Когда я в Куйбышеве пошла в первый класс в 1961 году, куплен был мне маленький портфельчик, который почти доставал до пола по причине малого роста, носила я его, наклонясь на сторону поэтому. Ранцев тогда не было, хотя у одного мальчика, помнится, был какой-то сундучок заплечный. Мой портфельчик был довольно страшненький, из коричневого дерматина, как и у всех в те годы. За четыре года начальной школы он совсем не потерял внешнего вида, которого и изначально-то не было, советское качество было на высоте.
В пятом классе, когда я немного подросла, а школьная программа уже не позволяла поместить все учебники в маленький портфель, промышленность широко шагнула вперед навстречу разнообразию, и я выбрала себе белоснежную папку на ремне. Красоты она была неземной после портфельчика, но прослужила недолго. После ерзанья в парту и назад приходилось мыть ее чуть не каждый день. Папа предложил соорудить чехол из целлофана, который только появился в продаже, и с помощью линейки и огня "сшил" плотную одежду на папку. Плотную, но не прилегающую сверху. То есть внешне папка была той же, но сверху между папкой и целлофаном оставался небольшой зазор. И надо же было такому случится, что я в эту же руку взяла полную чернильницу-непроливайку, и по закону подлости она стала проливайкой. Огромное чернильное пятно разлилось между папкой и целлофаном, хорошо хоть, что не на одежду. Называется, хотели как лучше...
Не помню, что было дальше с папкой, вернемся к портфельчику. Почему-то он пережил все переезды, что-то в нем постоянно хранилось. С некоторых пор я стала складывать туда письма. Переписка с подружками из прошлых школ была большой радостью. Потом начали появляться письма от мальчиков. Первый мальчик был из далекого сибирского города. Куйбышевские подружки прислали телеграмму, что будут проезжать Саратов, стоянка несколько минут. Я подъехала к поезду, они вышли, с ними мальчик, на которого я не обратила внимания. Пообщались, посмеялись, пообнимались, и они поехали дальше. Потом они написали, что этот мальчик очень просил мой адрес, и они его дали. Мальчик оказался писучим и не глупым, мы попереписывались какое-то время, он все спрашивал совета, куда пойти после школы. А потом куда-то пошел. Прислал фото из фотоателье, серьезный такой! Наверное, большим начальником стал. Надеюсь.
Потом я единственный раз зашла в химучилище к папе на кафедру, после чего начали писать курсанты. На эти письма я не отвечала, просто исправляла ошибки красным карандашом, ставила двойки и складывала письма в портфельчик.
Потом я впервые пошла на танцы и познакомилась с Игорем. Очень ждала его писем, когда их курс отправили в летние лагеря. В письме была всего одна ошибка. Написал, что курсанты "Споймали" филина. Ну сделала скидку на то, что он с Украины. Так что его писем было больше всех остальных, за полтора года до свадьбы мы часто бывали врозь, были только письма.
Я не всех упомянула, конечно. Были предложения выйти замуж от людей, которые только общались со мной несколько минут. Это совсем глупость, конечно. Были и красивые объяснения. Ну как у всех молодых, видимо.
Так вот портфельчик мой был набит письмами, которые я планировала перечитывать на пенсии, в полной уверенности, что он меня еще переживет. Но вдруг родители купили дачу, на которую из квартиры съехало все барахло, на которое руки не поднимались отнести это на помойку. А портфельчик-то мой зачем там? А письма пригодились на розжиг. Вот и все. Дачу продали, в портфельчике наверняка новые хозяева хранят инструменты, он все выдержит, советское качество!