Жила-была у Емели щука. Да не простая щука, а щука-волшебница. Она в ведре жила – желания исполняла.
Емеля в проруби её зимой выловил. Сам не понял как зачерпнул, когда по воду на речку ходил. В избу притащил и измываться начал над несчастной рыбиной. Желания свои исполнять заставил.
– Хочу пирогов, расстегая и кулебяку! – в первый день заявил он щуке. – Но прежде нужно дров наколоть, печь истопить, закваску поставить и тесто замесить. Потом капустой, яйцами и другой вкуснотой пироги начинить, испечь в печке русской и только после этого я их есть буду.
Затопила щука печку русскую с помощью волшебства, наколола дров, замесила тесто. Напекла пирогов, расстелила скатерть и на стол колобашку с пирогами выставила. К чаю, рядом с дымящимся самоваром.
Наелся Емеля до пуза, расселся на печи довольный и думает: какое бы ещё желание загадать? По щучьему веленью, по Емелиному хотенью!
Надумал и заявляет:
– Хочу на царской дочке жениться! Вези меня, печь, во дворец на смотрины. Пора мне с монаршей семьёй знакомиться, поручкаться с царём-батюшкой, с боярами дружбу свести, да поглазеть на невесту – со всех сторон её заценить. Но прежде мне нужен новый кафтан, сапоги хромовые, рубаха парчовая, тулупчик заячий и шапка соболья. А то в дырявых лаптях не больно то царь-батюшка во мне жениха подходящего для дочери своей признает.
– С какой ещё царской дочкой ты ручкаться там собрался? – возмутилась щука и обернулась девицей, молоденькой и пригожей. – Остатки совести потерял? Я ему, лежебоке, пироги пеку, печь топлю, дрова колю, обстирываю его и обхаживаю. А он по бабам, оглоед, намылился. Ни стыда ни совести у вас, мужиков! Дома сиди и молчи в тряпочку, не то огребёшь сковородкой по лбу!
Емеля на щуку глаза выпучил, сидит – ни живой ни мёртвый. Шок у него случился. Не укладывалось у него в голове, как могло такое произойти, что рыбина из мелководной речки вдруг девицей-раскрасавицей стала. Неужто, заподозрил Емеля, тут языческое колдовство замешано? В высшей степени таинственное и для ума человеческого непостижимое!
А щука совсем обнаглела. Воспользовалась его оторопью и решила окончательно мужика к рукам прибрать, раз возможность подходящая подвернулась. Сразу видно, эмансипированная барышня, хваткая и без комплексов.
– Залазь, – говорит, – на печку! Супружеские обязанности исполнять будешь! И никакого пива с друзьями тебе отныне не видать. А про футбол по телеку вообще забудь навсегда. И маме моей не перечь, с уважением разговаривай. Она завтра к нам в гости наведается, с муженьком любимой доченьки познакомиться хочет – поглядеть собственными глазами на новоявленного зятька. В одном из тех вёдер приедет, которые на речку своими ногами по воду ходят. По щучьему веленью, по моему хотенью!
Никуда не денешься, пришлось Емеле на печку залазить. Щука желания его исполнила, сытый он отныне и жизнью довольный. А раз так, то и он (щукин хахаль, ставший внезапно щукиным мужем), не должен, в свою очередь, лицом в грязь ударить. Тем более, что девица-щука – барышня на загляденье, если честно признать, куда как краше царской дочки будет.
Захомутала, в общем, щука Емелю. Хваткой оказалась девицей. Такой палец в рот не клади – откусит.