Он уже давно заметил интересную особенность своей интуиции: она всегда знала наперед, стоит рассчитывать на секс или нет. Если она утверждала «нет», он мог биться хоть до умопомрачения. Женщина оставалась неприступной, и ему, выбившись из сил окончательно и потеряв последнюю надежду, приходилось отступать. Если интуиция ласково шептала «да», ему удавалось добиваться секса без особых усилий. Всё шло как бы само собой и заканчивалось постелью при любом раскладе даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств. И сколько он ни пытался воевать с этой предопределенностью, у него ничего не получалось. Отчасти поэтому он всё никак не женился. Домашний самолюбивый кот, которому хозяева не дают говяжью вырезку, пока нарезают бефстроганов, с презрением отходит от миски с привычным кормом. Конечно, голод возьмет свое. Но утолить голод – не значит жениться и признать правоту хозяев…
На следующий день они встретились недалеко от ее дома. Он был уже с пакетом «Магнит», в котором шуршало шампанское, маслины, коробка конфет и что-то еще из джентльменского набора. Она удивилась, увидев пакет, но ничего не сказала.
- Пойдем? – загадочно улыбаясь, предложил он.
- Куда? К морю?
- Тебе хочется опять посидеть где-то?
Она задумалась, заморгала карими глазками:
- Можно в кино сходить…
- У тебя нет телевизора? – вдруг вырвалось у него.
Она уставилась на него с каким-то странным выражением. Ей стало понятно, к чему пакет и куда клонит Александр. Она, конечно, не ожидала такой наглости, но ответила:
- Телевизор есть.
- Тогда зачем нам в кино? Посмотрим что-нибудь у тебя.
Она не знала, как на это отреагировать. Ей, если по-хорошему разобраться, тоже не особо хотелось куда-то далеко идти. Она привыкла вечера проводить дома в одиночестве перед телевизором. Те редкие встречи, что случались у нее с мужчинами, проходили в основном днем, а вечером она в любом случае оставалась дома одна. А в последнее время и дневные встречи иссякли, как горный ручей в засушливое лето.
- Прямо так у меня? Не рановато ли?
- Ну, если ты считаешь, что рановато, давай пойдем в кино. Просто я тут столько уже всего купил, теперь всё это таскать…
И они пошли к ней…
У нее была маленькая, но уютно и со вкусом обставленная однушка на втором этаже бело-серой пятиэтажки. Они сели на кухне. Тут царили сиреневые, фиолетовые и нежно-розовые тона. Он открыл бутылку шампанского, не переставая оглядывать кухню. Ему у нее понравилось. А она всё смотрела на него, пытаясь сообразить, правильно ли она поступила, позволив оказаться этому молодому человеку у себя дома на второй день знакомства. Но он производил более чем приятное впечатление, в нем совершенно ничего не было подозрительного или отталкивающего. С ним было комфортно находиться рядом. И она подумала грешным делом: может, в этот раз судьба ей послала, наконец, мужа?
Бутылка была еще не допита до конца, а он уже целовал ее руку, шею, щеку, и где-то за ушком. Запах ее духов был не из дорогих – простой цветочный аромат, но ей он очень шел. И ему было трепетно целовать ее тонкие хрупкие пальчики, нежную кожу ее шеи. И вот дело дошло до губ, и он в очередной раз убедился, насколько по-разному целуются все женщины. Казалось бы – что в этом процессе можно ощутить нового и необычного? Но с каждой новой женщиной это было по-другому. Бывало и такое, что красивая женщина с очень сексуальным очертанием губ целовалась из рук вон плохо и не интересно…
Целоваться с Ирой ему понравилось. Какая-то робость и покорность чувствовалась в ее поцелуе, что говорило о том, что она привыкла принимать, что дается, а не брать, что хочется. И он решил, что возьмет от нее всё, что сможет. А ей придется просто это принять.
Он приподнял ее в поцелуе и потащил в комнату. Светлая стенка, зеленое кресло, телевизор на тумбе, бирюзовый диван. Палас во весь пол. Всё очень мило. Диван был собран. Он усадил ее на край. Два карих подведенных черной тушью глаза смотрели на него немного по-ястребиному, с каким-то особым вниманием, с волнением и желанием. В его трусах всё было уже мокро и склизко от смазки. Он хотел ее, безумно хотел!
И он снял с нее платье. Какие маленькие, но аппетитные груди! В черном кружевном белье. Потрясающе! Он впился губами в ее губы и одновременно стал освобождать ее от бюстгальтера. И, освободив, припал к розовым как будто девичьим тоненьким соскам. Еще не рожала! Фигура – почти как у девочки – и это в двадцать девять лет!
И она тоже набросилась на него и стала целовать его шею, плечи, грудь. А он тем временем – хотя сам не освободился даже от рубашки – начал стягивать с нее последнее, что оставалось на ней, кроме золотой цепочки…
- Подожди, а ты… почему не раздеваешься? – прошептала она хрипловатым от возбуждения голоском.
- Успею, - и снял с нее трусы…
Ирочка сжала ноги, не впуская его голову проскользнуть между колен – а ему так хотелось припасть к ее нежному чуть покрытому аккуратно постриженными волосиками бугорку!
- Не надо! Лучше разденься, - взмолилась она.
Всклокоченный от ласк, он бросил на нее горячий маслянистый взгляд, отошел немного в сторону и стал смотреть на нее, плавно перемещая взгляд с милой белокурой головки всё ниже, и ниже, и ниже…
Ни один из предыдущих мужчин ее так не разглядывал. Так долго и тщательно.
- Что ты так смотришь? – робко спросила она.
- Любуюсь, - искренне сказал он. – Я очень давно мечтал встретить девушку с такой фигурой, как у тебя.
- А какая у меня фигура?
- Такая, какой больше ни у кого нет…
Оставаясь стоять на месте, он стал медленно и неторопливо стягивать с себя одежду. Снял рубашку, расстегнул ремень, вылез из джинсов, и она заметила, как сильно оттопырены его трусы. Не переставая смотреть ей в глаза, он снял и трусы, обнажив высоко поднятый туго натянутый половой член – уже весь блестящий и маслянистый от влаги. Застыв в таком положении, Александр стал похож на скульптуру, только не совсем классическую. Такую в музей не поставят. Это была персональная выставка для одной женщины. Ей повезло быть этой женщиной. И ему повезло, что она пришла.
Наконец, он к ней подошел, присел на колени, придвинул ее на самый край дивана, протиснул свое туловище между ее загорелых худеньких ног. Не переставая смотреть ей в глаза, он направил свой инструмент точно туда, куда следует, и стал медленно входить. Притаив дыхание, Ира чувствовала, как сладко и нежно движется по ее огненному коридору новый непривычный гость. Это ни с чем не сравнимо! Это прекрасно! Как хорошо, что они не пошли в кино!
И началось скольжение. Всё сильней и сильней. Всё глубже и глубже. Всё слаще и слаще. Она откинула голову назад, а он впился губами в ее шею. Как хорошо! Как нежно он это делает! Как ей повезло встретить такого мужчину! Ей очень давно не было так хорошо! Ни с кем так не было…
- Я сейчас кончу! – пропищала она сдавленно. И он ускорил движение. И когда ее стала накрывать нестерпимо сладкая волна, он стал входить в нее резким сильным толчком, проникая в самую низкую ее ноту. И на этой ноте он застывал, словно слушая получившееся созвучие. Потом еще такой удар! Невероятно! И еще – какой яркий и чистый аккорд! Словно солнечный свет!
И она не смогла себя сдерживать – стала кончать, схватив его одной рукой за волосы, другой вцепившись в плечо. Он подождал, когда она насладится им до конца, но потом снова заработал в ней своим волшебным инструментом. Если бы он продержался еще несколько минут – она бы кончила во второй раз, но он в какой-то момент резко высунул свое орудие, и водрузил его ей на живот. И из него забили фонтаном белые брызги.
Она откинулась назад. Он лег на нее сверху, и они еще долго лежали и целовались, слипшись животами, став одним целым.