- Вы перепутали учебное заведение!!! Здесь не курсы секретарш!!!...
Преподаватель электроники, высокий молодой красавец с ранней сединой, смотрел на меня с презрительным ехидством. Друг мой Борька, который только что сделал мне сзади «короткое замыкание» пальцами под ребра (отчего я и взвизгнула на всю аудиторию), прятался за моей спиной.
- Вы зачем поступили в технический ВУЗ? Чтобы мужа искать???
Я задумалась…
Действительно – а зачем? Ну, в пединститут меня не пустили, в мединститут я поступать отказалась, в Универ на филологию, опять же, было нельзя, а все остальное звучало очень СКУЧНО. И оставался только ВИСИ, kur mok;si VISI (где учились ВСЕ). Настолько ВСЕ, что некоторых личностей было бы логичнее встретить где-нибудь в подворотне, а не в ВУЗе. Но – не суть.
По поводу «мужа искать» тоже было не всё так однозначно, как казалось преподавателю электроники. В конце первого курса одна из моих однокурсниц печально произнесла:
- Наверное, девчонки с филологии нам очень завидуют… Они просто не представляют, какой это ужас, когда вокруг – одни мужики, которые на нас как на девочек вообще не смотрят…
Ну, зато скучно мне не было – было грустно. Черчение вызывало у меня приступы черной меланхолии. Первый раз я выматерилась вслух, когда надо было начертить карандашом на ватмане алфавит, а затем наложить на ватман кальку и обвести это все тушью. Испортив пятую кальку и в шестой раз испортив букву Ж, я впервые в жизни сказала вслух жуткое ругательство – и удивилась тому, как сразу полегчало на душе. Виртуозная матерщина – это, видимо, единственное, что я усвоила в Alma Mater.
С техникой отношения не складывались ни в какую.
На первом курсе на зачет по введению в специальность надо было сделать сварной шов. А я панически боялась машин, механизмов, сварочной дуги и еще много чего. И пришла в тот день, как нарочно, в нарядной юбке, да еще и распустив по спине свою косу ниже пояса… На меня нацепили жуткую, грязную маску сварщика и дали в руки электрод. Я была готова зарыдать, но меня выручил хороший парень Юра. Он сказал: «Не бойся, я умею варить – я мотогонщик, сам свой мотоцикл ремонтирую. Я тебе помогу!» Юра встал за мной, одной рукой обнял меня за талию, другой рукой взял мою руку, и мы вместе ударили электродом по металлической пластине-образцу. Раздался жуткий треск, сквозь темный щиток я увидела фонтан разлетающихся искр, завизжала, забилась в руках у Юры … и, брыкаясь, воткнула электрод в стальную перегородку между лабораторными стендами, проварив ее насквозь.
Через пару недель я имела глупость сказать папе, что не понимаю, что такое коэффициент зубчатого зацепления.
- Ща, - сказал папа, вышел в гараж и принес оттуда коробку передач от автомобиля «Москвич». И разобрал ее передо мной в ванной. И начал что-то объяснять. А я стояла над этой грудой металла и рыдала навзрыд от отвращения и собственной беспомощности.
Ко второму курсу я поумнела: сообразила, что нельзя объять необъятное и понять непонятное. И сменила тактику.
На экзамене по гидравлике, когда я стала пытаться что-то отвечать, мучительно напрягая зрительную память, преподаватель (по кличке Водяной) вздохнул и прервал меня:
- Ладно, хватит. Скажите хотя бы, в какую сторону движется вода вот на этой схеме?
И подсунул мне под нос картинку.
Я наугад махнула рукой куда-то в пространство, взглянула ему в глаза снизу вверх и с надеждой спросила: «Туда???»
- Нет, - сказал Водяной со вздохом и, к моему великому удивлению, поставил в зачетку «пять».
На зачет по машинам и механизмам надо было спроектировать поворотный механизм подъемного крана. Когда я принесла на проверку чертежи, преподаватель с удивлением посмотрел на меня и спросил: «Как Вы думаете, в какой плоскости будет поворачиваться этот механизм?» Я ничего не думала. И думать не хотела. Но преданно смотрела ему в глаза – снизу вверх. Преподаватель вздохнул и сказал: «Поверните атлас, с которого Вы ЭТО перерисовали, на 90 градусов. Перерисуйте и принесите еще раз».
А еще были практические занятия. По металловедению, например. Нам выдали каждому по отрезку прута круглого сечения диаметром сантиметра в 3. С одного торца этот образец надо было отшлифовать: сначала крупной наждачкой, потом – мелкой, потом – шлифовальной бумагой, потом – пастой ГОИ, до зеркального блеска. Потом надо было протравить поверхность кислотой, поставить образец под микроскоп и зарисовать проявленную кислотой структуру металла.
Преподаватель по металловедению был, как назло, молодой красивый блондин. Когда я принесла ему свой рисунок, он долго смотрел на меня, а потом спросил: «ЧТО ЭТО???...»
Я подняла на него глаза и пролепетала: «Ну надо же было зарисовать то, что мы увидим в микроскоп – вот я и зарисовала… Я вообще не очень хорошо рисую…»
Преподаватель недоумевающе посмотрел на меня и спросил: «Где твое рабочее место?»
Он подошел к моему микроскопу и взглянул сначала туда, а потом – на меня.
- Ты вообще знаешь, ЧТО ты нарисовала? – спросил он зловеще.
- Я старалась, - залепетала я. – Я целый семестр эту хреновину терла наждачкой!!!
- Так вот – ты и нарисовала царапины от наждачки!!!
Ничего хорошего его тон не предвещал.
- Я старалась! – еще раз пискнула я. – Я палец натерла!!! До мозоли!!! Вот!!!
И сунула ему под нос указательный палец. И заглянула в глаза – снизу вверх, очень жалобно.
Преподаватель вздохнул, махнул на меня рукой и сказал:
- Ладно. Иди. Пять!..
И вот только я обрадовалась такому повороту событий, как подошел мой друг Олежка и с упреком, с возмущением в голосе сказал:
- А ты знаешь, что эту пятерку тебе подарили? Тебе зачет поставили только за красивые глаза!!!
Было очевидно, что такой метод получения мною зачетов почему-то вызывает у Олежки справедливое негодование. Меня обвиняли в недостойном, нечестном поступке. Я растерялась. И, чуть не расплакавшись, спросила:
- Ну а как ты думаешь, а за что еще я могла получить этот гребаный зачет???
***
Да, так к чему это я?
Тут недавно у меня случилось прозрение – я вдруг подняла глаза от компьютера и увидела трубу на кухне. И пришла в ужас. И поняла, что с ней срочно надо что-то делать. Все знакомые мужчины, которым я показывала фото трубы, предлагали решать вопрос по-мужски, кардинально и незатейливо: вызывать специалистов и менять трубу на фиг (на новую, то есть). И только один разумный человек спокойно сказал:
- Так труба-то толстостенная. Можно ее просто зачистить и отшлифовать.
И тут я вспомнила уроки юности… Я целый месяц терла эту хреновину наждачкой до изнеможения. Я натерла себе все пальцы. Я предавалась этому труду с самоотверженностью Сизифа. И теперь могу честно отрапортовать:
- Олежка, не прошло и сорока лет, как запущенный тобой бумеранг вернулся!!! Справедливость восторжествовала!!! Мне уже никто и ничего не дарит за красивые глаза!!! И я, наконец-то, отработала свою пятерку по металловедению!!!