Иван Иваныч прожил, с точки зрения обывателя, бурную жизнь. Несколько раз влюблялся. А если вновь влюблялся – значит, прежняя любовь проходила. Поскольку она, как правило, и заставляла нашего героя жениться, то, когда любовь остывала, имевшийся на то время брак распадался. На смену остывшей в сердце Ивана Иваныча любви приходила другая, ибо свято место, как известно, пусто не бывает. Распадаясь, брак приносил много боли и душевных страданий всем участникам матримониального действия. Все, включая и самого Ивана Иваныча, никак не могли понять, как такое могло случиться. Тем не менее, случившееся приходилось пережить, и надо было каждый раз, от брака к браку, ломать привычный уклад и затевать строительство нового.
С возрастом сил на все эти разрушения и строительства у Ивана Иваныча поубавилось. Можно сказать, и вовсе сил у него не стало. А вот влюбляться, поди ж ты, он не перестал. При этом он, разумеется, любил жену – а как же её не любить! Она ни в чём не виновата, примерно себя ведёт, весь дом на себе, можно сказать, несёт, о самом Иване Иваныче заботится… чего ещё желать? Казалось бы. Желать нечего, а ведь возжелал! Как-то так случилось, что возжелал же наш герой новую даму, на этот раз совсем молодуху. Да не какую-нибудь там, где-нибудь на стороне, а свою сотрудницу! С ума спятил на старости лет казанова хренов! Ведь вызубрил смолоду: не люби, где живёшь, не живи, где… ну, тут рифма нецензурная предполагается. Возжелал всеми своими слабеющими, можно сказать, ослабевшими вконец силами.
Ослабел-то, ослабел, да, видать, в голову, слабея, ударил.
До зубовного скрежета понравились ему, видите ли, её полные ляжки, выдающаяся попка, кругленький животик – мечта любого ловеласа. Грудки, опять же, понравились. Кругленькие такие, пухленькие, высокие…
Ходит Иван Иваныч, облизывается, глядя на Елену Прекрасную. Едва не мычит и слюну не пускает. А та, бедная, и не знает, как себя вести. Начальник старше её на много десятилетий. Да, она одна, воспитывает дочь – первоклассницу. Ей муж нужен. Молодой муж. И, ко всему, она девушка порядочная. Знает, что шеф женат, при всей своей весёлой биографии. И не желает она семью Ивана Иваныча разрушать. Жена начальника – хорошая женщина. За что ей такие испытания? Да и столько мороки – а всё ради чего? И даже разведётся он – допустим, предположим! – и что? Женится на ней? Да он старше её родителей! И что толку с него? Хронических болезней одних – список на полстраницы. Чтобы этот дедушка в процессе нового строительства ещё и окочурился?
Да и какой он муж, мужчина?! Хоспидя, мужчина! Ах, оставьте. В его-то годы? О чём речь? Возись с ним – не перевозись… Собственной дочери сказать стыдно. Дедушка – другое дело, но чтобы с мамой целовался, в постель ложился… Мам, ты чего?.. Родители вообще прибьют, на фиг, за такие «подвиги».
А этот, паразит такой, начальник, блин, знаки внимания оказывает. Конфетами угощает, обниматься лезет, за ручки берёт. На что надеется?.. Послать бы, да хорошо воспитана…
Иван Иваныч иногда, стоя у окна и глядя на дорогу, представлял себе, что Елена Прекрасная вдруг решит снизойти до него. Придёт, будет в глаза смотреть по-особенному, в голосе интонации появятся мягкие такие, подкрадывающиеся… А когда он, вкрадчиво приманиваемый ею, к ней подойдёт и снова попытается приобнять, не напряжётся, как обычно, а подастся навстречу, прижмётся, ещё и ручки свои положит ему на руки… головку на плечо ему склонит.
Он тогда сможет обнять её теснее, прижать к себе… вот её грудки коснутся его пузика… он станет гладить её по спинке, чуть отодвинет от себя, посмотрит в лицо, и станет целовать щёчки, дойдёт к губам… и вот, наконец, поцелуй. Она сперва не будет отвечать, потом раскроется, задышит, ответит, сама обнимет его.
И вот уже его руки на её попе. М-м-м, ну какая же, какая! Иван Иваныч представил, как прижимает её попку к себе, отчего её круглый животик льнёт к его ногам, как поднимает руки и кладёт их на её грудь…
Он оглянулся. А дальше что? Да, в центре кабинета стоит большой стол. Хороший такой, основательный. Если отодвинуть комп к дальней стенке и убрать бумаги, то можно сюда посадить девушку… даже положить можно. На столе, значит? И что? Здесь заняться любовью, а потом она пойдёт работать? В каком она будет виде? А если в процессе этого увлекательного занятия кто-то из сотрудников явится бумаги подписать или посоветоваться по производственным вопросам? Х-м-м… Остаться после работы? Жена тут же что-то заподозрит. Женщины, они такие, чуткие. Никогда не задерживался, а тут – на тебе! Да ещё и придёт весь такой… как бы это сказать… томный, что ли…
А ей, ей-то это зачем? Он что, сексуальный гигант? Радости-то с него пшик! Это надо уж очень сильно изголодаться, чтобы пойти на такое. Ну, или материальный интерес иметь какой-то. Или карьерный. Что то же самое. А какие тут дела? Только из своего кармана доплачивай. Хотя и карман-то не очень полон. Сильно не разбежишься…
Но фантазия, вопреки всем доводам рассудка, всё равно работала. Иван Иваныч представил себе, как раздевает Елену Прекрасную, как раздвигает ей ножки, как приближает лицо к женскому месту, вдыхает аромат, целует розочку, перебирает лепестки, забирается внутрь. Как потом происходит у них соитие, и как это сладко и вкусно…
Он повздыхал, прошёлся туда-сюда по кабинету, вышел в коридор. Прошёлся по коридору. Как унять эти фантазии? Бред ведь! Лишние душевные мытарства. Никому это не нужно. Один блуд и одна похоть. Сладенького ему на старости лет захотелось!
Да, захотелось! Стареть и умирать никому не хочется. И, в конце-то концов, не обломится ничего у Елены Прекрасной, если поделится она с ним своей любвеобильностью! Всё равно же будет приятно, хоть чуть-чуть? Возникнет между ними тёплое такое чувство. Будут переглядываться. Иногда за ручку невзначай подержаться можно будет. Иногда поцелуйчиками по-обмениваться. Украдкой, тайно. И думать друг о друге, мечтать. А иногда, улучив момент, и не только думать и мечтать…
Зазвонил телефон. Елена Прекрасная официальным, но вежливым голосом спрашивала, когда может зайти, посоветоваться по неким вопросам. Иван Иваныч легко пригласил её в кабинет прямо сейчас. Что за наказание! Он сцепил пальцы рук в замок. Опять смотри на неё, на шикарные ляжки, на эту выдающуюся жопу… Смотри – и не смей. Не смей!
Ну, не смотри тогда! Уткнись в бумаги, наконец! А как не смотреть, если вот они – ляжки, прямо в глаза лезут, и эта, которая сзади... М-м-м… И ещё животик… И грудки…
Блин-н-н!