Из трех крупных военачальников Российской армии, оставивших цельные воспоминания о событиях начального этапа войны 1812 года был генерал от инфантерии (до осени 1812 - генерал-майор и начальник штаба 1 Западной армии) Ермолов. Его мемуары значительны по объему и наиболее подробно описывают события.
Записки Ермолова. его жизнь и деятельность имеют счастливую историческую судьбу у потомства. От Пушкина и декабристов и до последнего современного историка-русофоба - все говорят о нем как о крупном военном теоретике и выдающемся практике наполеоновских и последующий войн, патриоте, демократе, новаторе и правдолюбце, не боявшемся ни сановников, ни императоров, а его записки считаются чуть ли не главным источником по отдельным выдающимся периодам русской военной истории.
С этими оценками в большей части можно согласиться. Во-первых, Ермолов был действительно крупным военным деятелем, во-вторых, в отличие от других известностей своей эпохи он не поленился написать воспоминания об эпохе и о себе. Кумирам и знаменитостям всех эпох свойственно обязательное забвение, в той или иной степени. Поэтому те, кто не удосужился подкрепить "документально" свое пребывание у великих дел, исчезают из анналов популярной истории напрочь.
[Например, в России за все времена насчитывается более 50 фельдмаршалов - кто назовет сейчас хотя бы 10 из них? В труппах Малого и Александринского театров в каждом десятилетии XIX века было по 3-4 выдающихся артиста - даже знатоки не вспомнят сейчас и полутора десятков человек, причем даже не по десятилетиям, а по веку в целом. То же случится и с сегодняшними "вечными" - Лановым, Чурсиной, сестрами Вертинскими, еще отсвечивающими аурой Тихоновым, Ефремовым (отцом), Лавровым, лаконичным Кобзоном, так и не сподобившемся написать ничего мемуарного Любимовым... Через тридцать лет о них будут помнить не на много больше, чем о первом коменданте Петропавловской крепости или кавалерах великих князей в семье императора Павла]
Мемуары Ермолова опубликованы гораздо позднее основного корпуса мемуаров о 1812 г. - спустя почти полвека после событий, в конце 50-х- начале 60-х. Это значительно снижает их ценность. Почти все о чем пишет Ермолов, уже известно по другим воспоминаниям. Автор, надо отдать ему должное, не особо обращает внимание на новые трактовки и текущие полемики, пишет, как сам считает нужным. Однако, соревнуясь, по существу, лишь с самим собой, он постоянно противоречит своим более ранним высказываниям. В частности, в своей известной переписке с Багратионом, летом 1812, он выражал другие мысли и оценки - о стратегии войны, о тактике армий, о способностях и личностных качествах других военачальников
Новых сведений и деталей Ермолов сообщает минимум. Разве что пару раз говорит о панических планах Барклая под Витебском и Смоленском и описывает свои выдающиеся действия в первой половине Бородинского сражения[1].
Отступление от Немана до Смоленска описано в Записках Ермолова. Но это не "Отступление по Ермолову", а лишь повторение с иными оттенками и эмоциональными акцентами версий Беннигсена и Барклая. При этом отметим, что осведомленность в стратегических планах и очередных задачах у Барклая была значительно выше, а Беннигсен обладал значительно большим военным опытом и видел много из того, что другие не замечали.
___________________________
1 Во- первых, подвиг, когда он лично в районе 10-11 часов дня возглавил закончившуюся успехом атаку на захваченную французами Центральную батарею. Затем, испытав шок от гибели находящегося рядом с ним генерала Кутайсова и получив контузию шеи, он не смог вернуться в первую линию и находился до конца битвы в третьем эшелоне.