Донорство в советское время считалось почётным. Раз в год на предприятие выезжала бригада для забора крови. В безвозмездных донорах недостатка не было. Хотя безвозмездность тоже была относительной. Талон на обед, но, главное, два отгула. В день сдачи крови, плюс дополнительный день к отпуску. Администрация, как правило, не возражала, если и день сдачи плюсовался к отпуску. Донорские, плюс дополнительный день за дружину, плюс отгулы за поездки в колхоз в выходные, вот тебе и целая неделя к отпуску.
Я тоже раз в год сдавал кровь. А чего её копить? Пусть обновляется. И потом, я офицер запаса. Мало ли что. Человек, он не баран, и не поросёнок. Попробуй их успокой, пока кровью не захлебнётся, или основательно не вытечет, держи крепче, иначе побежит - не догонишь.
С человеком сложнее, психология, рану получит, глаза закатит: "Ах, меня убили!" - А при спокойном отношении даже при серьёзном ранении можно и себя перевязать, и при необходимости, ещё столько наворотить. Так что минус четыреста, а то и шестьсот граммов - это хорошая тренировка и проверка своих потенциальных возможностей в критической ситуации.
С распадом союза похерились и многие традиции. Донорские бригады перестали выезжать на предприятия.
АП ПО "Крымпродмаш". Зам генерального директора по социальному развитию у нас Семён Яковлевич Абрамский. Шустрый, подвижный, неглупый. Отец погиб на войне, растила Сеню Бабушка, подрос Сеня, выучился на часового мастера. А по совместительству стал главарём мальчишеской банды. Замели, срок грозил. Но как раз призывной возраст наступил. Пожалели Сеню, а, быть может, Бабушку, отпустили в армию.
Через три года вернулся Сеня из армии партийным и бравым старшиной, устроился токарем на Продмаш. Долго за станком не отстоял. Выбрали секретарём комсомольской организации. Тогда как раз набирало обороты движение следопытов-копателей. Отряд Крымпродмаша не одно партизанское захоронение поднял в горах Крыма. В рюкзаках цемент носили, памятники в горах устанавливали.
Пригласили Сеню на стажировку в Москву. Стоял вопрос о зачислении в штат ЦК ВЛКСМ. Однако, времена такие были - с фамилией неувязочка, хотя бы просто на Абрамова переписать. Взбунтовался честный еврей Сева, Отец под этой фамилией погиб, и Бабушку не предам.
Вернулся домой и на Продмаш. Вскоре стал молодым зам. директора по социальному развитию.
Семён Яковлевич часто заходил к нам в отдел. Дела у нас нескучные, да и девчонки, пока сокращениями не подчистили, симпатичные. Я из любви к искусству экслибрисы на линолеуме для своих изредка вырезал. Увидел Сева, и я хочу. Пошутил я, зарплату задерживают, на хлеб денег нет, вот и рассчитаемся. Обсудили сюжет, через неделю представил я миниатюру. Понравилось. Рассчитался Сева, не зажавшись, два больших торта в контору подогнал. Большое чаепитие устроили. По мне, лучше бы наличными, на неделю хлеба бы семье купил.
Времена наступали гадкие, зарплату задерживали, денег на текущие нужды категорически не хватало. Сеня сочувственно советовал как-то пристраиваться, - А как? - Да хоть сигаретами поштучно торговать. - Но я же не еврей.
Приходилось налегать на натуральный продукт. По выходным выезжал подрабатывать на "поля родины" - уборку помидоров, перца, лука, свеклы и яблок.
Несчастье случилось. Проникновение на загородную площадку объединения. Склады, металлопрокат, да и мало ли чего там хранилось. Сеню вызвонили, подъехали, через какой-то забор перебирался в темноте. Пистолет малокалиберный за поясом, любил он с оружием поиграться. Выстрел. Печёнку прострелило.
На операционный стол уложили в момент. Но без клинической смерти не обошлось. Клич бросили после операции, пополнить банк крови. Повод достойный. И я вписался.
Сеня оклемался потом рассказал, как с "того света" возвратился. Говорит, лежу я в каком-то предбаннике, пар клубится. Ячейки, в несколько ярусов, как на складе. Из каждой ячейки пятки голые торчат. Мои тоже. По проходу архангелы идут. Остановились: "А этот что тут делает? Рано." - Тут я и очнулся.
Алексей Подавалов.
Ещё до меня на Крымпродмаше начали строить станцию электрохимической водоочистки. На предприятии немалая гальваника. Поначалу всё сливали в канализацию, потом построили отстойники - улавливатели. Но требования ужесточались. Соли тяжёлых металлов хрома и никеля не должны отравлять среду. Их надо полностью улавливать. Ровенский институт сделал проект капитальной станции.
Здание построили, электротехнику подогнали, пора делать и устанавливать капитальное оборудование. Попробовал разобраться в чертежах - без специальных знаний процессов мне не потянуть. А больше и некому.
Я вздохнул с облегчением, когда на заводе появился начальник строящегося объекта Алексей Подавалов. Ему и карты в руки.
Инженер химик с немалым опытом работы на крупном химическом предприятии в Балаково (?). Молодой ещё, недавно тридцать пять исполнилось. Загнала его в Крым открывшаяся болезнь Паркинсона. Дальше на старом месте работать не смог.
Приехал в Крым отдохнуть и подлечиться, а получилось поджениться. Сошёлся с коллегой по специальности, кандидаткой химических наук, преподававшей в местном университете. У неё и поселились.
Сел он в нашем отделе. Быстро разобрался в специальных вопросах. Что касается капитального строительства - у нас был сильный ОКС и неслабый стройцех. И в специальной части с корректировкой сыроватых чертежей проектировщиков из Ровно, на двоих мы потянули. Вопросов не возникало. Цех нестандартного оборудования тоже справлялся. Всё решалось быстро и оперативно.
Даже Ровенские евреи, наезжая к нам, говорили, что им крупно повезло. Станция по их проекту строилась не то, что первая в Крыму и на Украине, даже в Союзе таких ещё не было.
Лёша оказался интереснейшим мужиком. Его предприятие в Балаково делало много чего уникального. Углеграфитовые композиции, теплозащита "Бурана" и не только. Мужик он был спокойный и скромный. Но, когда речь заходила о химии, тут он выдавал такие интересные пассажи. Говорил, это в школе когда изучают, кажется, всё ясно. Но это только модели, более-менее точно отражающие процессы. На самом деле всё так ещё неизведанно. Даже обычная вода, Н2О. Такие гибкие и тонкие структуры - изучать и изучать. Как-то принёс и показал штук пять авторских свидетельств. Любитель хорошей литературы, экслибрис он сам для себя уже давно сделал.
Коллекционер - бонист. Боны - это бумажные деньги. У него они в альбомах собраны. По его альбомам историю изучать можно. Особенно, это касается послереволюционной Украины. Почти любой временный режим, да что режим, каждый "батька" вводил свои деньги - выгодное дело. - Почему он не собирает монеты? - Опасно. - Нумизматов убивают. За бумагой так рьяно не охотятся.
Вспомнил я нашего Псковского нумизмата и собирателя медалей и значков Слюсаря. В СПКТБ вместе работали. Ещё при Союзе убили его при ограблении. Квартиру вскрыли по наводке, думали пустая, хозяин случайно дома оказался, под руку подвернулся. А что говорить про смутные времена?
Совсем неожиданно Лёша попал в больницу. Он и до этого жаловался, что с тестем алкоголиком тёрки у него. С ним тесть только лается - денег на выпивку Лёша ему не даёт, а на дочь руку поднимает. Пригрозил ему Лёша. Пьяный тесть ему сзади и засадил кухонный нож в спину.
Послетравматическое воспаление лёгких, тяжёлый плеврит, операция. Бросили клич на сдачу крови. Для хорошего мужика не жалко. Да и компания подобралась достойная, и по количеству, и по качеству.
Поправился Лёша. Достроили и запустили станцию. Жена Лёшина пришла на станцию работать в химлабораторию. Это не к добру оказалось. Молодая, красивая, летом в Крыму жарко - халатик белый на голое тело. А тут электрик видный и здоровый, парень без затей, но мачо. Легла она под него. Разбежались, благо детей не было. Вскоре Лёша уволился. А потом и мне с семьёй пришлось уехать на "историческую родину".
И остался в моём дневнике только оттиск Лёшиного экслибриса:
"Из книг А. Подавалова".