Теплоход «Иван Ефремов» завершал навигацию 2020 года. Сентябрь выдался неожиданно тёплый, и все четыре палубы с утра до позднего вечера были заполнены отдыхающими. Люди прохаживались по палубе, загорали в пластиковых жизнерадостно-зелёных шезлонгах, пили кофе за столиками, вынесенными из бара на корму по случаю хорошей погоды.
Мы с дочкой сидели на откидной деревянной лавочке возле своей каюты. Ирочка не выпускала из рук бинокль, наблюдая за чайками, сопровождающими теплоход, и потому не сразу обратила внимание на стоящую неподалёку пожилую женщину. Облокотившись на перила заграждения острыми локтями, она неотрывно смотрела на птиц.
Разглядывая гуляющий по палубе народ, женщина повернулась к нам боком. Мне бросилась в глаза спина с выпирающим под линялой кофтой горбом, большая бородавка на кривом носу и мясистые красные губы. Ягишна, сошедшая со страниц русских народных сказок и неведомо как оказавшаяся на нашем теплоходе! Из-под длинной юбки неопределённого цвета торчали покрытые редкими волосами ноги — скорее мужские, чем женские. Ноги были обуты в мужские сандалии из сыромятной кожи, какие не носят уже лет пятьдесят. Образ (сказать точнее, образину) завершали похожие на паклю волосы, заплетённые в жидкую косицу, и странный взгляд глубоко посаженных глаз.
Яга. Как есть яга!
Та же мысль пришла в голову шестилетней Ирочке, оторвавшейся наконец от бинокля:
— Ма, смотри! Яга!
Дочка живо спрыгнула с лавочки, ухватила меня за руку и попятилась.
— Пошли отсюда!
Пришлось напомнить, что ей уже шесть лет, через год она пойдёт в школу, и если скажет там, что верит в сказки, то над ней будут смеяться. Вот интересно, кто рассказал ей сказку про Ягу? Уж точно не мы с мужем. Наверняка это сделала свекровь. Правильно говорят, что бабушкам нельзя доверять воспитание детей.
Ирочка меня почти не слушала и настойчиво тянула за руку. Между тем женщина подошла ближе и, обхватив руками лакированный деревянный поручень, устремила взгляд на проплывающие мимо берега, покрытые густым лесом. Берега были из сказки про высокие горы и синие леса, за которые хитроумная лиса унесла доверчивого петушка, чтобы там его съесть.
Тьфу ты! Я потрясла головой, и наваждение исчезло.
Проходя мимо «Яги», я невольно обратила внимание на скрюченные пальцы с длинными ногтями и пергаментно-жёлтую кожу. Такая бывает у людей в глубокой старости, а ей не больше шестидесяти. Спина горбатая, волосы пегие, а глаза молодые, и лицо без единой морщинки.
Женщина не обращала на нас внимания и стояла неподвижно, глядя вдаль, но мне отчего-то стало не по себе. Ирочка, проходя мимо неё, спряталась за мою спину. Вот беда какая…
Сжав в руке дочкину ладошку, я сказала преувеличенно весело: «Пойдём-ка мы с тобой на верхнюю палубу! Там Андрейка со своей мамой. У меня в пакете хлеб, будете чайкам бросать. Пойдём!»
Дойдя до трапа, я не выдержала и оглянулась. Яга смотрела нам вслед.
После обеда она опять пришла на нашу палубу. Не сговариваясь, мы дружно поднялись со скамьи и перешли на левый борт теплохода. Старуха двинулась в том же направлении, а когда мы остановились, прошла мимо нас. Мне показалось, или она на самом деле замедлила шаги?..
Я проводила её взглядом и облегчённо выдохнула. А с Ирочкой творилось что-то странное: она не отходила от меня ни на шаг, цеплялась за мою руку и не вспоминала про Андрейку, с которым ещё вчера весело бегала по палубе.
Андрейкина мама нашла нас сама:
— Здравствуйте, Марина! А мы вас искали… Теплоход-то огромный, четыре палубы. Андрейка ждал-ждал, а вас всё нет и нет… Ирочка, мы с Андрейкой расположились в солярии наверху, иди к нам, у нас весело, и чайки летают прямо над головой!
Не дослушав, Ира бегом бросилась к трапу. И сразу же вернулась.
— Мама! Я не хочу играть, я лучше с тобой буду. — И, обхватив меня за шею, жарко прошептала в ухо: — Она там. Ягишна.
Андрейка притопал следом за Ирочкой, пробормотал «Здрасти, Марина Анатольевна», надул щёки и выпятил нижнюю губу — обиделся. Сдерживал готовые брызнуть слёзы и молчал. Что тут скажешь? С ним больше не хотят играть — просто так, ни за что ни про что. Ирочка так и сказала: «Я не буду с тобой играть, буду с мамой». И убежала.
Я извинилась перед Андрейкиной мамой. Та пожала плечами и улыбнулась: «С кем не бывает, вчера подружились, сегодня раздружились…», но мне показалось, что, несмотря на улыбку, она всё равно на нас обиделась.
— Что там у вас произошло? Вы друг без друга ни дня прожить не могли… Он тебя обидел?
Дочка протестующе замотала головой:
— Нет.
— Почему тогда?..
— Просто не хочу и всё.
Андрейкина мама смотрела вопросительно, но Ирочка сочла объяснения исчерпывающими и замолчала, крепко держа меня за руку. Наступила моя очередь пожимать плечами: «Светлана… Не знаю, что с ней такое. Может, нездоровится?» Не могла же я сказать правду: что дочка боится пассажирку теплохода, которую зовёт Ягишной. Я и сама её слегка побаивалась, уж слишком натуралистичным был типаж… В Астрахани Яги на теплоходе не было,и в Волгограде не было, и в Саратове. Может, села в Самаре?
За обедом я внимательно оглядывала столики: Яга обедать не пришла. Не появилась она и за ужином. Наверное, купила путёвку без питания, как делали многие: во всех каютах холодильники, во всех городах магазины, у каждого причала ресторан, где можно вкусно поесть.
С этого дня наша жизнь изменилась. Где бы мы ни были — на корме, на носу, в читальном салоне, в солярии на шлюпочной палубе — Яга всякий раз крутилась поблизости. Стояла у бортика, любуясь береговыми пейзажами. Сидела в шезлонге с журналом в руках, бросая на отдыхающих быстрые цепкие взгляды. Неспешно прогуливалась по палубе, не вступая ни с кем в разговоры.
Андрейкина мама нашла нас на корме. Мы разговорились. Ирочка улыбнулась Андрейке, не отпуская мою руку, за которую цепко держалась в последние дни. Андрейка волчком вертелся вокруг, сунул ей в руки купленную в Самаре новенькую машинку, угостил шоколадной конфетой и, ободрённый её улыбкой, безуспешно уговаривал поиграть.
— Побежали наперегонки! Давай?
Ирочка, которая раньше мгновенно сорвалась бы с места с криком «Догоняй!», топталась по палубе и молчала. На машинку смотрела равнодушно, конфету запихала за щёку и сказала спасибо, а от предложения побегать решительно отказалась:
— Я не хочу.
Пятилетний Андрейка был обескуражен. Все дни они с Ирочкой бесились и играли, бегали по палубе наперегонки, увлечённо о чём-то болтали, азартно сражались в шашки в читальном салоне. И вдруг — такие перемены… Ирочка, большая любительница побегать и поиграть, стала вдруг апатичной и скучной. И тянула своё «не пойду, не хочу».
— А пойдём в коридор, машинки гонять? Мне мама целый набор купила!Выбирай, твоя красная или голубая?
— Не пойду. — Ирочка опасливо покосилась на закрытую дверь, ведущую во внутренний коридор.
— А в шашки играть будешь?
От меня не укрылось сомнение, с которым дочка окинула взглядом палубу: до читального салона далеко, он в носовой части теплохода, и идти придётся по длинному коридору — пустынному, так как в каютах в этот час никто не сидел, все были на палубе.
— Не хочу.
— А во что хочешь?
— Ни во что. Я с мамой поиграю, в каюте.
На Андрейку было жалко смотреть: растерянный и несчастный, он напоминал взъерошенного воробья. В конце концов Светлана не выдержала, взяла сына за руку и увела от нас со словами:
— Не приставай к девочке. Видишь, она не хочет с тобой играть.
— А почему? Мам! Почему она не хочет?
— Ну, не знаю. Наверное, ты вчера её обидел и не заметил. Так бывает. Сказал что-нибудь не так и не придал значения, а она обиделась.
— Я не говорил что-нибудь! — возмутился Андрейка. — И не предавал, мы вместе играли… Мам, а значение — это что?
Андрейкина мама сменила тему, находчиво избежав объяснения слова «значение», которое все знают, но если начнёшь объяснять, то непременно запутаешься.
— Может, она заболела. Плохо себя чувствует, вот и капризничает.
Я потрогала дочкин лоб: холодный. Она не больна, просто напугана — настолько, что отказывается от привычного времяпровождения и от любимых игр.
Пора положить этому конец.
— Ирочка, это самая обыкновенная женщина. Просто она старая и некрасивая. Купила билет на теплоход, как мы с тобой, как Андрейка со Светланой Владимировной, и едет в своей каюте. А сказочные злодеи, всякие там кащеи, бармалеи и ягишны бывают только в сказках и в мультфильмах. Нарисованные.
Тем временем Ягишна подобралась поближе к нам и встала у бортика, поглядывая в нашу сторону и с причмокиванием втягивая в себя щёки. Зрелище было неприятным. Наверное, у неё соскочил зубной протез, подумала я и поспешила увести дочку на другой борт. Яга хрипло каркнула (это она так кашляла) и направилась в противоположную сторону — куда ушли Андрейка со своей мамой.
Облегчённо вздохнуть на этот раз не получилось.
В последующие дни Яга торчала под окном нашей каюты, а когда мы с дочкой выходили на палубу — моментально исчезала. Но чувство, что она где-то поблизости, не отпускало и не проходило.
— Мама, смотри, вон она! — Ирочка указала на горбатую спину в знакомой цветасто-линялой кофте.
Спина развернулась и направилась в нашу сторону, чтобы медленно продефилировать мимо. Уже в который раз!
Сказать ей, чтобы ушла? Она уже уходит. Чтобы больше не подходила к нам? Так ведь она не подходит, держится метрах в четырёх от нас с Ирочкой. Где бы мы ни находились — всегда в четырёх метрах. («Можно вас попросить, пожалуйста, не ходите мимо нашей каюты и не приближайтесь к нам. Моя девочка думает, что вы баба Яга. Да и я, если честно, начинаю думать так же… Я не сумасшедшая. Но вы так на неё похожи…»)
В этом осеннем последнем рейсе детей на теплоходе почти не было: для школьников начался учебный год, малышам осенью на палубе холодно, а в каюте тепло, но скучно. Если не выходить из каюты, зачем тогда вообще ехать? Вся немногочисленная детвора сошла в Саратове, и детей на «Иване Ефремове» осталось двое: Ира и Андрейка.
— Мама, смотри! Она ушла!
Я отчего-то была уверена, что когда Яги не было поблизости, она дежурила на левой стороне палубы — стерегла Андрейку. Лезет же в голову этакая чушь! Не стоит уподобляться Ирочке и верить сказкам.
Но Ирочка верила. Играть в шашки она отказалась наотрез: в читальном салоне окна панорамные, девочка беспрестанно оглядывалась, пропускала ходы и всё время проигрывала. Бегать с Андрейкой по палубе она боялась, и все оставшиеся до конца путешествия дни не отходила от меня ни на шаг.
Мы гуляли по палубе, взявшись за руки, а если шёл дождь, сидели в каюте: читали книжки и смотрели по планшету мультфильмы. За окном то и дело мелькала согнутая в дугу спина, похожая на знак вопроса.
Вопроса, на который мне очень хотелось получить ответ.
Несоразмерно крупный нос с торчащей на нём бородавкой втягивал ноздрями воздух — словно чуял добычу. И что ей неймётся, думала я. Что за удовольствие — гулять по палубе, поливаемой дождём? Ветер треплет полы промокшей юбки, а ей всё равно, ходит и ходит….
Наконец — Нижний Новгород, конец пути. Мы с дочкой вышли в числе первых. Стояли под деревом и ждали, когда за нами приедет наш папа. Что-то он задерживается. Или это теплоход пришёл раньше? Я машинально провожала глазами покидающих «Ефремова» пассажиров: Яги среди них не было.
Мной овладела непонятная тревога. Должна же она выйти, ведь все уже вышли, на теплоходе остался только персонал. А где Андрейка с мамой? О том, как мы прощались вчера вечером, вспоминать не хотелось: Андрейка обиделся всерьёз, Ирочка цеплялась за мою руку, а мы со Светланой улыбались друг другу и не знали, что сказать.
Так где же они?
Словно отвечая на мой вопрос, по сходням выбежала на причал Андрейкина мама, без вещей и без верхней одежды.
— Марина! Вы Андрейку моего не видели? Я весь теплоход обошла, все четыре палубы. Нигде его нет. Матросы говорят, на берег он не выходил, но могли и не заметить… Куда он подевался? Никогда такого не было, он вообще-то послушный у меня. Дождаться не мог, когда домой приедем, когда в садик пойдём… По друзьям своим соскучился, по садику, по воспитательнице…
Светлана говорила ломким от волнения голосом и бегала глазами по опустевшим палубам. Пока она зачем-то рассказывала об Андрюшином садике и о том, какая у них хорошая и добрая воспитательница, подъехал на машине мой муж. Кивнул Светлане, сунул в багажник чемодан, подхватил на руки Ирочку, чмокнул меня в щёку и скомандовал:
— Давайте быстрее в машину. У тебя щека ледяная. Замёрзли, пока ждали? А я в пробке стоял, там такое ДТП, мама дорогая… Марина! Я с кем разговариваю, с тобой или не с тобой? У неё пальцы холодные, надо её чаем горячим напоить. Садись в машину, у меня там термос с чаем, налей ей… Ирчонок, будешь чай? Со сгущёнкой, как ты любишь.
Андрейкина мама торопливо простилась с нами и вернулась на теплоход. Я проводила её глазами и села в машину. Увидев в зеркале моё лицо, Марат испуганно спросил:
— Случилось что?
— Ничего не случилось, всё хорошо.
— А почему у тебя такое лицо?
— Там мальчик потерялся, найти не могут.
— А с кем он был? С матерью? Найдут. Куда он с теплохода денется? Забрался в пустую каюту и прячется.
Андрейку найдут, конечно, найдут, успокаивала я себя.
— Мама, а где Яга? Куда она подевалась?
— Ты по ней уже скучаешь? — пошутила я.
— Нет, я не скучаю, — серьёзно ответила Ирочка. — Просто она сегодня не приходила. И с теплохода не ушла, я смотрела.
А ведь и правда, не приходила! И не сошла на берег.
— Яга? — подключился Марат. — У вас там и Яга была? Аниматоры расстарались? Весело живёте.
— Была. Страшная такая! И ко мне всё время подкрадывалась.
А ведь и правда, подкрадывалась. Будто караулила, незаметно придвигаясь ближе — на шаг, ещё на шаг, ещё… А потом исчезала.
— …А потом уходила караулить Андрейку! — жизнерадостно рассказывала отцу Ирочка, которая больше не боялась Яги: она с мамой и с папой, попьёт чаю со сгущёнкой и поедет домой. А Яга осталась на теплоходе.
— Мы сегодня её не видели. Куда-то пропала.
— В ступе улетела, в свою избушку на курьих ножках. У каждой уважающей себя бабы Яги есть ступа и метла. На ней она и улетела, — развивал тему муж, отвинчивая крышку термоса и наливая дочке чай. — Пей, только осторожно, он горячий…
Ирочка слушала с интересом, отхлёбывая из стаканчика и тараща глаза. Мне вдруг представилась Ягишна в ступе, а с ней маленький мальчик… Андрейка! Недостающие пазлы легли на свои места и сложились в картинку.
Форменный бред.
Андрейку конечно же найдут. Спрятался от мамы, решил её напугать, и у него получилось. «Он у меня послушный мальчик, спокойный. Никогда такого не было» — прозвучало в голове. Никогда. Такого. Не было. И не может быть. Потому что баба Яга есть только в сказках, а в реальности её нет.
Или всё-таки есть?
С теплохода, перекрывая шум мотора, раздался отчаянный крик:
— Где мой сын? Я вас спрашиваю, где мой ребёнок?! С теплохода он не выходил, так где же он? Ищите!
…За окнами мелькали жёлтые берёзы. Под колёса летел мокрый асфальт. Ирочка что-то увлечённо рассказывала отцу. Я её не слышала. В ушах стоял пронзительный крик: «Андрейка-а-а-а!! А-а-а-а-а!!»