Вторая часть пути показалась Аспасии немного легче. Дорога была менее ухабистой, и почти перестала петлять. Перистые облака, похожие на гигантские лебединые перья, возможно, вырванные Ледой из крыльев Зевса, затянули небо, ослабив палящий зной. Да и иссушающий Эвр сменился бодрящим Бореем. Незадолго до заката, когда тени от колесниц вытянулись и опережали их на десяток шагов, маленький отряд достиг сторожевых постов Фемискиры, таинственной столицы амазонского царства.
Едва путницы различили наблюдательную вышку на дальнем холме, как тут же к ним навстречу прискакал дозорный разъезд — пять всадниц во главе с офицером, невысокой, но весьма решительной особой в доспехах, сходных с таковыми у Ипполиты. Обе начальницы и повели разговор. Подозрений у проверяющих не возникло никаких, все воительницы-амазонки знали друг друга в лицо, и съели немало каши из одного котла в опасных походах. Лишь персона Аспасии привлекла внимание патрульной.
— Откуда эта цыпочка? — спросила она собеседницу, бесцеремонно разглядывая предмет интереса. — Ставлю тетрадрахму против лепты, что из греческого курятника, не иначе! Танаис? Горгиппия? Пантикапей?
Ипполита досадливо поморщилась:
— Не думаю, Аглая, что тебе нужно знать! У меня поручение — доставить её ко двору верховной жрицы, так что изволь не препятствовать выполнению приказа!
— Ладно, не вставай на дыбы, мустанг! Можешь сопроводить свою гречаночку хоть в Аид, проведать их любимого Гомера!
— Клянусь Астартой, Аглая, ты ведёшь себя вызывающе! Не будь я связана заданием, кто-то из нас получил бы хороший урок учтивости!
— В самом деле, Ипполита, проучить некоторых давно пора, потому что близость к верхам определённо задрала их нос!
Лица обеих спорщиц вспыхнули пожаром, а глаза метали стрелы почище парфянских лучников. Конфликт, возникший на пустом месте, грозил перерасти в кровопролитную стычку. Амазонки с одной и другой стороны схватились за оружие, готовые поддержать командиров. Конечно, силы были неравными. Пятеро всадниц против двух транспортных колесниц. Правда, число копий и мечей одинаковое, но мобильность разная. Напряжённость вибрировала, как струна лиры. У Аспасии перехватило дыхание и задрожали колени, но разум отказывался поверить в неизбежность столь бессмысленной распри.
Всё же благоразумие и верность долгу перевесили в Ипполите. Она только ударила в сердцах тупым концом копья о землю, взвив целое облачко пыли, и высказала итог:
— Важнее всего сейчас добраться до храма в кратчайший срок. Поэтому продолжать дискуссию не собираюсь. Если хочешь, завтра в это же время буду у восточных ворот, сможем до конца выяснить наши вопросы...
— Да пожалуйста, Ипполита! Надеюсь, ты приедешь одна, без своры телохранительниц?
— Разумеется, Аглая!.. Гаруна, трогай, живо!..
Колесница сорвалась с места, так, что Аспасия едва удержалась, вцепившись в поручень. Они круто взяли в гору, поднимаясь на холм. Ещё не до конца успокоившись, начальница заключила вслух:
— Не может простить, что увела у неё наложницу-армянку в прошлом году! Сама виновата, скупая ослица, а гонору — на всю степь!
Ещё через пару минут обе повозки оказались на вершине и остановились в виду обширной панорамы Фемискиры. Она раскинулась в долине, как в чаше, окружённая цепью гладких, словно вылизанных отрогов. Посередине протекала неширокая, но бурная река, по обеим берегам которой расположились городские кварталы. Аспасию поразило, что в немаленьком городе (размером с тысячу стадиев) нет ни одной капитальной постройки, только шатры и палатки, и огорожен он примитивным частоколом. Никак не похоже на столицу великой Амазонии!
Возможно, угадав мысли пленницы, Ипполита взяла на себя труд разъяснить подробности:
— Амазонки издревле являются кочевницами, и живут по-походному, в шатрах. Нам не нужны ни постоянные дома, ни каменные стены. В случае опасности, либо по иной причине, мы просто сворачиваем город, как обычный полевой стан, и меняем расположение. Поэтому никто за пределами степи толком не знает, где находится Фемискира. Потому что у неё нет закреплённого места, она кочует, как и мы...
Начальница протянула руку и указала на центральную часть поселения, где река делала излучину, и вместе с протокой образовывала довольно приличный остров.
— Смотри, видишь, там, на острове, два больших купола, а между ними открытое место? Это сердце нашей страны: храм Астарты и царский дворец, и главная площадь, на которой могут собраться все знатные амазонки. Их шатры поставлены вокруг, словно пояс, стягивающий талию. Ещё шире окружность — палатки простых всадниц, а так же прочих горожанок. Ещё всякие заведения, рынки, склады, в общем, необходимое на потребу... А вон там, с дальней стороны, где дополнительная внутренняя изгородь, живут мужчины-рабы...
— Мужчины? В столице амазонок? Мне казалось...
— Мы не можем полностью отказаться от мужского труда, увы... Кузнечный промысел, оружейное дело... Рабы выполняют самую тяжёлую работу, Они отделены от нас оградой и надёжно охраняются...
— Можно вопрос? А как появляются в Амазонии дети? От этих рабов?
— Скажешь тоже! Невольники оскоплены, кроме кузнецов, чтобы не отвлекались от обязанностей, к тому же лечь с рабом на ложе побрезгует самая последняя служанка!.. У нас есть договоры с несколькими достойными уважения племенами, их мужчины приезжают раз в год сюда. В степи возводится временный стан, куда по ночам приходят возжелавшие зачать ребёнка и получившие разрешение амазонки. Никто из сочетающихся не видит лиц друг друга, не знает имён... Если впоследствии рождаются девочки, их оставляют матерям, мальчиков же отправляют к отцам. Впрочем, их тоже не забывают и поддерживают материально. Вообще недопустимо, чтобы в потомстве амазонок были рабы!
— Значит, все-все, кто хочет забеременеть, проходят через этот... стан?
— Нет, конечно! Знатные, тем более, царских кровей, решают этот вопрос индивидуально. Правда, случаются казусы, поскольку спасительная анонимность в этом случае невозможна, а значит... есть риск увлечься настолько, что ставится под угрозу верность нашим законам... Однако мы заболтались, скоро стемнеет, поехали!
В городских воротах их снова окликнула стража, но чисто формально, даже не останавливая ход, и они затрусили по улочкам-проходам этого странного города. Уже в сумерках по наведённому понтону пересекли реку и оказались на центральном острове. Там всюду находились высокие темнокожие охранницы в кольчугах — из элитной "чёрной сотни" , как шепнула Ипполита Аспасии. Они спешились, и сопровождающая с пленницей подошли ко входу в грандиозное сооружение, мало напоминающее обычный шатёр — храм Астарты. Дежурящая там офицер-нумидийка молча выслушала обращение Ипполиты и пропала внутри, впрочем, быстро вернулась, приглашающе кивнув головой. Аспасия с некоторой опаской вступила под сумрачные своды. Было непонятно, как и на чём держится эта махина, состоящая из тысяч и тысяч локтей прочной ткани, столбов-опор, верёвочных растяжек, массы украшений. Они шли по таинственным коридорам, как по лабиринту, и чудилось, в любой момент могут встретить чудовищного Минотавра, или горделивую Ариадну. Наконец, распахнув полог, нумидийка впустила Аспасию с Ипполитой в обширное светлое помещение, и вновь исчезла.
Сначала показалось, что внутри никого нет, только роскошная резная мебель и множество ритуальных сосудов, перемежающихся со священными статуями. Но вот из укромной ниши, где находился жертвенный треножник, раздалось шипение сжигаемой смолы, и донёсся ароматный запах. Следом появилась высокая женщина средних лет в свободном зелёном одеянии, наподобие греческого пеплоса, из благородной ткани, перехваченном на талии и под персями жемчужными поясками-ожерельями. Длинные волнистые кудри цвета плодов каштана, ниспадающие на плечи, венчала золотая диадема, усыпанная драгоценными камнями.
Ипполита склонила голову перед ней, предварительно коснувшись раскрытой ладонью собственных лба и груди. Аспасия просто поприветствовала, как делают это в греческих полисах в отношении уважаемых особ.
Верховная жрица (а судя по всему, это была она) приблизилась вполотную к вошедшим.
— Значит, Ипполита, всё прошло удачно? Я только что принесла благодарственную жертву Астарте...
— Более чем, госпожа Электра! Имея сведения от лазутчиков, мы в точности знали маршрут движения и состав посольства. Они остановились на ночёвку именно там, где предполагалось. Эти меоты и днём никудышные воины, а ночью, особенно под утро, становятся вялыми, как зимние лягушки. Мы спокойно их прикончили, ни один даже не...
— Хорошо, Ипполита, но избавь меня от подробностей!.. Ты славно потрудилась на благо нашего народа, и твои всадницы тоже... Вот тебе заслуженная награда! — с этими словами Электра сняла со своей руки один из перстней, украшенный крупным изумрудом, и надела его на палец подчинённой. — О прочих мы тоже позаботимся. Надеюсь и впредь рассчитывать на твой отряд в интересах храма и дворца!
— Не сомневайся, мы готовы умереть в любую секунду, когда потребуется!
— Ну, ну, Ипполита, не нужно умирать! Пусть умирают наши враги, ведь так? А теперь ты свободна, иди отдыхать, пока вызовут...
Рыжеволосая вновь лихо отдала честь и сгинула. Теперь верховная жрица сосредоточила всё внимание на Аспасии. Она подошла совсем вплотную, окидывая девушку горячим, словно вопрошающим взглядом, даже руку протянула, как бы помогая зрению. На губах её блуждала загадочная полуулыбка. Гречанка стояла не шелохнувшись, терпеливо ожидая, когда же наконец начнут спадать покровы с затянувшейся интриги.
— Так-так... Можно было не спрашивать, ты — Аспасия, настоящая дочь своей матери! Не могу объяснить ничем, кроме милости Астарты, что ты так похожа на неё! Лицо, волосы, стать... всё один к одному... Впрочем, сейчас... — амазонка громко хлопнула в ладоши, и через миг в комнате появилась служанка, в столь же зелёном одеянии, как у хозяйки, только попроще. — Исса, помоги нашей гостье раздеться, а потом принесёшь достойную её одежду, что приготовлена в кладовой...
Исса со всем возможным почтением, но без пиетета приступила к девушке, и та моргнуть не успела, как оказалась нагой пред взором жрицы. Служанка, собрав в кипу пропылённую, влажную от пота одежду, вышла вон. Электра с ещё большим вниманием возобновила осмотр. Казалась, ни одна мельчайшая подробность облика пленницы не ускользала от неё. В свою очередь, Аспасия только поёживалась под пристальным взглядом, не решаясь задать вопрос относительно своей матери, о которой ничего не знала с рождения. Но похоже, верховная жрица сама решилась обо всём поведать:
— Твоё тело говорит о родстве ещё больше, чем лицо! Невозможно поверить, но я могу опознать каждую складку, выпуклость, ложбинку, вплоть до ничтожной родинки! Великая Астарта благоволит своим дочерям! Полагаю, ты недоумеваешь по поводу моих слов? Хорошо, я поясню... Так вот, твоя мать, Аспасия, — была амазонкой! Она родилась и выросла среди нашего народа. Соблюдала все правила, чтила традиции, более того, служила нам примером! На обширной равнине от Истра до Ра невозможно было найти девы прекраснее и смелей! Но однажды, под влиянием зова женской природы, и по попущению богини, она отправилась выбрать отца для своего будущего ребёнка...
— Значит, она была знатного рода? — не удержавшись, перебила рассказчицу девушка.
— Эх... Не просто знатного... Она была царицей!
Прозвучавшее признание, хотя уже всплывало догадками в уме Аспасии, но оказалось подобным удару молнии. Её мать — царица амазонок! Возможно ли в это поверить? Дикие варварские кочевницы, спокойно убивающие спящих людей и готовые скрестить мечи из-за пустяка, её родное племя? О милостивая Афродита!
Электра продолжала:
— В нашей стране существует установленный в древности обычай, который никто не смеет нарушать. Амазонки, полюбившие одна другую, и желающие закрепить свои чувства браком, могут сочетаться клятвой пред алтарём Астарты. Их никто не понуждает к этому, но если обряд совершён, никакие причины, кроме смерти, не считаются уважительными для разрыва священных уз! Нарушение клятвы карается сурово, но справедливо. — Аспасия слушала со всё возрастающим горьким предчувствием настоящей правды. И не обманулась в нём:
— Твоя мать, несравненная Медея, будучи в семейном союзе, по обычаю, нашла себе избранника, некоего моряка, капитана корабля из Пантикапея. Они провели вместе положенный месяц, и царица благополучно понесла... Но вмешались роковые обстоятельства, увы, не столь редкие под луной — физическая связь переросла в любовь, отчего оказались забытыми все клятвы и обязательства! Твоя несчастная мать сбежала с этим мужланом к нему домой, там и произвела на свет дочь. Но городской совет не признал брак свободного гражданина с варваркой, ещё и бросившей родину, и родившей незаконного ребёнка. Тогда капитан попробовал поднять мятеж на флоте, для чего отплыл в море, где надеялся склонить на свою сторону другие корабли. С ним была и Медея. Новорожденную девочку, названную Аспасией, оставили кормилице... С тех пор ни Медею, ни моряка, ни его корабль никто не видел. Похоже, Посейдон, по просьбе Астарты, воздал преступникам сполна! К счастью, нам не пришлось прилагать собственных усилий к этому... Ну а царская дочь... Её отдали на воспитание в храм Афродиты, не без нашего участия. Затем, когда вышел срок и подвернулась возможность, мы нашли способ подсказать владыке Меотии правильные условия мирного соглашения. А уж добиться того, чтобы жребий указал в нужную сторону, и устроить последующие события было совсем несложной задачей. Пойми, царская кровь, это не речная водица, её собирать и беречь нужно! Поэтому ты здесь, пусть не по своей воле, но во имя твоего народа, и с благословения Астарты!
Хотя, казалось бы, все точки над "i" были расставлены, Аспасия продолжала пребывать в смятении. Вот так, сразу, приобрести родителей, одновременно явных героев и ужасных преступников, и тут же похоронить их, и обрести царское достоинство, но оказаться наполовину азиаткой-кочевницей! Тут и более зрелый рассудок завязнет, как полозья в мартовскую слякоть!
Верховная жрица, без сомнения, ясно видела ту эмоциональную бурю, что разыгралась в душе девушки. Она приблизилась вплотную и обняла её, может быть, чуть теплее, чем по-матерински:
— Ничего, девочка, ты вернулась к нам, и скоро почувствуешь себя по-настоящему дома! А пока... прежде всего, тебе нужно омыться с дороги, подкрепить силы доброй трапезой, а главное, спокойным сном. Исса позаботится обо всём, следуй за ней и слушайся, как меня (Электра улыбнулась). Завтра утром тебя представят правящей царице, Эвридике... Надеюсь, вы поладите, очень надеюсь... Итак, ступайте, и пусть Астарта хранит нас!
— Пусть хранит! — эхом отозвалась давно стоящая поодаль служанка со стопкой одежды на руках, после чего развернулась на месте и направилась к выходу. Аспасии ничего не оставалось, как последовать её примеру, оставаясь обнажённой. Они двинулись таинственными коридорами, освещаемые трепетным пламенем масляных ламп. Никто не попадался им по пути, не было слышно ни звука, словно в глубоком подземелье. И скоро в самом деле Исса начала спуск по массивным каменным ступеням, ведущим не в Аид ли, поскольку снизу явственно тянуло всё усиливающимся жаром. Но это оказалась элементарная баня — зато какая!
Устроенная наподобие греческого лаконикума, круглой формы, с открытым очагом в центре, она имела существенные различия. Прежде всего, скамьи, расположенные по окружности, были не каменные, а деревянные, и вода в обширном бассейне постоянно обновлялась, лиясь в него из терракотовой трубы, похоже, прямо с реки. В нескольких мраморных ваннах вода оказалась подогретой, причём в разной степени, от едва ощутимого тепла до практически кипятка. Воздух был настолько раскалён, что мгновенно вызывал капли пота на коже.
Исса оставила принесённую одежду на столике при входе, сама быстро разделась, и повела за руку заробевшую Аспасию в самые чертоги блаженного ужаса. Тело служанки было гладким, не огрубевшим от физического труда, но природно смуглым. Никаких уродливых отметин или значительных татуировок, только красивое изображение нагой богини (Астарты?) на левом предплечье.
Прежде всего девушке пришлось окунуться последовательно в несколько ванн, чтобы смыть грязь, потом расположиться на лавке, покрытой тонкой простынёй. Запах разогретого дерева приятно волновал обоняние, жар размягчал члены, открывал поры... Аспасия смогла наконец рассмотреть получше изображения, украшающие стены храмовой бани-лаконикума. Исполненные с большим мастерством, в технике мозаики, они показались бы вопиющим бесстыдством в ином месте. Предающиеся любовной страсти женщины, как парами, так и в одиночку, и втроём, и целой компанией... Так же сочетающиеся с животными, мифическими существами, богами... Встречались и мужчины, но в качестве объектов принуждения со стороны могущественной "слабой половины". Такой галерее эротических проявлений позавидовал бы любой храм Афродиты!
Аспасия, увлечённая и смущённая одновременно, крутила головой, разглядывая стены, пока Исса не уложила её животом на скамью, а сама принялась безжалостно хлестать по спине и прочим девичьим местам облиственным веником, ни мало не смущаясь протестующим воплям истязуемой. Затем заставила перевернуться на спину, и продолжила в том же ключе. Почти отдавшая душу гречанка пришла в себя только в бассейне, зато словно заново рождённая на свет! Поплескавшись в прохладных струях, они ещё измазались жирной глиной с содой, дабы разложить самую въедливую грязь, затем соскребли её стриглями, и окончательно омылись. Облачаясь в хрустящее свежестью облачение (зелёное, конечно), Аспасия ощущала в себе такую бодрость, странно совмещённую с лёгкостью, какую не испытывала, пожалуй, никогда.
Она отужинала с не вызывающим удивления аппетитом в отведённой для неё комнате. Стол был накрыт весьма недурно: отварное мясо птицы, зелень, овощи, хлеб, лёгкое белое вино, на десерт — сладкий персидский виноград. Ещё допивая последний глоточек из чаши, Аспасия уже ощутила, что всемогущий Морфей обнимает её нежными руками. Сейчас.. одну минуту... в сознании пробежали какие-то смутные образы, некие человеческие фигуры. сплетённые в танце, или любовной лихорадке, за ними промчались колесницы, гремя ободьями, потом высокая женщина в зелёном пеплосе проговорила: "Будь царицей!", и девушка вытянулась, как была в одежде, на апоклинтре.
Чуть позже появилась Исса. Лёгкими уверенными движениями она избавила спящую от одежды, набросила сверху покрывало. Затем собрала со стола посуду и остатки пищи, и так же неслышно, как вошла, исчезла. Аспасия возлежала, предавшись снам, под сенью храма богини любви Астарты, как путница, вернувшаяся после долгого странствия домой. Что её ждёт?
На рассвете всех жителей Фемискиры, от простолюдинок в палатках до обитательниц дворца и храма, разбудил подобный раскату грома гонг. Впрочем, никто не удивился, хотя не все обрадовались. Подобная процедура повторялась в городе амазонок каждое утро, независимо от времени года, дня недели, любых других обстоятельств. Не важно, когда вы легли, но встать и приступить к своим обязанностям извольте, как один, с первыми лучами солнца!
Аспасия открыла глаза, и в первое мгновение не могла сообразить, где находится. Точно таким громким ударом будили жриц и послушниц в пантикапейском храме. Но лежанка явно просторнее, а тюфяк помягче, и наставницы-педагога с воспитывающей тростью не видно. Как странно, четыре дня назад бывшая питомица Афродиты ещё ходила по улицам родного полиса, и не помышляла о предуготовленных для неё превратностей судьбы. Словно четыре года прошло... нет, четыре вечности пережито...
В комнате было уже достаточно светло, хотя светильники не горели. Утро проникало через невидимые отверстия в стенах искрящимися лучами и струйками бодрящего воздуха. Вдруг послышался краткий, как бы деликатный звук колокольчика за входным пологом. Аспасия догадалась, что так спрашивают позволения войти. Она крикнула: "Да!"
В комнату вошли молчаливым гуськом Исса, в руках которой был поднос с сосудами для благовоний, губкой и щёткой, а так же пышное белоснежное полотенце, и следом две младшие служанки, одна с широким медным тазом, другая несла кувшин-кальпиду, наполненный тёплой водой.
Таз расположили на трёхногом табурете, наполнили водой, и старшая прислужница тщательно омыла влажной губкой подопечную, после чего осушила тканью. Вылив на ладонь добрую порцию ароматного масла, тщательно втёрла в тело девушки. На том утренний туалет закончился. Служанки с тазом и кульпидой покинули помещение. Исса помогла Аспасии одеться, затем громко хлопнула в ладоши, совсем, как её хозяйка накануне. Появились две другие помощницы, которые принесли большие плоские блюда с едой.
Завтрак был прост и полезен для здоровья. Хлеб, сыр, варёные яйца, молоко. В храме Артемиды послушниц утром потчевали чёрствой краюхой, запиваемой водой. Так ведь она теперь — почти царица, причём не Меотии захудалой, а великой Амазонии! Быть может, прославится, как героические предводительницы прошлого, воспетые поэтами: Ипполита, Антиопа, Пентесилея...
Всё время, пока Аспасия принимала пищу и предавалась мечтам, Исса находилась поодаль, смиренно склонив голову, тише тени. Но как только во рту девушки исчезла последняя крошка, новоявленная наставница вызвала служанок, которые быстро разобрались с застольем, а затем доложила, что пришло время аудиенции у верховной жрицы. Девушка удивилась:
— Но вчера госпожа Электра говорила о встрече с правящей царицей?
— Симпосий во дворце начнётся, как обычно, в полдень, а до этого срока ещё немало времени. У меня чёткие указания на твой счёт, не будем же заставлять наместницу богини ждать!..
Разумеется, спорить с такими доводами было бесполезно, да и незачем. Аспасия сама была не против развить знакомство со столь значимой персоной, и порасспросить ещё о многом.
Верховная жрица встретила их в том же обширном помещении, что и накануне. И одета была соответственно, в божественное изумрудное одеяние с сияющими ожерельями. только волосы уложены несколько по-другому, но не менее выразительно. При свете дня она показалась Аспасии значительно моложе, хотя и следа украшающих средств на лице или других открытых частях тела не было заметно. "А ведь моя мать могла бы выглядеть сейчас подобно — столь же красивой и величавой, а главное, править страной, царствуя во дворце!"
Электра вновь оглядела девушку блестящим пристальным взглядом, но раздевать уже не стала, пригласив на прогулку по храму.
Они провели несколько весьма содержательных часов в беседе с глазу на глаз, прохаживаясь по залам и переходам, казалось, безразмерного сооружения. Ничего более непривычного нельзя было вообразить. Стены и своды из ткани, земляной пол, лишь в некоторых, особо важных местах, устланный коврами. Постоянно звучащие, неизвестно откуда, песнопения в сопровождении арфы и флейты. А ещё всё новые и новые открытые страницы этой таинственной книги под названием: «Амазонки».
Ровно в полдень, когда снова прогремел гонг, верховная жрица отпустила Аспасию во дворец, увенчав напоследок её главу изящной диадемой, и пояснив:
— Это знак принадлежности к царскому роду. Тебе обязаны оказывать соответствующее почтение. За этим должна следить стража, но и ты не забывай про свой сан. Я приставлю к тебе надёжную телохранительницу, которой доверяю как себе, Гаруну. Ты с ней уже познакомилась в пути, поэтому проблем не будет. Надеюсь, с царицей вы поладите, она хоть и своенравная особа, но всё же родственница как ни как... Держи себя с ней уверенно, без этой вашей греческой лести, впрочем, дерзить тоже не надо. Амазонки народ стихийный, вспыльчивый, могут сначала отрезать, а потом уж семь раз отмерить...
На выходе из храма Исса передала Аспасию, можно сказать, из рук в руки дежурившей там Гаруне. Сдержанная, порой угрюмая воительница переменила боевой наряд и выглядела совсем по-другому. Самым колоритной деталью были персидские кожаные штаны-анаксириды, сидящие очень плотно на ногах и заправленные в высокие шнурованные сапоги. Кольчуга, наподобие той, что носила "чёрная"гвардия, только тоньше и короче, а на голове вместо шлема серебряный обруч с изображением конной охоты на оленей. Тёмные, с редкими седыми прядями волосы собраны на затылке в хвост, скреплённый массивной золотой заколкой. На поясе у телохранительницы — широкий карфагенский меч, а так же кинжал в отделанных слоновой костью ножнах.
Завидев вышедшую Аспасию, Гаруна и соседствующие с ней нумидийки-постовые отдали честь, последовательно приложив ладонь ко лбу и сердцу, и склонили голову. Выросшей в относительно демократичных условиях греческого полиса девушке это показалось странным, но не лишённым приятности. Она вспомнила слова Электры: "Обязаны оказывать соотвествующее почтение". Вот и пусть оказывают! Она же царица... почти...
Они ступили на центральную площадь. Это было довольно обширное овальной формы пространство, примерно полстадия в ширину и стадий в длину, двумя сторонами примыкающее к циклопическим шатрам храма и дворца, а с торцов омываемое водами реки. Поверхность площади поражала идеальным состоянием — гладко-ровная, ни травинки или соринки, хотя всего лишь утрамбованная земля. Там и сям виднелись группы марширующих строем девочек. Одни отрабатывали передвижение колонной, другие растягивались цепью, а вот, "грозно" гремя мечами о щиты, наступает фаланга. Командуют и следят за порядком бравого вида воительницы в полной боевой выкладке. Навскидку число обучаемых можно было определить сотни в три. Но здесь только самые юные, а есть же ещё повзрослее? Аспасия решила уточнить у Гаруны. Видимо, царская жилка начинает себя проявлять... Охранница пояснила весьма лапидарно, что амазонки старше двенадцати лет проходят полный курс подготовки в военных лагерях, где получают все необходимые для службы и быта навыки. Что ж, спокойным детство местных девчушек не назовёшь. Впрочем, в той же Спарте порядки не мягче, разве что касаются прежде всего мужской половины.
С помоста, что был сооружён посреди плаца, гулко ухал огромный барабан, задавая чёткий темп упражнениям, и ему вторили, раздирая нервы, две гнусавые гуделки. От такой музыки любой враг прежде боя разбежится, не иначе! Аспасия поморщилась — хоть уши затыкай... И ещё ей захотелось, глядя на молодцеватых командиров в блестящих доспехах, расспросить Гаруну о предстоящей возможной встрече Ипполиты с Аглаей, насколько там всё серьёзно?
— Не будет никакой встречи! — ответила, как отрезала спутница.
— Почему? Они помирились?
Гаруна иронично хмыкнула, что бывало с ней крайне редко, такому предположению:
— Подобные им особы не мирятся, как минимум, до первой крови! Но ввиду срочных обстоятельств, а именно отправки Аглаи с миссией в Неаполь Скифский, выяснение отношений состоится не ранее зимы, а может, вообще никогда. Скифы — племя непредсказуемое, и к нам, амазонкам относятся без восторга...
— Какое удивительное стечение обстоятельств с этой миссией!
— Обстоятельства сложились вчера, когда верховная жрица каким-то образом узнала о произошедшей ссоре, и дабы предотвратить последствия, отослала одну из сторон куда подальше. Но на всё воля Астарты! — последнюю фразу она произнесла громко и с пафосом, явно для ушей невозмутимых эбеновокожих охранниц, застывших в карауле при парадном входе во дворец. Те ответили слаженным хором, видимо, привычную форму отклика: "На всё её воля!" Затем подошедшую парочку почтила вниманием дежурный офицер. Она отдала честь царскому достоинству Аспасии, с Гаруной обменялась приветствиями, соединив на секунду правые ладони вместе, после чего проводила в особую комнату, где все посетители обязаны были сдавать оружие. Там офицера сменила дворецкая, и повела за собой в направлении главной залы.