Князь Вяземский, не откладывая, написал письмо и отправил с ним своего лакея по известному тому адресу. В ожидании ответа решили скоротать время в бильярдной.
– За ломберный стол мне садиться нынче нежелательно, – пояснил Пётр Андреевич великому князю. – Хватит с меня и ночей в Английском клубе.
– Я увлечений картами решительно не одобряю, – заметил Михаил Павлович.
– Полностью с вами согласен, ваше высочество. Увлечение превредное. Да и в целом азарт – дело опасное. Однако бильярд требует более ловкости, нежели везения. Это игра предполагает мастерство, и шулерство здесь невозможно.
Великий князь согласился. Сразиться в бильярд с достойным соперником он любил. Игроком князь Вяземский оказался искусным и опытным, играл без поддавков, но и Михаил Павлович не осрамился. Время до возвращения лакея с ответом прошло незаметно и с удовольствием.
Пётр Андреевич внимательно прочёл доставленное сообщение и передал его великому князю.
– Ваше высочество может лично ознакомиться. Посетителей из высшего света у мадам не ожидается. Будет проведён сеанс по просьбе помещицы Рябикиной, полковничьей вдовы, нарочно прибывшей в столицу ради совета по своему вопросу. В лицо вас не знают, вы в военном сюртуке без наград, к тому же, на всякий случай, получим от мадам две полумаски и накидки сразу по прибытии.
Незадолго до назначенного часа великий князь и Пётр Вяземский сердечно попрощались с хозяином дома и оставшимися из гостей. Михаил Павлович отправил свой экипаж обратно в Михайловский дворец, а сам пересел в карету Вяземского.
Кучер выехал на Невский проспект, а оттуда повернул на Большую Мещанскую улицу. Напротив дома №13 карета остановилась. Лакеи распахнули двери экипажа.
– Приехали, ваше высочество, – объявил негромко Вяземский. – Нам сюда.
– Дом 13, ну как же…– хмыкнул великий князь. – Примерно этого и следовало ожидать.
Вяземский только загадочно пожал плечами и без слов повёл Михаила Павловича по направлению черной лестницы.
– Её зовут Амалия Жаккар, – пояснил Пётр Андреевич на ходу. – Она занимает в этом доме квартирку на третьем этаже. Далее вы сами всё поймёте.
Они поднялись и Вяземский постучал в дверь – сначала три раза, затем, погодя, ещё два.
– Меж нами так условлено, – пояснил он Михаилу Павловичу.
Дверь отворила молодая горничная. Увидев князя Вяземского, девушка с поклоном пропустила обоих пришедших в тесное подобие прихожей. Здесь она приняла их плащи и фуражки, а вместо этого вручила гостям полумаски из черного бархата и накидки-пелерины, которые тут же были надеты. Затем, по длинному коридору девушка проводила господ в гостиную.
Гостиная оказалась небольшой, на первый взгляд совсем скромно обставленной комнатой. Вдоль противоположной стены от дверей стоял массивный диван с гнутыми ножками и спинкой, украшенной затейливой резьбой с фигурками животных. На нём предложили располагаться мужчинам. Высокие окна скрывали тяжёлые шторы густо-вишнёвого цвета, с золотистой бахромой и кистями. На мраморной полке камина тускло поблёскивал подсвечник с тремя свечами, а рядом с ним лежал отполированный до блеска череп, весьма походивший на настоящий. Напротив камина на стене висело большое зеркало в бронзовой раме, отражавшее язычки пламени… Посреди комнаты располагался просторный овальный стол, покрытый плотной тёмно-зелёной скатертью.
В гостиной разливался полумрак, и тусклый мерцающий свет от редко расставленных по комнате свечей создавал атмосферу тревожной таинственности.
Не прошло и десяти минут, как в помещение вошла сама хозяйка, мадам Жаккар, приятная дама лет тридцати, в глухом, закрытом платье из черного шёлка. Тугой узел волос Амалии был убран под черную сетку, какие-либо украшения отсутствовали, кроме простого ожерелья из крупных, но грубо обработанных жемчужин, которое она сжимала в руках. Мадам с поклоном и очаровательной улыбкой поздоровалась с гостями и вполголоса сообщила князю Вяземскому, что готова начинать сеанс… Затем она уселась во главе стола и позвонила в колокольчик.
Через мгновение в дверях появился сухощавый мужчина в годах в черном фраке и жилете из белого пике. За собой он вёл полную пожилую даму, одетую скромно и без затей, и сопровождавшую её девицу в кокетливой шляпке. Даму усадили за стол, напротив медиума. Девица, как выяснилось – дочь посетительницы, расположилась на кушетке у камина, а пожилой господин, ассистент Амалии, встал за спиной полковничихи Рябикиной.
– Прасковья Васильевна, – обратилась к помещице мадам Жаккар, – я вижу, вы напряжены и взволнованы. Я хочу вам пояснить некоторые истины, известные нам, медиумам, но большинству простых людей неведомые.
Пожилая женщина, действительно казавшаяся бледной и напуганной, с доверчивой готовностью кивнула.
– Каждый из нас является частицей собственной семьи, и более того – частицей рода. Все мы, ныне живущие и покинувшие этот мир, а также и наши потомки навеки связаны.
Мадам разложила на столе жемчужную нить.
– Мы связаны единой прочной нитью наподобие этих жемчужин. И эта нить – родство крови. Неважно, где пребывают наши близкие – на том, или на этом свете. Они способны слышать нас и способствовать нам, ибо действия наши влияют на судьбы потомков, а стало быть на неразрывность нити.
– Да, – тихо сказала пожилая женщина, – я поняла вас. Я ведь и прежде думала, что так должно быть.
– Тогда Прасковья Васильевна, расскажите ещё раз о деле, которое привело вас ко мне.
Рябикина горько вздохнула.
– Да, конечно… Беда наша вот в чём. Сынок мой, Павлуша, то бишь капитан гвардии Павел Рябикин, служит в столице в полку. И вот по легкомыслию своему влез он в большие долги. С этой бедой сын обратился ко мне, да попросил продать имение, унаследованное мною от покойного супруга. Сыну помочь я хочу, но и на этакий шаг решиться не могу, уж больно муж дорожил деревенькой и, боюсь, продажу не одобрил бы…
– И вы желаете узнать мнение вашего супруга, а также, возможно, его указание, – заключила мадам Жаккар.
– О, да! – подтвердила Рябикина с горечью. И добавила тихо: – Если это всё же возможно.
– Это возможно, – спокойно ответила медиум. – Я полагаю, ваш муж уже услышал нас. Я приложу усилия, чтобы связаться с ним, и если он откликнется, то даст нам знак.
– Адам! – обратилась она к помощнику.
Тот мигом подошёл к камину и задул свечи в подсвечнике. В гостиной стало ещё темнее. Всё освещение производил огонь в камине и расставленные по разным углам комнаты несколько одиночных свечей.
– Всех присутствующих прошу соблюдать тишину и не двигаться, – объявил Адам и занял своё прежнее место.
– Положите руки на стол, расслабьтесь, – мягко обратилась мадам Жаккар к Рябикиной. Та послушно подчинилась.
Медиум так же положила на стол руки и закрыла глаза. Несколько секунд ничего не происходило. Затем среди тишины гостиной послышались глуховатые постукивания.
Михаил Павлович, сидя рядом с Вяземским несколько напрягся. Медиум, сидевшая до того неподвижно, вдруг резко уронила голову на грудь и сжала в кулаки свои маленькие ладони. Она сдавленно застонала. В следующий миг словно совсем из ниоткуда, из темного пространства пустоты спланировал на стол шейный платок в бурых пятнах, похожих на высохшую кровь. Великий князь невольно вздрогнул.
– Это он! Это его! Мой Феденька! – завопила в исступлении несчастная вдова. – Перед самой кончиной у Феденьки шла горлом кровь, я никогда этого не забуду. Мой Феденька, любезный мой…– повторяла она с рыданием, прижимая к себе испачканную тряпицу.
Великий князь украдкой взглянул на Вяземского. Тот наблюдал за происходящим с выражением полной невозмутимости.
Мадам Жаккар подняла голову и, не открывая глаз, заговорила переменившимся грудным голосом.
– Фёдор Пахомович вас слышал. Он передаёт супруге, что не волен принять решение. Ибо имение это было пожаловано отцу его, за большие заслуги перед государыней. К нему, вашему покойному свёкру и следует обратиться с вопросом.
Через секунду медиум открыла глаза и откинулась на спинку сидения, демонстрируя обессиленность. К ней тут же поспешил Адам со стаканом воды, который осторожно поднёс к губам женщины.
Прасковья Васильевна проговорила в задумчивости.
– Да. Ведь я это знала. Как же мне не пришло в голову с самого начала… Так что же делать? – и тут же с надеждой повернулась к Адаму: – Да нельзя ли попросить уважаемого медиума связаться так же и с Пахомом Андреевичем, генералом Рябикиным, моим свёкром? Прошу вас!
– Каждый контакт с потусторонним миром требует от мадам больших усилий. Поверьте, это тяжело… – ответил помощник медиума, осторожно промокнув салфеткой губы Амалии и усадив ту поудобнее.
– Я заплачу за дополнительный сеанс. Только скажите, сколько потребуется!
Адам что-то прошептал на ухо мадам Жаккар, та слабо кивнула. Затем он написал несколько цифр карандашом на салфетке и передал Рябикиной. Она быстро взглянула.
– Да, на эту сумму я согласна. Прошу вас, пожалуйста.
– Хорошо, – ответил Адам. – Мадам приложит все усилия. Но придётся немного подождать, поскольку ей необходимо восстановиться.
После этого помощник медиума позвонил в колокольчик. В комнату быстро вошла горничная, неся на подносе склянку с какой-то темной жидкостью и изящную ложечку. Адам наполнил ложечку чем-то густым и вязким и поднёс мадам. Спустя минуту Амалия объявила, что готова к продолжению сеанса.
Все замерли. Медиум закрыла глаза… Ожидание длилось сравнительно долго. Полковничиха Рябикина начала беспокойно поёрзывать. Но тут мадам издала приглушённый стон. Затем ещё раз, уже сильнее, мучительнее застонала и сжав кулаки, уронила на грудь голову. В комнате послышался громкий, отчётливый, будто бы возмущённый стук. Присутствующий гостей охватила тревога. И вдруг помощник медиума, резко подавшись вперёд, что-то поймал, словно выхватив прямо из воздуха. Через секунду он положил на стол тускло блеснувший в полумраке орден. Воинский, боевой, без банта, – Георгиевский крест.
Прасковья Васильевна заворожённо разглядывала знакомую ей награду… Затем, опустив голову, почтительно поцеловала её.
– Вы уж не серчайте, Пахом Андреевич, что потревожили, – сказала она тихо. – Ведь вы меня сами когда-то назвали дурищей, такая я и есть, – пожилая женщина тихонько всхлипнула. – Вы уж простите меня.
Адам подал ей знак к молчанию. Спустя минуту медиум подняла голову и, не открывая глаз, произнесла отстранённым голосом.
– Генерал Пахом Андреевич Рябикин услышал вас. В ответ на ваш вопрос он заявляет следующее.
Мадам Жаккар сделала паузу, присутствующие напряжённо замерли.
– Имение Рябикино не продавать, но оставить за внучкой его, Ольгой Фёдоровной в качестве приданого, дабы перешло потом оное к будущим внукам.
Ольга Фёдоровна на кушетке склонила голову, всем видом показывая скромность и послушание. Медиум продолжила:
– Внуку Павлу Фёдоровичу, посрамившему семью, помощи не оказывать и впредь в доверии отказать.
Амалия замолчала и через секунду открыла глаза.
Прасковья Васильевна тихо плакала.
– Ах, Павлуша, сыночек… Ну значит так тому и быть. Ах, Павлуша…
Дочь поднялась с кушетки и принялась утешать мать, обнимая ту за плечи.
«Пока Гвардейский корпус под моим началом, – подумал великий князь Михаил Павлович, – спуску никому не дам. Завтра же Рябикина откомандирую на Кавказ прика-зом. Там наберётся ума, да и кредиторы не достанут».
Вошла знакомая горничная и внесла горящую масляную лампу. В комнате сразу стало светлее.
Адам объявил присутствующим, что сеанс на сегодня окончен, и медиум нуждается в продолжительном отдыхе. Князь Вяземский поднялся и подойдя к ассистенту положил в карман его жилета свёрнутую банкноту. Тот поблагодарил кивком… Девушка-горничная отвела обоих господ обратно, до черного хода, где помогла одеться и проводила с почтительным поклоном.
На улице к этому часу уже совсем стемнело. Прохожих почти не было, кроме стайки продажных девиц рядом с аркой соседнего дома, да какой-то пробиравшейся дворами голытьбы.
Они уселись в ожидавший экипаж, и только тогда князь Вяземский заговорил.
– Как вам сегодняшнее представление, ваше высочество? Понравились ли фокусы?
– Фокусы? – переспросил тот растерянно.
– Ну как же, разве вы не заметили?
Михаил Павлович явно стушевался. А Вяземский кивнул с нескрываемой весёлостью.
– Тогда, если позволите, я живо объясню…
От Большой Мещанской до Итальянской улицы было рукой подать, и Вяземский велел кучеру не торопиться. Лошадки шли ленивым шагом.
– Я понимаю, ваше высочество, что вам, как человеку неискушённому в комедиях, разобраться в этом представлении не просто. Да только я насмотрелся достаточно, оттого меня их трюками не удивить.
– Стало быть трюками… – усмехнулся Михаил Павлович. – А как вы объясните появление шейного платка усопшего? Решительно не понимаю.
– Да с чего вы взяли, что это его платок? А, впрочем, мог быть и тот самый, сие не важно.
Великий князь молчал, вконец обескураженный. Но Пётр Андреевич не собирался говорить загадками. Он тут же продолжил.
– Будь в комнате немного посветлее, мы бы заметили тонкую ниточку, протянутую из-под стола к потолочному плафону. Нитка прикреплена к платку, платок вложен в проём плафона. На полу под столом находится простейшее устройство с рычагом. Амалия жмёт рычаг ножкой, нитка натягивается и рвётся. А платок эффектно опускается на стол.
Его собеседник вспомнил описанную сцену и даже присвистнул:
– Но как же хитро!
– Да полноте вам, ваше высочество. Это известный старый трюк и вовсе не их изобретения.
Михаил Павлович почувствовал себя одураченным.
– Взаправду обвели вокруг пальца как несмышлёныша. Но как тогда вы объясните появление ордена? Откуда взялся орден?
– Вы меня удивляете, ваше высочество. Конечно же из рукава ассистента, где тот его прятал. Таких дешёвых фокусов не встретишь и на ярмарочных балаганах.
Великий князь какое-то время молчал, осмысливая сказанное.
– Хорошо, пусть так. Однако я так и не понял главного.
– Да чего же ещё, ваше высочество? Прошу вас – спрашивайте. Любые странности тотчас разъясню.
– Но это более, чем странности, князь! Расскажите, сделайте милость, – откуда у мадам Жаккар предметы, связанные с прошлым семьи Рябикиных, а главное – сведения. Скажите мне – откуда?
Вяземский округлил глаза, изображая удивление. Казалось, он сдерживает смех только из уважения к высокому статусу своего собеседника.
– Да не откуда, а от кого! Право же, это совсем просто, ваше высочество!
Он сделал маленькую паузу, а затем будто на выдохе закончил:
– Кто же захочет стать бесприданницей по доброй воле!
Михаил Павлович тут же припомнил скромницу Ольгу Федоровну и хлопнул себя по лбу.
– Не разубеждайте меня, дружище, ибо я болван.
Он поднял руку, не давая князю вставить слово.
– Провели, считай, что облапошили, это меня-то, меня!
Он от души рассмеялся.
– На какова девица – ловка, хитра. А по виду вовсе и не скажешь.
– Полностью согласен, ваше высочество, – закивал Вяземский. – Более того – не сомневаюсь, что именно она надоумила мать обратиться к медиуму. И, как видите, не прогадала. Но я бы не стал осуждать барышню.
– Не буду с вами спорить. Девице страдать за чужие грехи от материнской мягкотелости неправильно. Такое для неё обидно и несправедливо. – согласился великий князь, а про себя подумал: «А Рябикина-повесу отправлю на Кавказ, куда ворон костей не заносил, причём немедленно».
Коляска мягко покачивалась на булыжной мостовой Невского проспекта.
– А ты, дружище Вяземский, давно ли знаешь эту предприимчивую парочку?
Михаил Павлович незаметно перешёл на «ты» в обращении к собеседнику, что с его стороны значило расположение и проявление доверия. Его высочество был прежде всего военным человеком и доверительность общения для него предполагала простоту.
– Достаточно, – ответил тот, – почитай с самого их появления в России. До того мне писал о них старый приятель, русский аристократ, проживающий в Марселе. Так что, будучи наслышан о мадам Жаккар, я нанёс ей визит, как только прочитал в газете о её приезде в Санкт-Петербург. Как видите, мы с Амалией подружились. Адам, насколько я знаю, доводится ей дядюшкой, а Мари, это их горничная, его воспитанница. Вот так и колесят всей шайкой по Европе, пока их занятие приносит неплохой доход. Конечно надувают легковерных обывателей. Впрочем, ведь и большого вреда от них нет. По мне, так и неплохая забава. Ну а кому-то утешение. Многие люди готовы обманываться, в этом их право.
Тем временем экипаж Вяземского проследовал Михайловскую улицу. Его высочество велел подъехать не к парадному входу дворца, а к воротам Михайловского сада, что и было сделано. Хозяина ожидали, поэтому к воротам мигом подбежали два привратника...
(Полный текст романа размещён на портале ЛитРес)