История эта произошла еще в 1995 году в Чечне. Тогда это представляло собой не четко понятный конфликт с достаточно грамотным руководством (сравнительно), как вторая кампания. А это было что-то совсем непонятное. Мне эту историю рассказал мой товарищ, который прибыл на сборный пункт военкомата, потом попал в учебную часть на курс молодого бойца. Но оказалось, что это никакая не учебная часть, а самая настоящая боевая. Там прошло дней десять, один раз показали автомат, нацепили рваный бушлат. И уже на 11-й день он летел в Назрань, где был прикреплен к роте мотострелков. А дальше — под Ханкалу. То есть, буквально через две недели человек попал на войну. А кто-то по телевизору рассказывал тогда, что «зеленых» ребят туда не отправляют.
Танкист Сашка и его подвиг.
Шла тогда осень 1995 года. Вокруг слякоть, сыро, грибок и вечное хлюпание солдатских сапог. При любой возможности пытались даже не покушать, а развести огонь и погреться. В общем, выживали, как могли. Рядом с ротой моего товарища стояли танкисты. У них были печки, где можно было погреться и что-то вместе перекусить. Собиралась часто компаниями человек по десять, сидели, ели тушняк, пили чай (пародию на чай). Там и познакомились с танкистами. Экипаж был у них почти земляческий: два парня из ближнего Подмосковья, один из Владимира и лейтенант из Калуги. В общем, мы с ними часто ужинали. Стрельбы первые пару месяцев не было, вечером почистил автомат и к танкистам на чашку чая.
Потом, под конец зимы, стало очень сложно, началось тревожное время. Бои случались часто, подрывы. Начали гибнуть пацаны. Уже было не до чая, костры палить запретили, начались бесконечные наряды, дежурства и так далее. Половина взвода спит, половина всматривается в темноту, откуда может прилететь все что угодно. И вот так, как раз нам прилетело. Но не на территорию части, а буквально в нескольких километрах от нее. Подбили два танка и БТР. И еще два наших танка выскочили им на помощь. В одном из них был тот самый экипаж. И Сашка, с которым я достаточно близко уже успел познакомиться. Владимирский парень, невысокий юркий такой, был у них механиком-водителем. Достаточно долго мы слышали стрельбу разрывы. Потом все утихло.
Часа через два к части подъехал один танк своим ходом и еще один, сильно покореженный, тащил третьего. Привезли двухсотых и раненых. Из 16 человек в колонне потеряли пятерых, БТР сгорел. И не вернулся танк Сашки и его экипажа. Танкисты сказали, что он загорелся и скатился в овраг. Нужно пополнить запас, и попробуют его вытащить, чтобы притянуть в часть через пару часов. Послышались разрывы со стороны места, где был бой. Но тут явилось начальство, и злой полковник, разметая грязь по штабной палатке, приказал всем оставаться на местах, никуда не соваться. Мол, это боезапас в горящем танке рвется.
Боезапас рвался до следующего утра. К нам приходили танкисты, плакали. Говорили, что такого быть не может, чтобы так долго рвалось и с промежутками в полчаса или час. Кто-то слышал пулеметные очереди. Уговорили начальство утром послать разведку, посмотреть, что там. Но буквально перед самым их выходом услышали лязг траков, и увидели свозь утренний туман танк. Это был наш танк. Это был не Т-72, а какое-то железное существо. Весь покореженный, черный от гари. Как оказалось, фугас попал им под днище, машину кинуло в овраг, и сразу ранило лейтенанта. Пока оклемались, наши уже утащили другой танк. Из оврага еле выбрались, но увидели, что духи решили взять танк целым. Начали отстреливаться, а на пригорок подняться не смогли. Пошли через реку с боем. Там получили две мины в башню и по левому борту, слетела гусеница, ранило наводчика, но не сильно.
Сашка с наводчиком попытались надеть гусеницу, и это им удалось. Только забрались обратно в машину, как получили еще мину в левую часть. Наводчика ранило во второй раз. Враги блокировали полностью дорогу к части, но иного варианта не было, как прорываться. Сашка сам пальнул в их сторону несколько раз, и маневром ушел в лесистую часть, наводчик был без сознания. Уже смеркалось. И тут просто повезло, что в танке было два рабочих ПНВ (приборы ночного видения). В них Саша увидел подкрадывающегося врага. Сделал два выстрела из пушки, и в дыму выбрался из танка. Подождал, пока враг в количестве примерно десятка человек, все-таки, подобрался к танку, и скосил их из ближайших кустов с пулемета. До утра Сашка иногда постреливал в сторону врага, перекрывшего дорогу, но те к танку больше не шли. На утро наш боец решился на прорыв. Удивительно, но у него получилось. Заложенные два фугаса на пути не остановили машину, и она прорвалась к своим. Повезло, что у супостата, видимо, не было тяжелого вооружения.
А по итогу произошла та самая несправедливая «жизнь», которая часто сопровождала наших солдат на той войне. Сашка вытащил танк, ликвидировал вражеское укрепление, три миномета, более 30-ти человек (потом разведка насчитала), а может и больше. Наводчик танка с двумя ранениями выжил, но лейтенант до утра не дожил. Начальство, вместо того, чтобы наградить бойцов и Сашку за доблесть, отправило документы в военную прокуратуру. Выдвинулись на помощь своим друзьям без приказа, потеряли людей — подсудное дело. Сашку я потом не видел больше, но наш командир части сказал, что комиссовали его по контузии. Также сказал «повезло», что лейтенант не выжил. Признали парней виновными, и на него все списали. Вот такая история. Чай мы с танкистами больше не пили. Злые были все. Не друг на друга, на жизнь, на обстоятельства. А потом нас передислоцировали.