Где то за старинным Арсеналом, за Петровским парком, плещет волной Финский залив... я стою на Макаровском мосту Кронштадта.
Подо мной бывший доковый канал, заросший деревьями и кустарником. Когда-то сюда в марте семнадцатого года разъяренные, опьяненные революцией и свободой матросы сбрасывали своих недавних командиров,расстрелянных здесь же, у оврага, не пожелавших служить новой власти. В этот же овраг скинули заколотое штыками тело последнего Главного командира Кронштадского порта - адмирала Вирена.
Вышел на Якорную площадь к Морскому Никольскому собору. Раньше в нем находился кинотеатр имени Максима Горького, в народе «Максимка».Мы - матросы приходили сюда кино смотреть в цокольном этаже, а наверху была танцплощадка… С одной девушкой там познакомился, так с ней все прятались по углам, целовались. Был я баянистом-самоучкой, и чтобы откосить от ежедневной строевой подготовки в учебке, частенько играл в Клубе моряков. Да и на репетиции командование всегда отпускало без проволочек. Эти репетиции часто проходили в соборе. К каждому празднику готовились. Даже свой ВИА создали – «Рифы».Когда начинался киносеанс, я забирался в будку к своему корешу Лешке, он тоже из Керчи. Мы месте призывались, и в Кронштадт тоже вместе попали. По одной специальности учились: на судовых механиков-дизелистов.
Я пересек Якорную площадь и незаметно затерялся среди давно забытых и ставших чужими улиц, разглядывая дома петровских времен. Но Флотскую улица мне хорошо запомнилась. Наш командир учебного взвода, молодой летеха, попросил как-то помочь ему перенести домашние вещички из одной парадной в другую в том же десятом доме. Что называется, не в службу, а в дружбу. Он тогда только женился. Ну и выделили им в офицерской общаге отдельную комнату. Мы тогда до самой ночи эти шмотки на третий этаж таскали. Жена его целый баркас своего бабского хабара с радости навезла! А обувки-то сколько! Не то что взвод, а экипаж подводной лодки можно было обуть. Мне помогал вещи перетаскивать мужик один, бывший моряк, водопроводчиком в этой общаге трудился. Командир нас тогда не обидел, выставил угощение: картошечку жареную хрустящую с мясом, хлеба много, огурчики соленые… И бутылку водки грохнул на стол. Мне разрешил сто граммов принять, а напарник мой всю водочку потихоньку и уговорил. Потом нам еще по трешке вручили уже перед самым уходом. Командир наш, конечно, перед женой своей «вытанцовывал»...
Прошелся по проспекту Ленина. То и дело встречались по пути матросы, уже в новенькой современной форме…
Хорошая в Кронштадте погода сегодня! Не сравнить с Гремихой, там такие ветра дуют, только держись за леера! Особенно зимой. Даже канаты на улицах натягивали, чтобы народ не сдувало, пока до автобусной остановки добирались. В этой Гремихе я однажды под самый дембель на губу угодил. У меня в военном билете приказ уже стоял. Но поругался с командиром боевой электротехнической части, и он отправил меня на гаупвахту на пять суток. А там холодрыга в камерах,иней на стенах, а если по нужде требуется... сам гальюн на краю скалы открытый всем ветрам, аж шинель над головой задирает. Пол из сваренных прутьев в широкую клетку…
Дошел до Макаровской. КПП нашей учебной воинской части, известной всем морякам подводникам №09990.
Здесь готовят специалистов подводного флота. Слышно, как топают по плацу матросики-салажата, распевают песню «Варяг». А после отбоя снова «занятия» (вроде внеклассной работы): кто не укладывался в норматив, идет гальюны драить или картошку на кухне чистить. За несколько месяцев такой «подготовки» полностью выбиваются воспоминания о гражданке. Гоняли нас до седьмого пота, поблажек не делали, над учебниками сидели ночи не спали. Все пригодилось. Правильно все оказалось. Ничем лишним в этой учебке нас молодых не грузили.
Легкий, свежий ветерок южных румбов продувал улицы, закручивал и уносил из скверов опавшие листья. Я же продолжил свою прогулку в прошлое.
Впереди старинное двухэтажное здание – эта четвертая оборонительная казарма, в ней когда-то находилась гарнизонная гауптвахта. Там мне тоже пришлось побывать. Теперь за дощатым забором смотрели на меня бесприютно оконные проемы без стекол. Мы же тогда карасями были, только присягу приняли. Отправили нас в караул: охранять списанные дизельные подводные лодки. Их постепенно разкомплектовывали и готовили к утилизации. На некоторых жили матросы и мичманы.
Так вот, мы вдвоем с Лехой ходим по пирсу, караульную службу несем, темнеть уже начало. Еще и снег повалил крупными мокрыми хлопьями. Он опускался на бетон причальной стенки и превращался в лужи. Спрятались в закуток какой-то, чтоб от ветра уберечься. Пока укрывались и курили, автоматы с плеча сняли, поставили в угол подальше от снега. Вдруг слышим шаги, тихонько переговариваются двое, прямо к нам идут. Мы согнулись в три погибели.Видим,что большие, видимо тяжелые мешки у них за плечами, а эти уже совсем рядом. Выскочили мы и треснули кулаками обоих куда попало. Нам бы оружие взять в руки и, как положено, по уставу спросить: «Стой, кто идет?», и далее уложить в снег, вызвать разводящего или начальника караула. А эти двое побежали, правда, мешки побросали. Мы за ними. Они через дыру в заборе. И мы за ними следом. Так на улицу и выскочили, догнали их. Здоровенные мужики оказались. Самая настоящая драка началась. Одного все же повалили, а второй сбежал. После этого только хватились оружия. Я мужику руки ремнем связал и вернулся тем же путем. Прибегаю к тому месту, где автоматы остались, а там спокойно нас дожидается старший мичман, и на плече у него наши «калаши» уютно устроились… Что было дальше, лучше не вспоминать! Под трибунал могли угодить, но гауптвахтой отделались, пожалели нас, мол матросы молодые службу не поняли, не привыкли к оружию. И учли еще, что задержали ворюгу, который с подельником с лодок, с электрооборудования контакты покрытые техническим серебром откручивал и штурманские еще не снятые приборы воровал. Второго после нашли, а нас как свидетелей вызывали.
Над купеческой гаванью возвышается петровской эпохи кран, с помощью которого разгружали когда-то торговые корабли. Белые чайки то взмывают вверх, то в пикирующем полете падают на поверхность воды, видимо, разглядев с высоты рыбешку. У моряков в крови неприязнь к чайкам, как к предвестникам возможных неприятностей во время плавания. Вечно голодные, нахальные, откормленные туристами «курицы».
Помню, после сдачи выпускных экзаменов, перед тем, как разбежаться по флотам, нас с Лехой снова отправили нести караульную службу. Теперь мы охраняли бывший береговой форт. Что там охранять-то, думали мы… Наверняка, со времен Второй мировой все давно списано и растащено. Кто ж знал, что некоторые береговые оборонительные казематы до сих пор находились под присмотром министерства обороны и были вполне пригодны к боевому применению. Мы с Лехой бродили по бережку между этими «музейными экспонатами», гадали, где служить придется, впереди ведь два с половиной года. За разговорами набрели на какое-то сооружение, с виду дот, с толстенными стенами и амбразурой. Решили ради любопытства заглянуть, как там все устроено. С трудом сдвинули проржавевшую дверь на цилиндрах-петлях, протиснулись внутрь и прошлись по осколкам кирпичей, захрустевших под ногами, по полусгнившим гильзам... Помещение было разделено на отдельные отсеки с хорошо пристрелянными бойницами для пулеметов или орудий. В одном таком отсеке мы с Лехой стали изображать из себя пулеметчиков, попеременно усаживались на станину с сиденьем крупнокалиберного пулемета, держа перед собой для убедительности заряженные боевыми патронами автоматы. Так заигрались, что даже не помню, как пришла в голову идея пострелять через амбразуру. Сняли с предохранителей оружие, передернули затворы и стрельнули в сторону залива…
Быстро нас нашли, почти сразу прибежал незнакомый капитан с тремя матросами. Нас слегка помяли и сдали дежурному на гауптвахту для дальнейшего разбирательства. И снова я на губе оказался. Даже следователь приходил, допросил разок, но все закончилось благополучно. После окончания учебки был направлен для дальнейшего прохождения службы в Заполярье на базу подводных лодок.
Над фортом «Александр I» поднялась радуга, и сразу день стал ярким значительным. Суровые кронштадские форты словно ожили и уже не казались такими мрачными и холодными. По улицам морского города спешат автомобили, велосипедисты, мамы с колясками… О чем-то тихо переговариваются между собой на скамейках пожилые жители. Наверно, им есть о чем поговорить,вспомнить, ведь в Кронштадте нет таких, чья судьба не была бы связана с флотом.
Шипящая балтийская волна ударила в гранитную стенку набережной и подняла целое облако разноцветных брызг. Рассыпавшись, они превратились в небольшие лужицы, слегка смочив шероховатые теплые камни набережной.
Трудно оторвать взгляд от бескрайности моря. Видимо, все же существует какая-то необъяснимая магия притяжения к этой стихии, если никогда не видевшие моря и далекие от него люди навсегда связывают с ним свою судьбу.