Еду к Илье (Александр Брюховецкий) / Проза.ру

   Два брата Шебудько давно не виделись. Переписывались изредка и если раз в два года кто-то из них получал весточку от другого, то содержание письма было безрадостным. «Жисть жмет и давит, старею, зарплаты не хватает, дожить бы до пенсии… увидеться бы нам, скучаю…» Так писал обычно старший брат Илья. Как-то он сообщил, что был у зубного врача и тот сделал ему железные коронки, велев поносить временно для притирки, потом чтоб на цемент посадить, а свинья их и съела.
      Младший, Сергей, так и не понял, каким это образом свинья могла съесть его зубы, потому как почерк Ильи был страшно корявым, а потому, практически не читаемым. Сергей просто взмокрел от такого ужаса и волнения вглядываясь в каракули брата и тихонько проматеривался: «Буквы, что ли забывает?!.. едритт твою!.. или плохо видит?» Илье же он слал свои новости: «предприятие развалилось, счас я безработный, приезжай, если сможешь!»
   Они всегда в письмах зазывали друг друга в гости. Но уже лет десять никто так и не рискнул сдвинуться с места ввиду материальных затруднений, хотя проживали относительно рядом – в соседних областях.
   Всё таки первым засуетился Сергей (как никак младший брат), тем более был страшно раздираем любопытством буквально на части; как это можно лишиться зубов таким образом и в целости ли физиономия? И ещё вдобавок Илья теперь шепелявит, да и седым весь стал.
   Получив пособие по безработице, он «отстегнул» скромную сумму в семейный бюджет для «поддержки штанов» - любил он так выражаться, и вечерним поездом поехал к своему кровному родственнику, рассчитав, что к полудню следующего дня, будет на месте.
   Сердце его переполнялось радостным чувством, а душа летела впереди тепловоза, стараясь первой прибыть к родному человеку и первой принять его в своё трепещущее лоно.
   «Еду к Илье! Еду к Илье!».. – бесконечно выговаривали на стыках колеса. Ночью, хотя и тревожно, но все же Сергей поспал. И если бы кто-нибудь в это время обратил на него внимание, то увидел бы, как лицо спящего человека нет-нет да и поплывёт в счастливой улыбке…
   А с утра он, сквозь мутное окно вагона, разглядывал родные с детства места. Поезд также мерно выстукивал колесами, проносясь, а иногда останавливаясь на редких полустанках. «Странно, все таки – думал он о брате, - как же свинья могла сожрать его зубы?.. укусила, что ли за челюсть?»
Ему было смешно и немного печально, а когда за окном проплыла заброшенная деревня Пещерка с пустыми окнами-глазницами, то на душе у Сергея совсем нехорошо стало. Он обратился к доселе молчавшему худосочному бледному очкарику, уже проснувшемуся и шуршащему страницами толстой газеты
   - Слышь, друг, а может мы с тобой тяпнем по маленькой? А то чего-то вот здесь у меня так погано, так… - Сергей при этом поскреб заскорузлой пятерней по широкой груди, - прям страсть, как погано!
   - Извините, я не пью, - ответил очкарик. – Тем более с утра… да и вам не советую.
   - Ишь, ты! И вам не советую!.. ну и черт с тобой… извиняюсь, с вами… - разозлился Сергей.
   Ехали и опять молчали, как и раннее. Сергей повздыхал тяжело и начал рыться в дорожной сумке, извлек оттуда пластиковую бутылку «полторашку» с прозрачной жидкостью по самую пробку. Потом вынул сосиски облепленные крошками хлеба.
   - К брательнику вот еду, - продолжил он не глядя на очкарика. – Давно не виделись… так давно, практически сто лет не виделись! Эх-х!.. – Он задрал голову и с укоризной посмотрел на своего единственного попутчика, лежащего на верхней полке. – А стакан у тебя хоть есть?
   Очкарик отрицательно покачал головой.
Сергей отвернул пробку, и шумно выдохнув набок, сделал несколько глотков ядреного напитка. Потом, громко чавкая, зажевал сосиской.
      Худосочный попутчик, поморщившись, спустился вниз и, взяв полотенце, скрылся.
      «Чистюля, интеллигент! Мать твою!.. с простым человеком брезгует выпить!..» Сергею отхлебнул ещё и тупо стал смотреть в проплывающий за окном пейзаж. А там так же плыли осенние поля, перелески. Клубился местами молочный туман. « Еду к Илье! Еду к Илье!»- так же настойчиво тараторили колеса вагона. На душе полегчало…
   Вернулся очкарик широко раздувая тонкими ноздрями.
   - Что, в туалете лучше пахнет? – съязвил Сергей. – Самогонка она, мил человек, такая штука… запашистая, язви её! Народный напиток, понимаешь!.. А далече тебе ехать?
   - До Поваляевки, - буркнул очкарик и присел рядом с Сергеем.
   _ Ну, это почти рядом, скоро там будешь, - оживился Сергей. – А мне аж до Хмелевки, а там пешочком четок и я дамках!.. у брательника, то есть! Понимаешь, друг, он мне письмо написал, что его зубы якобы свинья съела!.. черте что получается! Я никак не уразумею, каким же образом такое вышло?
   Очкарик удивленно заморгал зелеными, как сама тоска, глазами, потом искривил в усмешке тонкие в ниточку, губы.
   - А он, поди, тоже самогонку с горла шпарит, да ещё и поутру, хи-хи! Вот она его и укусила!
   - Ну, ты, не смей оскорблять моего брата! – Сергей подался грудью вперед, нависая над тщедушным пассажиром, - не оскорбляй, я сказал! А то я тебя щас сам кусану! Ты, видать, человек интеллигентный, а простых вещей не понимаешь; животное, оно, может, голодное было, вот и… Время-то какое теперь! Тяжелое время, дорогой товарищ! Жрать все хотят! Вот и мы с тобой, как два врага! Вишь, до чего перестройка довела! Ты, может, и выпить хошь. Да боишься, что я с тебя плату стребую. А мы с тобой русские люди, мы не американцы там какие-нибудь!
   Очкарик испугано посмотрел на Сергея поверх очков, потом взял мыльницу и, протерев верхнюю крышку полотенцем, спокойно произнес: - наливай! То есть граммулечку!.. за знакомство! – Слава я, - представился он. – Учитель я биологии и зоологии.
   - Ну, вот, другой коленкор! – заулыбался Сергей. – Серега я Шебудько! Ну, вот и познакомились! Шахтер я бывший. Шахту нашу прикрыли, нерентабельная, сказали. Безработный я теперь.
   - Сейчас много безработных, - вздохнул очкарик и отхлебнул из мыльницы. – Ух, ты! Ккка-кая-я..
      - Сам выгонял, - приосанился Сергей. – Я по этому делу спец. Ты скорее закусон делай, а то, хи-хи, не дай бог!..
   Учителя изрядно покорежило от выпитого. Он мелко тряс плечами и закатывал под лоб зеленые глаза. А через минуту он, уже улыбаясь, расспрашивал:
      - Так ты, говоришь, твоего брата свинья укусила? Бывает, очень даже бывает… Свинья, вообще-то, даже самого человека может съесть! Во-о! – поднял кверху очкарик тонкий указательный палец. – Она запросто это сделает, если только кровь почувствует! Да и курица не лучше в этом плане…
   - Но, она ведь только за лицо его хватанула, как он пишет. Зубы его вставные съела!
   Интеллигент, уже захмелевши, призвав на помощь своё воображение, резюмировал:
   - Не могла она за лицо укусить. Для этого хавронье надо на задние ноги встать, чтобы того… логично? Ещё как! А потому как это животное не может стоять на двух ногах, значится твой брательник сам был на четырех!...Хи-хи! А если по честному, то он часто того!.. – тот пощелкал пальцем по кадыку.
   - Бывает, чего уж там!.. – признался Сергей. – Мы с ним как встретимся раньше, так и того!..
   - Ну, с вами, ясно, - тощий интеллигент ещё пригубил из мыльницы, потом закусил сосиской. Отдышался.
   - А лицо-то целое?
   Сергея передернуло.
   - Знаешь, он пишет совсем непонятно, по-китайски прямо, ни черта не разберешься в подчерке. Ясно одно, живет плоховато, Горбачева материт постоянно. Устал, пишет, от такой жизни.
   - А Горбачева он зря материт, не виноват он.
   - Как это не виноват? – подскочил с лавки Сергей. – На хрена он эту перестройку затеял! Я понимаю, были очередя… было всякое, но была работа! Устали люди от этого!
   - Все устали, Серж, все устали, но надо смотреть в будущее! И Горбачев вовсе не виноват здесь! Горбачев дал движение великому философскому закону, чтобы он, в конце-концов заработал на благо общества! – почти уже пафосно выкрикнул очкарик.
- Какой же это закон! Рассстудыттвою!..
- Закон единства и борьбы противоположностей!
- Ух, ты!.. ну, и как заработал этот закон?
- Закон-то, Серж. Как бы заработал, толь нам этого…
- Как бы… нам от этого!.. конечно, нам от этого хреново совсем!.. – Сергей задвигал желваками. – Закон, понимаете ли, заработал, а я теперь не работаю! Как-то наоборот все получается! Да этот закон надо в одно место засунуть! – почти кричал Сергей. – Да-да, засунуть, чтоб его и не видно и не слышно было! – Он зло плеснул в мыльницу и махом опрокинул содержимое в рот. – Десять лет уже при демократии а толку нет!
   - Да, ты прав, десять лет мы уже топчемся и топчемся, - тихо и задумчиво сказал Вячеслав, потом взглянув на часы, добавил. – Ну, а мне через десять минут уже выходить надо! Увы!.. Спасибо за хлеб, соль. Буду собираться.
   Проводив своего попутчика, Сергей покурил в тамбуре. Следующая станция его, а там и рукой подать.
   Вскоре он уже шагал по знакомой таежной тропке. Сергей радовался родным местам всем своим существом. Он скоро увидит брата.
   И вот долгожданный дом Ильи. Это был бывший родительский дом – слезы навернулись на глаза. Сергей почти вбежал во двор. Из-за угла выскочила большая серая собака и гремя цепью, не пускала его к порогу. Так он простоял в нерешительности минут пять, потом стал окликать хозяина, но никто не выходил из дома, только цветы мальвы, растущие у крыльца, казалось, все клонились долу, приглашая путника в гости.
   Подождав некоторое время, Сергей постучался к соседке бабе Марфе. Дверь открыла подслеповатая старуха.
   - Бабушка, Сергей я, Сергей Шебудько! Брат я!
   Старуха охнула и прослезилась.
- Уехал-то Илья, уехал! Вчерась уехал с Натальей вместе. А я тут за хозяйством догляд делаю.
   - Куда уехал? – Обмяк Сергей.
   - Да к тебе и поехал, не выдержал! Закололи свинью, продали и поехали к тебе.
   - Вот это да! А я, вот к нему. Надо же, как получается-то… что же делать мне? – Он растерянно смотрел на бабу Марфу, которая всё тараторила от радости, но Сергей её не слышал. Потом он обнял старуху и поцеловал в дряблую щеку.
   - Я поехал назад, на трехчасовом! Я успею! Будь здорова бабушка, живи долго! А надолго он ко мне?
   - Да, дня на три сказал.
   - Всё, пока!
   Он вышел уже за ворота, но потом вернулся.
   - А что у него с лицом? – спросил.
   - А чево с лицом… да, ничево… все в порядке, - прошамкала старушка.
   - Свинья, писал, его укусила и зубы съела.
   - Не кусала она иво, ишь, придумал!..
   - А как же зубы?
   - Зубы свинья съела, они выпали в комбикорм, прямо в корыто… теперь у иво спереду рот пустой… да сам узнаешь, расскажет, как дело было.
   - Тьфу, ты черт! А я думал страшнее всё!..
   Через час Сергей опять слушал стук вагонных колес, которые также ритмично напевали «Еду к Илье! Еду к Илье!»