Потеря остойивости

               
                Море булькнуло про себя:
                "Наконец то состарило"...
                Моряку свой горб
                земля
                равнодушно
                подставила.
      
                Владиир Семёнов
                Мурманск.               
 

   ПРОЩАЙ АТЛАНТИКА
   
   Гружёный кубинскима сахаром-сырцом теплоход спешил в родные северные широты. Ритмично ухали поршни немецкого дизеля "МАНа", ходовые вахты чередовались с отдыхом, а каждый оборот гребного вала в беспокойной Атлантике приближал нас к берегам Кольского полуострова. Размеренную,привычную жизнь перехода в Атлантике нарушила историческая депеша, прилетевшая по воздушному океану. Точки с тире образовали послание, которое круто изменило человеческие судьбы. Радиограмму с известием о том, что нет больше нашей страны, под названием - СССР, начальник радиостанции Володя Михайловенко немедля доставил в каюту капитана Бориса Пронина.
   К обеду сенсационная новость стала достоянием всех моряков мурманского судна. Экипаж оказался перед жёстким выбором: в какой стране теперь жить? Ведь все мы: русские, украинцы, белорусы, татары и евреи - от рождения были советскими, в СССР получали образование, жили, работали и хоронили родителей. Бедные мои старики, внесшие своим трудом посильный вклад в становление государства... Может и к лучшему, пусть простят меня за кощунство ветераны, что не захватили они революцию 90-х годов. На долю родителей выпало достаточно потрясений: голод, войны, годы разрухи. Отец служил на Дальнем Востоке, воевал с японцами на Халхин-голе и озере Хасан. А Родина ведь - не перчатки, чтобы менять каждый политический сезон...
   Наш жизнерадостный и общительный по характеру капитан на обеде в кают-компании вдруг грустно заметил что некоторым морякам придётся выбирать паспорт одной из республик развалившейся страны. Кроме русских на теплоходе трудились украинцы, белорусы. по одному татарину, литовцу, грузину, осетину и еврею. Последнему, второму штурману Льву Цуману, капитан Борис Никанорыч советовал не беспокоится.
    Оживлённый диалог в кают-компании, связанный с историческим известием, продолжился в близкой нам форме юмора, хотя и с примесью горечи. Все беды,неудачи и личные проблемы у нас не принято выставлять на показ, потому и отделывались шутками.
   Судовой врач Гриша Рябошапка, у которого семья осталась в далёком Воронежее, неожиданно предложил:
   - Посколько теперь все и всё делят, может и нам разобраться с жилой надстройкой, машинным отделением и грузовыми трюмами с сахаром?
   - А что, это идея, - поддержал второй механик из Чернигова Ваня Решко. Судно приватизируем, а сахар можно реализовать по рыночной цене  на Азорских островах, как раз мимо проходим.
   - Не надо ничего делить и продавать, - вмешался третий штурман, обрусевший литовец и заядлый игрок в настольнй теннис Стасис Струмскис, мы ведь прекрасно уживались на этом судне, как те твари по паре на Ноевом ковчеге. Потому предлагаю поднять на кормовом флагштоке олимпийский флаг с пятью кольцами и добираться в Грецию, на Родину Олимпийских игр. А там сдадимся и предложим свои услуги, как морские перевозчики.
   То были наши последние, беззлобные шутки  в проверенном временем. штормами и нелёгком труде, коллективе. До сего времени никто и никогда речь о национальной принадлежноти или месте проживания. Всё пордразумевалось само собой, как на Кубе, где мирно уживалось белое, чёрное и цветное население. Заканчивалась наша, оторванная от земных проблем, флотская жизнь.
   По приходу в порт началась непонятная суета. В составе нескольких судов наш теплоход продали в частную фирму, а некоторые члены экипажа остались не у дел.


   ВОЗВРАЩЕНИЕ

   С моим товарищем и соплавателем, старшим механиком Эдуардом Денисенко, мы вернулись в Украину. В стольном граде Киеве проживали моя жена с дочкой, а рядом, в Фастове - старенькая матушка Эдуарда. Оказалось, что не так то просто разрубить ту "пуповину", что связывала нас с заполярным городом, бывшим "медвежьим углом", называемым в прошлые годы - Романов-на-Мурмане. 
   Сегодня - это обжитой населённый регион. В тех же широтах на земле нет другого
города, который мог бы сравниться по масштабам с Мурманском. Особый уклад жизни, своего рода "мурманский менталитет" вырабатывался в этих краях десятилетиями. Для него характерны доброта, сдержанность, культура и ответственное отношение к труду в Заполярье. Нелегко нам было расставаться с друзьями, морем и северными широтами, где породнились и где прошли лучшие годы жизни...
   В первый же день после приезда в Киев мы вышли прогуляться по городу. Без разлук не бывает и встреч, как прекрасен этот город на днепровских кручах! Мой товарищ Денисенко знаком со столицей Украины ещё со времён его работы на полярном ледоколе"Киев".
   В 70-х годах экипаж ледокола подарил киевскому зоопарку двух молоденьких медвежат, оставшихся без материнского молока у архипелага Земля Франца-Иосифа.
   Сколько видано, перевидано, бродяжничая на свету на грузовых судах, но древний Киев прекрасно совмещал современный комфорт и столичный лоск с аурой спокойного города и завораживающей тишиной парков, садов и скверов, утопающих в зелени. Даже на центральных улицах, бульварах и площадях можно мирно прогуливаться под сенью каштанов, без риска быть унесённым мчавшейся толпой. Как например  на Невском проспекте в Санкт-Петербурге или на Елисейских полях а Париже.
   Конечно, появились и новые ощущения, когда навсегда вернулся домой. После многих лет бродячей флотской жизни - домашний уют стал дороже! Как хорошо, как приятно быть среди дорогих тебе людей и наблюдать за повзрослевшей дочкой Валерией - какая умница растёт! Из малышки, которую я в перерывах морских походов учил ходить, стала стройной, красивой, милой девушкой.
   Иные, более глубокие чувства я стал испытывать к любимой жене, Елене! После ухода из жизни родителей, Леночка  - единственный, близкий и родной человек! Это в молодости мы ищем в спутнике жизни какой-то особой внешней красоты и  сексуальной привлекательности. Но прожитая жизнь показала, что я не ошибся в выборе и прежде всего - в силу душевных качеств супруги. Она оказалась любящей женой и верным супругом. Семья для неё - дело святое!

 
   МОРЯК, КАК ПТИЦА ФЕНИКС.

   Прошло несколько лет. Мне удалось устроиться рядом с домом на работу в медицинское учреждение. Что до Эдуарда, он безвыездно находился в Фастове в нескольких десятках километров от Киева.. Заботы о хлебе насущном не позволяли мне проведать Эдика, добираться к которому - полтора-два часа на электричке. Но вот в гости к нам пожаловал бывший старпом Сергей Пафнутьев, который трудился теперь в Мурманске на пассажирском судне. Решили мы проведать, исчезнувшего из поля зрения Денисенко.
   Картина что увидели в Фастове, поразила нас. Экзотическое поле деятельности судового механика  - воистину новая, неизведанная страница жизни бывшего полярника. Эдуард занялся... подсобным хозяйством.
   В своей загородной фазенде, где когда-то хозяйствовал отец и оставшейся Эдуарду по наследству, он стал разводить кур и свинюшек. В соседней области, на страусиной ферме, приобрёл пару молодых австралийских птиц. Эта суета на новой ниве помогла Эдуарду избавиться от гнетущей тоски и чувства земной неполноценности. Премьера бывшего судового механика, на наш взгляд, была воистину удачной. Главное, что он ожил и поверил в свои силы. Зная характер Денисенко, мы были уверены, что у него всё получится.
   Старпом Пафнутьев бурно выражал свой восторг:
   - Неужели это Эдуард Георгиевич,бывший покоритель женских сердец: от полярного круга до знойных тропиков?! Чёрт возьми, наш ли это арктический механик? Глазам своим не верю, известный в Мурманском морском пароходстве специалист разводит страусов! Эдуард, да ты просто птица Феникс. что в метафорическом истолковании — символ вечного обновления и бессмертия. Расскажу в Мурманске - не поверят!
   А что? Страусы очень хорошо акклиматизируются, а взрослые особи весят до 90 килограмм. Приезжай на следующий год, угощу страусиной яичницей. К вашему сведению, господа мореплаватели: в кладке у них до 15 яиц, а каждое, в диаметре 12-15 сантиметров, - со знанием дела поведал фермер.
   Вот это да! - размечтался старпом, в чьём департаменте находился судовой пищеблок. Ведь одной такой кладкой можно было накормить весь экипаж!
   Эдик, где ты был раньше, мы бы завели на судне подсобное хозяйство?!
   - Успокойся, там же, где и ты, - смеялся довольный Денисенко, между прочим килограмм деликатесного страусинового мяса стоит 90 гривен!
   - Это сколько же на рубли? - заинтересовался Пафнутьев.
   - Только не падай - 500 рублей!
   - Ну ты даёшь, приятель. Раньше надо было море бросать...
   Не удивлюсь, если через несколько лет увижу Эдуарда верхом на жеребце, как заправского ковбоя. Луга у тебя сочные, почему бы не завести ещё и стадо коров? - подлил я "масла в огонь".
   - А что? - довольно таки нахально отвечал хозяин поместья, - вполне возможно.
   Отведав в саду дары украинской природы, бледнолицый гость с Севера, старпом Пафнутьев, ради комплимента, а может с лёгкой завистью, обратил внимание на цветущий вид хозяина ранчо:
   - Эдуард, да ты помолодел лет на десять...
   - Старина, мы искренне рады за тебя, - не выдержал я, и мы крепко обняли старого друга и новоявленного фермера, который потащил нас к столику в саду.
Среди горы овощей и фруктов на нём аппетитно выделялись свиная поджарка и запотевшая бутылка украинской горилки с холодильника...