~~~&~~~&~~~&~~~&~~~&~~~
Людмила ждала мужа с южного курорта, куда он отправился подкреплять здоровье целебной водичкой. Быстренько пробежавшись по комнатам с пылесосом, смахнув пыль с мебели, накрыла стол, любимые мужнины кушанья: селедку под шубой, картошечку с румяной буженинкой, достала припасенную домашнюю настоечку. Кликнула 12-летнему сыну Вовке посмотреть не идет ли отец. Вовка несколько раз бегал на станцию, которая была всего в 10 минутах ходьбы, но поезд запаздывал. Людмила неспешно оглядела себя в зеркало, подкрасила губы, немного освежила пудрой тусклость под глазами. Краситься она не любила, если только в особых случаях немного подчеркнуть глаза. А вот с фигурой были проблемы, узковатые бедра приходилось прятать за пышной юбкой, талию затягивать в ремень. Главные достоинства - блестящие здоровьем волосы, которые послушно укладывались в аккуратную прическу, и в любое время дня и ночи выглядели ухоженно, и теплая располагающая улыбка, которая сразу притягивала к ней людей.
Сергей был самым красивым офицером в военном городке. Ни одна женщина не могла перед ним устоять, провожая его пылкими взглядами. Уж слишком броской были его мужественная красота и стать, сродни артисту Лановому из фильма "Офицеры". И характером его Бог не обидел. Людмила никогда не слышала грубого слова, и отец из него получился замечательный, везде вместе с ней и сыном. Людмила отодвинула на окошке капрон, вглядываясь не идет ли муж и, вспомнив, что забыла нарезать хлеб, кинулась на кухню. - Мам, там папка идёт с какой- то теткой, - сообщил запыхавшийся Вовка. Людмила,бросив всё,поспешила навстречу.
Сергей прошел в комнату с эффектной блондинкой. - Ну вот, встречай нас, Людмила, - он засуетился, ища куда бы удобнее пристроить гостью. Людмила приветливо улыбнулась незнакомке и попыталась обнять мужа: - Ой, мы так соскучились, представляешь, ждем, Вовка на станцию уже несколько раз бегал. - Погоди, Люда. У нас к тебе серьезный разговор. Наконец, взяв стул, и усадив блондинку, взглянул на жену: - Люда, ты тоже, сядь. Людмила прошла к столу и развернув стул, присела, обратив улыбающееся лицо к мужу: - Я тебя внимательно слушаю. - Понимаешь, Люд, ты только прими все спокойно. Так случилось, что я полюбил другую женщину, вот она, ее зовут Раечка. Он приобнял девушку, представляя ее, - и мы решили жить вместе. Девушка, в распахнутом синем плаще, в платье молочного гипюра, туго обтягивающем грудь, едва прикрывающем полные ноги, сделала вид, что это ее совершенно не касается, равнодушно рассматривая убранство комнаты. Людмила изумленно переводила взгляд с мужа на гостью, все никак не в силах постигнуть смысл сказанного. Повисла пауза. Наконец до неё стало доходить, что муж говорит правду, и каким-то подспудным чувством она ощутила тянущий, предательски сковывающий мысли страх, готовый вылиться в истерику и тут увидела белого как мел сына, стоящего в дверях, и его страшный взгляд поразил её: - А как же мы с Вовой? - Ужаснулась она, вопросительно глядя на мужа, лелея последнюю надежду о снисхождении к ним. - У твоей матери в Орле большой дом, поживете там, я вам буду помогать. Ведь мы так решили, правда? - Муж заискивающе посмотрел на Раечку. Та отстранённо рассматривала носок модной туфли. - Ты сошёл с ума, у меня работа, у Вовы школа и друзья, там он никого не знает, - попробовала возмутиться Людмила, ощупывая ладонями пылающее лицо: - Сейчас, сейчас,- не все так сразу. Надо собраться с мыслями. Как же так, 20 лет счастливого брака, у нас ведь сын, - она умоляюще смотрела в глаза Сергея, не находя в них намека на участие в их судьбе.
- Ну вы собирайтесь, я на станцию, возьму вам билеты на вечерний поезд. - Вышвыриваешь нас как ненужный мусор, - Люда суетливо растирала лоб, не в силах собраться, - никак не вспомню где у нас была большая сумка? Вовка метнулся к отцу, забарабанив кулачками тому в грудь, зарыдал: - Вот ты с нами как, предатель, предатель, предатель, - повторял он заливаясь слезами, - выгоняешь нас из-за чужой тётки. Сергей отвел руки сына: - Послушай, сын, через пару-тройку лет ты станешь взрослым и поймешь меня. А сейчас мне пора.
Сергей почти волоком тащил Людмилу на перрон, идти сама она не могла, спотыкаясь и закрывая от изумленных знакомых зареванное лицо. Пройдя в вагон, выхватив из рук испуганного сына сумки, затолкав их в багажник под полкой, усадив жену и сына рядом, молча вышел из вагона.
Он вообще не хотел думать о них, не испытывая ни жалости, ни раскаяния. Будто железная броня сковала сердце. Перед глазами стояли только полные и сочные губы Раечки, её малиновые атласные щёки, брови вразлёт. Животное желание отключило все чувства, кроме одного, зарыться лицом в волнистые Раечкины волосы, вдохнуть её душистый запах, сжимая в обьятиях упругое и жаркое Раечкино тело. Он уже спрыгнул с подножки на перрон, когда сын догнал его и с ненавистью бросил вслед: - Вот посмотришь, я вырасту и убью тебя! Сергей оттолкнул мальчишку: - Пшёл в вагон, щенок, мал ещё отцу грозить! И даже не оглянулся на набирающий ход поезд, отсекая напрочь от себя прошлую жизнь.
Теперь жизнь Сергея перетекала из увлекательных игрищ в забавы. Он не мог насытиться молодым горячим телом, к тому же Раечка была ненасытна и раскованна. И всё ему нравилось в ней, и ее звонкий смех, пышная грудь, неуемное желание доставить ему удовольствие. К тому же поварихой была Раечка отменной да и самолюбию его льстило, что молодая и красивая девчонка рядом с ним, с сорокалетним.
Прошло полгода, Сергей влез в долги, одалживая у сослуживцев на Раечкины хотелки. То новое платье, пальто, сапоги, то новый диван, ковер на пол, стрижка и маникюр, дорогое вино и кулинарные деликатесы, все влетало в копеечку. Бесконечная череда тусовок и гостей утомляла. Сергей не хотел себе признаваться, что он от этого устал. В глубине души он скучал во сыну и Людмиле. Он бросил взгляд на полку над письменным столом: Ахмадулина, Пастернак, Шекспир, Высоцкий, Губерман, Хайям. Он вспомнил как радовалась Людочка, когда удавалось достать заветную книжку, как подсовывала ему новинку и они читали книжку вместе, часами обсуждая "Крейцерову сонату" Толстого, или "Преступление и наказание" Достоевского.
Раечка книг не читала.
Сергей как-то кивнул ей на полку с книгами, но Раечка недоуменно пожала плечами, ответив, что ей это пустое занятие ни к чему, нужно бежать, в военторге должна подойти очередь на венгерские босоножки.
Любовный угар и эйфория от любовных утех постепенно вытеснилась мыслями, что после изнуряюще тяжелого дежурства хорошо бы отоспаться, но Раечке хочется интимных игр. Когда он попробовал отказаться, Раечка устроила некрасивую истерику, рыдая, что он ее не любит и с тех пор ласки превратились для него в пытку. Раечка уже не просила, она кричала и требовала, и если он не подчинялся, скандалы и истерики могли продолжаться часами. Все, что прежде так нравилось ему в ней стало раздражать. Вечно скривленный в ненависти рот; взгляд, всерлящий его такой злобой, как будто он виноват в самом факте её рождения; огромные мужицкие руки, которых он прежде не замечал; и все движения её были резки и грубоваты, у него как дурман спал с глаз. "Похотливая самка, интерес которой зациклен какой бы дефицит ухватить в магазине, налопаться деликатесов и выжать душу из него в удовлетворении своих неуемных животных желаний", - с отвращением думал он. Сергей вспомнил какими нежными и стыдливыми были ласки бывшей жены. Как она сидела за письменным столом, часами готовясь к занятим или проверяя контрольные, шикая на Вовку, чтобы тот не шумел, отец отдыхает с дежурства. Как склонялась над тетрадками, в задучивости придерживая прядь или слегка прикусывая ручку. Сергей вспомнил Вовкино искаженное рыданиями лицо и слово "предатель", как острый нож закололо его сердце. Теперь на столе не было ни Вовкиных учебников, ни стопок Людочкиных контрольных, зато возвышалась гора тюбиков, лаков, помад вперемешку с бигудями и кучей несвежих салфеток, которыми Раечка снимала макияж. "Какой же я был дурак, променяв такую умницу на это чудовище", - изводил он себя.
Он стал дольше задерживаться на службе, допоздна просиживал в забегаловках, тодько бы не идти домой. А придя, заваливался в постель, отворачивался к стене, прикрывая голову подушкой, только бы не слышать Райкины вопли. Он пристрастился к выпивке, в один из дней вынырнув из пьяного дурмана, он предложил Рае съездить, навестить мать. Раечка и вправду обрадовалась. Сергей, решив, что даст ей телеграмму чтоб не вовращалась, поехал в Орел за семьей.
Но сколько он ни стучал, ни караулил Людмилу и Вовку, никто его не пустил. Приехав обратно, он стал пить беспробудно. Раечка долго не задержалась у матери. На вопрос почему не осталась у родителей и чтобы выметалась, потому что он ее больше не любит, ответила что теперь он никуда не денется, она беременна и будет рожать.
Теперь они жили каждый своей жизнью, сутками не разговаривая друг с другом, а порой даже не видясь.
Все чаще у Сергея прихватывало сердце, несколько раз его увозила скорая. После родов ради ребенка, их отношения потихоньку стабилизировались. Они не стали ближе, но скандалы прекратились.
Сергей качал кроватку, со спящей Ирочкой и думал: как жить на свете без любви? Вот ради этого маленького родного человечка, может, и стоит жить? Он перевел взгляд с ангельского сопящего личика дочки на похмельную стопку водки. Сумеет ли он выстроить жизнь дальше? Он отдал бы все на свете, чтобы вернуть жену и сына. Как бы он хотел, чтобы никогда не случился тот летний день и поезд, увозящий от него самых любимых и дорогих в его жизни людей. Череда нелепых поступков выстроила цепочку дальнейшей никчемной жизни, сможет ли он преодолеть зияющую пустоту, которую заливает спиртным, или все же найдет в себе силы взять себя в руки, чтобы жить для этого крошечного родного человечка...