Предисловие
В начале весны 1945 года Красная Армия с востока, а войска
союзников с запада, продвигаясь к Берлину по территориям
Польши, Германии, Австрии, освобождали из фашистских
концлагерей ещё уцелевших узников. Десятки тысяч из них были
евреями, остатками миллионов представителей древней нации,
свезёнными со всей Европы для тотального уничтожения. Этих
несчастных переместили во временные лагерях беженцев, где
условия жизни были весьма далеки от нормальных, но, по крайней
мере, люди не умирали от голода и получали минимальную
медицинскую помощь. Многие спасённые, чуть окрепнув,
возвращались в свои родные места. Но было немало несчастных,
которым некуда было идти – все родные убиты, дома разрушены
или захвачены бывшими соседями. Поэтому, в первые же дни после
окончания боёв, в такие лагеря начали прибывать посланцы
еврейской общины Палестины, предлагая этим людям начать новую
жизнь в Эрец Исраель и со своим народом строить независимое
еврейское государство.
Английская администрация подмандатной Палестины всячески
противилась еврейской иммиграции и созданию государства, желая
надолго сохранить своё присутствие в этом регионе. (Выдавалось
только 1500 въездных виз в год). Поэтому, руководство общины
предпринимало максимальные усилия для нелегального прибытия
на Святую землю уцелевших евреев.
Наиболее успешными на этом поприще были действия
подпольной боевой организации "Хагана", основанной ещё в начале
двадцатых годов. Занималось доставкой людей специально
созданное подразделение под названием "Моссад ле-алия-бет"
(контора по нелегальной иммиграции). Его представители
приобретали старые корабли в Европе и, не спрашивая разрешения
у британских властей, доставляли людей в Эрец Исраель. Всё это
движение называлось одним словом "хаапала", что на иврите
означает "дерзание", "отвага".
О главном герое и фактическом авторе
Большая часть этой повести является переводом на русский
язык небольшой книги, непосредственного участника описанных
событий Лёвы (Арье) Элиава, написанной в семидесятые годы
прошлого века. В текст добавлены лишь мелкие детали из других
исторических источников, а также некоторые описания природы и
чувств героев.
Арье Элиав (Лёва Лифшиц) прожил яркую неспокойную жизнь,
наполненную опасностями в военное время и бурными
разнообразными событиями в мирные периоды жизни страны,
историю которой он делал вместе со своим народом. Родившись в
1921 году в московской купеческой семье и приехав в Эрец Исраель
в нежном трёхлетнем возрасте, Лёва в пятнадцать лет стал бойцом
"Хаганы", а в двадцать, уже был в рядах английской армии,
освобождая мир от фашизма. После победы, в двадцать пять лет,
провёл вокруг Европы корабль с полутора тысячами нелегальных
еврейских иммигрантов прямо к берегам Палестины. Такой путь с
таким количеством людей не совершал никто, ни до, ни после его.
После войны за Независимость несколько лет занимался
расселением и благоустройством прибывающих, уже в свою страну,
евреев из разных стран. В тридцать пять лет Лёва опять спасал
евреев, но на этот раз из Египта. К сорока годам он вернулся Москву,
город раннего детства, в качестве израильского дипломата. Через
короткое время, сменив фрак на полевую форму, появился в Ираке
среди курдских повстанцев. Вернулся на родину и проработал
десяток лет в различных министерствах, а затем два десятилетия
был депутатом Кнессета. В пятьдесят лет стал генсеком Партии
труда. Многие годы делал отчаянные попытки добиться мира с
арабами, но часто его не понимали и свои, и чужие. В семьдесят –
был выдвинут на пост президента страны, за которую воевал и
которую строил, но уступил на выборах лётчику-герою Эзеру
Вайцману.
Часть первая
В начале 1946 года Лёва уже несколько месяцев напряжённо
работал в Италии, организовывая отправку кораблей с беженцами в
Эрец Исраель. Это были бесконечные поездки между лагерями
временного содержания обездоленных, обессиленных людей иразличными портовыми причалами, складами, полицейскими
участками. В один из таких суматошных дней, начальник
итальянского отдела "Моссада" Иегуда Арази перехватил его на
ходу и коротко бросил:
- Ты едешь срочно в Париж. Так Шауль распорядился.
Указания Шауля Авигура не обсуждались, ведь он был главой
"Моссада-бет" и курировал все вопросы, связанные с нелегальной
иммиграцией еврейских беженцев из Европы. В Турции и Франции,
в Италии и Греции, в Югославии и Румынии были отделения этой
организации, работавшие в портовых городах. Представители
"Моссада-бет" находились также в Голландии, Швеции, Германии.
Эти страны не имели выхода к Средиземному морю, но там
располагалась часть лагерей беженцев. Несколько человек были
направлены в США и Северную Африку для приобретения
небольших кораблей. Поток иммигрантов увеличивался и офис
Авигура пришлось перенести из Тель-Авива в Париж – ближе к
местам этой нелёгкой беспокойной работы.
После прибытия и короткой беседы Шауль отправил Лёву в
новую страну – Бельгию, там скопилось много евреев, бывших
узников концлагерей, и срочно требовалось организовать хоть
несколько временных пристанищ. Однако через несколько месяцев
Авигур вновь потребовал его срочного возвращения в Париж.
Французская столица встретила Лёву весьма неласково. Шёл не
сильный, но монотонный холодный октябрьский дождь. Частые
порывы сырого ветра бросали в лицо крупные капли, которые так и
норовили пробраться по шее за воротник. Наконец-то появилось
хоть случайное такси и через двадцать минут пассажир из Бельгии
уже сидел в какой-то маклерской конторе, являвшейся прикрытием
главного штаба "Моссада" в Европе. Шауль Авигур и его заместитель
Эхуд Авриель приняли новичка очень тепло и возложили на него
часть обычной рутинной работы. Лёва недоумевал, зачем надо было
отзывать его из Бельгии, тем более, что сам Авигур вдруг уехал в
Швейцарию.
Но в один из дней Эхуд позвал Лёву к телефону. Звонил Шауль,
который без предисловий жёстко произнёс:- Аллё, Артур, ты мне срочно нужен. Когда будешь тут?
Артур – это была Лёвина подпольная кличка, значит дело
намечалось более чем серьёзное. Глянув на расписание поездов,
лежавшее на столе, парень ответил:
- Скорый поезд выходит через три часа.
- Отлично, тебя встретят, - отчеканил Шауль и положил трубку.
Такая оперативность была возможной благодаря хорошему
паспорту, который превратил Лёву в голландского студента Вильяма
Ван Харута.
Как обычно, шеф "Моссада" начинал свой, и без того короткий
разговор, без всяких предисловий.
- Тебе ведь знакома ситуация с беженцами в Швеции? – сразу
спросил он.
- Не более чем в общих чертах, - ответил Лёва. – Там есть люди из
Германии, убежавшие от фашистов ещё в 30-х годах и евреи из
Дании, которых местные рыбаки переправили туда уже во время
оккупации этой страны немцами.
Именно так, - подтвердил Шауль, - но недавно мы получили
совершенно новую и весьма необычную информацию. В двух словах
расскажу, только ты не удивляйся. В конце 1944 года к
представителю шведского Красного Креста графу Бернадоту
обратился сам Гимлер и предложил в "подарок" несколько сотен
еврейских девушек и женщин. Зачем он это сделал мы не знаем, но
это неважно. Возможно хотел через шведов выйти на переговоры с
американцами или самому спастись в Швеции после войны. Факт,
что это было сделано и сейчас, в дополнение ко всем, там уже два
года находятся около 700 еврейских девушек, освобождённых из
разных концлагерей.
Сообщение шефа действительно было необычным, а тот
продолжал:
- Наши парни из "Моссада-бет" добрались до Швеции и
выяснили, что большинство находящихся там евреев хотят
переехать в Эрец Исраель. У себя на родине в Польше, Прибалтике,Румынии, Венгрии они потеряли всё и всех. Но если их не
переправить к нам в ближайшее время, то начнут устраиваться в
Швеции. Разве мы можем потерять такую большую группу молодых
людей?
- Шауль, - заметил Лёва, - но мы собираем по всей Европе
небольшие деревянные корабли, которые едва переплывают
Средиземное море и берут на борт всего две-три сотни людей.
Однако Авигур, как обычно продолжал ходить по комнате взадвперёд, не реагируя на слова парня. Ещё через полминуты он
остановился, подошёл вплотную к Лёве и медленно произнёс:
- Мы посылаем туда корабль.
- Какой корабль? – изумился Лёва. – Где мы его возьмём?
Но Шауль явно знал что-то большее, поскольку чуть
взволновано, но чётко продолжал:
- Большой корабль, что сможет вместить до тысячи
репатриантов и совершить дальнее плавание из Швеции вокруг всей
Европы и через Гибралтар достичь Эрец Исраель.
Это так явно пахло авантюризмом, что Лёва даже ничего не
говорил, а удивлённо смотрел на шефа, почти ежесекундно
пожимая плечами. Шауль, не обращая внимание на него, опять
прошёлся по комнате и выдал, ещё более сразившую парня, фразу:
- Да, это непросто. Надо детально знать тамошнюю обстановку,
тем более, что "багаж" из сотен девушек это что-то. Но у нас нет
времени, мы не можем ждать до весны и начинаем немедленно.
Лёва был крепким парнем. К своим двадцати пяти годам он уже
прошёл подготовку в "Хагане", воевал в рядах английской армии на
фронте, сопровождал корабли с беженцами из Италии. Но то что
предлагал Шауль вызвало лёгкий шок даже него. Облизнув сухие
губы и призвав на помощь всю свою выдержку, он также чётко
возразил:
- Сейчас декабрь. Северное море – это не Средиземное. Его
порты зимой часто покрыты льдом. Корабль должен быть не только
большим, но и крепким. Где взять такой?- Мы приобрели подходящий корабль, он уже стоит у одного из
причалов в порту Марселя, - ответил шеф, продолжая вышагивать по
комнате, бросая короткие взгляды на огорошенного Лёву, - и
называется "Улуа".
- А это что за странное имя? – только и нашёлся что сказать
парень.
- Корабль плавает под флагом Гондураса, а Улуа – самая большая
река в этой стране, - просветил его Шауль.
Однако Лёва продолжал задавать совершенно очевидные в такой
ситуации вопросы, не представляя, как удивит его начальник
очередным ответом:
- Кто же согласился продать такой пассажирский корабль?
Шауль наконец перестал шагать, остановился и, не меняя
выражения лица, также коротко пояснил:
- Это не пассажирское судно, а старый военный корабль. Наши
люди купили его в США и уже перегнали в Марсель.
Лёва не был новичком в подобных делах и знал, что ребята из
"конторы" Авигура открыли фирму по закупке вторсырья и под
видом металлолома покупали в Америке старые корабли.
Естественно, эти " посудины" не уничтожались, а для них делались
документы, нанимался экипаж и их уводили в Средиземное море.
Но это были пассажирские суда, которые можно было использовать
для переправки иммигрантов из портов Южной Европы в Эрец
Исраель. На военном корабле, рассуждал он, большинство
трюмного пространства приспособлено для размещения боевой
техники, а не людей для многодневного плавания, да ещё в зимнюю
пору. Тем не менее, то, что "провернули" парни из "Моссада-Бет"
было беспримерным делом, и большая честь для любого члена
"Хаганы" быть даже рядовым участником такой операции.
Эти мысли прервала резкая и неожиданная фраза Шауля:
- Лёва, я назначаю тебя командиром корабля!
Парень вздрогнул, как когда-то вздрагивал от разрывов
немецких снарядов на фронте, и смог только промолвить:- Меня???
- Да, тебя, - чётко, но спокойно продолжал шеф. – Ты будешь
ответственным за всё: за пассажиров, за экипаж и за всё, что
случится в пути. Тебе будет подчиняться и исполнять все указания
также капитан корабля.
Они стояли и смотрели друг на друга почти не мигая. Шауль
видел полушоковое состояние молодого человека, но был уверен,
что его боевое прошлое сыграет свою роль. Действительно, уже
через минуту страх сменился радостью, почти эйфорией. Лёва
представил себе какой адский труд вложили ребята из "МоссадаБет" в подготовку корабля к нелёгкому плаванию. Но ему, именно
ему, доверяет Авигур завершить всю операцию – привести самое
большое судно с иммигрантами в Эрец Исраель. Он видел этих
несчастных евреев, уцелевших в пекле страшной войны, когда их
полк, уже после победы, перебросили в Италию. Может поэтому и
попросился, вернувшись в "Хагану" после демобилизации, в
"контору" Шауля.
- Не откладывая, первым же поездом выезжай в Марсель. Там
тебя ждёт Шмария Цамерет, у него большой опыт, ещё с конца
тридцатых годов, в организации доставки беженцев из Европы.
Сейчас именно его люди готовят "Улуа" к трудному плаванию. Как
только корабль будет готов – сразу же берёте курс на Швецию.
В поезде Лёва тщетно пытался уснуть. Однако, мысли о
предстоящей операции не давали ему расслабится. Шутка ли?
Вокруг Европы, зимой. Почти тысяча человек на борту. Такого ещё
не было. Это ведь не просто пассажирский круиз. Англичане создали
свой центр по борьбе с нелегальной иммиграцией и у них была
агентура во всех портах Европы, которая, наверняка попытается гдето организовать задержание такого большого транспорта.
В Марселе новоявленный командир был поражён работой ребят
из "Моссада". Проявляя фантазию, смекалку и плотницкое
мастерство они превращали военный корабль начала века в
пассажирский транспорт. Лёва, обходя с Шмарией всё судно, еле
успевал крутить головой, чтобы увидеть всё, во что так
самозабвенно посвящал его тот.- Видишь, - махал руками Шмария, - мы уберём всё лишнее в
трюме корабля, этим увеличим количество пустых помещений,
внутри которых поставим железные столбы. Между столбами
соорудим деревянные перегородки таким образом, чтобы
получились ячейки длиной в метр семьдесят и сечением полметра
на полметра. Это будут пронумерованные лежачие места для
каждого беженца. Условия далеко не комфортные, особенно для
дальнего плавания, но второго корабля у нас нет.
Лёве много раз доводилось спать на голой земле, подложив
руку под голову, и он понимал, что измученный человек уснёт даже
в такой клетушке. На его вопрос о туалетах, воде и кухне, Шмария
продолжал:
- Мы поставим десятки кранов для воды и уже сооружаем много
туалетов. Добавили ещё одну большую плиту на кухне и сможем раз
в день готовить горячую пищу для всех.
Всё сделанное было крайне важно для успешного плавания,
но в одном ряду с созданием приемлимых условий для пассажиров
стоял вопрос об обеспечением корабля топливом на весь период
пути. Лёва не был уверен, что удастся зайти в какой-либо
европейский порт: во-первых, из-за ледовой обстановки, а, вовторых, из-за действий английских агентов на местах. Шмария
уверил его, что этот вопрос практически решён и можно поговорить
о предполагаемом составе корабельной команды.
- Команда у нас хорошая, надёжная, - гордо говорил Шмария, -
но, естественно, весьма неоднородная. Из Нью-Йорка прибыли
двадцать добровольцев-американцев. Это еврейские парни,
некоторые служили во флоте во время войны, а остальные –
добровольцы из организации "Ха-боним". Ещё скоро прибудут
четверо ребят из ПАЛЬМАХа и шесть профессиональных моряков.
- Откуда взялись эти моряки? – удивился Лёва.
- Они испанцы-республиканцы, убежавшие от диктатора Франко.
Для них это шанс хорошо заработать и помочь семьям,
бедствующим на родине.- А как зовут ребят из ПАЛЬМАХа? Я ведь многих там знаю, -
поинтересовался Лёва.
- Да, знаешь конечно, - успокоил его Шмария. – Это "Узи",
"Мири", радист "Гидони"(Моше Гордон – будущий генерал,
создатель войск связи в ЦАХАЛе), а четвёртый – новый, Нисан
Левитан (будущий профессор экономики).
Парень быстро вспомнил, что "Узи" зовут Изя Ауэрбах (в
будущем капитан торгового флота и создатель танкерного флота
Израиля), кличка "Мири" принадлежит Цви Каценельсону (будущий
капитан торгового флота), но кто такой "Гидони" он не знал.
Затем перешли к обсуждению командования команды.
Капитаном был назначен молодой двадцатитрёхлетний, но уже
весьма опытный моряк Гад Хилев. Он начал плавать ещё юнгой в 14
лет, всю войну провёл на американских грузовых кораблях и
продвинулся до помощника капитана. Именно он привёл судно из
Нью-Йорка в Марсель. Главный механик Эфраим Цукер был на два
года старше Гада, но также являлся не новичком в своём деле и
было большой удачей, что нашли именно его. Ведь, после
окончания хайфской школы судовых механиков, он уже несколько
лет плавал на больших кораблях по океанским просторам.
- Не у всех моряков были надёжные подлинные документы, но
мы уже сделали все недостающие бумаги, - сказал Шмария
прощаясь, и Лёва ещё раз поразился какую гигантскую работу
проделали его товарищи. Он готов был погибнуть, но довести до
конца намеченное дело.
Часть вторая
Две последующие недели прошли в различных заботах по
подготовке корабля. Лёва также уделил немало времени знакомству
с командой. И американцы, и испанцы произвели на него хорошее
впечатление прежде всего своей доброжелательностью по
отношению к будущим пассажирам. Они понимали через что
пришлось тем пройти в военные годы.
В конце декабря 1946 года Шмария Цамарет, слегка улыбаясь,
подошёл к Лёве и доложил, что судно к плаванию готово. Несмотряна тёмные круги под глазами, слегка впалые небритые щёки,
опущенные от усталости плечи, было видно, что он доволен и собой,
и помощниками. Уже на следующий день корабль поднял якорь и
вышел из Марселя. Капитан Гад Хилев быстро провёл его через
Гибралтар и повернул на север. Лёва по рации связался с конторой
Шауля в Париже и доложил обстановку. В ответ Авигур похвалил
всех за работу и напомнил, что надлежит прибыть в порт Треллеборг
на южной оконечности Швеции, куда подойдёт поезд с будущими
иммигрантами.
На десятый день плавания приподнятое настроение в момент
улетучилось, когда, приближаясь к Копенгагену, капитан подошёл к
Лёве, сказал:
- Артур, нехорошие известия. Мы не можем зайти в Треллеборг.
Метеорологическая служба Швеции сообщила, что все порты в
стране замёрзли за минувшую ночь и закрыты для кораблей.
Перед молодым руководителем плавания возникла первая
проблема, требующая быстрого решения. Что делать? Стоять в море
на рейде и ждать, сжигая драгоценное топливо. А если налетит
шторм? Лёва послал радиограмму в Париж своему руководству и
получил чёткий ответ – зайти в порт Копенгагена и ждать там
потепления. Так корабль оказался в столице датского королевства.
Ещё находясь в рядах английской армии Лёва заметил, что
военная форма, особенно парадная, невольно вызывает у
окружающих чувство уважения и почтения к её обладателям.
Поэтому, мотаясь по Марселю по своим делам, он нашёл магазин
театральной одежды и прикупил там несколько красивых, расшитых
золотом, костюмов морских офицеров. Теперь же, вытащил это
облачение из чемодана и раздал старшим членам команды.
Датский сторожевой катер, приблизившись к военному кораблю с
развевающимся на ветру флагом Гондураса, увидев, сверкающую
под тусклым северным солнцем, позолоту морских мундиров, также
поднял свой флаг. Командир катера даже чуть расстроился, когда
Лёва сообщил, что перед ним обычное торговое судно, но лоцмана
вызвал незамедлительно. Корабль вошёл в порт, и вся команда
надеялась хоть день-другой отдохнуть после нелёгкого плавания.
Однако английская агентура незамедлительно сообщила властямДании откуда появилось судно "Улуа" и какова цель его плавания.
Британцы требовали не выпускать корабль из порта для
продолжения маршрута.
Уже на следующий день на пирс прибыла делегация датских
офицеров и попросила разрешения подняться на борт "Улуа".
Матросы немедленно спустили трап, а Лёва сразу пригласил
военных в свою каюту. Ссылаясь на законы гостеприимства, он тут
же выставил на стол несколько бутылок отменных коньяков,
вермутов и других крепких напитков, припасённых для подобных
случаев. Офицеры выпили не отказываясь, а потом вежливо
поинтересовались о маршруте плавания. Хозяин каюты ответил
коротко и чётко:
- Мы этого не знаем и не интересуемся, поскольку моя команда
всего лишь экипаж-перегонщик. В Треллеборге нам велено
передать корабль в руки хозяев и вернуться по домам.
Больше вопросов не было, и Лёва несколько удивился, когда на
следующий день на палубе появилась другая офицерская
делегация. Они также с удовольствием продегустировали дорогие
коньяки, что-то спросили и удалились. Спокойствие продлилось дня
три, а потом у борта заметили маленькую моторную лодку. На этот
раз на "Улуа" увидели высокого статного офицера в сопровождении
ещё трёх человек в такой же красивой морской форме. Он сухо
представился:
- Я начальник порта Копенгаген.
Лёва тут же хотел и его затащить в свою каюту, но услышал
вежливый отказ и просьбу об осмотре трюмных помещений.
Спустившись вниз, офицеры, естественно, поинтересовались
назначением пронумерованных деревянных ячеек. В ответ опять
услышали сообщение о команде-перегонщике, которой ничего
неизвестно о хозяйских планах. Начальник пристально посмотрел на
Лёву:
- А кто ты?
- Голландский студент Вильям Ван Харут, учусь в Сорбонне, -
последовал ответ.- Интересно, что же ты изучаешь в этом знаменитом парижском
храме науки? – Взгляд офицера скользил по крепкой фигуре парня.
- Социологию, - выпалил Лёва.
- Ну и что будущий социолог думает об этих досках с номерами?
- Трудно сказать. Может шведы хотят заниматься
исследованиями Северного моря и это ячейки для разных рыб или
водорослей, - наивно пожал плечами парень.
Начальник порта громко хмыкнул, ещё раз оглядел Лёву сверху
вниз, а затем, чуть наклонившись к его уху, шёпотом спросил:
- Сколько денег потратили евреи Нью-Йорка на такие
исследования?
Не давая опомниться растерянному парню, громко добавил:
- Вы, командир, кажется предлагали посетить вашу каюту и
отметить наше знакомство?
После первой рюмки коньяка он попросил сопровождающих
выйти, налил по второй и сказал:
- Когда фашисты захватили нашу страну, я примкнул к
подпольщикам. Одним из моих заданий было спасение евреев. На
маленьких лодках мы переправляли в Швецию еврейские семьи.
Так удалось спасти почти всех. Англичане сообщили нам, что на этом
корабле вы хотите забрать из Швеции в Палестину почти тысячу
человек. Думаю, что среди них есть и те, которых я, лично, спасал.
Поэтому, поднимаю рюмку за ваш успех!
Ошеломлённый Лёва поднял рюмку, и они молча выпили. Затем
офицер спросил, чем он может помочь в этом нелёгком деле. Тут
уже хозяин каюты не постеснялся и выпалил:
- Мы нуждаемся в горючем, воде и пище, - и спешно добавил,- я
за всё плачу долларами.
Наутро к борту "Улуа" подошло несколько лодок со всем
необходимым. Ещё через три дня было сообщено, что шведские
порты открыты и корабль взял курс на Треллеборг.По сравнению с основной территорией Европы Швеция являла
собой образец благополучия. Она не лежала в руинах как Германия
или Польша, не была даже частично разрушена как Румыния или
Венгрия, её экономика не перестраивалась на военный лад как в
Италии или в Австрии. Газеты, уставшие писать об ужасах войны, с
радостью потчевали читателей любыми свежими необычными
новостями. Прибытие корабля из далёкого Гондураса и было одним
из таких сообщений. По официальным данным судно должно было
доставить около 800 уцелевших в огне войны молодых евреев на
Кубу, поскольку власти этой страны выразили желание принять этих
несчастных. Действительно, посланники из Эрец Исраель купили у
кубинского консула несколько сот въездных виз и, не скупясь,
рассказывали местным журналистам о жесте доброй воли властей
далёкого острова. История сотен девушек, прибывших из немецких
концлагерей два года назад, была известна шведской
общественности.
На следующее утро после швартовки "Улуа" в порту
Треллеборга, в город прибыл поезд с будущими пассажирами. До
начала посадки на борт поднялись служащие таможни. Лёве
пришлось вступить с ними в короткую беседу:
- Куда вы направляетесь? – спросил шведский представитель.
- На Кубу, - не вдаваясь в подробности, ответил парень.
- Сколько пассажиров намереваетесь взять?
- Восемьсот.
- Вы, действительно, рассчитываете на этом корабле переплыть
Атлантику с восемьюстами людьми? – допытывались шведы.
- Ну, что вы, конечно же нет, - разъяснил Лёва. – Мы идём только
до французского Гавра, там ждёт большой пассажирский корабль,
который и доставит всех на Кубу.
Ответ удовлетворил портовых служащих, они быстро ушли, и
капитан распорядился о начале посадки. Девушки совсем не были
похожи на тех беженцев, которых посланцы "Моссада-Бет"
привыкли забирать из Южной Европы. Освобождённые из
концлагерей около двух лет назад, они пробыли это время вШвеции в отличных условиях. Молодость взяла своё, все выглядели
здоровыми, приятными и были хорошо одеты. Каждая из них
держала в руках по два больших чемодана. Лёва ужаснулся – во
внутреннем пространстве судна не было предусмотрено место для
сотен чемоданов и их, частично, пришлось сложить на палубе.
Приподнятое настроение девушек сменилось сильным
разочарованием, когда спустившись в трюм корабля они увидели
свои пронумерованные "спальные ячейки". Однако никто из
команды не обращал на это внимание, поскольку надо было
побыстрее выйти из порта, пока английские агенты не успели чтонибудь подстроить. Лёва молча наблюдал за размещением
пассажиров, нервно покусывая губы. В три часа по полудни, когда
всё было завершено, он спустился на пирс, увидев подошедшего
начальника порта. Как можно спокойнее парень доложил:
- Господин начальник, мы готовы к выходу в море. Когда лоцман
сможет прибыть на корабль?
- Необходимо подождать, - последовал ответ, - возвращайтесь
пока на судно.
Лёва поднялся на палубу, сердце колотилось, хотя видимых
причин задержки отплытия не было. Начальник не уходил с пирса и
через полчаса парень опять спустился к нему и повторил свой
вопрос. Повторно услышав отрицательный ответ, он решил, что чтото готовится против "Улуа". Прошло около часа, к пирсу подъехала
машина с символикой шведского флота из которой вышел морской
офицер. Начальник порта вместе с ним поднялся на корабль и
обратился к Лёве:
- Господин! Вы приняли на борт очень дорогой груз. Два года
назад мы приняли этих измождённых девушек из фашистских
лагерей. Наша страна сделала что могла для возвращения их к
нормальной жизни. Сейчас вы прибыли, чтобы забрать всех на
новую родину, где они и начнут новую жизнь. Мы хотим сделать всё
возможное для успешного завершения вашего плавания. К
сожалению, прибрежные воды между Швецией и Данией ещё
полны морских мин. Гражданский лоцман, в этих условиях, не
гарантирует безопасность. По нашей просьбе на ваш корабльприбыл один из лучших военных лоцманов шведского флота.
Успешного пути!
После трогательного прощания "Улуа" вышел в путь к берегам
Эрец Исраель.
Часть третья
Шведский военный лоцман успешно провёл корабль через
проходы в минных полях, коих было немало в проливах Эресунн и
Каттегат. Когда "Улуа" обогнул северную точку полуострова
Ютландия, на котором, собственно, и расположена большая часть
Дании, тогда лишь он попрощался с капитаном и командиром.
Простиравшееся впереди Северное море, было на удивление
спокойным и его светло-серые воды с небольшими белыми
бурунами сливались на горизонте с таким же свинцовым небом.
Однако туманный воздух оставался очень холодным и кое-где на
палубе появились ледяные корки. Лёва, наконец-то почувствовал,
как спало с души и тела страшное напряжение, не покидавшее его
на всём пути от Марселя до Треллеборга. Понятно, что англичане не
оставят их в покое, но сделать что-либо с судном полным беженцев
им будет уже намного сложнее.
Теперь же требовалось в срочном порядке обустраивать
повседневный быт на корабле, ведь впереди несколько недель
нелёгкого плавания. Естественно, основной вопрос – это
организация питания сотен человек. Общей столовой на такое
количество людей не было, поэтому каждый должен был есть в
своей деревянной спальной клетушке. Для обеспечения доставки
еды с кухни Лёва распорядился разделить внутренние помещения
судна на секции. В каждой из них был представитель ПАЛЬМАХа,
который ежедневно назначал дежурных. В обязанности последних и
входило обеспечение пищей своих людей. Утром дежурные шли на
кухню с вёдрами и приносили чай, хлеб и сыр. На обед всем
наливали по тарелке горячего супа с мясом и овощами, сваренного
на кухне и также доставленного в вёдрах к спальным местам. Ужин
был такой же как завтрак, только вместо сыра часто выдавали
сардины.Имея опыт сопровождения больших групп беженцев в
Средиземном море, Лёва установил двухразовый (утром и вечером)
выход людей из трюма на палубу по постоянному графику для
каждой секции. Врача на корабле не было, но один из американских
моряков служил санитаром на флоте. Ему отвели крошечную ячейку
на палубе и на её двери написали "врач". При необходимости на
помощь могли прийти несколько девушек, имевших начальную
медсестринскую подготовку. Однако он доверял барышням только
мерять температуру пациентам, за что его прозвали "доктор
температур".
Во второй день плавания к Лёве подошёл один из
пальмаховцев и сообщил, что в нижний отсек проникает вода. Это
было не жилое помещение, а склад, поэтому в Марселе его не до
конца привели в порядок, рассчитывая доделать необходимое во
время плавания. Спустившись в трюм, парни включили фонарики и
начали искать повреждённое место, переговариваясь между собой
на иврите. Несколько девушек вызвалось помочь им. Вдруг Лёва
услышал за своей спиной:
- Господин капитан, вот тут и тут проникает вода, - и было это
сказано также на иврите.
Он резко повернулся:
- А, ты откуда знаешь иврит?
- Я училась в ивритской школе в Литве, а в Швеции закончила полу
годовой курс медсестёр, сейчас помогаю этому американцу, а он,
кроме измерения температуры, ничего не даёт делать. Меня Таня
зовут.
- Не переживай, я поговорю с ним, - улыбнулся Лёва, не
подозревая, что это была его первая встреча с будущей женой.
Двое матросов заделали повреждённые места, но с этого
момента осмотр трюмных помещений производился ежедневно.
Морской переход из Греции или Италии занимал считанные дни.
Беженцы едва успевали устроится в трюме, выспаться,
перезнакомиться как половина пути уже оказывалась пройденной.
Тут же плавание должно было растянуться на несколько недель, иэто при условии, что всё пройдёт без непредвиденных задержек, на
что трудно было рассчитывать. Необходимо было наполнить
смыслом время в плавучем лагере. Поскольку через два дня после
выхода из Швеции наступила пятница, Лёва организовал встречу
субботы (кабалат шабат). Мероприятие удалось: кто умел – читал
Тору, многие оказались хорошими певцами, а двое парней ещё
принесли с собой аккордеон и гитару.
Похлопав в такт незнакомой мелодии около минуты, командир
корабля отошёл в сторону и присел какой-то ящичек. Хотелось
прикрыть глаза и расслабится, несмотря на шум, доносившийся со
всех сторон. Но тут перед ним, глядя прямо перед собой, медленно
прошла девушка в, почему-то знакомом, цветастом платье. Через
секунду он вспомнил и окликнул:
- Таня!
Конечно, это была та, которая вчера указала на место протечки в
трюме. Она повернулась и, также узнав его, спросила на иврите:
- Ты звал меня?
- Да, присядь на минутку, - неожиданно для себя сказал Лёва, и
продолжил, - пассажиров на корабле сотни, а выходит, что кроме
тебя, я никого лично не знаю.
Таня опустилась рядом на какую-то деревяшку и, внимательно
посмотрев на его усталое бородатое лицо, сказала:
- Ты такой молодой, а тебе уже доверили этот большой корабль
и так много людей, невероятно.
- Я молодой только по годам, - хмыкнул Лёва, - а по жизни нет.
Просто рано начал. Так вышло, что в пятнадцать уже взял в руки
винтовку в тренировочном лагере подпольщиков в Палестине, а
потом четыре года воевал в английской армии. У нас много таких
как я, обычное дело. Ну, а вы, девушки, как спаслись? Это чудо
какое-то.
- Сами до сих пор не всё понимаем, - подбирая слова неродного
языка медленно начала Таня. – Мы в лагере были уже два года,
работали на заводе. Кормили так, чтобы только не умерли, но
многие болели и умирали. Однажды утром приказали погрузиться ввагоны, никто уже не волновался – знали, что это наша последняя
дорога. Но ехали несколько дней и нас вдруг пересадили на
корабль. Никто ничего не понимал. Плыли совсем мало, а когда
сошли на берег, то оказалось, что мы в Швеции. Это был рай после
ада. Кого надо отправили в больницы, остальных – в пансионаты.
Потом учились на разных курсах и начали работать. Некоторые даже
замуж вышли.
Лёва слушал с интересом, но усталость взяла своё и он,
извинившись и пообещав ещё поговорить в дальнейшем, спустился
в свою каюту.
Кроме текущих забот, Лёва и капитан много времени уделяли
переговорам по радиосвязи со штабом "Моссада-Бет" в Париже.
Было опасение, что при подходе к берегам Эрец Исраель англичане
захватят корабль и, даже при успешной высадке людей, само судно
будет конфисковано. "Моссад" же не хотел терять такое большой
крепкий морской транспорт. Второго такого корабля не было, и
очень желательно было сохранить его хотя бы ещё для одного
плавания. Первоначально предполагалось где-то в Южной Турции
или на Кипре пересадить людей на небольшой деревянный корабль
и добраться за день-два до Святой Земли. Однако затем в штабе
решили иначе.
Лёве было приказано после входа в Средиземное море
направить судно в один из портов Южной Италии и принять на борт
ещё несколько сотен беженцев. Тогда, даже если корабль и
конфискуют, он успеет доставить в Эрец Исраель полторы тысячи
иммигрантов. Командир ужаснулся от такого количества людей, но
пытался успокоить себя тем, что плыть останется не более двух-трёх
дней.
Между тем, успешно пройдя опасное Северное море и оставив
слева по борту плоские берега Голландии и Бельгии, "Улуа" вошёл в
пролив Ла-Манш, приближаясь французскому порту Гавр. Это была
первая остановка, после того как за кормой остались полторы
тысячи километров холодных морских вод. На исходе было горючее
и пресная вода, которые Лёва рассчитывал получить тут. При этом
местные власти, а тем более английские осведомители (которых в
порту было более чем достаточно) не должны были знать оприсутствии беженцев на судне. На протяжении всего времени
стоянки корабля у пирса, люди должны были тихо сидеть на своих
спальных местах. Требовалось потерпеть, поскольку, несмотря на
прохладную погоду, в трюме было жарко и душно. Лёва очень
надеялся, что не задержится в Гавре более нескольких часов. Ещё до
захода в порт команда закрыла брезентом все иллюминаторы и
"Улуа" выглядело как обычное торговое судно. Уже через четверть
часа после швартовки на борт поднялись таможенники с которыми у
Лёвы произошёл короткий диалог:
- Под каким флагом вы идёте?
- Под флагом Гондураса.
- Причина вашего захода в Гавр?
- Мы хотим купить горючее и пресную воду.
- Как будете платить?
- Наличными долларами.
- Сколько времени планируете стоять у пирса?
- Мы отчалим сразу же после получения горючего и воды.
Старший таможенник записал заказ, и вся группа покинула
корабль. Прошло некоторое время, но вместо грузового буксира к
судну подошли три полицейских катера. Прибыв на палубу, один из
офицеров, без всяких предисловий, заявил, что не позволит
портовым службам выпустить "Улуа" из Гавра.
- Но почему? – театрально развёл руками Лёва. Он был уверен,
что следившие за кораблём англичане, уже сообщили о транспорте
французским властям и потребовали задержать его.
- Вы перевозите на судне сотни людей, не имея лицензии на
пассажирские транспортировки. У нас есть об этом достоверные
сведения.
Лёва сжал губы, что было знаком крайнего раздражения, и
выпалил:
- Значит вы знаете, кто наши пассажиры?- Нет, этого я не знаю, - отчеканил полицейский.
- Идёмте со мной в трюм, я покажу вам людей, - не дожидаясь
ответной реакции, командир корабля повернулся и быстрым шагом
направился к ближайшей лестнице. Спустились вниз и все стражи
порядка.
Девушки и парни тихо сидели на своих местах, их бледность была
видна даже при свете тусклых ламп, ведь в трюме всегда не хватало
воздуха. Лёва резко схватил за руки двух ближайших девушек и
подтащил их к полицейским. Затем поднял их запястья на уровень
глаз – на тонкой коже холодной синевой чётко виднелись цифры.
- Беженцы из концлагеря? – неуверенно спросил старший по
званию.
- Да, беженцы. Да, из концлагеря. – Почти не скрывая злости,
выпалил Лёва. Затем глотнул воздух и, уже более спокойно,
продолжил:
- Они чудом спаслись от нацистских крематориев и сейчас хотят
совсем немного – прибыть на свою родину.
- Я понимаю вас, - негромко прозвучал ответ, - но у меня приказ.
Полицейская группа молча покинула палубу.
Ситуация становилась просто тупиковой. Кто-то в верхних этажах
власти распорядился задержать корабль. Но кто? На каком
основании? Под влиянием английских агентов только на
руководство порта? Или они уже добрались до министерских
коридоров в Париже? Лёва решил пробиваться сразу двумя путями.
Во-первых, он тут же связался с Шаулем Авигуром и детально
доложил о положении дел. Тот пообещал подключить все связи,
чтобы привлечь влиятельных людей. Во-вторых, Лёва покинул
корабль и направился прямо к начальнику порта, заранее настроив
себя на резкий разговор – терять было нечего, ведь он был
ответственным за судьбы сотен молодых людей.
- По какому праву вы задерживаете нас? – сердито спросил он.
- Сожалею, но у меня приказ, - ответил начальник спокойно, но
уверенности в его голосе не чувствовалось.- Нет у вас никаких оснований для задержания. Судно не имеет
никакого отношения к Франции. Мы зашли в Гавр только для
покупки горючего и воды. Не хотите по какой-то причине продавать
– не продавайте. Я немедленно дам приказ покинуть ваш порт.
- Вы не можете отплыть, ваш корабль не имеет сертификата на
перевозку пассажиров, - попытался объяснить начальник.
- Это не ваше дело, - вскипел Лёва, - я взял пассажиров в
Швеции, а не во Франции. Вы, вообще, знаете кто эти пассажиры?
- Да, мне сообщили, - почти шёпотом прозвучал ответ.
Как перед атакой на фронте, Лёва сделал несколько глубоких
вдохов и произнёс:
- Я приглашаю вас сейчас же посетить мой корабль. Я буду
вашим гидом, обещаю незабываемые впечатления.
Приглашение было принято, и начальник порта отправился с
Лёвой на судно. За четверть часа он увидел всё: узкие ячейкикровати из сбитых досок, малюсенькую кухню, обслуживающую
сотни людей в штормящем море, бледные лица пассажиров,
лагерные номера на руках большинства из них. Было видно, что он
потрясён. Лёва подошёл к нему и жёстко сказал:
- Ничего нам от вас не надо. Выжили в лагерях – выживем и на
корабле. Когда можно отплыть?
- Нельзя плыть. Приказ. – Последний раз попытался оправдаться
начальник. Лёва был готов и к такой ситуации.
- Господин начальник, на корабле практически нет горючего,
воды и пищи. Если судно арестовано, так вы должны кормить и
поить людей, а также обеспечить теплом в эти зимние дни.
- Хорошо, я доложу руководству и, думаю, мэрия Гавра
позаботится обо всём.
Он сдержал своё слово и несколько дней корабль бесперебойно
снабжался едой, водой и горючим.
В это время люди из "Моссада-Бет" делали всё возможное для
изменения ситуации с "Улуа". С Лёвой связался Эхуд Авриель исообщил, что его соединили по телефону с министром торгового
флота Франции Жилем Моком, который оказался евреем, и тот
пообещал отдать приказ о немедленном освобождении корабля. К
чести французов, и на этот раз всё было выполнено. Уже через два
дня начальник порта лично поднялся на судно и радостно сообщил:
- Я только что получил приказ от министра о вашем
немедленном освобождении. Мы погрузим на корабль
необходимое количество топлива и воды. Кроме того, - добавил он,
- для "Улуа" подготовлен официальный документ, дающий право на
перевозку восьми сотен пассажиров.
Сияющий от счастья Лёва не удержался и обнял француза. Затем
сразу поспешил обрадовать людей, что уже можно не таясь выйти
на палубу. Сталкиваясь друг с другом, все ринулись наверх. Команда
получила приказ включить огни и осветить всё. Добрая сотня
девушек начала громко петь и танцевать, остальные хлопали в такт
ладошами. На палубах соседних кораблей появились моряки и с
удивлением и улыбками смотрели на это веселье. Многие из них
знали – это евреи-беженцы отправляются на свою родину.
Часть четвёртая
Ещё день пути и, обогнув мыс Корсен, "Улуа" вошёл в воды
Бискайского залива. Этот район с давних времён имеет плохую
репутацию у моряков. Огромная акватория, окруженная берегами
Франции и Испании как гигантской подковой, принимает на себя
всю мощь волн Атлантики, разгоняющихся от восточного побережья
Северной Америки. Уже через два дня плавания по заливу, начался
небольшой шторм, усиливавшийся с каждым часом. Корабль
бросало из стороны в сторону, часто он взлетал на гребень волны,
тут же падал вниз и каждая встряска вселяла ужас в людей.
В первый же день шторма от ударов волн о борт сломалось
большинство досок в трюмных помещениях, и все свободные от
вахты мужчины начали спешно восстанавливать эти перегородки. У
многих пассажиров из-за шторма началась морская болезнь и они
стали практически не дееспособны. Во второй день оказалось, что
главная опасность исходит не от волн, а от ёмкостей с горючим,
стоящих на палубе. Ещё при подготовке корабля к длительномупереходу, Шмария Цамерет и его люди купили пять больших
ёмкостей для запаса горючего и надёжно закрепили их болтами и
тросами на палубе. В каждую такую ёмкость вмещалось 15 тонн
горючего. От резких ударов волн сотрясался весь корабль и через
несколько часов тросы оборвались. Громадные баки начали
двигаться по палубе, а горючее стало временами выплёскиваться –
ведь в Гавре взяли максимальное количество топлива. Возникла
опасность, что после очередного сильного удара большой волны
деревянная палуба сломается и емкости провалятся в трюм, где
находились сотни людей.
Лёва стоял рядом с капитаном беспомощно наблюдая за
буйством стихии. Гад Хилев постоянно отдавал короткие команды
рулевому и, казалось, не замечал творящегося на палубе. Наконец
он повернулся к Лёве и сказал:
- Нет выхода. Мы должны избавиться от ёмкостей.
- Как можно остаться без запаса горючего? – удивился командир.
- Иначе останемся без людей. – Невозмутимо и уверенно ответил
Гад.
- Как же избавиться от такого гигантского груза? – ничего не
понимая, спросил Лёва. В эту же секунду огромная волна накрыла
палубу, очередной раз тряхнув весь корабль. Капитан вытер полой
кителя лицо и руки:
- Несколько матросов сейчас топорами срубят поручни на
палубе, затем перерубят тросы, которые ещё не порвались, и
ёмкости уже ничто не будет удерживать. Я поверну судно так, что
палуба наклонится и баки соскользнут в море.
Лёва не возражал. Не испытав никогда ранее штормового
плавания, он полностью полагался на морской опыт Хилева, по
командам которого всё так и было сделано.
Шторм продолжался четыре дня. Уже потом береговые службы
сообщили, что, находящиеся в заливе, корабли пережили самую
сильную бурю года в этом морском районе. А затем страшные
волны постепенно превратились в крупную рябь, неяркое солнце
настойчиво пробивалось между светло-серыми облаками. "Улуа" жевыглядел как боевой корабль после ожесточённой битвы – палуба
была покрыта обломками всего того, на ней находилось, люди
лежали в разных местах, не имея сил подняться. Лишь спустя часа
два наиболее крепкие парни из команды начали двигаться, помогая
остальным матросам спуститься в трюм.
Уже на следующий день Лёва спешно организовывал
ремонтные бригады, привлекая всех, кто мог держать в руках
молоток. Пока парни восстанавливали деревянные перегородки в
спальных помещениях, девушки с утра до вечера занимались
уборкой. Необходимо было тщательно отмыть весь трюм, поскольку
вылившееся горючее проникло почти во все места. На эти работы
потребовалась целая неделя, зато, когда прошли Гибралтар,
корабль был чист как перед отплытием из Швеции. Команда и
пассажиры не спеша занимались повседневным бытом, воздух
заметно потеплел и "Улуа" спокойно плыл вдоль берегов Северной
Африки.
Неожиданно Гад Хилев пригласил Лёву в свою каюту и, без
всякого предисловия, сказал:
- Артур, горючего не хватит, чтобы дойти до Эрец Исраель.
Ответ командира удивил капитана:
- Как раз сегодня хотел сообщить тебе, что мы не идём прямо
домой, необходимо зайти по пути в Италию и взять там ещё людей.
Я вот обдумываю в какой порт можно причалить, чтобы закупить не
только топливо, но и продукты, ведь многое испортилось из-за
шторма.
Хилев молчал, выжидающе глядя на собеседника, а Лёва
продолжал:
- Больше всего нам подойдёт Алжир, ведь это французский порт
и документ, что получили в Гавре, может во многом помочь.
Такое решение было доложено по радиосвязи Шаулю Авигуру и
согласие штаба не заставило себя долго ждать. На подходе к порту
Лёва, не зная, как отнесутся французские власти к еврейским
беженцам, отдал распоряжение всем людям спуститься в трюм и
лечь на свои места. Иллюминаторы опять закрыли брезентом, чтобыникого не было видно – хотелось избежать лишних вопросов и
связанных с ними задержками. Парень надеялся, что англичане
ждут их лишь в итальянских портах, а не на африканской земле.
Уже через четверть часа, после того как бросили якорь, на пирсе
появился начальник порта. Лёва пригласил его в свою каюту и в
первые же минуты разговора выяснил, что тот француз и при том
весьма дотошный. Чтобы избежать досмотра корабля, пришлось
командиру всё же показать документ из Гавра. Начальник
внимательно прочитал бумагу и удивлённо посмотрел на Лёву:
- Однако мои коллеги большие шутники. Где у тебя есть место на
тысячу человек? Да тут нормально можно разместить не более двух
сотен. Кого вы перевозите на самом деле?
Выхода не было, пришлось пригласить его спуститься во внутрь
судна. Сделав несколько шагов между рядами лежащих беженцев,
он остановился, на глазах появились слёзы. Повернувшись к Лёве,
француз достал из нагрудного кармана фото молодого солдата.
- Это был мой сын, единственный. Он был партизаном, бойцом
"маки" в Бретани. Немцы убили его. – Помолчал несколько секунд,
вытер лицо платком и продолжил:
- Что я могу сделать для вас?
- Нам необходимо горючее и вода. Если можно, мы хотели бы
купить ещё овощи и фрукты, - сказал Лёва.
- Вы получите всё это, - сказал француз, - но есть одна просьба:
ведите себя тихо, без лишнего шума, ведь Алжир – это арабский
город.
Через часа два после его ухода на борт прибыл торговый агент и
составил детальный список всего необходимого. Затем спросил куда
направляется корабль и кого везёт. Услышав ответ, очень
растрогался и тут же сообщил, что он еврей, живёт в пригороде
Алжира и каждую субботу ходит в синагогу. Ещё спустя два часа всё
было доставлено и поднято на борт. Лёва расплатился наличными
долларами, вызвав этим искренний восторг агента. Ближе к вечеру
"Улуа" вышел в море и пассажирам, после двухдневного сидения втрюме почти без движений и в спёртом воздухе, было разрешено
подняться на палубу.
Корабль, обеспеченный всем необходимым, продолжил
плавание вдоль североафриканских берегов, приближаясь с
каждым часом к берегам Палестины. Однако, спустя два дня хода
капитан сообщил, что мотор не в порядке и необходимо срочно
бросать якорь в ближайшем порту. Таким местом оказался
алжирский город Филипвиль (арабское название Скикда), куда
судно и причалило. Теперь в руках у Лёвы было уже два документа –
начальник порта в Алжире также дал бумагу о том, что "Улуа"
проверено и пригодно для перевозки тысячи пассажиров. Всё это
должно было оградить транспорт от любых бюрократических
неожиданностей. Но произошёл тут уже не драматический, а
забавный эпизод.
Местные рыбаки, пришвартовав свои баркасы рядом с "Улуа"
увидели, как добрая сотня парней и девушек прыгает на палубе и
выполняет боевые упражнения. Приняв их за какую-то военную
группу, рыбаки сообщили в полицию о своих подозрениях.
Прибывшие стражи порядка, ознакомившись с двумя французскими
документами, уверили Лёву об отсутствии претензий и даже
предложили свою помощь. Парень не преминул этим
воспользоваться, и на следующий день те же рыбаки с удивлением
наблюдали как полицейская лодка буксирует к кораблю плот
полный овощей и фруктов. Весь этот товар Лёва закупил накануне на
местном базаре. Ближе к вечеру главный механик Эфраим Цукер
доложил, что мотор исправен и можно двигаться дальше.
Плавание вдоль тунисского берега проходило достаточно
спокойно, судно посетило порты Сус и Сфакс, пополнив в каждом из
них запасы топлива, взамен потеряного в Бискайском заливе.
Во время очередного сеанса радиосвязи с Парижем, Шауль
сообщил Лёве, что около восьми сотен иммигрантов-беженцев в
Италии готовы к отплытию. "Улуа" должен забрать их всех и
доставить к берегам Эрец Исраель, второго такого большого
корабля у "Моссада-Бет" просто нет и вряд ли будет. Лёва
лихорадочно соображал, как сказать об этом своим пассажирам.
Вдвое увеличить количество людей на судне означало уменьшитьдо немыслимого предела размер спального места, уменьшить
порции еды, станет труднее дышать в трюме, усложнится ситуация с
местами общего пользования. Это всё придётся вытерпеть парням и
девушкам после того как пережили бурю в Бискайском заливе,
сутками не выходили на палубу в Гавре и Алжире, не проронив ни
одного жалобного слова. Лёва, как чувствовал предстоящие
события, и в последние дни проводил много бесед, рассказывая, что
жизнь в Эрец Исраель будет радостной, интересной, но очень
нелёгкой, а иногда и опасной.
Сейчас же он стоял перед сотнями, собравшимися на палубе,
людей и знал, что обязан сказать только правду и очень надеялся на
их понимание.
- Друзья, - негромко начал Лёва, - хочу сообщить вам, что-то
важное. Получено указание от организаторов нашего плавания о
некотором изменении маршрута. Перед тем как прибыть к берегам
Палестины, корабль должен зайти в Италию. Там тысячи беженцев
уже долгое время ждут возможности добраться до новой родины. В
Эрец Исраель пока ещё нет еврейского правительства, которое
смогло бы побеспокоиться о несчастных. Британия же, наоборот,
всячески мешает их прибытию на Святую Землю. У этих людей есть
только одна возможность добраться до Палестины – это на кораблях
подобных нашему. Посланники из Эрец Исраель стараются изо всех
сил, но всё происходит с большими трудностями. Большинство
судов маленькие и медленные. "Улуа", на котором вы плывёте,
самый большой и быстрый корабль. Если мы пойдём сейчас прямо в
Эрец Исраель, то англичане безусловно захватят его и конфискуют. У
нас не на чём будет, в ближайшее время, привезти к родным
берегам сотни беженцев. Вот и решено по дороге домой зайти в
Италию и забрать хотя бы часть этих людей.
Лёва замолчал. Он обводил глазами притихшую толпу, пытаясь
предугадать реакцию людей на свою короткую, но эмоциональную
речь. Вдруг раздался чей-то возглас: "Ура!!!" и все начали хлопать в
ладоши и улыбаться. Глубоко вздохнув и выдохнув, Лёва с
удвоенной энергией продолжил:
- Я очень рад, что вы поняли ситуацию. Конечно, возникает
вопрос о размещении ещё семи сотен человек. Должен сказать, что,несмотря на тесноту, по нынешним временам ехали вы достаточно
комфортно. С Южной Италии до Эрец Исраель всего несколько дней
пути. Да, будет очень тесно. Однако, на корабле есть большое
помещение, заполненное вашими чемоданами, взятыми из
Швеции. Я понимаю, что там всё ваше имущество, что это, вообще,
всё, что у вас есть. Вы купили это на свои сэкономленные деньги и,
естественно, рассчитывали воспользоваться всеми вещами,
обустраиваясь на новом месте. Друзья! Надо выбросить чемоданы в
море, чтобы освободить место для таких же людей как вы.
К Лёвиному удивлению, и юноши, и девушки приняли эту
просьбу с пониманием. Было решено взять из каждого чемодана не
более двух вещей и положить на спальном месте под подушку.
Через часа два все наблюдали весьма необычную картину: корабль
"Улуа" идёт по морю, а в бурунах воды за кормой тянется длинный
шлейф из чемоданов. Ещё в одном помещении нашли несколько
десятков пустых бочек из-под горючего и тоже выбросили их за
борт.
Уже через час Лёва говорил по радиосвязи с главой
итальянского отдела "Моссада-Бет" Иегудой Арази, одним из
опытнейших и умнейших людей организации. Его замом была Ада
Сирени, которая принадлежала к известнейшей и очень уважаемой
в Италии еврейской семье. Она знала практически всех важных
людей в стране и без её помощи многое не удалось бы сделать. В
полученном от Арази сообщении говорилось, что корабль должен
зайти в маленький южноитальянский порт Галиполи, взять там
горючее и воду, а затем, пройдя вдоль берега около сотни
километров, бросить якорь у городка Таранто, где находится
временный лагерь беженцев.
Под покровом темноты, ближе к полночи, прибыли в
условленное место. Сигналя огнями, с берега вышла небольшая
лодка. Лёва испытал огромную радость, гордость и ощущение
собственной важности, когда увидел, что на судно поднялись Йегуда
Арази, Ада Сирени, Исраэль Галили, а также Игаль Алон – командир
всей "Хаганы" в Эрец Исраель. После крепких объятий и короткого
рассказа о всём пережитом, Йегуда спросил:
- Сколько людей вы можете взять?- До семисот, - осторожно ответил Лёва.
- Можно немедленно начать их доставку? – жёстко продолжил
Арази.
- Да, мы всё подготовили.
Вся группа вернулась на берег и Йегуда распорядился о начале
операции. Резиновые лодки одна за одной курсировали между
песчаным берегом и кораблём. Люди всё прибывали и прибывали.
Для кого-то находилось место между деревянными клетушками,
кто-то устраивался прямо на полу, но ни один человек не роптал на
такие тяжёлые условия. Все понимали – до начала новой жизни
осталось совсем немного. Большинство из вновь принятых были
мужчины, поэтому Лёва не очень беспокоился об условиях их
существования в ближайшие несколько дней. Когда все семьсот
человек поднялись на борт он почувствовал некоторое облегчение.
В этот момент подошёл Йегуда Арази и чуть неуверенным голосом
коротко спросил:
- Можешь взять ещё?
Лёва вздрогнул и громким шёпотом произнёс:
-Йегуда, о чём ты говоришь? Куда взять? Тут половина людей
будет спать сидя.
- Я знаю, - не отступал Арази, - но на берегу остались люди.
В этот момент к ним подошла Ада Серени и, поняв о чём
разговор, негромко сказала:
- Лёва, это не просто люди, это дети. Все они сироты и ждут уже
несколько недель. Каждый раз, забирая взрослых, нам обещают
вывезти их следующим кораблём, но сейчас ситуация почти
критическая – холодно, многие болеют.
-Ада, ты говоришь страшные вещи. Но куда я их возьму? –
прокричал Лёва.
Стоящий рядом Йегуда проглотил комок в горле и, кусая губы,
жёстко произнёс:
- Мы уходим, через полчаса ты скажешь нам о своём решении.Оставшись один, командир корабля лихорадочно соображал, как
можно это сделать. Понятно, что ни Йегуда, ни Ада просто так
просить не будут, значит положение действительно отчаянное. К
пассажирам обращаться было бесполезно – они уплотнились до
всякого мыслимого предела и помочь ничем не могли. Лёва собрал
матросов и сказал:
- Парни, на "Улуа" сейчас полторы тысячи беженцев. Это очень
много, это предел. Но на берегу осталось восемьдесят детей-сирот,
у которых родители, братья и сёстры убиты нацистами. Их
единственный шанс забыть кошмар концлагерей – это добраться до
Эрец Исраель и начать там новую жизнь. Нам плыть считанные дни.
Из-за перегруза корабля вся команда будет занята настолько, что
времени для сна ни у кого не будет. Я отдаю свою каюту для этих
детей. Вы готовы освободить свои места для них?
И американские моряки, и испанцы молча кивнули и пошли
готовить свои спальные места для новых пассажиров. Лёва подошёл
к радисту и велел сообщить на берег Аде, что "Улуа" возьмёт на борт
восемьдесят детей. Через час судно с полутора тысячами взрослых
людей и восемью десятками детей отплыло от итальянского берега
в направлении Эрец Исраель.
Часть пятая
Как ожидалось трудности начались уже через нескольких
часов пути – новые пассажиры, не привыкшие к морскому
плаванию, начали испытывать приступы "морской болезни".
Девушки из Швеции помогали им как могли, но это не на много
уменьшало их страдания.
Тем временем Лёва всё больше думал о том, какие
драматические события развернутся на завершающем отрезке этой
нелёгкой "одиссеи". По своему немалому опыту он знал, что
вероятность на спокойную высадку у берегов Эрец Исраель
практически нулевая. Англичане, без сомнения, перехватят и
заблокируют такой большой корабль. Совместно с капитаном Гадом
Хилевом они решили пока что плыть вдоль побережья Северной
Африки, держа курс на египетский Порт-Саид. На этом маршруте
всегда много судов и англичанам будет труднее следить задвижением "Улуа". Рассчитывали, что, дойдя до Порт-Саида в
момент наступления темноты, смогут резко повернуть на север и
ещё до утра оказаться у берегов Палестины. Высадку пассажиров
удобнее всего было бы осуществить у пляжа "Ницаним", что между
Ашдодом и Ашкелоном.
Но всё это только планы, более близкие к мечтам, чем к
реальности. Скорее всего, англичане захватят корабль сразу же
после входа в территориальные воды. Вместе с командой решили
не сдаваться в этом случае и оказать сопротивление. Лёва с
несколькими помощниками отделили от девушек четыре сотни мужчин и
разделили их на пять групп. Во главе каждой группы стоял опытный
боец из ПАЛЬМАХа. Были определены места активного
сопротивления: первая группа даёт бой захватчикам на носу
корабля, вторая – в центре палубы, третья – на капитанском
мостике, четвёртая – на корме, пятая – находится в резерве.
Остальным пассажирам было предписано оставаться в трюме
корабля во время силовой стычки.
Вопрос об оружии не стоял, поскольку такового просто не было.
Все средства сопротивления надлежало готовить из подручных
материалов. Лёва и ребята из ПАЛЬМАХа уже имели опыт
противостояния захвату судна британскими солдатами. Как правило,
англичане перебрасывали большую сеть со своего корабля на
транспорт с иммигрантами, и группа коммандос перебиралась
прямо на палубу. Поэтому были подготовлены большие ножи, чтобы
резать такую сеть, а также бочки, где вода была смешана с горючим,
чтобы лить на поднимающихся солдат. Готовили палки для
нападения и куски фанеры для защиты от английских дубинок.
Девушки осваивали такие азы первой помощи, как простые
перевязки, наложение жгутов, дезинфекция ран. Все хотели
участвовать в предполагаемой стычке, чтобы защитить себя от
отправки в кипрские лагеря беженцев. Даже моряки-испанцы
выразили готовность поддержать пассажиров. Однако Лёва сказал
им:
- Вы, друзья, не можете участвовать таких инцидентах. Это наша
война с британцами, а не ваша. Сошлись на том, что они будутпомогать раненным в трюме и не подниматься на палубу во время
стычки.
27 февраля, через полтора месяца после начала плавания, на
подходе к Порт-Саиду капитан Гад Хилев повернул корабль на
север. Солнце быстро садилось, небо темнело на глазах. Появилась
надежда что мгла поглотит судно прежде, чем его обнаружат
англичане. Вдруг, уже в полумраке, все услышали гул мотора в
воздухе. Британский патрульный самолёт заметил "Улуа" в
последние минуты перед закатом. Для Лёвы это не было большой
неожиданностью. В штабе "Моссада-Бет" знали, что у англичан в
каждом порту есть осведомители, а особый штаб по перехвату
иммигрантов координирует работу кораблей и самолётов,
постоянно патрулирующих берега Эрец Исраель.
Уже через час появился первый миноносец, он приблизился к
кораблю, осветил палубу прожектором и запросил сигналами:
- Кто вы?
- "Улуа", - был короткий ответ.
- Куда идёте?
- В Бейрут, - продиктовал сигнальщику Лёва.
Беседа на этом закончилась, но вскоре подошёл второй
миноносец, а затем и третий, и четвёртый. Целый флот окружил
судно, освещая его мощными прожекторами. Лёва подозвал
сигнальщика и тот сообщил британцам:
- Ваши прожектора мешают управлению кораблём. Это
нарушение международного морского закона.
Огни погасли, миноносцы не отставали, а "Улуа" продолжал
плыть. Сразу же после появления английского самолёта Лёва
связался с руководством "Моссада-Бет" в Эрец Исраель. Оттуда
было получено указание вести судно к тельавивскому берегу и
подойти туда в полночь. "Хагана" рассчитывала вывести на
прилегающие улицы тысячи людей и помешать выходу в море
военных катеров, направляемых на захват "Улуа". Однако вскоре
этот план был отменён и новое решение гласило: идти в бухту
Хайфы. Это означало, что "морской бой" состоится при свете дня.Опять всех пассажиров призвали собраться на палубе и опять
Лёва обратился к ним:
- Друзья! Завтра двадцать восьмого февраля мы подойдём к
порту Хайфы. Английская администрация Палестины не позволит
нам спокойно сойти на берег. Скорее всего нас ждёт нелёгкая
стычка с военной полицией. Сейчас я предлагаю всем пойти спать,
чтобы набраться сил для завтрашнего нелёгкого дня.
Однако это обращение скорее возбудило людей, чем
успокоило. Лишь немногие уснули в ту ночь. Между тем судно
продолжало плыть на север под конвоем четырёх миноносцев. На
рассвете, когда на горизонте явственно уже виднелась гора
Кармель, Лёва взял в руки громкоговоритель и сказал:
- Вот она, Хайфа! Сюда мы плыли почти два месяца и сейчас
сделаем всё, чтобы ступить эту землю. Нет такой силы, которая
остановит нас. Мы опускаем флаг Гондураса и заходим в свою
страну под нашим еврейским флагом.
Через несколько минут на флагштоке уже трепетало белоголубое полотнище со звездой Давида. Пальмаховцы запели
"Атикву" и некоторые, кто знал слова или хотя бы мотив, подхватили
песню.
Затем матросы поменяли также имя корабля. На новой
вывеске было написано "Хаим Арлозоров". Если судну суждено быть
захваченным британцами, то пусть оно войдёт в историю под
еврейским флагом и под именем одного из лидеров еврейского
ишува Палестины.
Тем временем к четырём миноносцам присоединились ещё
два. На палубе одного из них появился отряд вооружённых морских
десантников готовых к атаке. К кораблю приблизился почти
вплотную один из миноносецев и, стоящий на его палубе офицер,
через громкоговоритель прокричал:
- Вы зашли в территориальные воды Палестины. У вас на борту
полторы тысячи нелегальных иммигрантов. Вы нарушаете закон. Мы
предлагаем вам вести себя спокойно. Мы снимем всех пассажиров и
на своих кораблях перевезём их в лагеря на острове Кипр. Они будутоставаться там до тех пор, пока правительство Британии решит их
дальнейшую судьбу.
Лёва также вооружился громкоговорителем и ответил:
- Мы находимся в пределах своей страны и нет силы способной
остановить нас. Тут люди, пережившие в Европе катастрофу своего
народа. Просим дать им возможность прибыть на родину и начать
нормальную жизнь. Предлагаем вам уйти и позволить нам высадить
беженцев на берег.
С миноносца послышалось
- Кто главный на корабле? Кто вёз несчастных людей несколько
недель в тяжёлых условиях с риском для жизни?
Понимая, что обычные переговоры не помогут, Лёва позвал
одного из детей, поднялся с ним на капитанский мостик и сказал в
рупор:
- Вот тут стоит главный. Ради него мы пустились в это опасное
плавание. Мальчику одиннадцать лет, нацисты убили всю семью,
никого у него нет. Дайте нам возможность привезти его туда, где он
получит и дом, и любовь.
Ответа не последовало. Миноносцы приблизились и начали
таранить корабль, оттесняя его на юг в направлении Бат-Галим, где
находился британский военный лагерь. Вскоре, как и ожидалось, на
судно была брошена сеть и дюжина солдат полезла по ней.
Несколько подготовленных парней большими ножами порезали
сеть, и англичане попадали в воду. Однако через четверть часа
десятку десантников удалось по такой же сетке быстро подняться на
палубу, и они сразу распылили слезоточивый газ на сгрудившихся
пассажиров. Лёва подал команду, резервная группа набросилась на
них сзади и начала бить палками. Одного солдата выбросили за
борт. Британцы начали стрелять, ранив одного из моряков. Ещё
полтора десятка англичан прорвалась на корабль и опять
применили газ.
Во всей этой суматохе капитану умудрился подвести судно
ближе к берегу до которого оставалось около сотни метров. Тогда,
опять по Лёвиной команде, двадцать парней прыгнули в воду ипоплыли к песчаному пляжу. Они быстро добрались до суши, но,
стоявшие там солдаты, задержали всех. Видя, что англичане
настроены решительно и не пойдут ни на какие уступки, Лёва
приказал затопить корабль. "Улуа" (теперь уже "Хаим Арлозоров")
находился уже близко от берега и люди были вне опасности. Гад
Хилев подвёл судно ещё чуть ближе к кромке воды, матросы
открыли кингстоны, и вода хлынула в опустевший трюм. До суши
оставалось порядка пятидесяти метров, глубина тут уже небольшая
и корабль быстро сел на днище.
Связь с руководством Лёва поддерживал с самого начала
схватки, докладывая обо всём детально. После сообщения о первых
выстрелах пришёл приказ не рисковать жизнями людей и
прекратить сопротивление. Лёва подбежал к молодому
английскому офицеру и, перекрикивая шум драки, выпалил:
- Дай команду убрать слезоточивый газ, не стрелять и я
распоряжусь о прекращении драки.
Офицер немедленно выполнил это требование и всё стихло. Ещё
через полчаса на борт прибыло несколько английских врачей для
осмотра раненных с обеих сторон. Подошло несколько буксиров,
чтобы оттащить корабль в порт, но "Хаим Арлозоров" не сдвинулся с
места. Опытный Гад Хилев не просто затопил его, а посадил на, едва
выступающие из воды, прибрежные скалы. Британцы подогнали
большой паром из хайфского порта и велели всем перейти на него,
но никто не сдвинулся с места. Тогда солдаты стали перетаскивать
людей волоком на что ушло много времени. Лёва, как командир
корабля, остался вместе со всеми. Троим бойцам-пальмаховцам всё
же удалось спрятаться на корабле от англичан. Дождавшись
темноты, они доплыли до берега, затем добрались до штаба
"Хаганы" и рассказали о драматических событиях на судне.
Транспортный корабль доставил иммигрантов на Кипр в лагерь
номер шестьдесят шесть. По прибытию на остров, Лёва начал
организовывать жизнь на новом месте – опять разделил людей на
группы для работы, учёбы и тренировок под руководством людей из
"Хаганы", которые также содержались в лагере. Через несколько
дней, когда всё было налажено, он убежал из лагеря и нелегальнона иностранном судне добрался до берегов Эрец Исраель. Надо
было продолжать работу.
Пассажиры с корабля "Хаим Арлозоров" провели на Кипре около
года, а затем всё же были приняты на Святой Земле. Всего за
несколько послевоенных лет на 64 судах "Моссада" к берегам
Палестины прибыли около 70 тысяч репатриантов. Вскоре началась
война за Независимость и многие из них, уже с настоящим оружием
в руках, самоотверженно сражались за независимость новой
страны. Среди павших на этой войне было около 500 бойцов,
прибывших на Землю Израиля на нелегальных судах.