволновал. Сын переехал на квартиру к матери жены и Танечку стал редко посещать и звонить по телефону. Обижались друг на друга.
Самый младший уже учился на втором курсе нашего института, но разочаровался в будущей своей профессии(инженер электрик) и перестал посещать занятия и даже экзамены. В результате его отчислили и призвали в армию. Кроме этого, игромания на компьютере продолжалась. Таня невероятно нервничала, ссорилась с ним, но он играть не бросил. В такой обстановке любой здоровый человек заболеет. Так Танечка осталась одной в своей квартире больной и одинокой, брошенной детьми. Мы к ней постоянно приходили, звали к нам жить, но она на отрез отказывалась. Она была упорной и гордой даже сильно больной, не хотела быть как-то зависимой от нас. Это упрямство быстро подтачивало ее болезнь, но при нашем присутствии никогда не показывала свое отчаяние, свои муки, свои переживании.
Я несколько раз перечитывал ее письма к сыну в армию. Это было за 5-3 месяца до ее ухода из жизни. Таня его простила, как любая любящая мать. Это младший внук привез письма в нашу квартиру после похорон своей мамы. С какой болью, обидой я смотрю на эти корявые строчки письма, у ней почерк всегда был не похож на женский, а больше напоминал мужской, такой же как и у меня, порой непонятный мне самому. Строчки письма порой уходили в разные стороны, или убегали вниз. У Таня рука уже плохо владела, чашка или тарелка выскальзывала из руки, ей трудно было держать ручку и писать письмо. Но с какой щемящей любовью она обращалась к сыну, просила его беречь себя, но редко жаловалась на свои боли. Последнее письмо написано за полтора месяца до смерти. Почерк стал не читаемым, я с большим трудом разбирал слова и не все смог прочитать. Но она робко извинялась сыну за свой почерк. Как тяжело все это переживать даже сейчас, почти через 9 лет.
Среди писем нашел ее завещание, написанное от руки и никем не заверенное за 2 года до смерти, где Таня умоляла своих детей, их памятью о ней, оставаться всегда дружными и нужными друг другу, дорожить любовью друг к другу и никогда не ссориться. Она чувствовала, а может и знала, что общения между собой у них не всегда будут искренними, иногда натянутыми. Но верила в то, что в тяжелое время всегда помогут друг другу.
А дальше наступило самое трудное время для Танечки и нас с Зиной. Как мы узнали позже, дочь начала колоть себе сильные обезболивающие лекарства, такие как трамадол. В начале каждые 10 часов, а потом все чаще, и чаще.