Мастер третьего ранга. Часть вторая

8. Погорельцы.

 Около старого жальника (древнего, заброшенного кладбища), на который бурно отреагировал Гром, залаяв до того как выехали из-за поворота, прислонившись спиной к тонкой березке сидел человек в обносках.
 Голова его, безвольно свисала. По спутанным волосам стекали струйки дождевой воды, а сквозь промокшую одежду, от тела густо шел пар.
 Иван притормозил. На раскисшей, от дождя дороге, мотоцикл слегка занесло, он заглох и остановился лишь за пять шагов до оборванца, едва не обляпав его грязью.
-Вань, глянь на часовню. – стуча зубами позвал, продрогший до костей подмастерье, а пес что перестал лаять, потянув носом воздух зарычал.
 Иван повернул голову, брызнув в лицо подмастерья водой, стекающей с волос, и увидел еще несколько человек, в таких же лохмотьях, если не хуже. Они сидели под хмурым, утренним небом около часовни.
 Расположились они, кто на чем, кто на бревнах, кто на камнях, кто просто в луже, на земле.
 Одежда оборвана, вся в грязи. Мокрые до нитки, склонив головы и обняв колени руками они дрожали исходя паром, словно горячие источники.
 Мастера такое зрелище насторожило. Произошло, нечто паршивое, раз столько людей мерзло под проливным дождем. На засаду не похоже. Так что же случилось?
 Поднявшись с источающего тепло мотоцикла, Иван, чавкая сапогами по грязи, подошел к мужчине, что сидел под березой. При этом он не забывал, что бывает всякое, и держал руку у ножен с кукри.
-Эй, мужик? Что у вас стряслось? Погорельцы что ли? –обратился он к незнакомцу держа дистанцию, в несколько шагов.
 Всякое не заставило себя долго ждать, явившись незамедлительно. Оборванец поднял голову, и уставился на Ивана, от чего тот невольно вздрогнул и выхватил тесак, а подмастерье взвел пистолет.
 На них смотрели заплывшие бельмами, мутные глаза. На месте носа зияла подгнившая, сочащаяся гноем дыра, а вокруг рта, губы обгнили, оголив воспаленные, набухшие гноем десна.
-А-а-а! Ясо, –возопил оборванец и вскочил с места.
 Сделал он это настолько резко и быстро, что мастер едва успел увернуться, рубанув страшилище в развороте, изогнутым клинком. Горячие брызги крови из вскрытой клинком артерии еще не успели коснуться грязи, как прогремели выстрелы.
 Спрыгнувший с мотоцикла Юра, расстрелял нападающего почти в упор. Страшилище рухнуло к его ногам, окатив парня грязью из лужи. Прохрипев нечто неясное, оно затихло. Из вспоротого горла пару раз вытолкнуло струю, алой крови, а после она стала литься уже без толчков, смешиваясь с дождевой водой.
 Мастер бросился заводить мотоцикл, но было поздно. Кличь, был услышан. Погорельцы, словно и не сидели. С воплями они бежали к мотоциклу, держа в руках, кто палку, кто камень, кто невесть, чем бывший, ржавый, железный обломок.
 Двигались страшилища настолько быстро, что Иван лишь успел выхватить закрепленный на мотоцикле шестиствол, уменьшенную копию пушки Валентина, подаренную кузнецом.
 Пес выпрыгнул из люльки и занял боевую стойку рядом с испугавшимся, но полным решимости Юрой. Иван тем временем вскинул ствол и зарядом картечи снес голову ближайшему набегающему уродцу, зацепив бегущего вслед за ним.
 Раненого, забрызгало мозгами, развернуло и швырнуло в грязь. По нему пробежали сотоварищи. На удивление он быстро вскочил на ноги и снова ринулся в бой, но нарвавшись на пули, выпущенные из пистолета подмастерья, упал снова.
 Иван опустошил ствол, подстрелив лишь двоих, и, забросив его в люльку, вновь схватился за кукри. Юра вставлял новую обойму в дымящийся пистолет, а Гром утробно гавкнув, стряхнул с себя огненные искры.
 Оставив за собой черные трассы, искры накрыли еще двоих. Не смотря на дождь и насквозь мокрую одежду, искры вонзились в страшил и те прежде задымились, а после с воплями стали полыхать, будто факелы. Остальные уродцы, сразу бросились врассыпную, укрываясь, кто где. Они смолкли и затаились.
 Пока подмастерье прикрывал, наводя дуло пистолета на каждый шорох, доносящийся, из нескончаемого шума дождя, Иван попробовал завести мотоцикл, но тот чихнул и заглох.
 Между лопаток ощутимо ударило, Иван натолкнулся на руль, а подмастерье стал снова стрелять.
 В спустя мгновение в них стал лететь всякий мусор, палки, увесистые камни и комья грязи. Все это градом сыпалось на укрывшихся за мотоциклом охотников.
 Гром еще раз стряхнул искры, поджег кусты и одно из страшил, но получив по спине комком глины, тоже скрылся за звякающий и бухающий от ударов мотоцикл.
 Брызнула осколками стекла фара и у Ивана кончилось терпение.
-Ну, сволочи держитесь!
 Невероятно трудно было сосредоточиться мастеру, когда перед ногами падали камни и от ударов звенел металл, но видимо ярость помогла. Подключился его скудный резерв силы, что усилил иной взгляд, связав его с экстрасенсорными способностями.
 Мгновенно заныло в висках, отдалось в затылок. Разозленный мастер зарядил шестиствол и, скрипя от боли зубами высунулся из-за мотоцикла, собираясь тут же разрядить его в любую энергетическую метку.
 Метки были, но не такие как у тварей. Иван увидел слабое излучение человеческих аур, и растерялся. Уродцы были людьми. Обычными людьми, судя по цвету, и очертаниям.
 Но вот от одной из меток полетел увесистый снаряд, едва не угодив мастеру в лоб. Тогда Иван перестал сомневаться и начал стрелять.

 Пока подмастерье с псом укрылись от дождя в часовенке, Иван, стаскивал трупы в кучу. Юра рвался помогать, но наставник отослал его подальше, от зараженных людей, поскольку иммунитет Ивана был искусственно усилен и он не боялся большинства знакомых инфекций, а вот подмастерье, перед любой заразой был совершенно беззащитен. Ему еще только предстояло пройти болезненную процедуру иммуномодуляции в будущем, когда доберутся до Обители.
 Юра все же не стерпел и подошел к мастеру, который решал, что делать с трупами. Оставить их просто так, это получить стопроцентное гнездо перерожденных.
-Так это правда, про живых мертвецов? –спросил Юра с отвращением смотря на сложенные в ряд тела. –Как их там раньше звали, зомби вроде?
-Нет живых мертвецов. –ответил Иван. –Есть только живые и мертвецы. Перерожденные относятся к первым. Вторые по определению живыми быть не могут. Зомби это сказки.
-Тогда кто эти?
-Просто люди. Обезумевшие и больные, но все же люди.
-Так это из-за болезни, они выглядят как разлагающиеся висельники? –подмастерье кривя моську отшагнул.
-Да. Я не знаю, что это. Похоже на проказу и сифилис. Но все это в одном флаконе. И мне это очень не нравится. А еще мне не нравится, что я не знаю, чем уничтожить тела, –задумался мастер.
-Так пусть дед их заморозит, а мы их дубинами на осколки,- предположил Юра.
-Нет. Не поможет. Земля все равно, в какую-нибудь гадость это потом переродит. Огнем бы. Да спирта в баке мало осталось, а до заправки далеко. Тем более мокрые они и дождь к тому же.
-Может Гром их спалит? Ну, искрами своими.
-Идея. Но как ты заставишь его это сделать?
-Гром, –позвал подмастерье пса.
 Пес неохотно вышел под дождь, и, воротя нос от тел, подошел к охотникам. И тут начался цирк. Юра прыгал и скакал, изображая будто отряхивается. Указывал на тела, изображая нечто, что по его разумению, должно означать огонь.
 Гром, свесив голову на бок, скульнул и покачал хвостом. Подмастерье повторил комплекс пантомим. Пес вопросительно воззрился на Ивана, который с косой ухмылкой глядел на старания протеже.
-Ну! Гром, давай, –подбадривал Юра, пса.
 Но пес уже откровенно смотрел на подмастерье, как на дурака, и скулил, решительно не понимая, чего от него хотят.
-Погоди, –остановил Иван, праздные усилия ученика. -Дай я попробую.
 Он присел на корточки перед псом, провел по мокрой, но горячей, грубой шерсти, потрепал за ухом, и сосредоточился. Боль в висках становилась привычной, Иван попытался коснуться разума Грома, но тут же отшатнулся словно ошпаренный. Он будто прикоснулся к магме. К раскаленной, пышущей жаром, и меняющей форму. Связь тут же прервалась, и больно стрельнуло в мозгу.
 Иван тряхнул головой, сделал глубокий вдох, сосредоточился и неотрывно глядя псу в желтые глаза, снова стал налаживать контакт.
 Теперь он словно издали приближался к плещущей и источающей нестерпимый жар стихии. Приблизившись настолько близко, насколько мог, мастер сформировал мыслеобраз, и послал его в пылающую магму.
 Наконец, в глазах черного кобеля появилось понимание. Он гавкнул, лизнул Ивана в лицо огромным горячим языком, и стал вилять хвостом.
-Молодец Гром. Давай дружище, жги!
 Иван отвел протеже в сторону, а пес стал в стойку. Он подпрыгнул на месте, и на сложенные, мокрые тела полетели искры. Он подпрыгнул снова, струсив еще сноп искр.
 Трупы с шипением стали дымиться, пес гавкнул, и появились языки пламени. Он гавкал, словно раздувая пламя, и вот уже на месте тел бушевало гулко гудящее рыжее пламя. Капли дождя испарялись, не достигая земли. Стало адски жарко и охотники отступили дальше. Шипела и испускала пар земля, задымилась и вспыхнула, чахлая мокрая березка, с шипением обуглилась трава.
 Подмастерье, источая пар, диву давался, не веря в то, что видит. С изумлением и страхом он косился, на стоящего у ревущего пламени Грома. А Иван выставил ладони перед собой и стал греть занемевшие от холода руки.
-Гром, хватит, мой хороший. Гаси. –попросил он напряженно стоящего пса.
 Пламя постепенно угасло, дождь с шипением стал прибивать к земле оставшийся на месте тел, дымящийся сизый пепел, и вскоре он смешался с потоком грязи, ринувшимся на прожаренную, красную землю.
 Мастер погладил по крупной голове подошедшего пса, и они направились в часовенку.
-Вань, это блин не собака, а настоящая артиллерия. –восторгался Юра присаживаясь на деревянный пол. -Нет, напалм! Да с ним, ты станешь самым успешным мастером.
-Успешность, раздутое самомнение и мания величия, это удавка на шее мастера. Жажда прославиться и быть лучше всех, шаткая лавка под ногами. –охладил пыл ученика Иван. –Величие так и вовсе очень тяжкая ноша. Однажды ты его не вынесешь, и оно раздавит тебя своим весом, будто жалкую букашку, а памятник тебе, станет твоим надгробным камнем. Так было с целыми империями и императорами, королями, царями и князьями, что уж говорить о мастерах.
 Мастер, достигший всего, это тот который переваривается в желудке победившей его твари. Осознание собственной крутизны застит глаза, ослабляет и расслабляет. Не один Брат уже сложил голову, осознав свое величие. Мастер возомнивший, что знает, и умеет все, обречен на неминуемую гибель. Каждый день, Матушка Земля порождает все новых тварей, силы и возможностей которых еще не знает ни кто.
 Вот ты видишь, в нашем Громе, оружие, –погладил он положившего ему на колени голову пса. -А я вижу, что он вымотался, устал и потерял силы. И прежде всего, это наш друг, а не беспощадное, слепое орудие. И в таком ключе, я запрещаю использовать его тебе и себе.
 Он может защитить себя сам, вот и славно. А мы не должны прятаться ему за спину. За его спиной нас достанут, быстрей, чем ты думаешь.
-Понял и принял наставник, –поник подмастерье. –Спасибо.
-Не куксись Юр. Это все познано на горьком опыте. Я не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки, когда станешь мастером. Я потерял слишком многих, дорогих мне людей, прежде чем познал этому цену. Теперь совесть укоряет их лицами во сне. Особенно первым крупным делом, за которое я взялся с напарницей.
 Первое время, если мастер-новичок в чем-то слаб, к нему приставляют напарника, который его дополняет. И проведя пару удачных рейдов, мы с ней возомнили себя бог весть какими профи, которым ни чего не страшно и по силам все.
 Вот тогда то мы и прочувствовали на собственной шкуре, как это быть крутым. Нас порвали и изранили. Нас загоняли как зверей. Растерянные и испуганные в какой-то момент мы разделились, потеряли друг друга из вида. Она погибла, а мне чудом удалось спастись. Меня нашли рыбаки в прибившейся к берегу лодке, когда я был уже при смерти.
 Шрамы на моем теле это напоминание о том, что не стоит забываться, думать, что всего достиг и прикормил удачу. Удача помогает тем, кто на нее не надеется, а надеется на свои силы и ум.
-По этому, вы, Братья, желаете друг другу не удачи, а успеха?
-Это традиция первых Мастеров, что поднимали Обитель, и создавали Братство. В те времена, удача была не на стороне людей.
 Прислонившись спиной к подпоре и расслабив гудящие ноги, Иван устало сомкнул веки.
-Ладно, давай отдохнем чуток и в путь. –поддаваясь наваливающейся дреме, сквозь зевоту обратился к задумавшемуся ученику он.

9. Три испытания.

 Покрасневший голова селения, в который раз заливался в приступе удушливого кашля. Он кашлял, сипел и стучал кулаком по столу, успевая глотнуть лишь немного воздуха, между спазмами.
 Мастер, стоял у стола и молча осматривал жилище сельского головы. А жил голова, судя по всему худо-бедно. Обстановка избы была неказистой, и откровенно простой.
 По мнению мастера, могло бы быть и лучше. Должность и положение в обществе позволяло голове в меру тянуть свое в карман. Но голова, пожилой, и неизлечимо больной, жил простенько. Даже аскетично. Впрочем, охотнику на нечисть до этого не было дела. Он ждал свою плату за контракт.
 Голова продышался, и посмотрел налитыми кровью от кашля глазами на бесстрастно смотрящего на него мастера.
-Где я тебе возьму еще тридцать золотых? Мы договаривались всего на двадцать. –произнес пожилой мужчина.
-Это не мое дело. Мы заключили контракт, на устранение проблемы. Я устранил. Но шел я на болотника, а не оборотня. А оборотень стоит пятьдесят. –деловым тоном отвечал, плечистый мужчина с густой бородой.
-А почем мне знать, что этот оборванец оборотень? –зло спросил голова сдерживая изо всех сил новый приступ кашля. –Они ж вроде как в полнолуние только оборачиваются, а сейчас не полная луна, не новолуние даже.
-Я обнаружил его невдалеке от растерзанного трупа вашего селянина. Труп был еще теплый. Вокруг, ни одной живой твари кроме него. И вообще, большинству оборотней откровенно без разницы, когда оборачиваться. Просто в полнолуние они набирают полную силу и почти не уязвимы. Платите, я забираю его с собой. Нет, оставляю, и делайте сами с ним, что хотите. Но подавляющие оковы, я забираю с собой. –рассматривая грязь на ухоженных ногтях, говорил охотник.
-Черт с тобой, Стерх! Забирай. Из своих доплачу.
 Все-таки ворует, с ухмылкой думал мастер, забирая со стола мешочек с золотом. Ну, тогда наворует себе еще. А нам тоже кушать что-то надо.
-Ну бывай голова, не хворай. –бросил выходя во двор Стерх, и хлопнул дверью.
 Вот козел старый. Тут корячишься сутками, нечисть для них вылавливаешь, по болотам, и буреломам, а они еще объегорить норовят. Нет, нельзя быть таким добрым. Нельзя. Ни то на шею сядут и ножки свесят.
 Он подошел к коновязи, к которой был прикован грязный оборванец, что не мог связать и двух слов, но испуганно таращился на мастера. Проступало в нем нечто звериное. Не ошибся. Да только под юродивого оборотень закосить решил.
-Чего таращишься нелюдь? –вспылил охотник, и замахнулся крупным кулаком.
 Оборванец, гремя цепями, тут же закрыл лицо руками и заскулил.
–Не дергайся нечисть, –передумав бить оборотня приказал мастер, и отстегнув кандалы от коновязи, повел его к телеге, запряженной нервничающей лошадью.
 Добытого живьем оборотня, следовало доставить в ближайшее представительство Братства. И почти всегда, это был сплошной геморрой. Зато, можно было получить и некоторые бонусы за это. Ведь оборотня редко, но можно было вылечить, а кровь оборотней шла на иммуномодулирующие вакцины, для прививания будущим мастерам.
 Охотник пинком загнал оборванца на телегу, и стал крепить к специальным, крепким кольцам, сдерживающие кандалы. Из-под натершего шею, посеребренного ошейника уже проступала сукровица, и оборванец тихо поскуливал, пока мастер дергал цепи, и проверял насколько крепко все приладил.
 Мимо телеги проходила девчонка лет пятнадцати, неся деревянные ведра с водой. У оборванца призывно заурчало в животе, он протянул к ней руку, покрытую заскорузлой грязью, но цепь остановила движение.
 Девчонка взвизгнула и отскочила от телеги. Расплескивая воду, она засеменила быстрей и вскоре скрылась за углом ближайшей избы.
-Ну тварь, –процедил Стерх оборотню сквозь зубы, натянув цепь ошейника, из под которого заструилась кровь. –Этим ты подписал себе смертный приговор.
 Взобравшись на телегу, мастер щелкнул поводьями и направил лошадь, по дороге, идущей сквозь темный, густой лес.

 Телега стояла под раскидистым дубом, что трепетал на холодном ветру блестящими листьями. Кандалы на руках оборванца сменила веревка, стянувшая их за спиной до посинения. Ошейник, сменила табличка с надписью «Людоед», а следом, шею обвила петля.
 Мужчина в лохмотьях стоя на цыпочках, на краю телеги, скулил, плакал, и пытался что-то сказать.
-Но-Рябая! –хлестнул мастер лошадь.
 За спиной послышался шорох крепкой ветви и удаляющийся хрип. Мужчине было все равно. Он даже не стал оборачиваться, погоняя лошадку, неспешно бредущую по скрытой в густой тени леса, грунтовой дороге. Он решил не заморачиваться с оборотнем.
 Чтобы доставить его в представительство Братства, пришлось бы делать значительный крюк, а Стерх, как и все мастера спешил в Обитель. Да и не был он уверен в том, что пойманный в лесу идиот, действительно, зверь. Если ошибся, на смех поднимут. А так, пятьдесят золотых ведь тоже неплохо.

 Мерно шагала лошадка, поскрипывала телега, попискивали плохо смазанные колеса. Многоголосье птиц путалось в густых ветвях, нависших над дорогой. Дремлющий от покачивания мастер, мыслями был уже далеко впереди. Там где в ближайшем небольшом городке, стояла неплохая корчма, с крепкой выпивкой и доступными девушками, всем известного поведения.
 Внимание Стерха привлекло нечто непонятное, торчащее из кустов с красными ягодами. Когда он присмотрелся, то это оказалась, обтянутая платьицем, ладная, женская попка. Он притормозил лошадь. Телега остановилась. Охотник встал в полный рост, и огляделся вокруг.
 Вокруг ни кого, лишь ладненькая мишень, маячащая в кустах. Он просмотрел все в спектре иного взгляда, снова ничего. Так, мелкое зверье.
 Может и до корчмы обломится женской ласки. Нет, он конечно не зверь, насильничать не стал бы. Но бабы сами из сарафанов выпрыгивают, лишь завидят мастерское клеймо. А он каждый раз не гнушался пользоваться этим. Ну как тут право можно отказать?
 Мастер спрыгнул с телеги и бесшумно направился к кустам, где девушка, собирала в лукошко спелые ягоды. Хотел было напугать, но передумал. Подойдя поближе, он стал оценивать габариты данного экземпляра.
 Узенькие плечики, точеная талия, выразительные бедра, русая коса, из-под венка змеится по спине и заканчивается у сочных ягодиц, проступающих сквозь облегающее, тонкое платье. Все точь в точь как он любит. Теперь дело за малым. Хотя малый был уже в деле.
-Девушка, а девушка, -вкрадчиво начал он.- Вам тут одной не страшно?
-Нет, господин, –ответила она и обернулась.
 Зажатая меж ее острых зубов ягода лопнула, по синим губам стекла алая, словно кровь капля сока. На мастера воззрились изумрудного цвета глаза с вертикальным зрачком.
-Черти бы тебя побрали, зараза! –воскликнул Стерх, выхватив заговоренный нож. –Как же я тебя не распознал?
 Девушка оказалась мавкой, верней, одной из ее ипостасей, злобышкой. Красивой, но частокол мелких, острых зубок, и трупная синева губ, портили все впечатление, невольно вызывая бегущий по спине холодок. Эти заразы ненавидели бабников, чувствуя их за километр, и буквально открывали на них охоту. Отбиться умелому человеку от них не трудно, если у него хорошая реакция и заговоренный нож.
 Она взмахнула в направлении его горла тонкой ручкой, с острыми, точно лезвия коготками. Но охотник отшатнулся, почувствовав у кадыка, только легкий ветерок, и сделал выпад, направляя острый клинок, ей в грудь.
 Острие всего-навсего скользнуло по ткани ее платья. Она вовремя отскочила, и, заливаясь смехом, скрылась в кустах.
-Мать же твою, водную стихию, –ругался мастер отступая к телеге, при этом не забывая крутить головой. –Вот так опростоволосился. И лошадь не отреагировала. Что за бля?!
 Лошадь, наконец, отреагировала, но не на злобышку, а на вскочивший, на телегу, обтянутый лохмотьями скелет.
-Плять! Да чтож такое! У чуйки что, сегодня выходной? –ошарашенно воскликнул Мастер.
 Лошадь испуганно заржала, и рванула телегу вперед по дороге, унося с собой все оружие, и приспособы. Костомах, скатившись с телеги, упал на четвереньки, вонзив свои клинки в грунт, чем и воспользовался мастер.
 С разбега, железный носок, его ботинка со свистом метнулся к скелету, и отправил череп в стремительный полет. Затем Стерх подпрыгнул и приземлился обеими ногами на спину костомахи.
 Из-под ног, брызнули раздавленные кости, скелет развалился и затих. Застигнутый врасплох, мастер завертел, головой ожидая новых нападений.
-Что-же, весьма неплохо, –прозвучало у него в голове. –Ты достоин своей репутации Стерх!
-Где ты? –вскричал он. –Покажись! Или ты просто напустишь, своих марионеток, на безоружного?
-Нет, ну зачем-же, –на дорогу из-за дуба вышагнула высокая фигура, в сером балахоне. –Нехочу уподобляться тебе, и поступлю честно. Три маленьких испытания, и ты свободен. Кстати первое ты, уже прошел. –указала рука скрытая балахоном, на кости.
-Это я не честен? –озлился мастер. –В чем?
-Ну-ну, давай не будем. Ты ведь сам знаешь, что повесил не оборотня. Да еще и денег заработал, на убийстве несчастного, ни в чем неповинного юродивого. И ведь тебе это не впервой? Да, мастер?
 Стерх заскрипел зубами от злости. Он сжал в руке свой большой заговоренный нож и был готов ринуться на кукловода, но подсознательно понимал, что этого ему сделать не дадут.
-Ты мне на совесть не капай, –сквозь зубы процедил мастер. -Чай сам не ангел. Что за испытания?
-Ни чего такого, что не преодолел бы мастер твоего уровня. Ты готов?
-И ты меня отпустишь? Слово даешь?
-Ох уж это ваше священное слово. Так и быть, даю тебе свое слово, что отпущу живым, если одолеешь, еще два испытания. Готов?
-Давай, –обреченно ответил Стерх.
 Он стал в стойку, и приготовился громить костомах, которых кукловод будет на него напускать. Нож против них не оружие вообще, но они хрупкие, и разрушать их не проблема, главное вовремя увернуться от клинков.
 Кукловод отвел в сторону руку, словно делая кому-то приглашающий жест.
-Сейчас Мастер, для отчистки твоей, совести, если она конечно у тебя есть, я предоставляю, возможность честно отработать нечестно взятые тобой деньги.
 Затрещали кусты, и против ожидания Стерха, на дорогу вырвался огромный матерый волк. Это был оборотень в полной своей форме. Страшный, серый зверь. Машина для убийств.
 Пасть зверя оскалилась, из нее полился утробный злобный рык. Глаза горели ненавистью, под серой шкурой, перекатывались бугры переразвитых мышц. Волк впился в дорогу когтями, он был готов к рывку.
-Твою ж волчью мамашу! –выругался мастер, крепко сжимая дрогнувшей рукой нож.
 Оборотень ринулся на Стерха, но тот стоял. И стоял до тех пор, пока зверь приблизился вплотную. Затем он резко сдвинулся в сторону, и острие ножа, вспороло борозду на боку зверя. Монстра завертело, мастер ушел в кувырок, и вскочил, уже лицом к раненому оборотню.
 Не чувствуя боли оборотень разогнался и взмыл в воздух, целя огромной пастью, в горло охотника.
 Тут мастер сделал то, что не рекомендовали наставники, но множество, раз встречалось в книгах. Он упал на колени и изогнулся назад, выставив над собою нож.
 Врали книги, правы были учителя, а может наклон острия был не тот. Клинок не вспорол брюхо волка, а лишь скользнул по его крепкой шкуре, и Стерх завалился на спину.
 Оборотень, сбитый с траектории, ударом в живот приземлился рядом с мастером. Махнул перед лицом упавшего на спину мужчины серый хвост. Зверь быстро разворачивал корпус. Мастер перекатился на живот. Теперь все зависело от того, кто первым закончит свое движение.
 Встретились они одновременно. Морда волка, и метущийся в нее клинок.
 Зверь гортанно вскричал, именно не взвыл, а вскричал. Клинок вырвался из глазницы и следом с силой вонзился под челюсть, пронзив ее, а также глотку, и мозг. Зверь рванулся, вперед, после повалился набок и, хрипя, стал сучить лапами. Стерх с трудом выдернул клинок, и чтобы уж наверняка, вонзил его оборотню в широкую грудь.
-Браво мастер! Криво, косо, но результативно. Ты отработал свои деньги.
-Что дальше? –смотря на то как волчье тело превращается в человеческое, встав с колена поинтересовался мастер.
-А далее будет неслыханное, –восторженно ответил кукловод. -Я позволю, без особых усилий убить себя.
-Что? –не понял опешивший мужчина.
-Ты все правильно расслышал. Но прежде угадай где.
 На дорогу выступили еще несколько фигур, в одинаковых серых балахонах. Они стали кружиться с кукловодом, перемешиваясь и снова кружась. Как Стерх не старался в этом безумном танце потерять, ту единственную фигуру, он ее все же потерял. Они остановились, выстроившись в ряд среди дороги.
-Одна попытка, –прозвучало у мастера в голове. –Ошибка-смерть.
  Стерх смотрел на одинаковые фигуры, со скрытыми мраком глубоких капюшонов лицами, на то, как мерно колыхает их одеяния холодный ветер. Ни каких отличий. Он просканировал их иным взглядом, но тот ничего не показал. Он просканировал экстрасенсорно. Бесполезно.
-Ну же, мастер, поспеши!
-Тебя среди них нет.
-Есть, –вторглось в голову мужчины. -Ни каких шуток мастер. Я честен в отличие от тебя.
 Мужчина присмотрелся внимательнее. Одна из фигур, была все же отличимой от всех, немного крупнее, и ясно было видно, что она тихонечко дышала. Он все же решился, подскочил и нанес удар.
 Фигура, схватившись за окровавленную грудь, упала на колени, захрипела. Мастер ухмыльнулся своей догадке и откинул с головы получившего смертельный удар капюшон.
 Это был один из его братьев: мастер по кличке Звонарь.
-Где я… Что… -хрипел он отняв от груди окровавленную руку.- Стерх? За что…
 Убитый мастер повалился на спину и затих. Стерх, не веря своим глазам, не понимая, что происходит, выронил нож.
-Ошибка мастер, –произнесла стоящая рядом фигура.
 Из широкого рукава, балахона, в грудь охотника взметнулся тонкий стилет. Стерх упал вниз лицом к ногам кукловода.
–А ведь ты был совсем близко. Не правда ли, обидно?
 К кукловоду подошел детский скелетик. Кукловод перешагнул через труп мастера, и, взяв его за руку, повел скелетик в лес. Фигуры в балахонах тут же ссутулились и побрели следом за ним.

10. Дедушка.

-Ваня, –тормошил Юра за плечо наставника. -Вань, да проснись же ты!
 Иван очнулся с тяжелой, трещавшей, будто от похмелья головой. Парень нависал над ним, держа в руках увесистую рацию. Иван, нажал тангету, принимая вызов.
-Это Безродный, –бесцветным тоном сказал он. -Слушаю.
-Привет Вань! Это Сифон. Ты уже знаешь брат?
-Да. Только что все видел. Как думаешь, где это произошло?
-Это в районе Новых Гор, далеко на юг от ледника. Я там бывал. Ты сам то где?
-Еду от Заречья, в сторону Солеварска, через пограничный лес.
-Вань, не едь по западной трассе. Я с трудом прорвался. Ели ноги унес. Там все наводнено зараженными и перерожденными. Они бьются между собой и нападают на всех подряд. Про зараженных знаешь?
-Да. Встретились мне тут по дороге. Прямо скажем жуть.
-Понимаю брат. Я проезжал там до тебя, но их еще не было. Здесь поселки на военном положении. Некоторые вовсе разорены. Беженцы рассказывают о сумасшедших людоедах. И не ясно, откуда они прут. Охрана дорог разгромлена, кто остался, отступили в столицу. Теперь дороги опасны вдвойне. Будь начеку.
-Принято брат, спасибо!
-Не за что, брат. Береги себя! Успеха!
-И тебе успеха брат! Свидимся дома. Отбой.
 Иван с хмурым видом полез в свой рюкзак, достал флягу со спиртом, хлеб и кусок жирной, копченой колбасы. Юра все понял.
-Кто Вань? –спросил он доставая рюмку.
-Пашу Стерха ты знаешь, а второй Коля Звонарь.
-Нифига се, сразу двоих?
-Да. Давай помянем моих братьев, какими бы они ни были. Перед лицом смерти мы все равны.
 Пока Иван спал, видя гибель братьев, дождь сошел на-нет. Хмурое небо, разъяснилось, и солнце стало, понемногу прогревать все до чего могли дотянуться его лучи. Стряхнув с себя дремоту, звонко запели птицы, лес наполнился звуками приходящей в себя природы.
 С промокшего сруба часовни навстречу ласковым лучам, поднимались струйки невесомого пара, смолк перестук капели. Грунтовая дорога, превратилась в сплошную кашу, а оставленный под открытым небом мотоцикл стал покрываться коркой высыхающей грязи.
 Солнечный зайчик, метался по темному потолку часовни, заметно потеплело, и пора было отправляться в путь. Но дорогу так размыло, что невозможно было уехать на грузном мотоцикле слишком далеко.
 Ночевать в часовне, на месте старого жальника, было бы дуростью. Нужно было добраться хотя бы куда-нибудь, где можно просохнуть и отдохнуть.
 Западная, знакомая дорога, по словам Сифона, была опасна, а южный путь, Иван не знал. Не приходилось там бывать. Все что знал мастер, о южном направлении, так это то, что там живут рыбаки, что кормятся с большого притока полноводной реки. Там есть большое озеро, разлившееся на месте провалившегося сквозь землю, старого города. А также, там был небольшой город, выросший на остатках руин, того, что не поглотила вода.
 Вообще реки и озера, прибыльные, для мастеров места. Там всегда полно стихийных духов, и перерожденных, но Иван больше любил степи и леса. Там тоже хватало работы. А вода не его стихия. Но делать было нечего. Если умелый Сифон, посчитал, что западное направление опасно, то там не просто опасно, а полный капец. Придется делать крюк, через земли рыбаков.
 Покрытый толстым слоем бурой грязи мотоцикл наконец-то завелся. Гром, влез в свою люльку и поскуливал от нетерпения. Этот зверюга любил ездить даже больше чем Иван. Юра сел на свое место, и скривил конопатую моську, от того, что из промокшего сиденья, под задницу тут же хлынула холодная вода. С горем пополам, помалу, мотоцикл двинулся вперед.
 Гнать по такой дороге было бы самоубийством, и пока наставник осторожно рулил, подмастерье все зыркал по сторонам, выискивая опасность, которая, может свалиться в любой момент, на медленно едущих людей.
 Они проехали один опустевший пост дорожной охраны. Второй. До третьего оставалось пара километров, когда заметивший что-то подмастерье стал активно хлопать по плечу наставника.
-Вань, –перекрикивал Юра надрывно ревущий мотоцикл. -Там кибитка какая-то в овраге.
 Как бы ни хотелось останавливаться, но Иван притормозил. Вдруг, она сорвалась с мокрой дороги и там еще есть живые. Да и всегда следует знать, что у тебя позади, чтобы быть готовым, к тому, что впереди.
 Мотоцикл глушить не стали. Пес кроме недовольства новой остановкой, никаких признаков беспокойства не подавал. Оставив Юру прикрывать тылы, Иван взял шестиствол и подошел к краю оврага.
 Живых в кибитке и около нее не было, трупов, и тварей, мастер тоже не заметил. Стены оврага оказались довольно крутыми, но спуститься и посмотреть, что да как нужно было обязательно.
-Вань, тут стреляли, и причем не хило, –указывал на ближайшие деревья протеже. –Вон там, целая очередь в дереве засела.
-Ты гляди, чтобы нас тут не сцапали, –отмахнулся Иван.
 Он покачал ствол кривого деревца, что свесило корни на краю оврага. Сидело оно довольно крепко. Мастер достал из багажника веревку и стал крепить к его корявому стволу. Подергав, и удостоверившись, что веревка не развяжется, а деревцо не тюкнет его по макушке, он стал спускаться по склизкой, глинистой стенке на дно оврага.
 Кибитка оказалась мотовозом. Такие зачастую использовали караванщики. И это был именно караван, или часть его.
 Мотовоз лежал на боку, из него вывалились пропитавшиеся грязью тюки, разбившиеся ящики, и прочий смешавшийся с глиной хлам. Иван заглянул внутрь. Там при падении все перемешалось, и он решил осмотреться в поисках чего-нибудь стоящего.
 Лежал мотовоз, судя по всему здесь уже не один день. Воняло кислятиной и чем то тухлым. Ясно было, что до него, здесь тщательно покопались, но были это скорей всего еноты, и разное мелкое зверье. Это хулиганье, перекопало, там все, смешав весь товар в непонятную, однородную массу.
 Уже через несколько минут, Иван раздобыл автомат, и хороший дробовик. Оставалось найти в этом бардаке к ним патроны, но вместо этого отыскались деньги. Много денег. Считать Иван их не стал, затянул потуже кошель, и деньги отправились в мешок к оружию.
-Эй, мил человек, –раздался дребезжащий голос за спиной. -Ты чаво там воруешь?
 Иван от неожиданности, вскочил и больно стукнулся в железную рейку над головой. Шипя и потирая ушибленное место, он обернулся.
 В мотовоз с интересом заглядывал сухощавый старичок в обносках, с клюкой, и спутанной, густой, рыжей бородой.
-Не ворую дедуля, –ответил мастер и снова стал копаться в барахле. –А беру нужное, на доброе дело. Небось донимают упыри? Так вот я их встречу и всыплю по первое число.
-А, так ты из энтих? Из братьйов? –хмыкнул дед.
-Да дедуль. Так что лишнего не возьму, только нужное мне, и то, что не нужно тебе.
-А ну тады бери. Встречал я ваших и не раз. Потешные рабята. Один из своей палицы, мне в заду оттакенную дырищу оставил. –старичок ухмыляясь показал сухощавый кулачок, что стало быть своим размером обозначал дыру в его седалищном нерве. -Насилу зарастил.
-Ты прости дедуль, братья сейчас нервные. Теперь на нас самих охотятся.
-Та ты чо? –удивился дед присаживаясь на перевернутый сундучок. -Енто ж кому так шея чешется?
-Слыхал про таких тварей, как кукловоды? –спросил Иван, найдя золотые побрякушки и тоже сунул их в мешок.
- А-а-а, Кощеи. Как же, слыхал. Паскудные дела творят, мертвым покоя не дают, праху ихнему верней. Мне такие негодники не по душе. –скривился старичок. –А где ж вы им на хвост то наступили?
-Вот кабы знать, дедуль, –пожал Иван плечами, взял в руки свитерок, и прищурился глядя на деда. –Дедуль, тебе тряпье твое не надоело?
-Надоело сынок, а что ж поделать. Сносилось давно.
-Держи, –он бросил старику свитер. –И вот держи штаны, а вот исподнее как раз на тебя. Обувка нужна?
-Вот спасибо сынок, –обрадовался старичок и стал скидывать с себя лохмотья. –А то ведь, который день вокруг хожу, а взять ничего не могу. Да накой обувка та, я Матушку чувствовать люблю. Это вы все от нее пятки прятаете.
 Иван смотрел, как переодевается старичок, скрывая под новой одеждой, свое покрытое, шерстью, корой и наростами чаги тело. Он оделся и довольный сел обратно на сундучок.
-А ты чавой хоть ищешь? Давай подмогну.
-Да патроны ищу дедуль. Да после енотов, тут фиг чего найдешь.
-Эти любят озорничать. Непоседливые рабята, за то умильные такие. А патроны, енто чаво? Енто не то чем палки ваши стреляют?
-Они самые.
-Так тута они, прям подо мной. –он встал и перевернул сундучок.
 Иван подошел и открыл крышку. Он был под заваязку набит автоматными патронами.
–И такие жа, да только пожирней, вона там, под тем мешком. –указал старик в дальний конец фургона.
-Спасибо дедуль, за помощь, –с улыбкой благодарил мастер сгружая патроны в мешок. -А-то копался бы тут до ночи.
-Так хорошим людям завсегда подмогнем если надыть. –улыбнулся в ответ старичок.
-Может тебе еще чего надо здесь, ты скажи.
-Да кажись ничо. Хотя нет, вон ту бы одежонку ешшо, –он указал клюкой на плащ с капюшоном. –А так больш ничо.
 Иван, подал ему плащ, и двольный старичок сунул его подмышку. Они вышли из фургона, Иван подошел к двигателю, скрутил свечу, и постучал по топливному бачку.
-Да слилося там все. Два дня крепкой брагой воняло.
-Ну тогда все. –сказал Иван. –Пора мне.
-Ты енто, бери мальца сваво, да зверюку вашего, и айда ко мне. Медком свежим побалуетесь, отдохнете. –предложил старичок. –У меня в лесу хорошо, даже енти, болезные в мой лесок не ходют.
-Я бы и рад дедуль, –улыбнулся ему Иван. -Но спешим мы. А за приглашение спасибо.
-Да вижу я. Ну ладно, тогды бывай сынок! Как там ваши молвят? Успеха мастер! –подмигнул ему дед и сунул в руку оберег.
-И ты не хворай дедуль. Пусть лесок твой от худа Мать бережет! –хлопнул Иван старичка по костлявому плечу, тот, развернулся, и почапал босыми ногами по оврагу вниз.
-Юр, –прикрепив к веревке увесистый мешок, крикнул мастер. –Поднимай!
 Парень глянул вниз, потом мешок стал подниматься и исчез за краем. Веревка упала обратно, и Иван, оскальзываясь, стал взбираться вверх.
 Выбравшись, он отряхнулся, размазав по куртке глину, а Юра, даже не заглянув в мешок, утрамбовал его в люльку к псу, так чтобы тому тоже места хватало.
-Ты чего долго так? Я пару раз заглядывал, вниз, мне вроде показалось, что ты разговаривал с кем то.
-Да с Дедушкой болтал, –улыбался Иван.
-С каким? –не понял Юра. –С нашим что ли? –указал он на перстень.
-Нет Юр, с Де-душ-кой! Понял?
-Да ну? С лешим?
-Нет, леший это леший. Мне встретился Дедух. Дедов наших дух. А это иного рода сущность, что-то вроде пращура нашего. Лешие пакостники. А дедуля серьезный, если хорошо себя ведешь, и он к тебе по-хорошему, а нет, тогда бойся. Хороший такой старичок, мне по нраву.
-И чего он от тебя хотел?
-Да ни чего. Он бедняга пару дней у мотовоза околачивался, хотел лохмотья свои сменить, да разрешить взять, или подарить ему одежку некому было. К себе на мед приглашал кстати.
-Ага, знаем мы этих Сусаниных, -иронизировал подмастерье. –В болото заведет и поминай как звали.
-Нет, дедуля не такой. И если бы не дела, то я с удовольствием у него погостил.
-В болоте.
-Дурень ты Юрка, –вздохнул Иван, и полез в багажник, в поисках шнурка. –Не все духи стихий и природы злые. Если ты со злом в душе, то и они к тебе со злом. Ни когда не мети всех под одну гребенку.
 Наш мир таков, каким мы его видим по натуре своей. И каждый из нас видит не один и тот же мир, а именно свой персональный, кто-то ласковый и светлый, кто-то нудный и унылый, кто-то жестокий и грязный. Твой мир таков, каков ты есть сам.
 Кто-то проклинает дождь, потому что слякоть, грязь и холод. А кто-то ему искренне рад, потому что он идет на растущие всходы, поднимается рожь, расцветают цветы, наливаются соком ягоды и фрукты.
 Так и с духами природы. Если ты подсознательно держишь в душе зло, но мнишь себя образцом праведности, то встреченный дух будет твоим истинным отражением, подлым и злым.
-Значит ты у нас праведник? –подстегнул Ивана ученик.
-Нет. Такой же грешник, как и все, даже хуже. Просто не боюсь признаться в этом, в первую очередь себе. И не пытаюсь казаться лучше, чем я есть, для других. Быть и казаться, разные вещи, что приводят к внутреннему конфликту, от которого загнивает разум и душа. А я, такой как есть. Не нравлюсь, дело ваше.
 Иван привязал шнурок к подаренному Дедушкой оберегу, проверил, как все держится, и передал его подмастерью.
-Вот, надень-ка!
 Подмастерье взглянул на вещицу и удивился. Это была просто косточка вросшая в кусок корня и помещенная в небольшое умело сплетенное из лозы, колечко. Все это представляло собой равноконечный крест в круге.
-Что это? –спросил он мастера.
-Оберег, дедуля подарил. Ты не смотри, что он неказистый такой, в нем большая сила. Так что надевай на шею. Увижу что снял, уши оторву!
-Тебе-же подарил, вот ты и носи. –протянул он оберег наставнику.
-Нет, это как раз для тебя. И хватит пререкаться. Надевай, и поехали, до ночи нужно еще место для ночевки отыскать.

11. Радушные хозяева.

 Спустя несколько километров, охотники нашли еще один мотовоз, который на сей раз был разграблен подчистую. Брезент фургона был заляпан кровью и изрешечен дырами от пуль. Но снова ни каких тел. Если их не сожгли, а бросили в лесу, то следовало споро осмотреться и уматывать отсюда поскорей. Близился вечер, а большинство перерожденных ночные хищники. И как только наступит ночь, игра будет уже на их поле и только по их правилам. Иван наскоро порылся в остатках добра, но оружия и патронов не нашел.
 Оружие нашлось спустя километр от брошенного мотовоза.
 У самого уха просвистела пуля, а уже после донесся звук выстрела. Иван резко вывернул руль, чуть было, не съехав в кювет, и соскочил с мотоцикла. У Юры была оцарапана щека и выступила кровь, но он не растерялся, тоже быстро соскочил и присел за транспорт.
 Гром залился лаем, который стали перекрывать учащающиеся выстрелы из сумрака леса.
-Юра, уходим от мотоцикла, ни-то его в решето превратят! –крикнул Иван и тут же подал пример, стартовав к ближайшему валуну.
 Над пригнувшимся подмастерьем, градом летели пули. Они впивались в грязь. С треском срывали кору с деревьев над головой. Проносились над сгорбленной спиной, и со свистом уносились дальше в лес. Юра с бешено колотящимся сердцем, в целости добежал до валуна и шлепнулся за ним, рядом с крепко сжавшим, шестиствол Иваном.
 По ту сторону дороги полыхнуло, огнем, раздались душераздирающие вопли, и через несколько секунд к ним присоединился вздыбленный пес.
 Ветер донес запахи паленого мяса.
-Блин, -стирая с царапины на щеке кровь злился подмастерье, -Чего им надо?
-Спроси,– ответил Иван и высунулся из-за камня.
 Три раза громыхнул шестиствол, послышался шлепок и вопли. Тут же в камень впились несколько пуль, мастер спрятался и дозарядил монструозную пушку.
-Зараженные. –с отвращеньем сказал он. –Их много и они с оружием.
-Чего вам надо? –крикнул Юра из-за камня.
-Мясо, –послышалось в ответ.
 Этот крик перешел в многоголосный вой, от которого стало так жутко, что подмастерье пожалел, о своем вопросе. Он вздрогнул всем телом, но еще больше он вздрогнул, когда перескочив через валун, перед ними, оказался один из зараженных, с ножом в руке.
 Он успел рассмотреть лишь, воспаленную рану на пол лица, и горящие безумием глаза, а после зараженного смело выстрелом в ближайшие кусты.
 Иван вставил новый патрон в опустевший ствол, и Юра, опомнившись, взвел свой пистолет. Пули над головой свистели все реже, но все ближе трещали сучья, и шлепало по грязи.
-Ну, рванули! –выдохнул мастер.
 Первыми полегли те, у которых было оружие. Последний, успел выстрелить, и у уха Юры взвизгнула пуля. Рука дрогнула, он промахнулся, но заряд картечи тут же сбил зараженного с ног. Далее началась стрельба по движущимся мишеням.
 Зараженные, мчались на них без страха. Их изуродованные лица искажала бессмысленная злоба. В руках были топоры, вилы, ножи, и просто обломки палок и ветвей. Они безумно вопили, не замечая, того что рядом падают, сраженные пулями и картечью сотоварищи. Они даже не замечали легких ран.
 Юре было страшно на это смотреть, но он стрелял. И стрелял на поражение до тех пор, пока уже некому было бежать. Тех, что еще могли ползти, хладнокровно добивал Иван.

 Парень стоял над одним из трупов, и отрешенно смотрел, как из-под него в грязь, вытекает алая кровь. Это была молодая девушка, с едва заметными следами заражения, лишь несколько язвочек на шее и лице. Она смотрела в небо широко раскрытыми, голубыми глазами, а волосы полностью утопали в раскисшей грязи. Лицо, еще минуту назад, искаженное яростью и злобой, разгладилось и приняло спокойно-безмятежный вид.
 У Юры дрожали руки, к горлу подступил удушающий ком.
 Сейчас, когда бой, да что там бой, просто бойня окончилась, до него вдруг дошло, что он только что, убил более десятка людей. Пусть зараженных какой-то заразой, но живых, простых людей. Он, не задумываясь, убивал нечисть. Но то нечисть. А здесь…
 Он выронил пистолет и закрыл глаза руками. Но перед ним было безмятежное лицо, с небом, отражающимся в голубых, неподвижно застывших глазах.
 Иван отнял руки от лица, замершего подмастерья и влепил звучную пощечину. Парень пошатнулся и чуть не упал в грязь.
-Подними пистолет, –грозно рявкнул мастер.
 Юра поднял, и с накатывающимися на глаза слезами растерянно смотрел на Ивана.
–А теперь вытри его и заряди! –парень машинально сделал что было сказано, и тут же получил еще одну пощечину. –Еще раз увижу, убью придурка! –снова рявкнул наставник.
 Подмастерье сунул пистолет в кобуру, и потер горящее от удара лицо. Тут же внутри разгорелась злость. Он стиснул зубы, зарычал и бросился на мастера с кулаками.
 Первый удар Иван проворонил. Едва не потеряв передние зубы, он тут же увернулся, от метущегося в лицо второго кулака, и в пол силы, но ощутимо ответил ученику, ударом под дых.
 Юра перегнулся, и, сипя, отшагнул назад. Нога оскользнулась, он сел в придорожную траву. Продышавшись, парень взглянул на мастера, уже прояснившимся, недовольным взглядом, но не сказал ни слова.
 Иван слизнул выступившую на разбитой губе кровь, сплюнул ее в грязь и косо улыбнулся.
-Ни что, так не отрезвляет, как хамство, грубость, и здоровая злость. Пришел в себя истеричка?
-Да, –с недовольством ответил Юра и отвернул лицо.
 Мастер присел рядом, приобнял за плечо, потом взъерошил ему мокрые волосы.
-А ты не дуйся. Не дуйся говорю. Мне тоже гадко на душе. Да, несчастные больные, люди. Но ты ведь слышал кто мы для них?
-Мясо, –ответил Юра, повернув лицо.
-Не знаю как тебе, а мне мое мясо дорого. Оно на мне давно растет.
-Мне, мое тоже, –вздохнул парень.
-Ну вот. Так что, если видим зараженных, делаем что?
-Валим.
-Фи! Что за жаргон? –наигранно скривился Иван. –Стреляем на поражение. Это больше не люди. Считай что это нечисть. Как ты там говорил? А, зомби.
-Принял наставник, –покорно согласился Юра.
-Вот и хорошо. А теперь, я займусь трупами, а ты, найди в мешке автомат. В багажнике как раз остались магазины к такому же. Короче заряди все магазины, заряди автомат, а магазины рассуй по всем свободным карманам. Все, выполняй!
 На душе было все равно погано. Но Иван дело говорил. Юра был обязан ему многим, в том числе и жизнью, и привык доверять как самому себе. К тому же, если он хочет стать мастером, то слово наставника закон. Это хоть немного, но разгрузило его совесть. Ведь, за него, все решил наставник. А он что, он просто подмастерье. Ему сказали, он выполняет.
 Пока Иван, весь вывозившись в грязи, стаскивал в кучу тела, Юра, влез в мешок и присвистнул. Куча дефицитных, штампованных патронов от нечисти с разными начинками, новехонький автомат, и дробовик, уже само по себе сокровище. Но когда он, нашел кошель набитый золотыми и серебряными монетами, то присвистнул вторично.
 Руки сразу же зачесались. Неодолимо потянуло стырить несколько монет. Юра одернул себя, и мысленно обругал. Он давно уже не вор. Теперь он честный, уважаемый человек. А обворовать Ивана, который делит с ним последний кусок хлеба, а то и просто, сам не съест, а все отдаст, парнишке, верх паскудства. Он обругал себя еще раз. Все ни как не выветрится воровское прошлое.
 Парень затянул кошель, и бросил обратно, загреб горсть патронов, отбросил ружейные и стал набивать магазины. И пока зарядил все магазины, чадящий черным дымом, костер уже прогорел. Ветер, разносил по лесу пепел, словно не было только что, обезображенных, человеческих тел. Чьих-то отцов, матерей, сынов и дочерей, разум которых забрала неведомая зараза.
 К мотоциклу подошел Иван. Подмастерье лил из канистры воду, пока тот тщательно мыл руки, и смотрел на его хмурое сосредоточенное лицо. Все же мастеру впрямь было не по себе. Просто, он пытался это не выдавать, держал в себе, как и подобает, всякого повидавшему мужчине.
 А он тут сопли чуть не развел. Юре стало стыдно. И стыдно за то, что совершил, такую дерзость, как поднять руку на наставника. За такое мастера, просто бросают учеников на произвол судьбы. Да еще после, отлученному, ни кто руки не подаст. Это позор. А Иван, кажется, вовсе забыл о его выходке.
-Вань, ты прости, что поднял на тебя руку. –понурив голову сказал он. –Я пойму, если ты отречешься от меня.
-Юрка, ты дурак совсем? –усмехнулся Иван. –Я сам был молодым. Я все понимаю. И спровоцировал тебя я сам. Я других способов остановить истерику и панику, просто не знаю. Все, забыли. –он хлопнул парня по плечу, -Давай лучше Грома покормим. Сами пока перебьемся. Ты не против?
-Конечно нет, –Юра почесал за ухом вывалившего, длинный, розовый язык пса. –Он сегодня растратился.

 По пути к развилке дорог, встретилось еще несколько зараженных, но они просто не смогли угнаться за выскочившим на хорошую дорогу мотоциклом. Они были обрызганы грязью, облаяны псом и с бешеными лицами что-то кричали охотникам в след.
 На развилке Иван свернул на земли рыбаков, которые их встретили тишиной, и обреченностью, неубранных, загнивших, пшеничных полей. Зловещей тишиной, опустевших причалов, сиротливо качающимися на резвых волнах лодками, и развевающимися по ветру, рваными сетями.
 Они подъехали к рыбацкому поселку, что сгрудился, скоплением, избушек и землянок у излучины реки. Ворота распахнуты. Одна створка вовсе была оторвана и валялась на земле. По пустым улицам, ветер кружил листья и мусор. Собаки стайкой загоняли дико голосящих курей. А на избах и землянках, досками были заколочены окна и двери.
 На заросших сорняками огородах, гнили ни кому не нужные овощи. Свиньи похрюкивая, спали в цветниках. Коза, склонив изогнутые рога, пугала тявкающую на нее шавку.
 Мороз пробрал по коже от запустения. Люди покинули поселок, судя по всему не так давно, но не забрали с собой ни скот, не урожай.
-Что будем делать? –спросил подмастерье.
-Не знаю. Можем влезть в один из домов и переночевать, а можем объехать это стремное место. Дорога хорошо накатана, значит, где-то по близи есть еще поселки.
-Если там, не то же самое. Скоро начнет темнеть.
-Ты прав. Значит, расположимся здесь.
 Гром, беспокоился, потягивал носом и ворчал. Но не так как, когда чуял опасность. Иван покопался в багажнике и достал небольшой гвоздодер. Он осмотрел несколько домов, приценился и решил вскрыть наиболее добротную избу. Но как только подошел к двери, то понял беспокойство пса.
 От двери ему в лицо взметнулся рой, жирных зеленых мух, несло резким, трупным запахом. Иван закрыл нос и отправился к мотоциклу. Видимо в остальных заколоченных домах было то же самое.
 Как принято, во время мора, когда некому сжигать тела, умерших хозяев оставляли на столах и кроватях, повыше от земли, чтобы их не настигла участь перерождения, и заколачивали дома. Но даже это не всегда помогало. Очень редко, но бывало, что их перерождала стихия воздуха, и обязательно в нечто летучее и злое. Но это чаще исключение, нежели правило.
-Не судьба. –сказал Иван, бросив в багажник гвоздодер. –Здесь мор. В домах трупы.
-Погоди. –Юра прислушался. -Слышишь кто-то колет дрова?
 И точно, издали, раздавались удары, и треск поленьев. Иван завел мотоцикл, и направил его через поселок.
 Разгоняя курей, и оставшихся без хозяев псов. Он вывез их, к настоящей крепости. Мощный частокол бревенчатого забора, смотрел в небо своими остриями, а над их пиками тянулась, такая редкость как колючая проволока. Они остановились у прочной двери, которую по виду возьмет не всякий таран.
 Сначала в двери появилась щель, затем она с тяжелым скрипом, широко распахнулась и появившийся в ней парень, активно замахал рукой, приглашая их во двор.
 Юра, с Иваном недолго думая закатили мотоцикл в широкую дверь, и оказались в большом аккуратном и ухоженном дворике. Вид слегка омрачали утыканные в землю, остро оструганные колья, коими был усеян весь внутренний периметр у забора. Но приятно радовали глаз, раскидистые розовые кусты, которыми была обсажена аккуратная изба, в два этажа.
 В нос ударил одуряющий, насыщенный запах роз, что распространялся по всему двору. Иван вдохнул полной грудью и улыбнулся парню, впустившему их, а пес напротив, скульнул и стал чихать. Юра тоже невольно скривился. Не любил он таких резких, головокружительных запахов. От них зачастую, потом болела голова.
 Парень стоял, молчал и улыбался. После качнул головой и протянул руку. Иван догадался и тоже протянул руку.
-Ты слышишь? –спросил он и парень качнул головой. –Я Иван Безродный, мастер. –крепко пожал он ему руку. –А это мой напарник, Юра.
 Парень качнул головой и с улыбкой протянул мозолистую руку Юре. Юра догадался, что парень немой, пожал ему руку, снял с шеи автомат, и сунул в багажник. Пистолет, он по привычке оставил при себе.
 Из-за дома, спешно вышел плечистый, бородатый мужик, с увесистым колуном в руке. Юра тут же потянул руку к пистолету, но мастер остановил его движение. Мужик прислонил колун к срубу избы и подошел к охотникам.
-Здравствуйте, люди добрые! Вы кто, откуда, и куда путь держите? –спросил он, протянув Ивану здоровенную лапищу.
 Иван закатал рукав, показал ему клеймо мастера, и пожал такую же грубую и мозолистую ладонь, как и у парня.
-Мастер, Иван Безродный. Это мой напарник Юра. Едем в столицу.
-А не тот ли Иван Безродный, из выживших героев «Большой Зачистки»? –прищурившись поинтересовался мужик.
 Юра уже открыл рот, чтобы подтвердить «да тот самый» но по едва уловимому выражению лица наставника, понял, что не стоит. Иван хвастовства не любил.
-Нет, -заулыбался Иван. –Однофамилец. У нас в цеху половина мастеров Безродные. К тому же четверть из них Иваны. –съехал с темы он и переключил разговор на более насущную тему. –Мы вот хотели в поселке переночевать, но я так понимаю здесь мор?
-Правильно понимаете господин мастер. Вымер поселок, одни мы здесь и остались. –горестно вздохнул мужик. –Меня зовут Федор, а это мой сын, Степан. Вашему брату мы всегда рады. Будьте нашими гостями. Милости просим в дом!
 Иван с подмастерьем, посбивали с обуви высохшую грязь, отряхнулись, и поднялись вслед за хозяевами по крыльцу. Оставив обувь в сенях, благоухая мокрыми, пропотевшими носками, они вошли в прихожую, что являла собою так же кухню, и столовую.
 Там занимались домашними делами две женщины. При виде входящих чужаков, они тут же насторожились, и надели марлевые повязки, скрыв лица так, что видны, остались лишь глаза.
-Прошу проходите, –говорил Федор. –Это моя сестра Дарина, и моя дочь Оксана. А это, -указал он на охотников. –Господа мастера.
 Женщины поклонились, и, опомнившись, сняли повязки с лиц. С неожиданно красивых, обворожительных таких лиц.
 Юра заметил, как у Ивана, сразу заблестели глаза. Он негодяй едва не облизнулся, смотря на приветливую улыбку Дарины. Вот же бабник. Всю дорогу он украдкой вздыхал по Марье, и тут вдруг разом отпустило.
 Иван одернул куртку и подтянулся.
-Иван Безродный, –заворковал он. -Можно просто Ваня. А это мой напарник, Юра.
-Очень приятно, господа мастера. –Улыбнулась еще ослепительнее Дарина. –Вы как раз вовремя, у нас ужин поспел. Присаживайтесь к столу! Оксана, накрывай на стол!
 Оксана лукаво стрельнула в подмастерье зелеными глазками, и, виляя аппетитными бедрами, заточенными, в расшитый красными узорами сарафан, принялась расставлять посуду на большой, дубовый стол.
 Ой-ей. Подумал подмастерье. А я-то ведь не лучше Ивана. Ух, хороша ведь чертовка. Правильно говорит наставник, что судим всех, по себе.
-Ой, -вдруг опомнился Иван. –Простите, но мы наверняка, будем вынуждены отказаться. Мы с дороги, все по уши в грязи. Нельзя таким за стол.
-Федор, -властно обратилась к брату Дарина, и сразу стало ясно кто в доме хозяин. –Придумай что-то.
-Если господа не побрезгуют, то мы дадим вам свои чистые вещи, а ваши…
-Мы постираем и почистим после ужина. –окончила звонким голоском, Оксана которая выставив ладную попку, в направлении гостей, расставляла посуду.
 Юра пытался отвести взгляд, не смотреть, но «внутренний кобель», как называл это наставник, словно ухватил за челюсть, и не давал отвернуть головы. Юра сдался. С кобелем иногда трудно спорить. Было в этой девушке нечто такое, притягательное.
 Теперь она, склонившись над столом, расставляла тарелки с другой стороны. Молодая, упругая грудь в широком вырезе, качалась в такт ее движениям. И внутренний кобель, взяв за само существо, полностью перетянул бразды правления разумом на себя.
 Отвиснуть челюсти, и потечь слюне, не дал Иван.
-Юр, -толкнул он легонько подмастерье локтем. –Идем.
-Куда? –не понял Юра.
-Приведем себя в порядок, –улыбнулся Иван.
 Заливающийся краской Юра, даже быстрей мастера, поспешил отвернуться и последовать вслед за Степаном, что вел их на улицу. Иван, идя за спиной, предательски похохатывал, и подмастерье чувствовал, как горят щеки от стыда.
 Но все мгновенно выветрил ударивший в нос, насыщенный, розовый запах. Юра бессознательно плямкнул, словно ему в рот капнули розового масла, и скривил свое веснушчатое лицо.
 Пес мирно дрых в люльке. По двору бегали куры, утки, гуси, от одного из них даже пришлось отбиваться. Противно гогоча он бросился на подмастерье, и пока не получил несколько пинков, не успокоился.
 Степан подвел их к летнему душу, который представлял собой деревянную будку, с таковой же кадкой, венчающей его крышу.

 Не прогревшаяся холодная вода мигом смыла все пошленькие мыслишки, обращенные в адрес смазливой хозяйской дочки. Теперь ухая, фыркая и дрожа, Юра смывал с себя пыль, грязь, а с тем и напряжение, после тяжелого дня. В голове стало пусто, до звона в ушах.
 Искупавшийся и переодевшийся прежде подмастерья Иван, должен был ждать с полотенцем и одеждой за дверью. Когда подмастерье, вытирая стекающую в глаза воду, открыл дверь и протянул руку, вместе с полотенцем он получил звонкий смешок.
 Юра мигом разлепил глаза, и наткнулся на оценивающий взгляд, скользящий по его мокрому телу. Зеленоглазая бестия ему подмигнула, а парень в панике тут же захлопнул перед ее носом дверь.
-Эй, мастер, а одежду? –весело прощебетала она.
 В узкую щель, приоткрывшейся двери высунулась, покрытая мурашками рука. В нее вместо одежды легла теплая мягкая ладонь. Рука замерла, затем ладонь развернулась, парень изобразил, знак нет, и снова выставил ладонь. Наконец, рука ощутила, ткань. Дверь снова захлопнулась.
-Я не мастер, -пробубнил спешно вытираясь Юра.
-А кто же? –прозвучало из-за двери.
-Подмастерье.
-Это как?
-Я будущий мастер, –гордо сказал парень натягивая портки.
-Ладно, будущий, –хохотнула она. –Поспеши. Иначе начнем без тебя.
 Послышались удаляющиеся шаги, и Юра облегченно вздохнул.

 За окнами, сгущались сумерки, на столе появились свечи и масляная лампа. Юра, насытившись искоса поглядывал на Оксану, а та напротив, накручивая на пальчик, золотящийся в свете свечей локон, без стеснения пялилась на него, во все свои зеленые глаза.
 Он нашел силы оторваться от ее смазливого личика и окинул взглядом всех собравшихся.
 Федор, уже вдрызг напившись, клевал носом. Степан, отрешенно смотрел на мерцание свечей. А Иван…
 А вот Иван не был похож сам на себя. Он сидел около Дарины, и травил ей какие-то байки, без конца сыпал комплиментами, и пылко смотрел в ее серые с черной окантовкой глаза. Она со снисходительностью улыбалась в ответ. На ее ярко алых губах, отражался блеск свечей. Она не отталкивала мастера, но и держала определенную дистанцию. А Иван вон из кожи лез, дабы ей понравиться. Кажется, и выпил немного, но вовсе мужик одурел. Глаза его лучились в тусклом свете, они горели желанием, и были обращены, то на ее губы, то Дарине в глаза.
 Юра диву давался. Иван клеился к ней словно юный, пылкий пацан, а не серьезный мужчина.
 Степан, как то незаметно, тоже успел опьянеть, и теперь смотрел осоловелыми глазами в темное окно.
 Юра, избегая смотреть на Оксану, набрал обглоданных костей, выбрался из-за стола и вышел во двор.
 Гром, был необычайно спокоен, но почему то не хотел выбираться из люльки. И подмастерье ссыпал кости ему туда. Прохладный вечерний ветерок, разметал едкий розовый запах.
 Они снова забыли, про Фому. Он нахохлился и угукая, перетаптывался в своей переноске.
 Юра открыл дверку. Фома вышел на сиденье мотоцикла, и смотрел на подмастерье во все глаза. Поскольку про него вечно забывали, то у Юры угостить его было нечем. Но филин не улетал. Парень погладил его грубые перышки, коснулся пальцем клюва, за что Фома тут же попытался его ухватить.
 Филин встревожился, нахохлился, и выглянул за спину Юры. После чего вспорхнул, и улетел прочь. Юра оглянулся, но там не было ни кого.
 В розовых кустах, превратившихся в шелестящие, темные пятна, пели сверчки. Светлячки выбрались на фундамент дома, и засветились, зелеными искорками. С раскинувшейся невдалеке реки слышалась многоголосная перекличка лягушек.
 Но было как то тревожно. Нет, его не пугал, опустошенный мором, поселок под боком. И возможные в нем призраки и перерожденные. Что он моровиков не видел. Видел, и этот был далеко не первым. Вокруг надежные стены. Сейчас они были в относительной безопасности. Но глодал сердце червь беспокойства.
 Так он стоял, слушая звуки ночной природы, потеряв счет времени. На плечо легла чья-то рука. Юра вздрогнул и обернулся. Это была Оксана. Подмастерье так задумался, что не услышал, как она подошла. Так ведь и недолго без головы остаться.
-Чего грустный такой, подмастерье? –тихо спросила она.
-Да так, просто. Природу слушаю.
-Там все разошлись. Мы уже и вещи ваши постирали. А ты все тут торчишь. –она влезла на сиденье мотоцикла, но тут же спрыгнула. –Фу, сырое. И так руки замерзли, –протянула она их Юре.
 Он нерешительно взял ее ладони, которые действительно были влажными и холодными. Она, не выпуская рук парня, крутнулась, и прижалась спиной к его груди. И так ловко у нее получилось, что руки Юры, сомкнулись на ее животе. Он перестал дышать. Сердце затрепетало.
-Ну что ты дрожишь как зайчик? Нерешительный такой, –игриво сказала она. -Просто крепче обними, так теплее. Я ведь тебя не жениться на себе заставляю.
-У Мастера одна семья, –выпалил неожиданно Юра. -Это братство.
-Ну ты же не мастер. Сам сказал. Да ладно-ладно не напрягайся. Я-же шучу, –проворковала Оксана и крепче сковала себя его руками. –Давай помолчим. Я тоже хочу слышать, то, что слышишь ты.
 В тот момент, Юра не слышал ни чего, кроме отдающего в висках, сердца, и словно впитывал исходящее от ее тела, необычное тепло. Она будто напитывала его энергией. Оксана легонько раскачивалась, и Юра раскачивался вместе с ней. Он вдыхал запах летних трав и душистого меда, что источали ее золотистые локоны. Ее манящая шея была так близко, что он чувствовал исходящее от нее тепло губами. Но он не решался ее поцеловать.
-Как хорошо! –сдавленным голоском сказала она, и будто всхлипнула. –Но пора. Пора в дом.
-Ты чего, Оксан? –Юра развернул ее к себе лицом, в отсветах из ближайшего окна, на ее щеках блеснули слезы. –Оксана, что случилось?
-Ничего-ничего, – смахнула она слезинки. –Пора отдыхать. –Оксана провела отогревшейся ладонью по его раненной щеке. –Холодно. Идем в дом.

 Федор, со Степаном вусмерть пьяные, уже видели десятый сон, похрапывая на лавках, Оксана сразу-же поспешила куда-то исчезнуть. Юре, стало даже как-то неуютно и холодно, без нее.
 Свечи были погашены. Стол убран. У печи развешенная, весела их мокрая одежда. На столе сиротливо помигивала масляная лампа. Юра взял огарок свечи, зажег, и, освещая себе путь, тихо пошел наверх, в выделенную хозяйкой комнату.
 Он догадывался, что Ивана там не окажется. Так оно и было. Вторая кровать, которую должен был занимать мастер, была даже не разобрана. Парень хмыкнул, но укорять наставника не стал, сам ведь такой.
 Он не стал разбирать кровать. В доме было не холодно. Юра достал подушку из-под покрывала, бросил ее поверх всего, и лег, заложив руки за голову. Пламя свечи исполняло свой медленный танец. В стекло на его свет, стучался крупный мотылек. Пора было спать. Но глаза не смыкались. Юра не находил себе покоя.
 Скрипнула дверь.
-Ты не спишь? –раздался осторожный шепот.
-Нет, -так же шепотом ответил Юра.
-Можно войти?
-Конечно же.
 Оксана тихо притворила за собой дверь. Она пыталась улыбаться, но в отблесках свечи в ее глазах плескалась грусть. Она присела на кровать рядом с Юрой и нежно провела по его раненой щеке.
-Ты хочешь, –прошептала она. -Ты хочешь быть со мной?
-Ты ведь знаешь, что да, –ответил Юра. –Но ты… Ты такая хорошая. Я не хочу, чтобы это был просто… Просто секс. Ты мне очень нравишься. – он улыбнулся. –Я не хочу остаться, в твоей памяти, как просто залетный подмастерье. Так что давай, не будем переходить черту.
 Оксана с недоверием посмотрела на него. Но после в ее глазах прибавилось грусти.
-Ты такой милый, –с трепетом в голосе сказала она. –Ты не просто залетный. Ты мне нравишься. Ты такой необычный.
 Юра поцеловал ее ладонь. Ее кожа, как и волосы, пахла летними цветами с нотками меда и была нежной словно шелк. Ему так не хотелось ее отпускать, так хотелось чтобы, она просто гладила его, покрытое шрамами и усеянное веснушками лицо.
 Она склонилась к нему и неожиданно, неумело поцеловала его в губы. Его лицо полностью скрыла копна ее золотистых волос. Оксана целовала его снова и снова, и все страстнее, и уверенней. Юра не успел опомниться, как она уже взобралась на него.
 Он почувствовал ее горячие губы на своей шее, ее горячий влажный язычок. Сердце рвалось из груди. Запах ее волос заполонил собою все пространство. Ее губы прикоснулись к его уху.
-Ты будешь первым. –очень тихо прошептала Оксана.
-Может не надо? –так же шепотом ответил он.
-Я хочу.
 Она запустила руку под рубашку. Стала гладить его вздрагивающий от возбуждения живот, и когда ее рука достигла груди, дальнейшая история резко изменила курс.
 Оксана с изменившимся лицом, взгромоздилась над ним, и стала спешно расстегивать верхние пуговки его рубашки. Но у нее не получилось, и она просто потянула за виднеющийся шнурок. В ее руке оказался оберег.
-Ты не под чарами, –едва не воскликнула она, и перешла на шепот. –Я правда тебе нравлюсь. –ее лицо словно озарилось. –Ты друг Пращура!
-Да. Очень нравишься. –ответил, непонимающий что случилось Юра.
 Она словно в безумстве расцеловала его удивленное лицо. И тут же положила ладонь ему на губы.
-Тихо, –зашептала она. -А теперь внимательно слушай. Я не человек. И я в плену. –Юра округлил глаза и дернулся, но она не дала привстать –Тихо говорю. Я не хочу тебе зла. Я лесавка. Хозяйка заключила меня в физическом обличье. Вот, видишь клеймо? –Оксана показала след от ожога на плече. Юра покачал головой. –Я вынуждена ей служить. Она как вы их называете… а, кукловод. –парень едва не скинул ее с себя, но она его удержала. –Тихо говорю! Иначе нам конец. Федор со Степаном оборотни, а в подвале куча вооруженных костомах. Сейчас они окружают дом. Оберег не дал тебя одурманить, в отличье от твоего друга. Он полностью в ее власти. И сейчас, она медленно его осушает.
 Юра переварил всю полученную информацию и осторожно убрал ее руку с губ.
-Иван еще жив?
-Да, она любит растягивать удовольствие.
-Что теперь делать? –спросил он не столько у Оксаны сколько у себя.
-У тебя есть серебро и чистая медь?
-Есть, но только они в багажнике мотоцикла, правда уже в обоймах, что хорошо. Надо как-то за ними выбраться. Я вылезу в окно.
-Нет. Во дворе костомахи, а огневик ваш, приспан, поэтому не лает.
-Кто?
-Пес ваш. У меня еще осталось немного сил, я вихрем спущусь вниз, и возьму что надо. Скелеты на меня не реагируют. Ты только объясни что такое обойма, серебро с медью, я и так почувствую.
 Юра, достал из-под матраца пистолет, вынул обойму, и показал ее Оксане. Она кивнула, спрыгнула с него, и тихонько подошла к двери.
 Открыв ее, она обернулась маленьким вихрем и тут же исчезла. Через пару секунд, она возникла на том же месте. Юра даже удивиться толком не успел, как Оксана, протянула ему две обоймы, с медью и с серебром.
-Сначала, убей хозяйку, а я пока присплю оборотней, меня хватит ненадолго, так что не тяни. Она в комнате в конце коридора. Спеши!
 Оксана снова стала вихрем, и унеслась вниз.
 Кукловод. Гроза мастеров. Как же он подмастерье, с ним, или с ней справится. Не думать. Не думать-действовать. Они читают мысли.
 Юра сделал глубокий вдох, освободил, как мог голову от мыслей, и направился к нужной двери. И почти с разбега выбил ее ногой.
 На кровати лежал полуголый, бледный Иван, который явно находился без чувств, а Дарина нависая над ним, вытягивала когтистыми лапами из его солнечного сплетения, тонкую, светящуюся нить.
 Юра тут же в нее выстрелил, но она с визгом метнулась в сторону, и выстрел пропал даром. В подмастерье полетел табурет, от которого он едва увернулся, и когда вновь прицелился, то женский силуэт уже был в распахнутом окне. Он выпустил вслед несколько пуль. Раздался крик и глухой удар о землю.
 Когда он подбежал к окну, то во дворе стояли остолбеневшие костомахи, а Дарина отползала в сторону калитки. Юра прицелился и хладнокровно выпустил ей в спину оставшиеся пули.
 Хозяйка обмякла, тупо стоящие скелеты один за другим, с грохотом посыпались на землю. Но это еще был не конец.
 Юра сменил обойму на серебро и направился к двери, где ему на встречу уже несся, оскаленный, серый зверь.
 Грохот выстрелов, звон дымящихся гильз и рев раненного зверя слились воедино. Зверь скулил и сучил лапами. Выстрел. Мозг оборотня расплескался по полу.
 Подмастерье, со всех ног рванул вниз.
 Оксана, лежала в углу у очага, и прикрывалась скалкой от нависшего над ней монстра. Оборотень остервенело грыз скалку и пытался вырвать ее из рук.
 Юра с лестницы выстрелил ему в спину. Пуля рванула серую шкуру на холке и ушла в стену. Зверь взвыл и откатился в сторону. Подмастерье перепрыгнул через перила, и, только поднявшись сразу же выпустил остаток обоймы в морду рванувшегося к нему оборотня, буквально снеся серую голову с плеч.
 Он подбежал к Оксане, и помог ей подняться. Она бросилась ему на шею, и плача стала расцеловывать. Он крепко ее обнял.
-Ну, все. Все кончилось. Теперь все будет хорошо. Я обещаю!

 Такого похмелья мастер еще не знал. Все болело так, что он едва не завывал, а голова и вовсе упрямо отказывалась работать. Все, что ему втолковывали все утро, он смог усвоить только к обеду. А усвоив офигел.
-Лесавка говоришь, –прищурился он. –Так вы же старенькие, маленькие такие.
-Я родилась сравнительно недавно, по нашим меркам. По вашим меркам, конечно же, давно. Во время как вы говорите, Большой Катастрофы. Мы, как и вы люди не все одинаковы. Кто старше, кто младше. –улыбалась она. -А теперь, господин мастер, нам нужно пообщаться с вашим подмастерьем.
 Оксана, которая была и не Оксана вовсе, а Осина, взяла парня за руку и буквально волоком потянула его наверх.
-Ну, пообщайтесь-пообщайтесь, –ухмыльнулся им в спины Иван. –Ох моя голова. Вот позорище, –сказал он сам себе. –Если бы не Юрка, кранты были бы нам всем. Надо же, как пацана вокруг пальца обвели, нелюди.

 За настежь открытым, окном, заливисто пели птицы. Со двора доносилось стрекотание кузнечиков. Ласковый, теплый ветерок врываясь в открытое окно, гладил спину парня, что обнимал и целовал в плечико, необычное лесное существо воплоти. Существо ласковое и безумно красивое.
 Они лежали на смятой кровати, совершенно нагие. Остывали юные, разгоряченные страстью тела. Юра был самым счастливым человеком на свете. То, что было у него в груди, он чувствовал в своей жизни только раз. Он смотрел в ее необычайно зеленые глаза и гладил, золотистые волосы. А она тонким пальчиком считала веснушки на его лице.
 Сейчас ему ни чего на свете не нужно было кроме нее. Пусть хоть весь мир снова провалится в бездну. Плевать. Сейчас он обнимал целый мир. Свой мир.
 Осина досчитала конопушки и ткнула пальчиком в его курносый нос. Он поцеловал ее ладошку, потом потянулся и коснулся ее сладких губ. Когда он снова взглянул в ее глаза, они были полны грусти. По щеке Осинки, стекла кристальная слеза и растворилась на подушке. Она положила руку ему на грудь, там, где пылко стучало юное сердце.
-Я люблю тебя, –тихонько сказала Осинка.
-И я тебя люблю, –ответил Юра, стирая новую набегающую слезинку, на ее щеке.
-Я люблю тебя, и от того в груди так больно, –из ее глаз хлынул целый поток. –Отпусти меня, мой хороший!
-Никогда, –он прижал ее к себе и боялся отпустить, будто она растворится словно виденье. -Я брошу охоту. Я останусь с тобой. С тобой навсегда. Я поговорю с Иваном. Он хороший, он меня поймет.
-Ты погубишь и себя, и меня, –ответила Осинка нежно целуя его щеку. –Я скоро увяну и исчезну, если не обрету свободу.
-Нет. Это не справедливо. Я не смогу без тебя.
 Юра сел, свесив ноги с кровати. Его лицо посерело. Он больше не мог представить себя без нее. Он готов был расплакаться словно ребенок. Сердце сжалось и заныло. Она села рядом и обняла его за плечи.
-Юра, мне невыносимо больно существовать в физическом плане так долго. Я потеряла последние силы. Мой единственный, любимый. Освободи меня, прошу. Я наберусь сил, и не скоро, но смогу снова существовать в вашем, физическом мире. Мы увидимся. Я обещаю. Ведь ты мой первый и единственный, навсегда.
 В руку парня лег неизвестно откуда возникший нож. Он отрешенно смотрел на слепящее солнечным светом лезвие. В горле стал удушающий ком. Глаза застелили слезы. Он выронил нож.
-Я не могу. –с трудом вымолвил он.
 Осинка встала с кровати и опустилась перед ним на колени. Солнечный лучик скользнул по ее розовой коже и запутался, сотнями искорок в ее волосах. Ее печальные глаза смотрели на его веснушчатое лицо. Она подняла нож и снова вложила его парню в руку.
-Что я должен сделать? –сквозь сдавленное горло с трудом спросил он.
-Перечеркни клеймо, –ответила Осинка подставив плечо с зарубцевавшимся ожогом. –Я люблю тебя! –прошептала она, закрывая глаза, из которых снова хлынули слезы.
-Я люблю тебя, –ответил он и рассек клеймо.
 Фигура девушки сразу же обратилась листьями и травой, что рассыпались по всей комнате. Подул ласковый ветерок, донесший ее спасибо. Юра ощутил на груди ее прощальный поцелуй, и в этом месте, сквозь кожу проступил ряд древних рун. Но парень этого не заметил, он все сидел, сжимая в руке нож, и опустевшим взглядом, смотрел, как ветер шевелит листья на полу.

12. В тихом омуте.

 До Солеварска оставался день пути, когда охотники налетели на очередную засаду. Ближе к столице, зараженных становилось все больше, и они оказывались все опаснее и предприимчивее. Рыбацкие деревни находились в осадном положении. Торговля была прекращена. Прекратились поставки соли из Солеварска. Караваны исчезали в пути. Рыбаки, живущие за счет продажи улова, несли убытки.

 Загнанные в мешок Иван и Юра, с трудом прорвались сквозь обезумевших больных, которых в этих краях называли бешенными. Удалось это им благодаря Грому, который их уполовинил, хорошенько поджарив, и внезапно открывшейся у Юры способности.
 Во время боя, когда их прижали к мотоциклу. Когда перезаряжать оружие, не было времени, и отбивались врукопашную из последних сил. Сразив очередного врага, парень замер, закрыл глаза, и вокруг мотоцикла внезапно поднялся вихрь.
 Опавшая листва сорвалась со своих мест, за ней в воздух взмыли ветки, камни и мусор. Ураганный ветер сбивал бешенных с ног, кидал об деревья, будто тряпичные куклы, бил их камнями и ветками, засыпал мусором безумные глаза. А парень развел руки и словно в припадке закатил очи долу.
 Ветер взвыл еще злее. Он ревел словно голодный зверь. Парень покраснел и покрылся крупными каплями пота.
 Иван, с Громом прижались к мотоциклу, и оказались в безопасности внутри вихря. Ветреный барьер сметал любого, кто пытался к ним подойти. Псу было страшно. Огромный, черный огневик, скулил и жался к Ивану. Иван и сам едва опомнился от шока, когда понял, что этот вихрь творит его подмастерье, а опомнившись, спрятал нож, и осторожно подошел к парню, который истощал себя. И вот когда у Юры, ожидаемо, подкосились ноги, то наставник его подхватил и в бессознательном состоянии, усадил в люльку.
 За потерявшим силу вихрем, сквозь оседающий мусор, показались разбросанные по небольшой поляне тела. Кого не убило, ползали и начинали приходить в себя. А главное ветер разметал кучу валежника, которой бешенные устроив засаду, преградили им путь.
 Не теряя попусту времени, Иван завел мотоцикл, и с треском переехал остатки баррикады. Пес рванул вслед за ним. Они, наконец, вырвались из перелеска на открытое пространство, и мастер зная, что пес их догонит, понесся к виднеющемуся вдалеке высокому забору из неотесанных бревен.

 Древняя старушка водила дряблыми, руками, с узловатыми суставами, над грудью Юры, что лежал на кровати без сознания уже несколько часов. Ей будто что-то почудилось. Она остановила сухонькую длань в одной точке, и сосредоточившись, закрыла выцветшие глаза.
-Обессилен парнишка твой. Словно досуха выпило что-то. Погоди-ка, –она расстегнула на нем рубаху. –Ох ты-ж, священные предки! –воскликнула она увидев ряд проступивших сквозь кожу древних рун.
-Что там? –встревожился Иван, подошел и впервые увидел у парня на груди прощальный подарок лесавки. –Что это, бабушка?
-Это милок, –она провела пальцем по рунам, и остановила его, у крайней, что едва была видна. -Что-то древнее. Я, кажется, знаю что.
-Это опасно? И что это за знаки вообще? –спросил мастер старую знахарку.
 Бабушка не ответила. Она в задумчивости прошла по маленькой комнатке избушки, к столу. Сев за стол, она отдышалась и с хитрецой воззрилась на Ивана.
-Ну, –взмолился он. -Бабуля не томи!
-Экий ты прыткий, мастер. Сперва уговор. Ты поможешь мне, а уж после, я расскажу, что это, и как с этим быть. Дело одно есть. Да старая я, и ножки совсем не ходют, вот ты побудешь моими ножками, и глазками. Ну а заодно ручками.
-А тем временем Юрка коньки отбросит? Нет, бабушка, так не пойдет.
-Не отбросит. Я ручаюсь, –успокоила она и выжидательно посмотрела на Ивана.
-Слово даешь?
-Слово даю мастер.
-Я надеюсь, мне не придется скакать за тридевять земель, чтобы побить змия и принести яйцо?
-Прямо с губ снял Иван, –захохотала она. –И желательно левое. В нем силы больше. –прокряхтела она, смотря на ошалевшего мастера. –Да ты не пугайся. Шучу я. Но со змием придется разобраться. Только с зеленым. И тут, совсем рядышком.
-Корчму вашу спалить что ли? –хмыкнул он.
-Нет, зачем так радикально. За поджог домов у нас руки отрубают, а то и на кол могут посадить. Будь ты хоть мастер, хоть хам, хоть знатный какой, закон на всех один.
-Корчмарю морду набить? –предположил Иван.
-Да что ты злой такой? То спалить, то побить. Дай тебе волю и пьяниц всех перевешаешь.
-Тогда говори конкретнее бабуль.
-Да как тебе скажешь, коли ты перебиваешь без конца?
 Иван сделал губы уточкой, мол, молчу-молчу.
–То-то-же. Пить, то пьют везде, и всюду пьяниц хватает. Но в селенье нашем беда иного рода. То один с ума сойдет, то другой, и давай вешаться, топиться, жен резать. Но ладно-бы, только пропойцы, дык даже те, кто пьет раз в год.
-Белая горячка, –не удержался мастер. -Это не ко мне.
-Да погоди ты. Вот неймеццо ж те. –она пожевала губами, перевела дух, и продолжила. –Этих бедолаг, ко мне приводить стали. Ну, я глядь, а на них бесенята жиреют. И не простые те бесенята, а такие, что злобой, страхом, сумасшествием да смертью кормятся. Ну, я сперва подумала ларвы это, и давай снимать. А они не снимаются, и не рассеиваются. Ментальные паразиты, что-то среднее, меж стихийными, и духами хаоса. И главное кормятся не сами, а для кого-то силу копят. Будто пчелы нектар собирают, а после в улей несут. Так вот мастер, должен ты этот улей обнаружить, а с тем и матку ихнюю. Прихлопни матку Иван, а без нее и паразиты издохнут. Вот такое дельце.
-Да бабуль. Вот так задачку ты задала, –почесал он маковку. –Но я экстрасенс слабый. Третья степень мастерства. Сверх-тонкоматериальный план, я не увижу, даже если выжму все соки из запаса своего. Скорей голова взорвется.
-Ведьма я или нет. Я на время изменю твои способности. Перенаправлю потоки в как ты говоришь сверх-тонкоматериальный план. Только трудно тебе первое время будет. Ну, ничего, освоишься. Согласен?
-Согласен бабуль, –подошел он к старушке. –Вечно у всех какие-то условия. Пойди туда, принеси то, прихлопни этого… Нет бы, чтобы за просто так. Задаром.
-А ты не бухти, не бухти. Просто так милок, только мухи родятся. Вставай на колени, и давай сюды свою голову. А теперь терпи. Будет больно.

 Иван сидел на крылечке маленькой избушки уже около часа, но привыкнуть к новому виденью мира все ни как не мог. Если ранее в режиме иного взгляда, он мог видеть энергетические оболочки, которые называют аурами, то он их видеть перестал. Теперь его взгляд миновал ауры насквозь, и видел саму суть всех энергетических процессов, что собою скрывали эти оболочки.
 Все вокруг, и живое, и не живое, было наполнено энергией. Она текла потоками сквозь все, смешивалась с другими потоками, где наполняя некую вещь, а где осушая. Весь мир пришел в движение. Даже повешенный на покосившийся плетень, глиняный горшок, и тот источал свою энергию, которой по разумению Ивана в неживом, быть просто не должно.
 Он видел мир сразу в двух измерениях. В общепринятом трехмерном, в котором все было словно полупрозрачным. И в тонкоматериальном, состоящем из эфира. И во всем бурлила и плескалась разная энергетика.
 Нет, мастер не стал видеть сквозь людей и вещи, его взгляд не стал рентгеновским. Он видел, что на самом деле происходит в оболочках, которые люди называют своими телами.
 Внимание мастера привлек молодой парень, в котором стремительными реками и потоками плескалась энергия. Он видел, как эти реки растекаются по конечностям, устремляются к определенным точкам, и там выплескиваются ее избытки. И, похоже, это было, на коронарные выбросы солнечной энергии, что доводилось видеть в старых книгах, в библиотеке Обители.
 Вот его золотистые потоки, исходящие от вихря в голове начали приобретать оранжевые оттенки. Парень затаив дыхание наблюдал за идущей на встречу симпатичной девушкой. Ее рыжая, пышная коса, обвила тонкое плечико, и покоилась огненным змеем между скрытыми белоснежным платьем холмиками острых, вздернутых грудей.
 Девушка тоже вся струилась золотистым цветом, но заметив парня, ее бурный поток, устремившийся к солнечному сплетению, начал терять цвет, и уже вскоре стал напоминать холодную сталь. Лицо ее нахмурилось, а энергетические потоки, превратились в реки ртути.
 Мастер ясно видел, что девушка избегала его внимания, но парень все же ее остановил.
 Он вкрадчиво ей о чем-то говорил, улыбался и поедал девушку глазами, а она выслушивала его с холодным видом. Но холоден был не только вид, серебрящиеся реки ее энергии принимали холодный синеватый цвет. А вот с парнем все было наоборот.
 Потоки, исходящие от головы и устремляющиеся к солнечному сплетению, стали похожи на лавовый поток, что заполнив озером район сердца, устремились вниз, и теперь в районе его паха, ширилось и росло, пульсирующее солнце.
 Ох-о-хо. Иван всегда думал, что всему виной кровоток. А оказывается, не только кровь массово приливает к причинным местам, вызывая возбуждение, но и энергетика.
 Коронарные выбросы огромной силы устремлялись к девушке, но бессильно разбивались, об ее ледяные реки, и рассеивались вокруг нее. Все его попытки были бесплодны. Она, наконец, нашла повод, и быстро попрощавшись, отправилась дальше по своим делам.
 Парень нахмурился и все смотрел ей в след, а потоки лавы застывали и темнели. Медленно угасало то самое солнце. Парня окутал темный ореол, что сгущался вокруг него, будто грозовые тучи. Он бросил на удаляющуюся фигурку еще один взгляд, и отправился восвояси.
 Ивану, свидетелю разыгравшейся пред ним сцены о несчастной любви, показалось, что теперь с новым виденьем, все более-менее ясно, и он отправился искать то, о чем говорила знахарка.
 Раздалась трещотка пулеметной очереди. На помосте, стоял плечистый молодец, и из-за прикрытия высокого забора, поливал свинцом неприятеля из шестиствольного пулемета, что приводился в действие, вращающейся ручкой. Эта машина чем-то напоминала огромную мясорубку изрыгающую снопы искр и облака дыма. Рядом еще несколько человек, отстреливали, бешенных, из своих винтовок. И у всех, как у одного, энергетика перемежалась от оранжевого к красным цветам.
 Значит, любовь и ненависть одного поля ягоды, а точней почти одинаковы на вид. Но если энергетика парня была похожа на лавовый поток, то у этих, напоминала багровые реки. Иван и это обстоятельство взял на заметку, и зашагал дальше, в направлении корчмы.
 Так разглядывая людей, и примечая насколько разнится их энергетика, мастер прошел по центральной улице селения, к реке, у которой находилась корчма.

 Иван ни когда не любил напиваться. Выпить, чтобы поднять настроение, либо помянуть знакомых, было нормой, но напиваться, он ненавидел. И уж точно не чувствовал ни малейшего сострадания к пьянчугам, кои потеряв человеческий облик, словно свиньи валялись в лужах и канавах, и давно растратив последние крохи совести клянчили монетку на опохмел.
 Он стоял около пьяного до безобразия мужичка, что лежал на брусчатке у корчмы, в собственной блевоте, и неразборчиво ворчал сквозь храп. Ничего кроме отвращения к этому животному, мастер не чувствовал, но с большим интересом рассматривал то, что угнездилось на нем.
 На плешивой голове присосавшись к затылку, находилось нечто похожее на огромную лягушку или же тритона, с недоразвитыми лапками, и несоразмерно большой головой. Огромная пасть с толстыми губами целиком поглотила затылок и высасывала энергию из едва теплящегося источника. Как и говорила старуха, энергия эта уходила в раздутый и свисающий с боков живот, и там оседала.
 Иван присел на корточки, чтобы поподробнее рассмотреть полупрозрачную ментальную пиявку. Ни как, не реагируя на мастера, медленно, но верно, она продолжала, тянуть жизненную силу с пропойцы. Он с опаской провел рукой, которая ожидаемо, прошла сквозь паразита. Казалось, ничего не изменилось, но разбухшие округлые веки паразита открылись, и в Ивана вперился черный, ничего не выражающий, лягушачий взгляд.
 Мороз пробежал по коже. Мастер встал и инстинктивно отшагнул от пьянчуги. Выпуклые глаза тут же закрылись. Пьяница пошевелился, поднял голову, и посмотрел на Ивана бессмысленным взглядом.
 Бывалый мастер всякого повидал на своем веку, и противного, и откровенно мерзкого. Но не было ничего омерзительнее мутного и отупелого, рыбьего взгляда опустившегося алкоголика. Даже вылупленные глазища рыбоголова казались куда милее и осмысленнее, нежели эти глаза живого мертвеца.
 Иван, поборол желание сплюнуть на это опустившееся существо. С перекошенным от брезгливости лицом, он направился к входу в корчму, над которой, на цепях покачивалась выцветшая вывеска «Тихий омут». Лишь открыв дверь, и ступив в общий зал, он снова едва заметно скривил усеянное шрамами лицо.
 В нос ударила дикая смесь кислого пива, конского пота, крепкого перегара, рыбы, жареного лука, чеснока и дрянного табака. В зале, густым туманом висел дым от самокруток и папирос. Свет тусклых электрических ламп, с трудом пробивался к столам, делая заведение, мрачным и угрюмым.
 Рассмотрев, наконец, стойку с грузной фигурой корчмаря, Иван направился к ней, попутно рассматривая шумных, пьяных посетителей, и отмечая что почти на каждом был паразит. Различия были лишь в размерах, и полноте утроб, ментальных пиявок.
-Добро пожаловать в Тихий Омут, –приветствовал без всяких эмоций хмурый боров, сверля чужака маленькими злыми глазками. –Я вижу, господин у нас впервые?
-Верно дружище, –приветливо отозвался Иван, присаживаясь на свободное место у стойки. –Что есть из выпивки?
-Как и везде, –бесстрастно отвечал корчмарь, сосредоточившись на протирании глиняной кружки. –Пиво, самогон, медовуха, водка, вино.
-Пиво, пожалуй. Только не то пойло что всем льешь. –подмигнул ему Иван, и положил на стойку золотой.
 Хмурое лицо корчмаря тут же разгладилось, приняв угодливый вид, а в  глазах отразился блеск золотой монетки. Судя по всему тут кроме медяков и серебрушек, другого номинала не видели давно.
-Для дорогого гостя, все самое лучшее. –улыбнулся корчмарь, да так неискренне что мастеру захотелось дать ему в морду.
 Но припомнив, что все корчмари как один, словно братья близнецы на одно лицо, он решил не заострять на этом внимания. Отвык он от человеческого общества, которое порой так тяготит, что впору с болотником или лешим поболтать.
-А из еды что предложишь? –спросил он, даже не притрагиваясь к засаленным, и пропахшим рыбой картонкам, представлявшим собою меню.
 Из-под стойки появилось новехонькое меню с трафаретным текстом. Иван водил по нему пальцем, и бормотал «рыба-рыба, снова рыба» пока корчмарь наливал пиво, и, вздохнув, бросил его на стойку.
-Не люблю рыбу, –скривился он. –А кроме рыбных блюд есть что то еще?
-Для господина, можем подать курочку, утку, или гуся, если господин соизволит подождать. А если вы гурман, то у нас есть свежий летучий змей, час как доставили. Горный аспид, говорят для потенции ох как хорош.
-Нет уж. Лучше гуся, и к нему побольше овощей.
-Все будет в лучшем виде, –натянуто улыбнулся корчмарь.
-Надеюсь, –сказал Иван, встал из-за стойки и направился в зал.
 Выбрав наименее загаженный столик в темном углу, мастер, устроился под казавшимся издалека картиной, а на самом деле рисованным рекламным плакатом, местной рыбной промышленности. На плакате, с белозубой улыбкой, красовалась румяная девушка, в белом платке, которая держала в руках большую рыбину, а ниже были нарисованы стеклянные, и что удивило Ивана, металлические консервные банки. Размещенная под ними надпись гласила: «Наша продукция гарантированно долго хранится и имеет отличные вкусовые качества. Купи, не пожалеешь».
 Иван перевел взгляд, от миловидного лица на плакате, на серое и хмурое лицо напротив. Почесывая щетину на шее, работяга в мятой кепке, потягивал кислое пиво, и молча пялился на шрамы усеивающие лицо охотника за нечистью. Сквозь кепку, в районе его затылка так же виднелся ментальный паразит. Пока небольшой и почти пустой, но, тем не менее он был.
-Ну, и чего пялишься? -хмуро спросил работяга, и отхлебнул пива. –Я те чай не девка. Спросить чего хочешь?
-Да вот заинтересовало, у вас серьезно, в металлической таре консервы продают?
-Серьезно, –ответил он. –Но купить ты их не сможешь.
-Что, так дорого стоят?
-Не так чтобы и дорого, но не поштучно. Партиями. Ты на купца не больно-то похож, потому и предупреждаю.
-Я в охране каравана работаю. Вдруг хозяина заинтересует. Закончится эта канитель с бешенными, вернусь, да идейку ему подкину, –Иван ему подмигнул. –За барыш естественно.
-То-то лицо у тебя такое. Я так и подумал, либо бандюга, либо наймит. Я думал сперва, ты из братства. Слушок прошел, что прорвался к нам один из мастеров.
-А, слышал, –улыбнулся Иван. -Знакомец мой. Да только раненный он, у ведьмы вашей отлеживается. А что, нужда в нем есть какая?
-Да на кой он нам, –отмахнулся работяга. –У нас охрана хорошо поставлена, и аспида собьют, и лупоглаза выловят, если заберется, и бандитский налет отобьют. Духи водные задобрены, как положено, ведьма наша за этим зорко следит. Так что нужды, как ты говоришь в нем нет.
-А чего все хмурые такие, будто беда какая? –спросил мастер пригубив пива, действительно неплохого. Не подвел корчмарь.
-Ты с дуба рухнул что ли? –скривился работяга. –Сам про бешенных обмолвился ведь. Из-за этих сволочей вся работа встала. Осадили нас тут, товар сбывать некуда. Завод стоит, деньги не платят. Снова как в старые времена с реки кормимся, да сухари последние доедаем, а нечисть эта за стенами хороводы водит. И сколько их не стреляй, меньше их не становится. Весь поселок уже мертвечиной из-за стен провонял. Как бы мор в гости не пожаловал, на запашок-то. Хотя странно, что они не обращаются после смерти.
 Ладно, я хоть при деле, на генераторах работаю, а остальные вон, рыбаки да заводские сидят, последние гроши пропивают. Потому мил человек и хмурые, –распалялся работяга, от чего паразит зашевелился и стал потягивать его энергию. –С ума вон от безделья сходят, кто в петлю, кто в реку, кто пулю в лоб. Нельзя ведь, нашему люду без дела, понимаешь? Скисают, да распускаются. От того и лезет им в голову всякая дурь.
-Ладно-ладно, ты не серчай. Сглупил я, признаю. Кстати я Иван, –он протянул руку работяге.
-Тимофей, –пожал крепко шершавой от старых мозолей рукой в ответ работяга. –Ну, будем знакомы.
-Твое здоровье Тимофей, –звякнул своим бокалом о подставленный бокал мастер, как и новый знакомец, осушил его до донышка. –Что, еще по бокальчику?
-Только, если угостишь. Я мелочевку уже спустил, а крупные дробить не охота.
-Да не вопрос, –ответил охотник, и собрался отправляться к стойке.
-Погоди, –остановил его Тимофей. –Тут подавальщица есть. Да только брезгует она промеж пьяных ходить, пока не позовут.
 Иван повернулся, и с трудом рассмотрев сквозь клубы сизого дыма стойку, крикнул корчмарю, мол, еще четыре пива. На что тот кивнул. На мастера воззрились несколько осоловелых взглядов завсегдатаях, осмотрели с ног до головы и тут же потеряли интерес, потому что в зале появилась подавальщица.
 В белом платье-рубашке расшитом орнаментом, в красном передничке, русая коса до пояса, горделивой походкой, будто пава, она несла поднос с гусем и пивом.
 Энергетическая обстановка в зале тут же изменилась. Ток энергетики по телам пьянчуг и простых посетителей заплескался, заструился, зашевелились паразиты, откачивая в свои брюшка хлынувший избыток энергии. Даже хмурый Тимофей оживился, и серость лица сменилась легким румянцем. Заблестели глаза, заалели и вскипели потоки, бегущие по его телу. Коронарные выбросы с силой хлынули в сторону Ивана, и он едва не отшатнулся, но вовремя опомнился.
 Тощий паразит на затылке работяги несмотря на активность, не получил и доли энергии от Тимофея. Он был так же не подвижен и в прозрачное брюшко, не поступило от хозяина ни капли. У остальных напротив, паразиты пили, захлебываясь из встревоженных потоков наполняя свои полупрозрачные брюшка.
 Красивая девушка, несущая поднос, напротив была холодна словно айсберг. Она окатывала осклабившиеся пьяные лица холодным взором синих глаз. Казалось один взмах длинных ресниц, и похабная усмешка навеки замерзнет на лице того или иного посетителя. Но в действительности же она умело лавировала среди оживившихся пьянчуг, избегая шлепков и щипков, жирных, и пропахших рыбой, дрожащих рук. Миновав назойливых мужиков эта снежная королева, остановилась у их столика.
 Перед Иваном стали появляться пивные бокалы с пенными шапками, только что испеченный, истекающий соком жирный гусь с гарниром из овощей, свежий, душистый хлеб, и такая редкость, как салфетки.
 Одну из кружек он поставил Тимофею, что словно невзначай, бросил взгляд на подавальщицу. Иван тоже взглянул на ее миловидное личико, но сразу же был послан, куда подальше надменным взглядом ледяных озер ее глаз. Услужливая фантазия даже предоставила ощущение дуновения обжигающего холодом ветра.
-Разделим по-братски? –подмигнул мастер Тимофею указывая на источающего ароматную дымку гуся. –Я один не одолею.
-А? –будто опомнился полыхающий Тимофей. –Не откажусь, –улыбнулся он и снова, вскользь окинул взглядом ладную девушку.
 Еще когда она расставляла заказанное на столик, Иван заметил, как она украдкой постреливала глазками в Тимофея. В то же время, страшилась встретиться с ним взглядом, а ее холодная энергетика так же заалела и начинала бурлить. И думал он, что ей богу как дети. Сменяются времена, эпохи, эры, гибнут цивилизации и на их прогнивших останках появляются новые ростки, а человеческое поведение, мимика и ужимки не меняются.
 Доводилось ему от скуки читать древние романы, на чудом сохранившихся носителях, переживших и катастрофу, и все перемалывающий своим движением ледник. Все те же охи-вздохи. Трепет ресниц. Румянец на щеках, и взгляды украдкой, будто невзначай. Все так же, как и сотни лет назад. Правда, говорил один старый ментор в Обители, что было время, которое он назвал «Новый Рим». А точнее, это был двадцать первый век, когда вопреки прогрессу, который должен был вознести общество на новый духовный уровень, человечество обленилось, оскотинилось, едва вновь не схватилось за палки и не влезло обратно на деревья.
 Люди тогда утратили всякую мораль, духовность и веру. Сношались друг с другом будто дикие животные без разбора. Копировали друг друга, обезличивая и лишая себя индивидуальности. Поклонялись лживым и продажным идеалам. Продавали тело и душу за бесполезные мелочи, поклоняясь бессмысленным вещам, от которых не было проку, но ценились они выше, чем собственное достоинство, о котором в ту пору забыли напрочь. Как забыли об уважении, чести, совести, сострадании и милосердии. Ширилась и поедала эта гангрена души молодежи, а через них переходила и на старшее поколение, и загнило общество, и отупело. С большим трудом, пОтом, а иногда и кровью, преодолело человечество те темные времена и выбралось, наконец, в космос. Но снова пошла черная полоса.
 Так изранили, истощили и загадили люди свою родную планету, соблазнившись новыми мирами, что теперь имеем, что имеем. А по сути, имеем мы новую эру. Не поразила бы снова чума бездуховности выбирающееся из грязи, страха и расцвета каннибализма человечество. Не сменился бы румянец и блеск влюбленных глаз, отупелым, бессмысленным взглядом и искусственными, бездушными масками вместо лиц. Не дай Бог, не дай Мать Сыра Земля.
-Эй, Иван, –позвал уплетающий гусиную ножку Тимофей. –Ты где витаешь? Гусь стынет. На диво вкусный он сегодня. И пиво вкусней. Недаром говорят, что на халяву и уксус сладкий.
-Ты ешь, не обращай внимания. Бывает у меня такое. Задумаюсь, ни с того ни с сего, да хрясь, и мордой об землю. Думаешь чего у меня физиономия такая битая вся. –улыбнулся Иван, и отломал жирную ножку от гуся.
-А, это бывает. Вон у нас один так тоже все ходил, лбом столбы считал. Над ним все потешались, чудной мол, дурень. –Тимофей вдруг задумался, облизать пальцы, или вытереть салфеткой, но решил не корчить интеллигента и все же облизал.
-А потом?
-А потом, он придумал водные генераторы. Верней не придумал, а воспроизвел старые технологии, электрифицировал поселок, потом при содействии меценатов и гильдии технократов разработал и построил завод. Вот тебе и дурень. Не зря, видать, я его в детстве деревянной лошадкой по темечку колотил. –заулыбался Тимофей. –Теперь уважаемый человек. Изобретатель.
-А лошадка та сохранилась?
-А что?
-Да мне бы разок-другой, тоже по темечку. –засмеялся Иван.
-Увы и ах, но нет, -развел руками Тимофей. –Как сквозь землю. Сам теперь ногти грызу от обиды.
 Так они за разговором прикончили гуся, и пару кружек пива. Тимофей вдруг расщедрился и через сорок минут, снежная королева подавала на стол тушеного аспида, сыр, вино и фрукты. Получив по серебрушке чаевых от Ивана и Тимофея она, также уклоняясь от хамья, отправилась в направлении кухни.
 Тимофей провожал девушку взглядом каждый раз, как та выходила в зал, и каждый раз, постоянно напрягался, когда ее цепляли пьяные мужики. А вот Иван, на самой девушке как раз и не заострялся, его внимание привлекало то, что где она проходила, брюшка паразитов пустели, и они с новой силой начинали накачивать энергию из своих ни о чем не подозревающих жертв.

 Закончилось пиво, за ним вино и аспид, что оказался отменно приготовленным, закончился тоже. Захмелевший Иван, исподтишка выуживал у нового знакомого, который захмелел куда сильней его самого, информацию о самоубийцах и сошедших с ума бедолагах, когда в зале началась возня, и корчмарь стал прикрикивать на посетителей.
 Один перебравших мужиков, схватил подавальщицу за платье и под дружный гогот сотоварищей пытался усадить себе на колени.
-Да что ты упираешься? Что, мордой не вышел? –скалился он пялясь на ее выпирающую грудь.
 По залу разнесся звонкий хлопок пощечины. Подавальщица вырвала из потных, заскорузлых рук свое платье, не успела отскочить, как снова ее подол, попал в крепкий захват.
-Ты че курва, –возопил он держась за полыхающее огнем от крепкой пощечины лицо. -Озверела? Я те щас покажу, подстилка корчмарская как подобает себя вести с настоящим мужчиной!
 Тимофей фыркнул, вскочил, пошатнулся и сжал кулаки. Вскочил и Иван.
-Эй, ты, «настоящий мужчина», –опередив знакомца крикнул Мастер. –Да-да, ты, хамло немытое. Отпусти девушку. Пока я не научил тебя, как подобает себя вести с женщинами.
-Пшла вон сука! –оттолкнул хам подавальщицу и встал из-за стола.
 Тут же загремели падающие и отодвигающиеся лавки. Вскочили почти все посетители, кроме одного, что продолжал мерно кушать скрытый тенью подпоры, будто ничего и не происходило.
-Ты кто такой, чтобы меня, -он ударил себя в грудь кулаком. -Меня Валеру Дантиста учить? Ты чмо, паршивое. Я те ща башку оторву и в рот нассу утырок! Все? Все слышали? Этот козел первый на меня наехал.
 Большинство вяло замычало, поддакивая брызжущему слюной бугаю. Иван саркастически хмыкнул на этот монолог и сплюнул на пол в сторону разъяряющегося хама. Девушка, о которой все резко позабыли, но столпотворением перекрыли путь к кухне, попятилась в сторону столика Ивана. Он пропустил ее, и она побледневшая и дрожащая спряталась за спину Тимофея.
-Да плевал я с высокой колокольни, как там тебя, кусок дерьма величают. Дерьмо оно и в Африке дерьмо. –нагло ответил мастер.
-Ну сука, я вырву твою печень и сожру. Отвечаю! –просипел сквозь черные зубы бугай.
-Так чего ты тут языком своим поганым пол метешь, трепло? Вот он я. Иди и возьми. –Иван шагнул вперед и с ухмылкой развел руки.
-Пацаны, вали козла, –взревел Дантист и стартанул быком на Ивана.
 Стоящий рядом дубовый табурет, поддетый носком ботинка, взмыл в воздух и с ускорением направился в свирепое лицо бугая. Тот не успел прикрыться, на весь зал раздался треск надкостницы и ломающихся зубов. Взвыв, он сделал несколько шагов назад, и, схватившись за разбитый рот, завалился на пол.
 Дантист скулил, визжал, вертясь волчком на полу, зажимая разбитый рот из которого потоком хлестала кровь. Над ним сгрудились его бойцы, такие же квадратные, лысые шкафы. Они пытались его поднять.
 Иван тем временем сместился ближе к центру зала и в сторону от Тимофея и девушки. Следовало завязать внимание ублюдков на себе, и отвести подальше от нового знакомого, а в идеале вовсе вытеснить на улицу, где больше места, и вариантов действий.
-Офтаньте, –визжал захлебываясь Дантист. –Увейте фваль! –махнул он измазанной кровью рукой в сторону Ивана и продолжил выть.
 Их было четверо. Взревев словно медведи, трое раскидали в стороны столы и выхватили ножи. Четвертый замешкался, оставаясь у скулящего Дантиста. Действовали они бестолково, потому как при первом же рывке столкнулись плечами и стали мешать друг другу.
 Двое ринулись на мастера, выставив ножи и расходясь в стороны. Иван еще сместился в сторону, увернувшись от первого удара. Нож второго шкафа едва не достиг цели, но запястье его попало в крепкий захват, ушло в сторону, на шею скользнула ладонь, и придала телу разгон. В следующий миг, мир для бандита расцвел снопами искр, красных пятен, и погрузился во тьму.
 Пока он сползал по столбу-подпорке, увешанным вязанками чеснока и лука, его промахнувшийся собрат повторил попытку насадить Ивана на длинное лезвие ножа. Снова мастер смог уловить врага за запястье и довернув руку так, чтобы она выровнялась, с силой нанес удар раскрытой ладонью в локтевой сустав. С противным хрустом, сустав вывернулся в обратную сторону, нож зазвенел, покатившись по деревянному полу, и шкаф с криком рухнул на колени, где и был отправлен ударом ноги в глубокий нокаут.
 Третий не стал идти в лоб, а пошел полукругом, сжимая в руке поблескивающий обоюдоострый клинок. Иван тоже выхватил свой кукри. Сближаясь, бандит делал секущие и колющие движения, вовремя отпрыгивая, уходя от захватов и ответного удара.
 Иван же ушел в оборону пытаясь поймать врага на выпаде. Круг посетителей расступился к стенам. Танец продолжался. Иван, сосредоточившись на враге, упустил из вида то, что сместился спиной в опасную близость к Дантисту и четвертому бойцу.
 Враг пошел в атаку, но слишком потянулся, чтобы достать Ивана и недостаточно быстро отпрыгнул, что позволило мастеру рассечь на нем плотную конопляную рубаху.
 На груди бугая выступила кровь. Он злобно зарычал и сделал быстрый обманный выпад. Иван взмахнул ножом, но болезненный удар ногой по кисти заставил выронить клинок.
 Бандит не выставляя руки, пошел на Ивана. Увернулся от метущегося кулака, боднул его лысой головой, едва не разбив переносицу и схватив за шею, попытался насадить на свой кинжал.
 Спина мастера полностью открылась, чем не мог не воспользоваться четвертый бандит. Он встал и, держа нож, наготове предвкушал, как сейчас вонзит его тому под ребра. И пока Иван боролся с противником, что оказался в разы сильней его, отталкивая клинок от своего живота, бандит с косой ухмылкой направился к цели.
 Скрытый тенью, мерно кушающий посетитель, который делал вид, будто ни чего не происходило, наколол вилкой последний кусочек мяса, положил его в рот, и когда бандит шел мимо него, чтобы нанести подлый удар в спину мастера, выставил ногу. Споткнувшийся бандит ойкнул и растянулся на полу.
 Посетитель смел на вилку кусочком хлеба остатки тушеных овощей, взглянул на лежащее у его стола тело, из-под которого показалась багровая лужица, и так же неспешно отправил хлеб и овощи в рот. Уж очень вкусной была еда, а может от того, что несколько дней в пути почти не ел, он принялся вытирать тарелку кусочком хлеба.
 Дантист, справившись с болью, не заметил, что случилось с последним его дружком. Когда он отнял окровавленные руки от лица трое из его сотоварищей лежали на полу, а с лучшим его бойцом, в центре зала боролся оскорбивший его наглец.
 С трудом Ивану все-таки удалось вывернуть кисть противника, чтобы тот выронил кинжал. Клинок воткнулся в пол. Иван нанес удар коленом в живот бандита, но оно натолкнулось на стену напряженного пресса, а в ответ снова прилетел удар головой. Иван пошатнулся, отступил назад, пропустил новый ощутимый удар в челюсть и следующий под дых. Следующий мелся ему в висок, но мастер поднырнул под руку, нанес ответный в лицо бандита, нашел в себе силы подпрыгнуть, и смел противника ударом ноги в грудь.
 Видя, как упал последний боец, Дантист, пустив кровавые пузыри сквозь вдрызг разбитые губы выхватил из-за пазухи пистолет, и, направив на Ивана, потянул курок.
 Кто-то вскрикнул «пистолет». Раздался оглушающий грохот выстрела. Посетитель положил рядом с тарелкой испустивший сизый дымок пистолет, и стал дальше дотирать соус с тарелки, а после отправил кусок хлеба в рот, и мерно задвигал челюстью. Дантист, лежал на полу с развороченным от выстрела лицом, а в повисшей тишине, отчетливо слышалось, только то, как громко чавкает странный посетитель.
 Лишь когда Иван увидел в руке Дантиста оружие, он понял, что только что стал должником. Люд возбужденно зашумел, вставали на места столы и лавки. Мастер, утирая с лица кровь, направился к незнакомцу, лицо которого скрывал глубокий капюшон куртки из кожи аспида.
-Все руки вверх! –закричал один из ворвавшихся в зал вооруженных дружинников. -Оставаться на местах! Кто стрелял?
 Незнакомец поднял руку, обозначив себя, и взял кружку с вином.
-Руки за голову! И вздумай только потянуться за пистолетом. Башку отстрелю.
-Секундочку! –пророкотал незнакомец, послышались шумные глотки, после кружка стукнула о стол, и он наконец заложил руки за голову.
Он встал из-за стола, сыто икнул, повернулся к дружинникам, и молча ждал их дальнейших действий.
-Постойте мужики! Он ни при чем, –начал было Иван.
-А кто при чем? Ты кто такой? Давай тоже руки за голову.
-Да погодите вы, –сказал Иван и сделал то чего очень не хотел: показал клеймо мастера.
-Тогда, господин мастер, потрудитесь объяснить, что произошло? На лицо два трупа, и трое избитых. На нечисть они не больно то похожи. Клеймо, не дает вам права убивать и калечить людей!
-Это самая, что ни на есть настоящая нечисть, –блеснув глазами из под капюшона рыкнул незнакомец, все так же держа руки за головой, поскольку на него смотрели несколько стволов винтовок. –Во внутреннем кармане моей куртки посмотрите.
-Стас, -мотнул головой молодому бойцу дружинник –Глянь ка, что там у него.
 Парень осторожно подошел к незнакомцу, откинул полу куртки и вытащил из кармана кожаный сверток. Он случайно взглянул под капюшон, вздрогнул и отскочил от незнакомца словно ошпаренный. Вернувшись, отдал старшему сверток, и что-то шепнул. Старший слегка склонился, тоже взглянул на лицо под капюшоном и задумчиво почесал маковку.
-Интересные однако дела, –бормотал он разворачивая сверток, в котором оказались бумаги. –О-хо-хо! Вот дела! –продолжил он рассматривая листки документов и посматривая на копошащихся, приходящих в себя бойцов Дантиста.
 Единственное что рассмотрел на бумагах со своей стороны Иван, это проступившие сквозь бумагу синие печати.
-Вяжите этих, –указал дружинник на бандитов. –Повесить незамедлительно. Трупы бросьте свиньям. -приказал он своим бойцам. –Благодарю! –он вернул бумаги опустившему руки незнакомцу. –Соответствующую бумагу заберете завтра. И вам, господин Мастер, тоже спасибо. –сказал он и пошел вслед за своими дружинниками что выводили и выносили бандитов из корчмы.
 Иван подошел к незнакомцу, что отвернулся, провожая взглядом брыкающихся бандитов.
-Что там в бумагах, если не секрет? –не удержался от любопытства он.
-Не секрет, –ответил незнакомец, и так же не поворачиваясь сунул бумаги Ивану.
 На потертых листках были портреты Дантиста и его подручных, а ниже описания и рекомендация.
 «Валерий Дурнов. Кличка Дантист. Фактически доказаны неоднократные бандитские нападения, ограбления, пытки, убийства, каннибализм, серия изнасилований особо жестоким способом, неоднократно приведшим к смерти. Вина доказана. Обвиняемый приговорен к смерти заочно.
 В случае обнаружения данной личности сообщить в полицейское управление Солеварска.
 Разрешается приведение приговора на месте поимки. Желательны доказательства: официально заверенный документ, либо палец. Это гарантирует вам вознаграждение.
 Заверено. Главный прокурор Александров. А.А. Судья Фомичева. С.И. Печать».
 В остальных листовках было примерно то же самое. На всю пятерку.
-Твари. –сказал Иван возвращая листовки. –Знал бы, не игрался. Кончал бы сразу.
-И лишил меня заработка. –хмыкнул незнакомец.
-Ладно. Вижу ты тоже охотник. Да и вообще ты мне жизнь спас. Так что у меня перед тобой крупный должок.
-Не заморачивайся, –хлопнул он Ивана по плечу. –Сегодня я тебе помог, завтра глядишь кто-нибудь тоже спасет мою шкуру. Земля круглая и все возвращается сторицей.
-Друг, не откажи, выпей, поужинай со мной. Дай хоть так отблагодарю.
-Я бы и рад. Да не будешь ты со мной пить, мастер, –вздохнул незнакомец и поднял голову настолько, чтобы Иван рассмотрел его лицо.
 Из тени капюшона на Ивана смотрела иссеченная застарелыми шрамами, поблескивающая глазами собачья морда.
 Незнакомец был кинокефалом, псеглавцем, или как их называли в простонародье: кином.
 Те, кто искал быстрой смерти, и вовсе называли их шакалами. Правда это было последнее, что они успевали сказать.
 Их народ пришел словно из-ниоткуда, вслед за отступающим ледником. Были они умелыми воинами, что без особых усилий могли истребить, или же подчинить выживающее из последних сил человечество. Но вместо этого они заняли несколько долин, и стали жить обособленно, не вмешиваясь в дела людей.
 Со временем, люди перестали их бояться, наладили торговлю, но псеглавцы, все так же жили, не допуская людей на свои территории. Позже, образующиеся маленькие государства стали нанимать небольшие гвардии из их числа, а особо богатые купцы могли нанимать их себе в телохранители. И не было более верных своему хозяину воинов чем кины.
 Ледник отступал все дальше на новый север, менялся климат, просохли, зазеленели обжитые племенами псеглавцев земли, и стали соблазнять плодородной почвой да сказочными богатствами разрастающиеся человеческие государства. Начались трения, мелкие конфликты, которые со временем, нарастающим снежным комом вылились в первую после катастрофы масштабную войну. Попытку вытеснить псеглавцев с их земель.
 Дым пожарищ и погребальных костров затмил солнечный свет, но жгли отнюдь не воинов с собачьими головами. Горели горы человеческих тел. Эта война была короткой, кровопролитной, и проиграна людьми подчистую. Но вместо того чтобы на правах победителей занять человеческие города и взять узды правления, кины просто отступили в свои земли, и стали еще реже контактировать с людьми, а их изгои рассеялись по всем глухим местам, обживая территории отдаленные от княжеств и городов.
 После войны их народ возненавидели. Ведь ни кто не помнил, что люди первыми напали на них, а помнили то, что кины защищая себя, и свою землю убивали их дедов и отцов. Но помятуя первую войну новой эры, побаивались открыто задевать даже изгоев. Ведь даже вне племен, они оставались верны своему народу и традициям, а их собратья могли незамедлительно выступить в их защиту.
 Человечество было не готово к новой войне. Это понимали все, но со временем, появились мифы и устоявшиеся заблуждения про их варварские набеги на человеческие поселения. Про безмерную жестокость, похищения людей, и превращение их в рабов.
 Иван был знаком и с изгоями, и с племенами, потому знал что это ересь. Провокации тех, кто боится и ненавидит существ сильней себя, и тех, кто соскучился по большой войне. А, поди, переубеди теперь народ, что кроме нас людей, ни кто больше людей в рабство не покупает и не продает.
 Кинам не нужны не люди, не их земли. Они не видели и не видят в человечестве врагов. И у них и у нас одни враги. Нечисть и твари.
-От чего же, брат охотник, –искренне улыбнулся Иван, -Я не расист. Проходи к нам за стол. А я пойду, закажу угощений.

13. Любовь до гроба.

 Серым полотном стелилась у ног туманная пелена и рвалась клочьями об прибитую дождем к земле траву. Иван стер с лица, струи стекающие с мокрых волос. Тяжело дыша, не смея, ступить далее и шага он, снова посмотрел в спину своей мучительницы.
 Она часто посещала его и без того тревожные сны, превращая их в настоящий кошмар. Первая жертва его жадности и высокого самомнения, Надя была олицетворением его совести, укором за его ошибки, что сполна воздавала ему за все грехи и готовила к предстоящим мукам ада.
 Девушка, облаченная в изорванный когтями свирепых монстров кожаный доспех одетый поверх залитого кровью мастерского камзола, стояла к нему спиной, на берегу реки. На самом краю осыпающегося клочка тверди, подмытого мутными водами бурного, паводкового потока.
 Позади, в тумане, среди кривых деревьев и колючих кустов, слышался злобный рык и голодный вой, идущих по кровавым следам тварей, который повторялся, раз за разом в каждом сне. Этот эпизод его жизни Иван знал наизусть. Сейчас с треском подломится одно из основательно подгнивших деревьев, и в падении теряя остатки отслоившейся коры, рухнет на покрытую свалявшейся шерстью серую спину. Между чудовищами начнется грызня которая должна была дать ему фору.
 Так и случилось, но мастер на это даже не обратил внимания. Этот сон он помнил в деталях до доли секунд, а главное знал, что появление в нем окровавленной женской фигуры не сулил ни чего, кроме новых мук.
 Иван понимал, что просто нужно досмотреть сон до конца, а после благополучно проснуться, но не мог ступить и шага. Ноги онемели, они, будто пустили корни в раскисшую глину и не пускали вперед. Его сковал страх, страх того, какую пытку она выберет для него на этот раз.
 Хотя на этот раз сон был иным, он не бежал, не харкал кровью, не был изорван когтями, не исцарапан шипами колючих кустов. Он лишь весь промок от дождя и, смотрел напарнице в спину, в который раз стирая стекающие по лицу капли дождя.
 Иван взял себя в руки, сжал кулаки, и направился к напарнице, за новой порцией пыток. Он встал рядом на обрывистом берегу, опустил плечи и обреченно вздохнул.
 Он смотрел на покосившийся, старый причал, который то и дело захлестывали волны, на привязанную к нему лодку, в которую сквозь щели уже прилично натекло воды, и боялся поднять глаза. Боялся увидеть новые, кошмарные детали ее увечий. А они каждый раз были разными. Знакомыми, поскольку Иван на своем долгом веку повидал много изувеченных тварями тел, но от того не менее пугающими. Пугающими потому, что они были на лице той, которую он когда-то безумно любил. Любил и погубил. Погубил в тот самый момент, когда с легкостью взял заказ на заведомо опасную охоту. Погубил тогда, когда упустил ее из виду в густых зарослях и более не смог найти.
 Он рыскал в тумане в ее поисках, слышал ее зов, но стремительно теряя силы, брел все время не туда. Он не помнил, как в полуобморочном состоянии добрел до лодки, как отчалил. Плыл ли он сам, или его просто унесло течение, Иван тоже не помнил. Но сути это не меняло. Он струсил. Он предал. Он выменял свое жалкое существование взамен на любовь. Он купил свою жизнь ценой ее смерти.
-Ваня, -мягко позвала напарница.
 Иван не ответил, он зажмурился, и судорожно выдохнув, внутренне сжался в комок.
-Ванечка.
 Стиснув зубы до скрипа, от чего на широкой челюсти вздулись и заиграли желваки, он открыл глаза и готовый ко всему, что угодно посмотрел на нее.
 Вместо ожидаемого испуга, Иван растерялся от удивления. Лицо Нади было свежим и чистым. Ни каких увечий, гнили, торчащих костей и рваных ран. Надя улыбалась. Она просто улыбалась.
-Плыви. –сказала она качнув головой в сторону качающейся на волнах лодки.
-Но… -он не знал что ответить, впервые она его отпускала. –Наденька, плывем со мной? –справившись с собой позвал он протягивая ей дрожащую руку.
-Нет, -покачала она головой и улыбка Нади стала грустной. –Прощай!
-Надя, -Иван рванулся к ней, но натолкнулся на прозрачную стену. –Надя!
-Уходи. Тебя ждут. Плыви.
 Иван оскользнулся, и едва не свалившись в реку, съехал по склону на причал. Он рванулся обратно, к ней, но снова натолкнулся на невидимое препятствие, которое оттеснило его к лодке.
-Плыви, -повторила она.
 Она его отпускала, но от этого не становилось легче. Теперь, смотря на ее печальную улыбку, он чувствовал себя еще гаже, чем всегда, когда вспоминал о своем предательстве. Иван был опустошен. Под прощальным взором ее глаз хотелось покончить со всем этим. Шагнуть в реку и одним вдохом набрать полные легкие воды.
 Ноги будто повинуясь чужой воле соступили с перекошенного причала в лодку. Он отвязал веревку, взял весла и стал усиленно грести. С каждым гребком берег неправдоподобно быстро отдалялся, а Иван все ни как не мог оторвать глаз от ее лица, пока берег полностью не заволокло туманом.
 Он потерялся в этом густом молоке. Из рук исчезли весла, исчезла лодка. Мастер подался вперед и наткнулся на препятствие. Скрипнуло. Это была калитка. Отворив ее, он прошел вперед. Белое марево исчезло, растворилось, будто и не было его.
 Был теплый, солнечный день, Иван очутился посреди маленького дворика паромщика Потапа. Первое на что наткнулся взгляд: на скуластенькое личико Марьи. Мастер вспомнил его неожиданно отчетливо. В продолжении этого сна она вновь кушала спелое, сочное яблоко, покачивая стройной ножкой. Черные волосы ласково развевал легкий ветерок, а за ее спиной, у избы, раскинулся калиновый куст, на котором безмятежно чирикал и чистил перышки воробей.
 Тихий, ласковый ветерок, будто сорвался с цепи. Стал порывистым и злым. Калина качнулась и точно когтями заскрежетала ветвями по стеклу маленького окошка. Волосы Марьи разметались по лицу. Выскользнуло из руки надкушенное яблоко и покатилось Ивану под ноги. Испуганный воробей пустился в крик, стал биться о темное стекло. На стекле блеснули алые капельки крови. А после, при новом ударе о стекло он и вовсе свернул себе шейку. Его скорчившееся тельце, разметав крылышки, упало Марье на белоснежный подол и задрожало.
 Под безжалостными порывами ветра заскрипела старая яблоня над головой. Уносились вдаль сорванные листья, осыпались красные яблоки, исчезая в стремительно жухнущей траве. Солнце скрылось за черной тучей. Небо заволокла угрожающе темная мгла. Марья, сложив руки лодочкой, подобрала замершее птичье тельце, и в ее ладони хлынул настоящий багровый поток. Веером сквозь ее пальцы он пролился на подол, и на белом сарафане распустились алые цветы.
-Ваня, –позвала она протянув мастеру наполненные кровью ладони. –Ваня, что делать? Ваня помоги!
 Ветер сорвал с ее лица спутавшуюся вуаль волос. Но вместо тонких бровей и карих глаз, скрытых в тени трепетных ресниц, аккуратного, чуть вздернутого носика, и алых, чувственных губ, Иван увидел ужасную кровавую маску. Сплошное багровое месиво венчала огромная, рваная рана, оголившая белизну кости. Тонкая шея была изувечена, а горло изорвано в клочки.

 Крича имя Марьи, Иван очнулся и с сумасшедше стучащим сердцем вскочил на ноги. На него с непонимающими лицами смотрели завтракающие Юра, и псеглавец Болдырь, который тоже заночевал в маленькой избушке знахарки. Они замерли с ложками у ртов, но Юра, привыкший к внезапным вскрикам мастера во сне, тут же отправил кашу в рот и со словами «А дальше» перевел внимание Болдыря на себя.
-Мне страсть как не хотелось ввязываться. Но сектанты эти даже огнестрела не признававшие, не смогли бы отбиться от банды. Достал я винтовку, а оптика у меня отличнейшая, еще до катастрофы сделана была. Короче, пока они поняли, что их отстреливают, будто в тире, уже четверо Матушку обнимали, да кровушкой потчевали. –порыкивая отвечал кинокефал, искоса посматривая за безмолвно выходящим из избы Иваном.
 Сон выветрился окончательно, но сердце не унималось, тяжело было на душе. Иван решил, что все же перепил с непривычки. Он окунул голову в стоящую у дома бочку с водой, вынул, тряхнул ею и окунул снова. Стало намного легче, но тяжесть в груди лишь притихла. Покидать Ивана совсем, она не собиралась.
 Утерев воду рукавом, он направился к мотоциклу. Гром, в своей люльке, к которой казалось, уже прирос задницей, ибо нипочем не хотел ее покидать, привстал и завертел хвостом. Весь его вид выражал, что он готов ехать, пес поскуливал и с надеждой смотрел на Ивана.
-Погоди дружище, -потрепал Иван пса по холке. –Дела закончу, тогда накатаешься вдоволь.
 Умный пес, понял, что ехать хозяин пока ни куда не собирается тут же сник, и улегся. Обижено он смотрел на то, как Иван копается в багажнике.
 Мастер извлек радиостанцию, и принялся жать тангету вызова.
-Просвирин-Просвирин, ответь. –повторял Иван и прислушивался к треску радиопомех. –Безродный вызывает Просвирина. Просвирин ответь.
 Рация упорно молчала, но он вызывал вновь и вновь, пока наконец не раздался детский голосок.
-Пашута, пашут, как слышишь?
-Дядя Ваня, –обрадовался малец. -Дядя Ваня, плохо слышу. Очень плохо. Сплошные помехи.
 Треск и писк забивал голос ребенка, и то, что он ему отвечал, Иван не столько слышал, сколько додумывал сам.
-Где дядька твой?
-В кузнице, дядь Вань. Сейчас, сейчас сбегаю.
-Жду.
-Привет теска! –спустя несколько минут пробился сквозь треск бодрый задорный голос. –Не уж-то коляска сломалась и костерить сейчас начнешь?
-Привет Иван! Твою коляску, поди, поломай. Ее даже пули не берут. Знал бы, кирасу заказал вместо нее.
-Знал бы, припрятал бы такой металл, да что уж терь. За то зверюка твой терь как в броневозе. –хохотнул кузнец. –Не уж то соскучиться по нам успел? Аль не по нам?
-По вам, по вам, –ответил Иван. –Как вы там поживаете? Про больных знаете уже, про бешенных?
-Поживаем хорошо. Слава богу, еще не добрались хворые до нас, но слышать слышали. Надеюсь, и не доберутся теперь. Ваших тут понаехало что саранчи. В обоих городах стоят, а вчера они еще и переправу накрыли.
-Кого наших? Паромщика взяли? –не понял Иван.
-Ха, этого пройдоху возьми, попробуй. Успел удрать. А ты что не в курсе? Ваших, мастеров, цельных две роты прибыло. Разогнали к бесовой бабушке городскую стражу, заняли казармы, теперь стерегут земли наши от хворых этих, да нечисть изничтожают. Князьки даже не пикнули, видать боятся тех хворых до икоты. А как взялись мастера места наши прочесывать, так висельников в три раза прибыло. Все деревья, стали, будто елки на новый год. Бандиты и ворье со страху вглубь лесов ушло.
-Да ну, –удивился Иван. –Точно наши? Мы ведь не дружина, жулье всякое ловить.
-Я тоже так думал, пока сам облаву не увидел. Ваши. Все в мастерских мундирах и с клеймами на руках. Извини, конечно, но отморозки полные. Лица каменные, глаза пустые. Аж мороз по коже.
-Чудно однако, –почесал Иван мокрую голову от таких новостей. –А как там Марья, не знаешь?
-А я все ждал когда спросишь, –опять хохотнул кузнец. –Три дня назад Пашутку вот от соплей лечила. А сегодня с утра вроде как с лекарским обозом уезжать собирается. Может уже и уехала.
-Куда уезжать? –удивился мастер, но кузнец его не расслышал. –Говорю, куда она уезжает?
-Да, поди, тебя искать. Ох Ванька, че ты с бабой сделал. Сама не своя, печальная вся. Ходит мрачнее тучи. Все по тебе сохнет.
-Да ну, скажешь тоже. Наверное забыла уже обо мне. –глупо улыбаясь ответил Иван.
-Как же. По тебе тут пол заречья сохнет, а другая половина ненавидит. –подстегивал кузнец. –Слушай, теска… -помехи окончательно испортили радиосвязь.
-Что? –кричал Иван, -Что? Повтори, я не разберу ни как. Иван!!!
 За усилившимся треском и нарастающим писком уже не возможно было что-то разобрать. Мастер, прищурив глаз, посмотрел в небо, на выкатывающееся из-за соседней крыши солнце.
 Опять магнитная буря, что ли. Зачастили они в последнее время. Две недели как северное сияние было в последний раз. А ведь до нового севера далеко. Не к добру, ох не к добру оно. Бушует солнышко.
 Он вытащил из станции на всякий случай батарею, отсоединил все полагающиеся на такой случай контакты, и сложил рацию в защитный чехол. Хотя от сильной вспышки и он не спасет. И накроется радиосвязь снова на долгие месяцы, пока технократы не создадут новые детали для ретрансляторов. Да к тому же придется раскошелиться на починку рации, что в последние годы из-за вспышек, ломалась с завидной частотой.
 Забросив станцию обратно в багажник, Иван сел на крылечко и в гудящей голове заметались мысли что только усилили чувство тревоги.
 Куда же ее понесло, а? Время ведь неспокойное. Сидела бы дома. Черт побери, что там за обоз еще? Неужели дела совсем плохи, и даже для Обительских лекарей объявили общий сбор? Хотя обоз всегда с отличной охраной. Нужно поскорей разделаться с работой, и дуть в Обитель. А если мы разминемся? Марья, где же я тебя потом найду?
 Мастер и сам опешил от последней мысли. Все время в пути от раздумий о ней, Ивана постоянно отвлекала череда событий. Но вот сейчас, наконец, оформилась плававшая на краю сознания мысль. А ведь он давно все решил.
 Доставить Юрку на аттестацию, а самому, что есть духу пуститься в обратный путь. К ней.
 В ученике он был уверен. Слишком долго он таскал парня с собой и научил всему, что знал сам. Он не мог провалиться, да и участие в Большой Зачистке тоже пойдет в зачет. В том, что Юра станет мастером, сомнений не возникало.
 Скрипнула рассохшаяся дверь избушки. На крыльцо ступил Болдырь. Он присел рядом и по-собачьи скульнув, зазевал во весь клыкастый рот. Гром, завидев его, тут же выскочил из коляски, протрусил через маленький дворик, и уселся меж ним и Иваном. Болдырь потянулся его погладить, но угольно черный пес клацнул зубами, и придвинувшись поближе к Ивану, утробно зарычал.
-Тихо гром, –погладил Иван пса. –Ты чего?
-Да ревнует он. Да песья морда? –улыбаясь оголил клыки Болдырь, на что Гром заворчал и уткнулся мордой Ивану в бок. –Ты чего мастер задумчивый такой? –пророкотал он почесав совсем недавно зарубцевавшийся шрам, на покрытой короткой шерстью морде.
-Да вот новости перевариваю. Знакомый поведал, что мастера ротами теперь разъезжают. –слукавил Иван.
-Ты в каких лесах бродил? –удивился кинокефал. –Как эта ерунда с бешенными началась, так они пришли в столицу, вытребовали здание под управу и расквартировались в казармах. Теперь у них там основной гарнизон. Вместе с дружиной казармы делят. Да и не дружина они теперь, а придаток к мастерским бойцам.
-Действительно. Засиделся я в лесах, да степях. Многое я упустил, а вот теперь многого не понимаю.
-А что тут понимать. В этих местах столько нечисти развелось, да этих бешеных, что князь Никита, с распростертыми руками принял мастеров. Горожане их парадом встречали, с подарками и цветами. А один из них теперь советником при Солеварском князе. Так-то.
-Ты мне скажи одно, -задумчиво спросил Иван. –Они Обительские, или Орденские?
-А ты сам то? Клейма у вас одинаковыми так и остались. Мундиры только разные. Но не ты, не подмастерье твой, их не носите. Да и значка при тебе я не видел.
-Я выпускник Обители, –с некой ноткой гордости произнес Иван. –А мундир мой тварь одна пять лет назад сожрала. Правда подавилась им да издохла дуреха.
-Я так понимаю в страшных муках? –хохотнул псеглавец. –Нет Иван. Те, что сейчас стали в городах не ваши. Орденские. Простому люду пофиг, чьи вы там выпускники. Главное что мастера, а значит, нечисть изловите и прикончите по любому. Да и я в ваших терках не знаток. Обитель. Орден. По мне так все едино. Одно дело делаете.
-Да нет у нас с ними терок, -пожал плечами мастер. -Они в основном у себя в княжестве по лесам бродят, да по тем регионам где не ходим мы. Редко когда пересекаемся. Но сейчас они как бы в наших угодьях.
-Каких ваших? –иронично протянул Болдырь. –Не смеши мастер. Из Обительских, только ты один, тут и околачиваешься. Все ваши давно в Обители. Не обижайся, но как псы побитые, поджав хвосты от кукловодов попрятались. А людей на кого оставили? Нечисть кто уничтожать будет? Пускай жрут честной народ, главное свои жопы спрятать за Обительской стеной? Я считаю, что правильно они перехватили инициативу. И можешь мне в морду дать, но большинство твоих братьев, ко всему еще, и редкостные мудаки.
 Как не обидно было признать, кинокефал был прав. Тут просто наводнение из всякой нечисти, а все его братья будто ошпаренные помчались домой.
 Болдырь поднялся и, не смотря на зарычавшего Грома, протянул руку задумавшемуся Ивану.
–Ладно Мастер, бывай что ли. Пора мне. Буйны головушки, ждут.
-Бывай брат. –встал Иван и пожал псеглавцу руку. –Если понадоблюсь, мой позывной знаешь. Где бы ни был, всегда на выручку приду.
-Да что ты как маленький. Забудь, -отмахнулся кинокефал. -Не должен ты мне. Успеха тебе брат!
-Не забуду. И тебе крупной добычи, брат!
 Псеглавец поправил седло и вскочил на коня. Махнув на прощание рукой, он неспешно поехал в сторону въездных ворот. Иван сидел, смотрел, как Болдыр ругается с охраной, которая не хотела открывать ворота, и задумался, про Орденских мастеров. Откуда их столько? Неужели Мирное княжество создало резерв на случай нового инцидента, подобного «Большой Зачистке»?
 Этот эпизод новой истории, даже бывалые мастера вспоминали с содроганием. Шутка ли, за один день полегло три четверти всех охотников разных выпусков и поколений. А простой люд так и вовсе молил всех богов, чтобы подобное не повторилось больше никогда.
 Как-то слишком все подозрительно. Орден создает резерв, и вдруг он так, кстати, пригождается во вспышке этой таинственной эпидемии.
 Иван всегда скептически относился к бойцам параллельной школы, что гордо именовала себя «Орден». Не то чтобы он был против, или не любил конкурентов, что могли отнять кусок хлеба. Нет. Просто ему было их жаль. Эта школа создавалась не в лучшие для людей времена, от безысходности.
 Более полутра сотен лет назад, случился кризис. Почти перестали рождаться дети с необходимыми для мастера способностями. А те одаренные, которых удавалось отыскать, владели критически минимальным уровнем способностей. Обитель пустела. Выпускники быстро гибли. А численность всевозможных тварей тем временем неуклонно росла. Едва вставшее с колен человечество, снова оказалось на грани истребления.
 Тогда один из наиболее уважаемых менторов, Владислав, предложил Братству вернуться к истокам. Ведь одаренные стали появляться всего три сотни лет назад, а до этого братство было просто военизированным подразделением державшим нейтралитет и вмешивавшимся в дела растущих государств, лишь сочтя возникшую проблему действительно опасной для остатков человечества.
 Но еще ранее, на заре создания братства, они и вовсе занимались только истреблением расплодившихся каннибалов, бандитских шаек, и еще очень редко появлявшихся перерожденных. Это теперь перерождение стандартный процесс, тогда-же это было редкостью.
 В те времена появились и иные проблемы. Существа иного рода. Неизвестно откуда попавшие в этот мир монстры, такие как аспиды, оборотни, и множество других существ, что словно сошли со страниц сказок, мифов и модных во все времена страшилок. А с тем, землю стали оккупировать, словно освободившиеся от неизвестных оков стихийные существа и духи. И боролись с ними не одаренные, а обычные люди и кинокефалы.
 Владислав, предложил, параллельно с обучением «одаренных», создать курсы для обычных детей. Набирать наиболее сильных и выносливых, и делать ставку не на способности, а на грубую силу и отточенный профессионализм. По его мнению, они должны были не менее эффективно истреблять тварей, полагаясь не на экстрасенсорные способности и зарождающееся в то время примитивное колдовство, а силу, смекалку и ум.
 Как не странно, его поддержали. В менторском составе случился раскол. Консерваторы предлагали лишь немного подождать, кризис вот-вот окончится. Приверженцы Владислава, в свою очередь уверяли, что опасно тешить пустые надежды, тем временем, пока возрастают силы зла.
 Консерваторы перечили, заявляя, что не собираются тратить время и силы на эту бестолковую затею. Ведь мир давно изменился и в первую очередь одаренность приводит к результатам, а обычные охотники обречены.
 Тогда Владислав дерзнул обратиться к трем старейшинам, главам братства, с просьбой дать согласие на создание новой школы, вне стен обители, дабы там воспитывать новых охотников которые, тем не менее, имели бы не меньше прав, наряду с выпускниками Обители.
 Как не странно, но он получил согласие и благословление. К тому же, Владислав имел весомый козырь в рукаве. Он являлся мужем младшей дочери, князя Георгия, что правил в те времена одним из наиболее больших и укрепленных городов Мирный, который, ширился и превращался в настоящее княжество.
 Из этого следовало, что со стороны братства не будет совершенно ни каких затрат на строительство и содержание школы. Вся материальная база всецело ложилась на плечи тестя Владислава, а вот Братство в свою очередь получает некие бонусы и поддержку, со стороны крепнущего государства.
 Так и появилось новое отделение, школы мастеров. Долгие годы там обучали и выпускали в свет неплохих бойцов. Но все же реальность была такова, что они сильно уступали выпускникам Обители.
 После случилась некая мутная история с экспериментами над учениками. Вроде как при помощи медицины и манипуляций с организмом, из них пытались сделать идеальных охотников на тварей. Единственный достоверный слух, который дошел до Ивана, был о том, что их мастерам, удаляли надпочечники, дабы лишать страха. Историю эту постарались замять, но отношения между школами похолодели, а со временем, Обитель и вовсе отреклась от своего отделения, которое в последующем и назвало себя Орденом.
 В который раз взвесив все за и против, Иван решил, что прав собакоголовый, не стоит заморачиваться по поводу Орденских. Неспокойные настали времена. Одно дело делают. А лично ему сейчас и без того хватает проблем и тревог.

 В избе мастер вдруг опомнился. Подмастерье то, жив здоров. Парень был бодр и свеж, будто бы и не лежал вчера бесчувственным бревном. Значит ни чего страшного. Взяла старая его на пушку. Навязала работу.
-Ты как себя чувствуешь-то? –спросил он попивающего ароматный, травяной отвар Юру.
-Отлично, –отвечал парень. -Будто спал неделю. Силы распирают, хоть сейчас в бой.
-У меня два вопроса. Что это было в лесу? И откуда у тебя эти руны на груди?
-Ну, понимаешь Вань, там, в лесу я вдруг понял, что могу воздухом управлять. Будто шепнул кто. Сам не поверил когда получилось. А после контроль потерял, –словно ни в чем не бывало, ответил подмастерье прихлебывая отвар. –А руны эти, –он приложил руку к груди. –Это все, что осталось у меня от Осинки.
-Ее проделки значит. Смотри, как бы твои заигрывания с неизвестной силой до беды не довели. А ты не думаешь, что не от добра твоя сила? Не боишься?
-Вань, я не верю, что она хотела мне зла. Ну не могла она. Понимаешь?
-Наивный ты еще. Мало ли чем это обернется.
-Я верю, что это не зло. Я чувствую. –Юра с серьезным видом посмотрел на наставника. –Но если что… Короче если что-то со мной будет не так… Ты понял Вань. Только так, чтобы это было быстро. –сник подмастерье.
-Ты дурак совсем? –озлился Иван. –Где только херни такой набрался? Где вычитал, спрашиваю? Опять дешевой бульварщины начитался? Брось фигню городить. Разберемся. Знахарка наша должна что-то по этому поводу знать.
-Вань. Если честно, я сам побаиваюсь. –с дрожью в голосе сказал ученик. –Смотри.
 Юра щелкнул пальцами, и словно с огнива с его пальцев сорвались искры. Он щелкнул вновь, и над рукой повис огонек. Подмастерье развернул ладонь, и огонек превратился в огненный клубок.
 Иван словно завороженный, уставился на огненный шар, повисший над раскрытой ладонью. Огонь вращался и закручивался в тугой клубок. Казалось, рыжая змейка скручивается и вьется в этом клубке. Мастер протянул руку, но тут же одернул обратно. Клубок источал нестерпимый жар, который впрочем, Юру ни как не волновал. Подмастерье хлопнул в ладоши, и клубок исчез.
-Когда научился? –хмуро поинтересовался Иван.
-Не учился. Просто захотел и все. –ответил Юра и поджал губы.
-Что еще можешь? Дождь, грозу вызывать? Град, ураган?
-Не знаю, –подернул парень плечами. –Попробовать?
-Нет. И вообще, не заигрывай с тем, о чем, мы пока не знаем. Спалишь бабке избу, –улыбнулся мастер, чтобы нахмурившийся парень расслабился. –А тут, между прочим за это без вазелина на кол сажают. Кстати. Где хозяйка наша?
-Так утром, пока вы спали, ее забрали, вроде как на похороны.
-Ясно. Так. Огонь не разводить, и силой не баловаться. Пойду, поищу хозяйку нашу. Все ясно?
-Принял наставник. -ответил подмастерье и воровато сунул руки в карманы штанов.

 Искать и выяснять где хитрая старуха не пришлось. Едва выйдя из дома, Он заприметил спешащих вниз по улице, судачащих на ходу людей. А у нас ведь как? Похороны тоже своего рода развлечение. Одним языки почесать, да косточки поперебирать покойному. Другим поесть да выпить на дурняк. Всего-то, пару добрых, но зачастую не искренних слов сказать об усопшем. Кому горе, а кому повод брюхо на халяву набить. Эх, народ.

 Бабушка-знахарка, сидела около добротного домика, под калиновым кустом. Весь двор был заполонен народом, что разбившись на группки, тихо шушукался и что-то обсуждал. Увидев калину, Иван вздрогнул. Опять всплыла вроде как утихшая тревога о Марье. Мастер постарался ее унять, переключившись на не столько злость, сколько обиду на обманувшую его старушку.
-Здравствуй бабушка, –ехидно поздоровался он присаживаясь рядышком.
-Здравствуй-здравствуй мастер, –так же ехидно ответила она, положив подбородок на корявую клюку. –Как твоя головушка?
-Хорошо. Как и подмастерье мой. Что ж ты бабуля меня обманула? Работу вот навязала, к которой я понятия не имею с какой стороны подойти. А между тем с парнем-то все в порядке.
-Я тебе навязала? –натурально удивилась знахарка вздернув выцветшую бровь. –Я предложила, а ты согласился. Все честно, –заулыбалась она. –Я ведь сказала что парень твой не помрет. Жив-здоров, как видишь. –она понизила голос. –И силен к тому-же как десяток волов.
-Так что ж с ним на самом деле? Что с рунами этими?
-Не сейчас Иван, –строго ответила она.
-Снова мутишь бабуля? Так и будешь за нос водить пока дело не сделаю?
-Не сейчас сказала, –отрезала знахарка. -Аль ты забыл куда пришел? У людей горе. –укоризненно покачала она головой. –Дома все расскажу. А сейчас не время. И кстати, хорошо, что ты пришел. Ты мне понадобишься.
-Опять работа? –вздохнул Иван.
-От которой грех отказываться. Нож заговоренный вижу с тобой. Это хорошо. А вот колечко ты на время сними. Сними-сними. Отдай пока сестре хозяина покойного. Ему с нами нельзя.
 Иван понял, к чему клонит бабуля. Ему предстояло участвовать в процессе погребения, который за последние века очень изменился. С тех пор как Мать Сыра Земля перестала мертвецов принимать. Точнее принимала она их с большой охотой, да вот выталкивала вскоре. А с тем, что из этого выходило и приходилось бороться мастерам.
-Права старуха, -послышался кряхтящий голос, словно из далека. –Нельзя мне с вами. Хозяина нет в доме. Тело пусто, –говорил дед. –Я лучше тут побуду. А то притянет меня оболочка пустая, не обрадуешься потом.
 Иван не стал спорить ни с духом, не со знахаркой. Он снял кольцо и отдал указанной печальной женщине с отчетливыми дорожками от слез на бледных щеках. И вернулся к бабуле.
-Я то тебе зачем? –спросил он присев обратно. –Что с покойным не так?
-Беда с ним, Иван, –понизила голос она. –Самоубивец он. Ты знаешь что Мать таких больше всех… Даже не знаю, любит или ненавидит. Чем считать переродство. Нет первых признаков разложения. И не коченел он даже. Сейчас лежит в бане на верхней полке, подальше от полу.
-Может и не мертвый он вовсе? Вдруг летаргия у мужика случилась? А его возьмут да укокошат в процессе погребения. Бывали ведь случаи уже.
-Нет. Мертвый он. Борька со знанием дела вешался. Сломана ли шея, не скажу, а вот подъязычная косточка-то сломана, да трахея смята. Так, что выжить он не мог. Сама проверила. Да и висел долговато, пока его искать бросились. И спьяну ведь Вань. Снова пакость эта невинную душу загубила. Надо, надо эту гадость уничтожить Иван. Не-то не хворые, так паразиты весь поселок изведут.
-Согласен, –вздохнул он.
-И кстати, ты к вдове хорошенько присмотрись.
-А с ней то, что?
-Ты просто понаблюдай, а мы твои наблюдения обсудим потом.
-Ну, хорошо. –недовольно вздохнул Иван.

 В бане пахло ладаном и дымом тлеющих ведьмовских трав, к которым примешивался запах прелой древесины пополам с застарелым жиром. Покойный лежал на верхней полке, видимо, в чем был, когда умер. Маленькое оконце, почти не освещало помещение, и потому был зажжен электрический свет.
 Одиноко висящая под потолком, электрическая лампа, некогда утраченное чудо, с подъемом новой цивилизации возрожденное из небытия, помигивала, и светила то ярче, то затухала до яркости свечи.
-Небось опять лупоглаза в турбину засосало. –проворчала с трудом вошедшая старушка, щурясь на мигающую лампу. –Чтоб им сухо было. –погрозила она ей клюкой.
 Вошедшая со всеми в помещение женщина, с опухшими от слез глазами и серым, измучанным лицом на это ни как не отреагировала. Она смотрела бессмысленным взглядом, на серо-синее лицо мужа. Бледные губы ее задрожали, на глазах появились слезы. Она всхлипнула, сжала кулаки, удерживаясь от рыданий. Было оживший взгляд, вновь погас и потупился. Будто приговоренная к казни, и знающая о том, что не миновать сей участи, она встала у стола, приготовленного для омовения покойника.
-Иван. –еле слышно, одними губами позвала старушка. –Включай.
-Что? –не понял он.
-Что ты как дитятко ей богу. Ты мастер или где? –тихо прошамкала она.
 Ему, наконец, дошло. Потирая виски, Иван зажмурился и с большим трудом перешел к иному взгляду. Далось это трудно. Мастерам нельзя так пить. Доказано было, что крепкий алкоголь подавляет и понемногу притупляет их способности. Загудела, закружилась голова, стрельнуло в мозг, зашумело в ушах, и мир преобразился.
 Все заполнили энергетические потоки. Холодные и вяло текущие в жене покойного, на которой к тому же, прикрепился самый крупный из виденных ранее, паразит. Бурные, и, не смотря на возраст мощные, горячие потоки старенькой знахарки. Только в лежащем на полке трупе энергия отсутствовала совсем. На голове покойника мастер разглядел остатки паразита. Он был так же мертв, как его жертва, и теперь растворялся, превращаясь в фундаментальный элемент вселенной: эфир.
 Горбатое, лупоглазое нечто, похожее на ссохшегося древнего старичка, сидело рядом с мертвецом. Поджав под себя ноги, существо лапкой поглаживало выбеленный, сложенный в несколько раз, льняной саван. Старичок этот поглядывал по сторонам и когда его взгляд, круглых, будто блюдца глаз встретился с взглядом Ивана, он догадался, что человек его видит.
 Существо занервничало, не сводя с мастера глаз, спустилось с полки и ушло в угол. Там оно стало бессмысленно бродить, смахивать что-то невидимое, с висящих на гвоздях, березовых веников.
-Банный, –шепотом подсказала Ивану старушка. –Не пялься ты так на него. Он этого не любит.
 Мастер перевел взгляд на пол, и увидел, как выглядит то, что смывает с себя в бане человек. Щели между деревянных половиц были залиты не то черной смолой, не то дегтем, который к тому же копошился, будто был полон червей. Тонкие нити, и тысячи ложноножек высовывались из этой грязной энергии, которая так загустела, что даже течь как иная не могла, и устремлялись к его обуви. Они пытались ее ощупать, проползти по ней вверх, забраться внутрь. Это выглядело настолько мерзко, что Иван, поддавшись брезгливости, отшагнул назад и едва не сбил входящую тетку, несущую перед собой таз.
-Долго ходишь Улька, –укорила ее знахарка. –Лень на тебе катается, а ты и рада катать.
 Мастер уже начал жалеть, что приобрел новый взгляд на вещи. На толстой тетке внесшей таз действительно что-то каталась. Мерзкое и отвратительное. Больше всего это напоминало наполненный чем то бычий желудок из которого торчала маленькая голова с заплывшими мутными глазками, а так же подобие щупалец, что крепко обвили все тело.
 Этот мешковатый, сморщенный паразит занимал всю ее спину, и прижимался к ней как к родной. Весь энергообмен женщины был вялым и бесцветным, и большая его часть была во власти паразита.
 Иван невольно скривил лицо, глядя на висящую, на ней дрянь. Женщина приняла это на свой счет. Она хмыкнула, и гордо подняв все три подбородка, со скоростью мотовоза прошла, мимо задев его пухлым бедром. Зазевавшийся мастер, не ожидавший от тучной тетки такого стремительного маневра, едва не впечатался в бревенчатую стену.
-А почему не снимешь? –восстановив равновесие, шепотом обратился он к старушке.
-Лень она такая. Нипочем не снимешь и не уймешь, пока хозяин сам ее катать готов. Пока лениться не перестанет, бесполезно. Будет ездить, верхом пока насмерть не укатает.
 Два хмурых парня стали вносить деревянные ведра с водой и ставить их в предбаннике. После остались, и молча встали в сторонке.
–Вода родниковая? –спросила она у парней. Они молча покачали головами. –Лейте!
 Парни взяли ведра в руки и выплеснули воду на пол. Чистая, насыщенная искрящейся энергией вода, почти смыла деготь между половиц. Он растворялся в ней будто в кислоте и, суча ложноножками, исчезал в щелях. Парни выплеснули еще несколько ведер. Пол очистился совсем.
-Углы и стены. –скомандовала знахарка. –А в тот угол побольше. –указала она сухонькой дланью в угол, где маялся от безделья банник.
 Зашипели тлеющие травы. Бесенок, или дух хранитель, споры по этому поводу не унимались до сих пор, расставив ручонки в стороны с блаженной улыбкой на безгубом рту, также был облит водой. Он впитал чистую энергетику воды, казалось, стал менее горбат, подрос, и повеселел. С довольной моськой, он гордо прошлепал босыми лапками по чистому полу мимо Ивана и вышел в предбанник.
-Теперь Иван, смотри во все глаза, да не прозевай. –сказала она и покряхтывая отправилась к столу.
 Иван хотел спросить, на что смотреть-то, но старая знахарка встала во главе стола. Она стала раскладывать перед собой различные пузырьки, более ни на что не отвлекаясь.
 Молчаливые ребята, сняли труп с полки и аккуратно положили покойного головой к знахарке и ногами к выходу. Женщины принялись его раздевать, сгибая и разгибая ноги и руки, словно тряпичной кукле.
 Ивану хотелось отвернуться, ему было не по себе. Ненавидел он похороны и все что с ними связано. Но сказано было смотреть в оба и он смотрел.
 Жена покойного не проронила ни слова, лицо походило на серую каменную статую. Лишь из красных ее глаз, лились два ручья, что срывались со щек дождем, на холодную, синеватую кожу мужа.
 В деревянный таз, был налит отвар пахнущий горькими травами. Мочалкой собранной из тонких полос бересты и спутанных трав, женщина стала омывать лежащее на столе тело. Сквозь сдавленное горло она тихонечко стала начитывать строки, которыми принято успокаивать покойного, перед тем как его тело прикуют ко дну домовины или к полке в общем склепе.

На руках не кандалы
То браслеты тяжелые
На ногах не кандалы
То поножи новые
Обруч ляжет на твой лоб
В тело врежутся шипы
Иглы в тело он вопьет
Чтоб спокойно видел сны
Ладят люди новый дом
Для тебя любимый мой
На высоких на столбах
Стены крашены смолой
Будет ложе пустовать
Да с периной новою
Ложем новым должны стать
Доски свежие сосновые
То не ящик и не гроб
На холме стоит
А твой новый вечный дом
Что на веки приютит
Будет славным новый дом
Хоть и тесен да весь твой
На высоких на столбах
Под зеленою сосной
Не встревожит тебя Мать
Не постигнет злой удел
На высоких на столбах
Не достать ей мертвых тел
Ты не бойся спи родной
Всех нас ждет такой же сон
И браслеты и столбы
Домик скромный из досок
Годы быстро пролетят
Под зеленою сосной
Домик сладят для меня
Лягу рядышком с тобой

 Вдова протерла его лицо белым лоскутом и поцеловала в холодный лоб. Знахарка тут же окунула палец в один из пузырьков, и начертала его содержимым в том месте руну. После еще два мазка легли на закрытые веки. Омывая руки, женщина дошла до кистей.
 Подошло время, когда старая знахарка должна была зачитать одно из обрядовых заклинаний. Молитву о том, чтобы Мать Сыра Земля пощадила усопшего, и не призывала его к себе на службу. Она начертала священным маслом у себя на густо иссеченном глубокими морщинами лбу знак земли, и произнесла первые строки.
 В маленьком окошке мелькнула тень. Погас электрический свет. С той стороны стекла сел воробей. Несколько мгновений он просто смотрел на людей, а после стал стучать и скрестись в мутное стекло.
 Старушка перестала читать молитву, взглянула в окошко, а после на Ивана. Он стоял, с каменным лицом, наблюдая, как из щелей в полу появились светящиеся жгутики. Они рассеялись по сырым доскам и осторожно ощупывали пол. С каждым движением они ширились и росли. Вот один из них вытянулся вверх и натолкнулся на свесившуюся со стола руку мертвеца.
 Тело вздрогнуло. Труп открыл глаза, бессмысленно таращась в потолок.
-Боренька! –плеснув ладонями воскликнула женщина и бросилась тормошить тело мужа. –Он живой. Живой.
 Парни оживились. Один из них выхватил деревянный кол, второй подбежал к женщине и стал оттаскивать ее в сторону.
-Мертвый он, дура! -воскликнула старушка. -Перерождаться начинает. Иван, очнись!
-Стол! Стол вверх! -с трудом оторвав взгляд от энергетических потоков, которые стали сплетаться в толстый, крепкий жгут, воскликнул мастер.
 Поток струящейся энергии перестал напоминать обычный жгут. Он принял вид сплетающихся живых корней, что стали оплетать руку мертвеца. Они проникли в плоть и в мертвое тело, заполняя пустоту, хлынул мощный энергетический поток.
 Парни непонимающе уставились на Ивана.
–Быстро. Тело выше. Поднимайте стол. –скомандовал Иван.
 Несмотря на то, что стол был не из легких, да и покойник, был крупного телосложения, парни, ухватившись за края, довольно легко приподняли его до уровня груди.
 Корни потянулись вслед за телом, но стали ослабевать, истончаться. Еще миг, и связь оборвется.
 Покойник вновь вздрогнул, а после мертвое тело выгнуло дугой. Труп засипел, будто от боли.
 Парни струхнули. Один из них бросил стол и отшатнулся в сторону. Тело скатилось, и глухо ударилось об пол.
 Мертвец стал биться точно в конвульсиях. Энергия земли тут же ринулась заполнять пустую оболочку с еще большей силой. Иван рванулся к телу, но энергия изогнулась дугой, все более уплотняющиеся корни выпустили ему на встречу сонмище отростков, в виде острых, светящихся шипов. Земля заполучила свою добычу, которую не успели надежно спрятать. Теперь так просто тело было не отнять.
-Чего стоите? –окликнула бабуля парней. –Нашла его Мать. Теперь уж ни чего не поделать. Бегите дурни! Огня! Готовьтесь жечь баню!
 Бледные ребята не сразу поняли, что им сказано, а поняв, вымелись со скоростью метеора. Она так же направилась к выходу, так быстро, как могла. Иван же напротив. Он выхватил заговоренный нож. Быстро осмотрел, не нарушена ли изоляция лишенной гарды рукояти и решительно шагнул к перерождающемуся. У него были буквально секунды на то, чтобы без вреда для себя прервать контакт, отвлечь пока еще слабый поток на нож и положить тело повыше, обратно на полку.
 Следующий шаг сделать он не смог. С воплем «Не надо», сквозь истерическое рыдание, в него вцепилась жена покойного.
-Она права, –обернулась знахарка. -Не рискуй. Иван, уходим. Запрем и сожжем.
-Нет! –вскричала женщина. –Дайте ему ожить! Он… он оживет… оживет и все будет хорошо. Все будет как прежде, –лепетала она, оттаскивая за рукав удивленного Ивана. В ее глазах уже плескалось безумие, исказившее лицо перекошенной улыбкой. –Да Боренька? Вставай. Вставай же, родной!
-Машка! Ты что творишь? Совсем ополоумела дура? –уговаривала ее знахарка взяв за руку, но та вырвалась из слабого захвата и с остервенением вцепилась обеими руками в Ивана. –Машка. Образумься! Это будет уже не твой Борька, а дикая, злая и голодная тварь. Он же тебя первую сожрет, а после и дитятками вашими закусит. Опомнись! Идем. Его нужно уничтожить, –протянула она сухонькую ладонь.
-Я не дам вам этого сделать. –злобно прорычала женщина сквозь зубы и ударила старушку наотмашь, по лицу.
 Иван опомниться не успел, как перелетел через стол, ощутимо приложившись головой о бревенчатую стену. Женщина бросила его почти через всю баню, как будто он был не мужик весом под центнер, а легкая пушинка.
 Пытаясь отойти от звона в ушах, и кругов плывущих перед глазами, он встал на колени, и мотнул головой, прочертив алыми каплями на полу кривую полосу. По лицу полилась горячая кровь. В глазах все прыгало и скакало так, что он ни как не мог встать на ноги. Мастер машинально провел рукой рядом с собой, в поисках ножа. Но кроме сырого пола ни чего не обнаружил. Звон перешел в гул, зрение с трудом возвращалось в норму. Сейчас, стоя на коленях за перевернутым столом, он собирал пазл из скачущих перед взором картинок.
 Старушка, раскидав руки в стороны, недвижимо лежала у выхода, а сбрендившая вдова, сложив ладони, со счастливым лицом, и полными нездорового блеска глазами, сидела у скорчившегося в позу эмбриона перерождающегося.
-Боренька, миленький, –причитала она. -Скорей вставай. Нам нужно бежать. Эти нелюди хотят нас убить.
 Нихрена себе. «Нелюди», «Нас». Дура. -проскочила мысль сквозь гул в голове.
 За мыслью последовало действие. Иван встал с колен, покачнулся, и скользнул по полу плывущим взглядом в поисках ножа. Обнаружился он быстро, в руке свихнувшейся вдовы.
 Она выставила его перед собой.
-Отдай нож, –строго сказал Иван, размазав кровь по лицу.
-Не подходи! Убью, –взвизгнула она описав острием зигзаг перед его лицом. –Боря, что же ты. Скорей вставай. –бросила вдова за спину, не сводя обезумевшего взгляда с шатающегося мастера.
-Господи! Да пойми же ты. Он не человек. Боря твой умер. А то, что сейчас переродится и оживет, убьет нас всех. Это больше не твой муж. Это бездушная тварь! –попытался он образумить вдову, снова размазав уже не так стремительно стекающую по лицу кровь.
-Это вы твари! Все вы! Трусы проклятые! –снова расчертив воздух ножом, со злобой сказала она. –Ведь все знают, что не все перерожденные безумны. Множество их хоть и изменены, но могут вести себя как люди. Мы уйдем к таким, на болота. Да Боренька? –Боренька в ответ засипел и стал качаться по полу. –Вы трусы их уничтожаете. Из-за страха своего не даете им второго шанса.
-Это очень… повторяю, очень большая редкость. И разум «такие» обретают не сразу. Сначала все они голодные и злые звери…
-Заткнись! –взвизгнула вдова. –Мой Боренька не зверь. Понял ублюдок! А вы звери. Трусливые шакалы, что боятся всего нового. Благословенная Мать, дает всем нам второй шанс. А вы его отбираете. Заковываете мертвецов в кандалы. Прибиваете к столам и полкам, пробиваете головы железными шипами. Вы, вы трусливые твари, отбираете у них то, что дарует им Мать. Второй шанс. Благословление, на новую жизнь. Какое вы имеете на это право?!!
 Иван понял, что спорить с вдовой сейчас бесполезно. Справиться с ней он не мог. От головокружения и накатывающей тошноты он едва держался на ногах. Следовало менять тактику, пока еще есть время.
 Шанс разорвать связь, уже потерян. Сейчас, пустое тело наливалось не человеческой энергией. Мертвец начинал восстанавливаться. Мертвая плоть возвращалась к жизни, для последующей трансформации в чудовище.
 Но хорошо, что не все перерождались быстро. Есть шанс унести ноги. Это могло длиться от нескольких часов, до недели. И чем дольше бывший человек проходил трансформацию, тем опаснее и живучей в итоге получалась тварь. А во время этого процесса, он мог быть как смирно лежащим телом, так и тупым, беснующимся манекеном, что бросается на все живое.
-Хорошо, –пошатнувшись развел в стороны руки мастер. –Твоя взяла. Отдай мне нож, позволь забрать бабулю и уйти. После делай со своим Боренькой что хочешь.
-Ты меня за дуру держишь? Да? Нет, я не сумасшедшая. Хрен тебе, а не нож. Стой и не двигайся, урод. С ножом я обращаться умею. Только рыпнись, так исполосую, родная мама не узнает! –хищно рыкнула вдова. –Знаю я вас. Как только выйдете, нас сразу-же сожгут. Старухой, если она еще не сдохла, мы прикроемся, а нет, тогда тобой, –оскалилась она.
-Он может и неделю так лежать, –хмыкнул мастер, подавил рвотный позыв, и озадачился вопросом, а действительно ли сбрендила эта стерва?
-Ничего, я терпеливая. Я подожду. Ради Бореньки я готова на все. –сказала женщина, стягивая пояс со своего платья. –А ты давай поворачивайся, и руки за спину. Предупреждаю: рука не дрогнет.
 Может рвануться, сбить эту полоумную с ног и забрать нож? Иван прислушался к себе. Ноги едва держали, норовя подкоситься каждый миг. Голова идет кругом. Сильно он приложился, и как только голова не разбилась вдрызг.
-Поворачивайся, сказала, -словно змея прошипела она. -Мне надоело ждать. Ей Богу доведешь, сейчас прирежу!
 Горестно вздохнув, мастер, едва не рухнув, моля всех духов и богов о том, чтобы сейчас в его организме не появилась лишняя дырка, стал к ней спиной. Внутренний резерв словно заклинило, сил не было совсем. Оставалось лишь надеяться на чудо.
-Боренька, -защебетала она. –Вот так. Молодец. Что… Что ты… Боря это не я. Прости. Прости, я не хотела! -срывалась она на панический крик. –Я просто хотела, чтобы ты не пил, и дружки эти твои… Боря… Боря, нет!!!
 За спиной раздался душераздирающий женский визг, после хруста перешедший в глухое бульканье, а после грохот падающего тела.
 Мастер, сглотнув набежавшую слюну, зажмурился и приготовился умирать.
 Секунда. Три, пять, десять. Полминуты. Прошла минута, но ни чего не происходило.
 Пытаясь не делать резких движений. Очень медленно Иван повернулся, чем вызвал новый приступ головокружения и тошноты.
 У его ног, заливая сырой пол лужей крови, лежало обезглавленное тело вдовы. Над ним на полусогнутых ногах, стоял Боренька, бессмысленно смотрящий красными от лопнувших сосудов глазами, мимо Ивана.
 Блин, чудо, ведь можно было без жертв?
 Иван даже пошатываться перестал. Замер, боясь дышать. Но стоять столбом тоже не выход. Он плавно двинул рукой.
 Кадавр, как называли еще не закончивших трансформацию тварей, на это ни как не отреагировал. Он все так же тупо пялился на стену позади мастера.
 Вены на всем теле Бореньки вздулись, пошли узлами, капилляры полопались, местами кожа стала рваться под давлением разрастающихся мышц и костей. Он весь сочился сукровицей, а кое-где и кровью. Эдакий неподвижный, мясной манекен. Похожие, были на лекарских курсах Братства, для изучения анатомии людей.
 Иван скосил глаза на все еще зажатый в руке обезглавленной вдовы заговоренный нож. Следовало решить, как его взять: медленно или быстро. Был огромный риск так же лишиться своей головы.
 Кадавр перестал сверлить взглядом неизвестную точку, опустился на четвереньки и вернулся на то место, где лежал до этого в позе эмбриона. Он снова свернулся калачиком.
 Вот же скотина тупая. Баба тут ради него… а он? Вот спрашивается нафига, а? Хотя любовь, она же ведь только до гроба. После-то ни кто, ни чего не обещал.
 Сетуя про себя на превратности судьбы, Иван, пошатываясь медленно присел, забрал нож и решил тихо, без резких движений подойти к старушке, и осторожно выволочь ее наружу. И поскольку трупов прибавилось, то главным теперь было не вляпаться в энергетический след, который скорей всего сейчас уже занялся заполнением тела вдовы.
 Многие мастера стали примером тому, что размыкать затянувшуюся связь, или по неосторожности попасть в поток чуждой энергии смертельно опасно. Отдачи еще не выдержал не один. И засиживаться так же не следовало. Ибо кадавр скоро восхочет отобедать, дабы пополнить строительную базу для нового, измененного организма.
 Мастер ругался, вспотел, его тошнило, но он все пытался активировать свои способности, что ни как не хотели отзываться. Прокляв все на свете, в том числе головную боль, кадавра и его психованную женушку, едва не вывернувшись наизнанку, он все же пробился к иному взгляду.
 Давно он так много и часто не матерился.
 Иван находился на единственном пятачке свободном от сети раскинувшихся по всей бане энергетических корней. Старушка была еще жива, видимо просто в глубоком нокауте, но выйти из него, ей было не суждено.
 Корни активно рыскали в поисках бессознательного тела, и если не предпринять срочных мер, то и ему самому конец. Хотя ему конец в любом случае. До выхода уже не дойти.
 Как там это называли на колдовском курсе? Кажется «разконтачивание». Только колдуны могли разорвать затянувшуюся связь. Заговоренный нож в наличии, а вот с колдовскими способностями и разрядником проблема. Иван в этой схеме должен был выступать проводником, через который энергия должна была уйти в разрядник. Но такового под рукой не было, и быть не могло. Без него мастера долбанет по полной.
 Нервные селяне вот-вот сожгут их нафиг, вместе с баней. А может уже жгут. Кому нужен бешенный кадавр, а то и не один. Из знахарки вообще первосортный получится. За день выпотрошит весь поселок. Разрядника нет. К выходу не пробраться.
 Куда не кинь, хрен добросишь.
 Вспотевший Иван мысленно попрощался со всеми кого знал и любил. Превозмогая головокружение и жгучую боль в голове, осторожно перебрался через стол. Найдя еще пару крохотных пятен лишенных энергетических жгутов, прокрался к кадавру, а заодно и источнику все увеличивающейся сети.
 Светящиеся корни крепко оплели изменяющееся тело. Снова забилось остановившееся сердце. Разжижилась свернувшаяся кровь и двинулась по венам. Укреплялся и изменялся скелет. Разрастались мышцы. Трансформация набирала полный ход. На глазах у Ивана земля порождала из старого, слабого тела новое, опасное и сильное существо. Происходило это слишком стремительно. Скоро для дальнейшей трансформации кадавру понадобится еда.
 Корни сплетались все крепче, и плотней образуя энергетический кокон. Избытки энергии выплескивались, наружу образуя быстро расцветающие и рассеивающиеся сказочного вида, светящиеся цветы. Все быстрее пульсировал и ширился в солнечном сплетении кадавра генератор перерождения, средоточие изменяющей силы. Именно в него следовало вонзить нож.
 В теории, которую Иван в свое время слушал лишь краем уха, это должно было вызвать сбой, дестабилизацию генератора, и локальный выброс мощного потока энергии, что разрушит всю сеть, нанесет ударом критический урон перерождаемому телу, и убьет того кто прервал процесс. Ивану мог помочь специальный разрядник, но где его здесь возьмешь?
-Нет, ну блин горелый! Ну почему просто не сжигать тела? –вздохнул он сжимая в дрожащей руке нож. –Хотя, я и сам бы такого не хотел. Ну что же…
 Клинок вошел точно в энергетическую точку в солнечном сплетении.
 Ивана оглушило, ослепило, раздавило, после взорвало, после собрало обратно и размазало на километры вокруг. И так повторялось до бесконечности, пока все вдруг разом не исчезло в черной пустоте.

14. За гранью.

 В округлом каменном мешке, все пропахло гарью от вставленных в ржавые держатели коптящих факелов. Звонкий перестук капели, заглушило множество шагов и шорох серых балахонов. Несколько фигур столпились в центре комнаты, тихо переговаривались и посматривали на входящего последним кукловода.
-А нельзя было найти подвал почище? –послышалось из темноты капюшона наиболее крупной фигуры.
-Вечно тебе все не нравится. –произнес рядом стоящий, неотличимый от остальных, владелец серого балахона. –Бальный зал сегодня занят.
-Можно в корчме собраться. –послышалось от дальней стены. –Я такую корчму знаю. Там такие…
-Тихо! –недовольно прошипел кукловод. –ОН идет.
 По крутым, каменным ступеням спускалась еще одна фигура в таком же, как и у всех одеянии. Все засуетились. Выстроились полукругом, преклонили колено и в почтении склонили головы. Последним, встав в центр комнаты, последовал примеру остальных и сам кукловод.
-Приветствую, дети мои! –властным голосом произнес вошедший, остановившись на последней ступени. –Рад приветствовать новообращенных!
 Не проронив ни слова, присутствующие поднялись с колена и приложили кулаки к левой груди.
-Я не буду напоминать, что мы встали на опасный и тернистый путь. Много еще придется пролить крови, и измазаться в ней по локти. Но это дети мои, оправданные потери, и оправданные жертвы. От наших действий зависит наше, и всеобщее будущее. Мы должны. Обязаны не допустить иного развития истории. Это приведет к порабощению и концу нашего рода. Вы готовы проливать кровь невинных?
 После вопроса магистра, кукловод обернулся смотря на молчащие фигуры, сжимая в широком рукаве остро отточенный стилет.
-Да, отец, –хором ответили присутствующие.
-Вы готовы устранить неугодных? Будь то ваш брат, сестра, мать или отец? –спросил глава.
 На сей раз ответ прозвучал менее стройным хором. Но убивать, кого либо из колеблющихся кукловод посчитал лишним.
-Тогда дети мои, примите мое благословление на эту трудную борьбу. Наша операция вступает в новую фазу. Теперь, когда силы противника рассредоточены в нужных местах, подальше от зоны наших интересов, мы начнем более масштабную чистку. Мы единственная сила, что, не обозначая себя, должна сдержать натиск нависшей над всеми опасности. Мы и только мы, не предали свое дело. И только нам по силам удержать равновесие и порядок. Во имя развития и процветания наших потомков. Вы готовы сложить голову, ради этой священной цели?!! –воскликнул магистр, сжав крепкий кулак и воздев его над головой.
-Готовы! -прозвучал стройный ответ и кулаки адептов вознеслись к сырому своду.
-Мы праведны в своей борьбе! Сами боги ведут нас за длань на эту войну! И только нам, будет дана победа! Отныне у вас больше нет лиц, –обведя всех крепкой рукой сказал магистр. –Праведным воинам не нужна слава. Нам нужна только победа. Победа любой ценой! Примите же эти маски, и носите их во славу нашего дела. Ни кто не должен быть узнан во время свершений. А кто нарушит этот обет тому…
-Смерть!
 Магистр соступил со ступени, отойдя в сторону, и адепты двинулись к выходу. Каждый проходящий мимо него, получал из рук кукловода маску.
 Ни чего особенного эти маски из себя не представляли, и являли собой просто овал, с прорезями для глаз. Сделаны были из плотного материала, который покрыли крепкой скорлупой от яиц аспида. Все одинаковы, без каких либо различий.

 Когда из виду исчез последний из адептов, кукловод приблизился к магистру.
-Все маски приведены в норму? –спросил он протянув руку к скрытому тенью капюшона лицу кукловода.
-Да… -голос кукловода стал ломаться, изменился, и он ответил своим естественным, женским голосом. –Да отец. При не санкционированном снятии половина тела носителя превращается в фарш. Каждая маска отслеживается парой операторов, что сменяют друг друга.
-А это еще зачем? –не понял магистр.
-Я решила дополнительно нас обезопасить. Ведь обозначить себя можно не снимая маски. Ведьмы будут следить не только за перемещением, но и за тем, что и кому говорит адепт.
-Ты предусмотрительней, чем я думал. Я в тебе ни когда не ошибался. –похвалил он ее. –Что там со списком?
-Из неугодных мастеров, остались только трое. Безродный, Сифон и Хмык. Сифон помешан только на своем деле, потому не вижу смысла в ликвидации. Ва… Безродный и Хмык слабосилки. Безродный сейчас находится в рыбачьем поселке близ столицы, замкнутый эпидемией. Местонахождение Хмыка в данный момент неизвестно. Мне кажется, Иван не опасен.
-По поводу Сифона согласен. Хмыка нам пока не достать. Но Безродный должен быть ликвидирован. Пусть и случайно, но он уже несколько раз вмешивался в наши интересы. Так же следует убрать его бойкого подмастерье. Шутка ли, этот сопляк в одиночку, с легкостью лишил нас трех неслабых агентов. Безродный и его щенок, должны исчезнуть.
 Женщина молча склонила голову. Она крепко задумалась. Магистр, понимая, в чем дело лишь улыбнулся и легонько приподнял ее голову за подбородок.
-Все ни как не выбросишь его из головы? –с отцовской нежностью в голосе спросил он. –Не знаю чем Иван так запал тебе в душу. Но ты должна. Понимаешь? Я тоже иду на жертвы. Я предал всех и мне не легче, чем тебе.
-Я не смогу, –тихо ответила она.
-Понимаю. Тебе тяжело это сделать. Но, по крайней мере, ты не обязана ликвидировать его собственноручно. Уверен, у тебя еще есть в запасе должники и отличные исполнители. Ты ведь осознаешь, что все висит на волоске?
-Да отец. Но как Иван может нам помешать?
-Девочка моя, подумай сама. Ты ведь хорошо знаешь этого мастера. Он соткан из противоречий. Он, не задумываясь, нарушает законы Братства, если считает, что они в том или ином случае противоречат его внутренним устоям. Мастера его недолюбливают и считают чудаком. Не единожды его обвиняли в сочувствии, а порой и содействии стихийным. И каждый раз ему удавалось избежать петли.
 Женщина по-прежнему молчала. Она отвела взгляд в сторону.
-Иван слишком своенравен, -настаивал магистр. –Пусть все его считают недалеким простаком, но ты знаешь, Иван ни за что не станет в наши ряды и не позволит помыкать собой. Нам нечем его прижать, заинтересовать, да и в отличие от его братьев, купить его не получится.
 Мастер, которого не интересует слава, а деньги лишь время от времени полезный мусор. Белая ворона в стае жадных стервятников. Он достоин как минимум уважения. Но, в нашем случае, это его приговор. Мы должны разменять эту пешку как можно скорей.
–Я с ним покончу, -горестно вздохнула женщина. -С ними.
-Молодец девочка моя. Я в тебя верю. Сейчас наша миссия выше наших чувств, –он отечески погладил ее по голове. –Как обстоят дела с нашими временными союзниками?
-Леший из Заречья вышел победителем… конечно же не без нашей поддержки, из трех схваток, и теперь в его власти почти весь лес. Болотные жители нас по прежнему отвергают. А вот Влад, кажется, слишком заигрался. Его сила и влияние за последнее время сильно возросли. Число его зараженных марионеток  перевалило все рассчитанные нормы. Они бесконтрольно шатаются по большой территории, сея хаос и разоряя поселки.
-Хаос и террор как раз то для чего он был приставлен к делу. Без хаоса не будет порядка. Но ты права. Этот таинственный Влад, выходит из-под контроля. Пора от него избавляться.
 Женщина вновь задумалась.
-А что, если использовать Безродного? Я знаю, как разменять его с пользой. Прикрываясь своенравным мастером, мы можем разведать ситуацию, и если удача нам улыбнется, столкнуть их лбами.
-Хм, двух зайцев… Но мне кажется это рискованно. У Ивана не хватит сил.
-Вы знаете, что Влад, кем бы он ни был, живо интересуется сильными одаренными. Стоит его, как следует заинтересовать мастером, что способен справиться с кукловодом. Уверенна, новость о мастере, уничтожившем такого сильного врага, уже разнеслась среди иных.
-Но ведь это был подмастерье.
-А кто знает об этом кроме нас?
-Допустим, Безродный каким-то образом достигнет цели, но мы ведь знаем, что Влад не просто нечисть, а нечисть довольно сильная. Пусть даже гипотетически он справится с Владом, кто ликвидирует мастера?
-Это уже моя забота. Иван, не смотря на опыт, все так же по-детски прост и наивен. Он не будет ждать от ближнего удара в спину.
-Тогда одной проблемой меньше. И ликвидация Влада не бросит на нас тень пред нашими временными союзниками. Но как заставить Ивана следовать твоему плану? Уж слишком вычурная у тебя идея.
-Заставить Ваню будет не трудно. Зная его, я знаю, как устроить их встречу. –решительно заявила женщина. –Обратимся к классике жанра и банальным но действенным клише.
 Теперь задумался магистр, и думал достаточно долго. Кукловоду пришлось прервать его размышления.
 –Отец, позволь я все спланирую, после свяжусь с нашими агентами, и дам им несколько указаний, которые приведут мастера прямиком к Владу.
-Действуй. –решился наконец магистр. -Но не забывай, все должно выглядеть так, будто это инициатива самого мастера. Нам не нужна шумиха, и тем более слухи о том, что мы причастны.
-Слушаюсь, отец.

 Бесконечная, безграничная, бездонная пустота обволакивала и баюкала мастера, которого словно разорвали на куски. Ушла, растворилась боль, исчезла усталость, исчезли мысли. Иван сливался воедино с вечным «ничто». Больше не было страхов, чувств, переживаний и тревог. Лишь вечный покой. Усыпляющий и растворяющий в себе без остатка.
 Что-то изменилось. Иван почувствовал. Почувствовал присутствие. Кого? Чего? А, неважно. Так тихо, спокойно и хорошо.
 Мягкая нежная ладонь легла в его руку. Какую руку? Кому? Зачем? Нет больше рук. И незачем они. Ничего больше нет. Лишь бесконечное погружение в ничто. Долгожданный покой.
-Иван. Не время. Ваня.
 Нет Вани. Ничего нет. Нехочу. Устал. Теперь мне хорошо.
 Свет. Свет в пустоте ослепительнее тысяч солнц. Если были бы глаза, то он бы ослеп. Но нет глаз. Ничего больше нет. Не существует.
 Перед Иваном появилась красивая женщина. Красивая и властная, строго смотрящая из пустоты ясными, голубыми глазами.
 Кто она? Не помню, не знаю. Я больше ни чего не помню. Ничего не знаю. И нет ни какого я. Покой. Стоп! Я ее никогда не видел. Но я ее знаю.
-Жанна. –с гигантским усилием произнес он.
-Да, Ваня. –она улыбнулась ему так искренне.
 Сияние ее улыбки развеивало тьму. Жанна положила ладонь ему на грудь, которой вроде как уже и не было. Но он почувствовал. Иван почувствовал ее тепло, и почувствовал свое сердце, которое все еще билось. Ее тепло разливалось по нему, и оно отзывалось, стуча все громче, напористее и сильней. Иван ощутил себя. Ощутил свое тело. Оно все еще было. Ни куда не делось. Но тьма бесконечности не хотела отпускать свою добычу она еще сильней стала затягивать мастера. Он не мог сопротивляться. Ведь там, в бесконечном ничто так хорошо. Спокойно.
 Тепло источаемое ее рукой было сильней тьмы. Теперь его словно разрывало надвое. Ему хотелось этого блаженного покоя, что неотступно увлекал назад. И в тоже время он хотел дышать, податься вперед навстречу этому светлому прекрасному образу. Он окончательно вспомнил. Образу несчастной матери, невинной жертвы убитой коварным и подлым мужем. Зачем она пришла?
-Ваня, не поддавайся покою. Не смей! Ты нужен. Ты нужен там. –говорила Жанна, вложив мягкую источающую приятное тепло ладонь в его вторую руку.
-Ни кому я там не нужен. –все еще не в силах сопротивляться покою безразлично отвечал он. –Бездарность, без рода и племени, кола и двора. И многого-многого-многого…
-Ты нужен мне. Нужен мне там, –ласково говорила она. –Таких как я будут сотни, тысячи, миллионы. Ты должен не допустить этого. Не дай злу до них добраться. Грядет великое зло, что искалечит, исковеркает, скомкает и уничтожит множество невинных душ.
-Что я, бездарь и слабосилок могу с этим поделать? Юра, он сильней меня. Он по праву займет мое место.
-Он тоже в опасности. Все кто тебе дорог. Все кого ты знал и любил, погибнут раньше отведенного срока. В муках. Твое время не пришло Ваня. Спаси хоть одну невинную душу. Для этого ты рожден. Слышишь? Ты не имеешь права предать свой долг перед богами и людьми!
-Но там так хорошо. Там спокойно. –оглянувшись в пустоту ответил он. -Мама отпусти. Я устал.
 Иван ни когда не знал не отца, ни матери, но эту заботливую женщину, что не дает утонуть в покое, ему захотелось назвать именно так. Он почувствовал свои слезы. Они ручьями стекали по лицу.
–Мама, пожалуйста. Я хочу в покой. Там, на земле мне плохо. Мамочка, там одиноко, больно и страшно. Я больше не хочу. Нехочу! –ревел он словно маленький.
-Надо Ванечка, –она нежно погладила его по голове, затем легонько стерла  с его щек слезы. –Тебя там любят. На тебя надеются. Тебя любят и ждут.
-Мамочка, –прильнул он щекой к ее ладони. Нежной, заботливой, материнской руке.
 Ее забота придавала сил, наполняла его жизнью. И тьма больше не могла с этим бороться. Ивана отпустило. Он в полной мере ощутил себя полным жизни, здоровья и сил. Больше не хотелось покоя. Но и не хотелось, чтобы исчезло это новое чувство, которого никогда не знал. Чистой, исцеляющей и все побеждающей материнской любви.
 Жанна повела его за руку за собой. Он не понимал вверх или вниз, назад или вперед. В месте без пространства и времени это все было бессмысленными понятиями.
-Но прежде чем ты вернешься, ты должен увидеть это.
 Она вывела его из пустоты на площадь незнакомого, мрачного города. Вокруг были зараженные. Множество зараженных. Он испугался, подавшись назад, но Жанна его удержала.
-Не бойся. Нас не видят и не слышат. Тебя еще, а меня уже нет. Идем! –не выпуская его руки повела за собой она.
 Вокруг бесновались обезумевшие, зараженные неизвестной болезнью люди. У некоторых из них было оружие, и они стреляли по окнам высокого каменного дома. Дом показался странным. Углы его крыши плавно загибались к верху. Держась за руки, они прошли сквозь этих безумных стрелков, и пошли по мощеной камнем площади к этому странному дому.
 В слепой зоне, в тени каменной стены, зараженные остервенело, рвали голыми руками мертвое тело в мастерском мундире и с упоением впивались зубами в оторванные куски. Жанна провела его мимо этого отвратительного пиршества, прошла сквозь дверь и увлекла его за собой. Не чувствуя преград он проник сквозь дверь, огромную баррикаду что ее подпирала и ведомый Жанной направился к залитой свернувшейся кровью лестнице.
 На втором этаже, заваленном всевозможным хламом, битой мебелью и исписанной бумагой, у заложенного окна с автоматом в руках, сидел молодой парень в мундире послушника Ордена. Весь он был изранен, и испуган, но крепко сжимал в руках автомат, пока девушка в платье лекарки Братства туго забинтовывала его ногу.
 Жанна вновь повела его к лестнице. Они поднялись этажом выше.
-Шурка, погляди, сколько я химии нашла, –обратилась девушка в лекарском платье к средних лет женщине в зеленой накидке. -Выйдет из этого, что ни будь?
 Женщина покопалась в поднесенном ящике и отобрала несколько флаконов с разноцветными жидкостями.
-А-а-апчхи, твою муть, –выдала она понюхав содержимое флакона. –Ф-у-у! –скривила она лицо понюхав другой. –На несколько бомбочек хватит, –вынесла она вердикт исследовав все флаконы. –Я еще на них чуть колдону, чтоб пуще горели.
-Шур, это конец? –вдруг изменившись в лице спросила лекарка.
-Что ты, дуреха, -фальшиво улыбнулась женщина. –Через баррикады им не пробраться. Скоро наши подоспеют. Нас спасут.
-Но как они узнают? Связи ведь нет.
-За это не беспокойся. Все будет хорошо. –погладила женщина по плечу молодую лекарку. –Ты лучше для шрапнели, что то поищи еще.
 Девушка тут же метнулась в одну из распахнутых дверей. Женщина длинно и судорожно вздохнула, сосредоточилась и стала, осторожно сливать содержимое флаконов в пустую бутылку.
 Из соседней комнаты раздался гулкий выстрел крупнокалиберной винтовки. Женщина вздрогнула и едва не пролила жидкость себе на подол.
-Марья! Твою муть! Мы сейчас на воздух взлетим нафиг! Можешь хоть минутку не стрелять? –недовольно прокричала она.
-Не могу, –послышался до боли знакомый голос.
 Вдруг все исчезло. И Иван вновь оказался в пустоте наедине с Жанной.
-Теперь тебе пора Ванечка, –ласково сказала она.
-Спасибо, –ответил растерянный мастер. Там на земле, у него вдруг появились неотложные дела и жутко приспичило еще пожить. –Спасибо Жанна! Я хочу жить! Как мне вернуться? –вдруг заторопился он.
-Я проведу, –заулыбавшись ответила она. –И не смей возвращаться до срока! –сказала Жанна поцеловала его в лоб, и внезапно грубо оттолкнула.

 Глаза резал свет, их застила пелена, сквозь которую невозможно, что то рассмотреть. Он часто заморгал. Пелена вроде как сошла. И не так уж ярко было. Рядом с кроватью, на стуле дремал Юра. Старушка-знахарка, сидела с забинтованной головой за столом, спиной к нему, и чем-то негромко скребла.
-Пить, –разлепив губы попросил Иван.
-Неужто, –плеснула сухонькими ручками бабуля, обернулась и с искренним удивлением посмотрела на него. -Божечки! Очнулся! А мы уж готовиться начали, прости Господи и Мать сыра земля.
-К чему? -прохрипел Иван осознав что у него болит горло, и не только оно. Все тело отдавало дикой болью, словно его рвали на куски.
 Проснулся подмастерье. Несколько секунд он протирал глаза, после встретился взглядом с наставником, который ему улыбнулся.
-Ванька! –радостно вскричал он и бросился обнимать лежащего Ивана. –Я же говорил! Я говорил, что тебя хрен чем возьмешь, –вопил он над ухом оглушая до боли в голове.
-Юрка! Блин! Да больно же! –хрипел в ответ мастер. –Задавишь же охламон!
-Извини! Извини Вань. –отпустил он наставника и сел обратно на стул. –Я знал. Я верил, –сквозь проступившие слезы проговорил он и утер нос. –Я знал, что ты не оставишь меня одного.
 Даже боль отступила, сменившись счастьем. Он едва сам не заплакал. Права Жанна, светлая не смотря ни на что женщина. Иван раньше не понимал этого, просто воспринимал как должное. А сейчас понял, что его действительно любят, в нем нуждаются, он нужен в этом мире. Пусть, такой посредственный, но не бесполезный. Ему есть ради чего жить. И у него есть срочное дело.
-Мне нужно встать, –сказал он и попытался приподняться, но все тело прошибла такая боль, от которой едва не закричал.
-Нет-нет. Лежи Вань. Иначе придется тебя привязать. –обеспокоенно залепетал Юра.
-Парень дело говорит, –строго сказала бабуля с трудом подойдя к кровати и сев на стул рядом с подмастерьем. -Будешь ерзать, спеленаем, «мама» сказать не успеешь.
-Мне срочно нужно, –с мольбой смотря на знахарку прохрипел Иван.
-Ты рехнулся, или бредишь? –она посмотрела на Юру. –Может еще от шока не отошел? –тот в ответ только пожал плечами. –Лежи болезный! Все что тебе в ближайшее время нужно, так это есть, пить и спать.
-И в туалет, –глупо поддакнул парень.
-И это тоже, –согласилась она. -Ты чего ж сотворил? Тебе жизнь не мила? Ладно, я старая уже, отжила свое. Бросил бы да уходил сам. Я б не осерчала. Так он расконтачивать полез. И как только на изнанку ударом не вывернуло? Ты ж сплошной синяк. Вены полопались, глаза вон как у вомпера красные. По всем законам тебе карачун прийти должон был. Ума не приложу, как ты вообще выжил, –со вполне искренним удивлением говорила знахарка. –Да и померли бы мы с тобой все одно, если бы не Юра, –она взъерошила волосы на голове подмастерья. –Чуткий он у тебя. Прибежал когда баню заперли и подожгли вместе с нами. Его конечно не пущали, так он пистоль выхватил и давай палить в белый свет. Даже в задницу Ульке попасть умудрился.
-Я не специально, –сник Юра. –Я ж не виноват, что она у нее такая здоровенная. Захочешь, не промахнешься.
-Ничо. Ей полезно. Меньше лавки отирать будет, какое то время. Так вот распужал он толпу, да и успел нас вытащить. Так что ужасть как тебе повезло. Кстати что за ерундовину ты под рубахой носил?
-Какую ерундовину? –не понял Иван.
-Такую, что в грудь тебе вросла. Я как в себя толком пришла, да давай тебя осматривать. Глядь штуковина, какая-то к груди тебе прилипла. Хотела отлепить, да не тут-то было. Ну, думаю приплавилась чоли. Стала ковырять, а она прям в тебе. Глубоко засела да мясом обросла.
 Мастер, не веря старушке с трудом, скрипя от боли, притронулся к груди, и почувствовал пластинку чешуи. Попытался поддеть пальцем. Но к его удивлению этого не произошло. Напротив он ощутил ее как часть себя. Почувствовал прикосновение самой чешуйкой.
-И что теперь? –устало вздохнул он.
-Вот кабы я знала, –развела она руками. -Что оно вообще такое?
-Юра, расскажи. Мне трудно. Почему так горло болит?
-Да ты так кричал, когда тебя шарахнуло, что аж я в себя пришла.
 Парень наскоро, без всяких прикрас, поведал старушке историю о земляном монстре. Она слушала, охала да качала головой, но не перебивала. И когда быстрый пересказ был окончен, посмотрела на мастера.
-Она сорвала с себя эту чешуйку, бросив ее мне, тем самым обнажила сердце и дала себя упокоить. –добавил Иван. –С тех пор я носил эту чешуйку на груди как талисман.
-Сердце материнское значит, –задумчиво произнесла бабуля, проведя поверх рубахи по чешуе. –То-то от нее силищей такой веет. Ты прав Иван. Это очень мощный талисман. Ты даже сам не знаешь, сколько он раз тебе жизнь спасал. И в этот раз он принял удар на себя, только поэтому ты жив и остался. –она задумалась. –Теперь и ума не приложу, вырезать его аль нет. К худу иль к добру он с тобой сросся.
-Жанна, не дала мне сгинуть в пустоте, –сглотнув ком в горле просипел Иван. –Она за руку вывела меня с того света. И я знаю, это был не сон и не галлюцинация. И еще она мне показала, что дорогой мне человек в опасности. Поэтому я срочно должен его спасти. Можете не верить. А я верю.
-Я тебе верю сынок, –тихо ответила старушка и с почтением снова погладила чешуйку. –Пусть остается в тебе. Не буду вырезать. Только не пущу я тебя ни куда. Ты уж прости меня ведьму старую.
 Иван не успел понять, что случилось. Грубый толчок в шею, и вот он снова провалился в темноту. На этот раз это была не та гибельная пустота, что была за гранью. Это был просто глубокий сон без сновидений.

 Он куда-то рвался, продираясь сквозь темные клочья. Вытаскивал свое тело из вязкого, невидимого болота. Снова и снова толкал свое тело вперед. И вырвался, наконец, к свету.
-Батюшки! Да как же это? –опешила знахарка заметив как Иван открыл глаза и зло посмотрел на нее. –Да так быстро! Хорошо спеленать успели.
 Юра как раз крепко затянул последний узел.
-Отвяжите, –зло сказал Иван.
-Нет, –отрезала бабуля. –И вообще я тебя не слушаю. И ты его не слушай. –обратилась она к парню. –Можешь меня потом пристукнуть, мастер, но и не надейся, пока не оклемаешься, не отвяжу.
-Юра, я по-хорошему прошу. Отвяжи. –обратился он к парню.
-Нет, –ответил подмастерье, присел на стул и отвернул лицо.
-Юра, я от тебя отрекусь, если не развяжешь.
-Я готов это принять наставник. –дрогнувшим голосом ответил Юра не поворачивая лица. –Главное чтобы ты был жив-здоров, а я не пропаду. Выздоровеешь, тогда твоя воля.
-Да что ж вы за люди, мать вашу! Блин! –крича мастер напрягся, рванулся, затрещали простыни, но не поддались. –Там человек гибнет. А вы… -подвывая от рвущей тело боли сипел он. –Юра, ты ведь знаешь, ты моя единственная родня. Я тебя как сына люблю. Но если Марья погибнет, я тебе этого никогда не прощу! Ты слышишь? Юра!
 Парень не поворачивая лица, тихо всхлипнул, ни чего не ответил, вскочил и исчез из поля зрения. Оставшись наедине с собой, Иван материл всех и вся. Еще ни когда он не был в таком отчаянии как сейчас.

 Когда подмастерье, вместе со старушкой, опять появился в поле зрения, то мастер тихо завывал от бессилья. Она горестно вздохнула и переглянулась с мрачным парнем.
-Аки волк на цепи. Развязывай его, Юра. Так он скорей себя угробит, полоумный. Иди, спасай свою волчицу, дурень! –пока парень отвязывал все узлы она внимательно смотрела на притихшего мастера. –Ты понимаешь, что далеко не укостыляешь? Еще час назад ты был мертвяк мертвяком. И сейчас не лучше.
-Я в трезвом уме и твердой памяти. Ну не могу я так. Зная, что она гибнет. Я жить так не смогу. Не прощу себя никогда.
-Эх! Где ж ты был мастер, когда мне было двадцать годков? –грустно улыбнулась старушка и подмигнула Ивану. -Не было, тогда таких. Все о себе да, о себе кажный думал. Да пустое это. Сейчас мне надобно подумать кое о чем.
 Подмастерье помог приподняться, а после и сесть. Мастер зажмурился, заскрипел зубами, сдерживая крик. Боль слегка отступила, он открыл слезящиеся глаза и посмотрел на встревоженного парня.
-Не дрейфь Юрка, –попытался улыбнуться Иван. –И с поломанными ребрами, и с легким пробитым бегал. Не впервой. Как там голова моя, цела хоть?
-Целая. Регенерировала. Да вот только права бабушка. Ты едва живой. И куда ты вообще собрался Вань?
-Веришь, сам не знаю. Потому дай мне бумаги и чем рисовать.
 Юра, не отходя достал из кармана старый засаленный блокнот и огрызок свинцового карандаша. Мастер с трудом начал, что-то чертить.
-Так, –решил взять на себя инициативу парень. –За рулем ты сидеть не сможешь. Поедешь в люльке. Я поведу.
-Нет, –сухо ответил Иван. –Я могу не вернуться. Там смерть на каждом шагу. Я не хочу, чтобы ты погиб из-за меня и моей женщины. Если я не вернусь, все заберешь себе. Пластиковый пакет в моем рюкзаке возьми. В нем рекомендации для вступления в Братство. Ты поедешь в Обитель и станешь мастером. Понял?
-Я тебя не спрашиваю, –грубо повысил голос Юра. -Понял? Или я еду с тобой, или сейчас вырублю нахрен, свяжу обратно, и кляп в рот заткну. Потом отрекайся, бей, что хочешь, делай. Понял?
-Понял, –ошарашенно ответил Иван, глядя на полного решимости парня, что уже крепко сжал кулак.
-Оружие хоть удержишь? –таким тоном будто не он а Иван его подмастерье, спросил Юра. –И куда ехать? Хотя бы примерно.
-Удержу. А ехать нам в город, в котором я никогда не был. Но там есть здание на площади с такой вот необычной крышей, –протянул он наполнившейся режущей болью рукой, блокнот.
 Глядя на рисунок Юра, сосредоточился, почесал маковку. Что-то знакомое. Вертится где-то в сознании, а зацепить мысль не удается.
-Я сейчас пойду, поспрашиваю у людей, может, кто знает, где это. А ты сидишь и не дергаешься до моего прихода. И не смотри так на меня. Сейчас ты не в том положении.
-Да знаю я, –улыбнулся Иван. –Спасибо тебе, родной!
-Все. Жди. Я скоро.

 Пока парень носился по селу в поисках информации, а знахарка, сгорбившись у печурки, гремела посудой, и варила какую-то специфически пахнущую бурду, разбитому Ивану, оставалось только ждать.
 Он закрыл глаза, сосредоточился на себе и своих ощущениях. Тело действительно находилось в катастрофическом состоянии. Каждое движение приносило невыносимую боль. Он сам не представлял, как справится. Скорей всего он идет на верную гибель. И Юрку ведь угробит. Жалко пацана.
 Иван положил руку на грудь. Вросшая чешуйка источала приятное тепло. Он сосредоточился на этом тепле, и с трудом достучавшись до внутреннего резерва, стал начитывать про себя мантру исцеления. Ее нужно было подкреплять мыслеформой, и визуализацией своего организма, а особенно тех его участков, которые нуждались в исцелении. При этом мастер настолько глубоко погрузился в себя, что совершенно перестал воспринимать внешний мир.
-Помер всё-таки, –охнула старушка глядя на неподвижно сидящего Ивана, который казалось даже не дышал. –Или в кому впал?
-Нет, –спокойно ответил Юра. –Он в глубокой медитации. Чинит себя. У него хоть и третий ранг, но один из мастеров мне говорил, что Ваня в этом лучший.
-А и впрямь чинится, –подтвердила знахарка. –Вон, мелкие кровоподтеки, рассосались. Но все равно, он слишком слаб и разбит. Сильно его покалечило разрядкой. Может не будить? Пущай чинится дальше.
-Нет бабушка. Он все равно долго в этом состоянии не пробудет. Истощит резерв и очнется. –он приблизился к уху мастера. –Иван, –твердо позвал он. –Раз. Два. Три, –Юра хлопнул в ладоши и наставник открыл глаза. –Ну как?
-Хреново, –констатировал Иван. –Но жить буду.
-Это коли не помрешь, –сказала знахарка. –Восстановиться в ближайшее время ты все одно не сможешь, потому я сделала вот что, –она показала Ивану шесть флакончиков с янтарной жидкостью, что будто светилась изнутри. –Надеюсь не сдашь старушку? Не охота на шибеницу. –ухмыльнулась она.
-Колдовское зелье. Настоящее. А ты бабуль не так проста.
-Ну, так, зря ведьмой кличут что ли. Пришлось один из ваших венков от побережек распотрошить. Да поколдовать маленько. Хотя за эти венки вам самим шибеница светит. Ты сам нарушение всех правил. Запретные венки, якорь с духом, пес бесовский с вами. Юрка вон с силищей, кто знает, чем еще чешуйка твоя обернется. Засветитесь, так вас вздернут, «мама» сказать не успеешь.
-Юрка, кольцо, –опомнился Иван. -Кольцо забрал? Дед нам сейчас как никогда нужен.
-Зойка сказала, чо кольцо ваше в неразберихе затерялось. –ответила бабуля вместо Юры. –Да брешет конечно, стерва жадная. Стоит вам уехать, как оно вдруг сыщется.
-Жаль конечно, –вздохнул мастер. –Да ничего. Скоро она его сама принесет.
-И скорей, чем ты думаешь, –хохотнула бабуля. –У ней в эту ночь, посредь лета все овощи померзли, куры сбежали, пес воет без умолку, а под матрацем яиц тухлых кто-то наложил.
-Я мимо пробегал, -с улыбкой сказал Юра. –А дед наш сидит на конуре собачей да псу песни срамные поет и мне весело подмигивает. А пес значит подпевает. Да так выводит, прямо мороз по коже.
-И поделом ей, жадобе, –расхохоталась знахарка. –За все надобна расплата. Ты не отвлекайся Иван. По поводу зелья. Как долго оно на тебя действовать будет, не знаю, но действие будет таковым: обезболит, сил прибавит, ускорит реакцию. Но есть минусы: лечить оно тебя не будет, взгляд твой иной на время действия исчезнет. Пить его можно не чаще чем раз в шесть часов, и с каждым приемом будут накапливаться токсины. И запомни, запомни хорошенько Иван: пять флаконов потолок. Шестой будет последним в твоей жизни. Его я сделала на самый крайний случай. Уж извини за такое варево, но в короткий срок я иного сделать не смогла.
-И это уже хорошо бабуль. Я с тобой теперь вовек не расплачусь.
-Ты уже расплатился. Как погибла Варька в бане, так и все паразиты издохли. Погубила она много душ невинных ради мужа, да и его самого в том числе, за что головой и поплатилась. Есть все-таки на свете справедливость Иван.

15. Двое на мотоцикле не считая, собаки.

  Здание со странной крышей было опознано, как  ратуша, города «Озерный». И находился он относительно не далеко. Всего-то двое-трое суток пути на мотовозе, по сухой дороге, прямо на закат. Ранее Озерный славился богатыми ягодами да грибами болотами, пастбищами, рыбой (куда же без нее в этих землях) и собственно озером, образовавшемся на месте древнего города. Теперь же, этот городишко слыл гнездовьем нечестии и зараженных.
 Вычислено это было, по признакам, того, что незадолго до нашествия орды бешенных, из Озерного перестали приходить караваны, а торговцы, отправившиеся в этот тихий городок, обратно не возвращались.
 Спустя какое то время из тех окрестностей стали приходить зараженные. И с каждым разом их численность увеличивалась, набеги учащались. Ни кто не утверждал что именно Озерный источник заразы, но подсознательно это чувствовали все.

 Приняв первый флакон зелья, Иван, подумал, на этот раз точно конец. Его скрутили жуткие судороги. Все внутренности пылали, да так, что казалось он, выдыхал чадящее пламя. Он скулил и скреб ногтями пол, по которому катался подобно юле. Прошла целая вечность в жутких мучениях, до того момента как его отпустило.
 Стало легче дышать, участился пульс, расширились зрачки, боль медленно отступала на второй план. Тело наливалось такой бодростью, что мастер готов был отмахать несколько километров на своих двоих, бегом, да еще с рюкзаком набитым провизией на плечах.
 Он поднялся с пола, попрыгал, развел широкие плечи, помахал руками. Будто и не было ни чего. Он полностью здоровый и отдохнувший.
-Ты это, больно не обольщайся, –глядя на бодрую разминку остановила его знахарка. –То что ты цел да здоров, тебе только кажется. На самом деле твое тело как было искалечено разрядом, так, искалеченным и осталось. Не делай резких движений, и вообще до поры не нагружайся.
-Понял, –перестав разминаться ответил мастер. –А крутить и выворачивать каждый раз так и будет часами? Я думал, концы отдам.
-Какими часами? Тебя и минуту то не промутило.
-Серьезно? –не поверил он. –А по ощущениям, так пару часов выворачивало.
-Следующий легче пойдет, –уверила старушка. –Но не забывай что я сказала. У тебя в запасе еще четыре дозы. Шестой флакон не сразу, но убьет.
-Я помню.
-Все готово, –сказал вошедший подмастерье. –Только ума не приложу, что с Громом делать? Он из люльки, ни за какие пряники не вылезает.
-Пусть сидит, –отмахнулся Иван. –Пока меня отпустило, я буду вести мотоцикл.
-Ты уверен?
-Пока, зелье действует, я прям как новенький.
-А по виду как старенький, пожеванный и выплюнутый. –хмыкнул Юра.
-Что-то, ты разборзелся в последнее время, а подмастерье? –улыбнулся Иван.
-Взрослею, –пожал плечами парень, развернулся и вышел.
 Давно ты повзрослел Юрка. И детства у тебя не было. Не до него тебе было. И я тебе хоть немного побыть ребенком не дал. Эх. А теперь так и вовсе на убой веду. Что за гребаная жизнь?
-Ты чего поник, мастер? –спросила знахарка.
-Да так, ничего, –натянуто улыбнулся он. –Ну прощай бабуль. Не поминай лихом, если что.
-Вот дурья твоя башка. Да типун тебе на язык! Ты своего попугая забрать еще должен. Учти, я долго этого глазастого кормить не собираюсь. Так что, до скорого сынок, –сказала она шутливо грозя узловатым пальцем, но в глазах ее была нескрываемая печаль. –Успеха мастер!
 Филин чувствовал, что его оставляют, он угукал, нервно попискивал, дергал клювом металлические прутья и метался по своей переноске. Но мастер не обращал на это внимания.
 Он смотрел в выцветшие влажные глаза знахарки и понимал, что мысленно она уже попрощалась с ним навсегда.

 За высоким бревенчатым забором, было необычайно тихо. Конечно не считая карканья множества жирных, черных как смоль ворон, что отъедались на валяющихся, вздутых трупах бешенных.
 Беспокойный ветер колыхал высохшие травы. В недалеком лесу куковала кукушка. Полуденный, душный ветер одинаково насыщенно пах, как горечью степных трав, так и затхлой тиной.
 Но это пока он дул со стороны реки.
 Как только ветер сменил направление, желудок тут же подался вверх. Множество трупов просто отравляло своим смрадом все окружающее пространство. Одним воронам этот запах был совершенно по барабану. Они сновали туда-сюда и устраивали потасовки, за наиболее лакомый кусок мертвечины. Карканье и шелест множества крыльев перекрыли собой даже шум немаленького поселка.
-Вань. Ты еще долго будешь любоваться этим живописнейшим пейзажем? –заткнув нос прогундосил из-за спины подмастерье. –Если я тебя заблюю, то не обижайся. Я уже из последних сил держусь.
-Ты заметил, как необычайно тихо?
-Ага, и вороны поют, соловьями. Поехали а? –взмолился Юра. –Нет этих психов в обозримом пространстве. Я уже просмотрел. Только эманации сплошные.
-Много? –напрягся мастер.
-Дохрена. Сосчитать? Так. Одна, две…
 Иван тронул мотоцикл вперед, распугивая недовольно каркающих ворон, и осторожно объезжая лежащие на дороге уже не один день трупы. Действительно странным было то, что они не перерождались. Что же это за зараза такая, что препятствует даже перерождению? А главное, почему этим ни кто не интересуется? Не исследует? Отгородиться от проблемы высоким забором это да, это конечно хорошо. Но на долго ли?
 Смрад не покидал их еще некоторое время. Дорога ухудшилась от слова совсем. Точнее исчезла вовсе. Скорость передвижения снизилась до минимума. Держать направление объезжая бесчисленные рытвины, колдобины и глубокие, старые колеи от мотовозов было трудно. Время от времени мастер останавливался, чтобы свериться с картой. А заодно проверить свое состояние и ощущения.
 Чувство эйфории прошло, и появились далекие отголоски ноющей боли. Зрение упало до такого состояния, что он не попал бы в золотой с трех шагов, а они еще ни куда не доехали, хотя где-то впереди, должен был находиться крупный поселок. Да уж. Мчаться быстрее ветра для спасения Марьи и ее товарок, ни как не выходило. А еще напрягало полнейшее отсутствие зараженных.

 Солнце начало клониться к закату. Ветер стих и стало невыносимо душно. Но мастер не знал, что душно только ему. Он пытался не замечать нарастающий дискомфорт, дрожь в руках и легкое головокружение. Все мысли были лишь о том, что он должен, обязан успеть. А может он уже опоздал? Вдруг его темноволосую бестию уже доедают обезображенные психи.
 Подлая фантазия, сразу-же оформила это в довольно отвратительный и пугающий образ. Иван с трудом справился с управлением, чуть не перевернув мотоцикл.
-Вань, тормози, –похлопал его по плечу ученик. Он остановился, не заглушая движка. –Давай я за руль сяду, а ты пока будешь за окрестностями посматривать? –продолжал парень вставая с мотоцикла.
-Я сейчас даже в быка, в упор не попаду. –показывая дрожь в руках ответил мастер.
 Он достал новый флакончик, и уж хотел вскрыть запаянную воском пробку, но Юра положил на флакон ладонь.
-Вань, не части. Прибереги. Еще не накрыл отходняк?
-Нет. Еще терпимо.
-Тогда давай двигайся. Плохо станет, просто хлопни по плечу.
 Юра ехал более осторожно, стараясь смотреть не только на дорогу, но и отслеживать окружающую обстановку. Он спиной чувствовал состояние наставника. Ивану становилось все хуже, и ему было не до осмотра окрестностей.
 Вот за широким, но невысоким холмом показалось измятое пшеничное поле, а за ним угадывался высокий бревенчатый забор. Это был тот самый поселок, где они собирались немного отдохнуть. Конечно при условии, что там еще остались нормальные люди.
 Попросив прощения за варварство у духов поля, Юра пустил мотоцикл прямо по плесневелым изломанным колосьям.
 Гром, по привычке высунувший морду из-за пластикового обтекателя, несколько раз получил по морде колосьями, спрятался за обтекатель и расчихался. Но как говорится, ни что дурака не учит. Буквально через полминуты он повторил то же самое, чем рассмешил, охающего от возвращающейся боли Ивана.
 Пришлось покататься вокруг поселка, поскольку заехали с обратной стороны, а въездные ворота были только одни. Остановив мотоцикл у плотно запертых ворот, подмастерье, не глуша мотора, достал пистолет и стал думать, есть ли смысл кричать. Грохот совсем не тихого мотоцикла и так выдавал их на километр вперед.
-Кто такие? –раздался грубый голос над головой.
-Ма… -начал было Иван, но закашлялся от витающей в воздухе прели.
-С заречья мы, –ответил Юра. –Заплутали вот. Психи, какие то на нас засаду устроили. На силу вырвались. –включил он дурачка. –Хозяина моего вона как отметелили. Синяк сплошной. Нам бы отдохнуть и понять где мы вообще. –он щуря конопатую моську взглянул на бугая. –А где мы кстати?
-Криничный тут. А ехали то куда? –вопросил тот.
-Знама куда. В столицу.
-Тогда вы нехило заблудились, –хохотнул бугай. –Ладно. Въезжайте. Вроде не бешенные, те так складно не лопочут. Ща откроем. Только ты пукалку разряди, и мне сдай.
-А это еще накой ляд? –изобразил удивление подмастерье.
-А на той. Мы вас знать не знаем. Вдруг бандиты какие.
-Хто? Мы? Да вы чо, совсем? –он обратился к Ивану. –Хозяин, может ну его нафиг? В другом поселке заночуем?
-Нет тут других, – крикнул бугай. –Ладно. Пушку можешь при себе оставить. Разряди только, патроны мне на время пребывания сдашь.
-Ладно-ладно. Ты отворяй скорей. Хозяину вон плохо, еле держится.
 Створки огромных бревенчатых ворот со скрипом медленно распахнулись. Из них вышел тот самый бугай, в сопровождении не менее квадратных ребят, уверенно держащих в руках самопальные винтовки.
-Ну? –произнес он подойдя к слезшему с мотоцикла Юре.
-Чо ну? –не понял парень.
-Патроны, –недовольно вздохнул тот.
-А, извиняй. Сейчас, –парень порылся по карманам, выгреб, все что было россыпью, отстегнул обойму. –Можно я пустую в пистолет вставлю? Не то насыплется туда мусору, -он понизил голос, чтобы якобы не услышал Иван.- Жуть как не люблю его чистить.
-Валяй, –разрешил бугай ссыпая патроны и обойму, в емкий подсумок закрепленный на поясном ремне. –Корчма, -продолжил тем временем он. –Закрыта. Сам понимаешь, времена такие, не до нее. Но у нас есть домик гостевой. Один серебром. Медяки тоже берем.
-Че дорого так? –возмутился Юра вставляя пустой магазин. –Хозяин, пойдет? –обратился он к Ивану.
 Тот едва не падая с мотоцикла, вяло поднял перекошенное от боли лицо.
-Мне не до торга сейчас, –прохрипел Иван. -Плати скорей.
-Держи, –отсчитал сотню медяками он и вдруг бросился обнимать здоровенного детину. –Спасибо тебе друг. Выручил, –Юра приблизился к его уху. –Худо хозяину. Как бы не околел. Он мне денег много за поездку обещал.
-Ладно-ладно. Без нежностей, –отстранил бугай парня брезгливо. –Заезжай уже. Дуй прямо, выедешь на площадь. По левую руку домик с навесом. Вам туда.
 Проезжая по центральной улице Юра крутил головой. Приветливо улыбался и подмигивал девушкам, бросал уважительные взгляды на крепких парней и мужчин, но чем дальше он проезжал к площади, тем смурней становилось лицо и тревожнее на душе.
 Вырулив на площадь, где, как заведено, стоял общий колодец и большой навес для сборов, он свернул к небольшому домику с навесом, рассчитанным аккурат под мотовоз. Остановив и заглушив мотоцикл под навесом, соскочил и помог ослабшему Ивану спуститься с сиденья и усадил на лавку перед домом.
 Обеспокоенный чем-то Гром, предпочитающий постоянно сидеть в своей люльке, выпрыгнул. Осматриваясь, и потягивая носом, он сел рядом с Иваном.
 Подмастерье не спешил в дом. Весело улыбнувшись, он подмигнул девушкам, сидящим на лавке у колодца. Те зашушукались и, не спуская взглядов с конопатого паренька звонко рассмеялись.
 Одна из них поднялась и наигранно виляя бедрами, пошла вдоль площади, мимо направляющегося к ним представительного вида, пожилого мужичка.
-Юрка, –тихо прохрипел Иван. -Я сейчас прям здесь, свалюсь. Слышишь?
-Потерпи, –одними губами ответил парень.
 Мужчина прошел прямо к ним, покосился на грозного вида пса, что охранял мужчину покрытого синяками и кровоподтеками и протянул парню ухоженную, по виду не знавшую тяжелого труда руку.
-Староста Криничного. Митрофан Егорович, –представился он. –Добро пожаловать. Всегда рады гостям!
-Юрка. А это хозяин мой, Иван. Только худо ему. Нелюди какие-то на нас напали. Ему крепко досталось. Лекарка у вас есть?
-К сожалению нет, –вздохнул тот. –Увели ее бешенные.
-Кто? –состроил непонимание Юра.
-Зараженные. Те, кто на вас напал, как бы сумасшедшие были? В язвах все? –уточнил староста.
-Ага-ага, –закивал парень. –Глаза на выкате, морды страшные такие. Я едва… словом приснится, трусами не отмашешься. Так кто это?
-Вы из какой глуши едете? –хмыкнул староста. –У нас тут эпидемия…
-В селе? –сделав испуганное лицо перебил его Юра.
-Да нет. В окрестностях столицы. И я настоятельно советую вам отдохнуть, и отправляться как можно скорее в обратный путь пока затишье. Эти отморозки ни кого не жалеют и говорят, едят тех кого поймают.
-Батюшки! Каннибалы! Но нам в Солеварск нужно срочно. Нам оснастку для мельницы не привезли. Ускорить надобно.
-Парень, ты слышишь? Вы не доедете до города. Вам повезет, если домой воротитесь.
-Юрка. Он прав, –прохрипел Иван подыгрывая пока непонятно к чему, разыгранному подмастерьем спектаклю. -Отдохнем и домой. Хрен с ней с этой мельницей. У соседей смелем.
-Не, хозяин, ты отдохнешь, и мы их пах-пах-пах! –изобразил парень стрельбу с двух рук и снова подмигнул, звонко хохочущим девушкам.
-Нет я сказал! –грубо отрезал Иван и застонав откинулся спиной на выбеленную стену.
-Хорошо-хорошо. У вас говорят корчмы нет? Не знаю как хозяин, а я не прочь подкрепиться. Как у вас тут с этим? А и, кстати, за домик я уплатил уже.
-Знаю, иначе вас не впустили бы. –ответил староста. –Я пришлю к вам Аглаю, ей закажите еду, с ней и расплатитесь. И вот что. По селу прошу особо не шататься и к бабам нашим не приставать. Мужики у нас нынче нервные из-за происходящего. Если пристукнут, то в своем праве будут.
-Ну и порядочки у вас тут, –удивился Юра, смотря как мимо в глубь поселка направляется мотовоз, с наглухо закрытым брезентом, фургоном. Он понизил голос. –Я конечно извиняюсь. Негоже такое у старосты спрашивать, но как у вас тут насчет баб? Ну, вы понимаете каких. Мы долго в пути. Свербит уже.
-У нас тут военное положение сынок, –скривил лицо староста. –А насчет… Короче у Аглаи спросишь. Ну, располагайтесь. Отдыхайте. А у меня дела. –качнул он головой Ивану, поручкался с Юрой и отправился обратно.

 Человек, облаченный в кожаный доспех и овальную маску, сидя в кресле, задумчиво водил пальцем по отточенному лезвию клинка. Староста сверлил его взглядом всем видом выражая свое нетерпение.
-Говоришь, двое на мотоцикле не считая, собаки?
-Да. Молодой дурака корчит. Причем неумело. Второй только поддакивает. Он не то болен, не то избит. Видно, что не в состоянии, на какие либо действия. –отвечал староста.
-Неужели рыбка сама в руки приплыла? Но почему раньше срока?
–Убрать?
-Погоди ты. Они предназначены Владу. –человек в маске призадумался. –Ты говоришь мастер не боец?
-Еле дышит, –подтвердил староста.
 Погрузившись в раздумья, он долго смотрел, как по клинку скользит тонкий солнечный луч. Староста, переминаясь с ноги на ногу выжидательно молчал, и подслеповато щурил свои водянистые глаза.
-Тогда Влад не обидится, если мы Безродного с его пацаном здесь прихлопнем. –человек в маске вонзил нож в подлокотник кресла и пройдя мимо старосты подошел к небольшому окошку, за которым все наливалось предзакатными тонами.
-Значит, убрать?
-Да. Но так чтобы не испортить легенду мирного поселка. Мастер так устроен, что если гибнет в схватке, или какой другой насильственной смертью, то все остальные члены его выпуска, видят телепатическую трансляцию его смерти. А с тем, от чьих рук, и то место где он погиб. Нам этого ни как не нужно.
-А если во сне? –предположил староста.
-Во сне? Во сне можно.
-Тогда подмешаем снотворного в вино и еду.
-Насколько мне известно, Безродный не любитель алкоголя. Да и в таком состоянии будет ли он есть? В еду и воду нет. У мастеров острое обоняние. Может он и полумертвый с виду, но никогда не знаешь чего от мастера ожидать. Догадается, что пища отравлена, и решит уходить с боем, да продать свою жизнь подороже. Своих бойцов терять я не намерен.
-Так что же?
-Выбери самую покорную из плененных, да посмазливее. Чтобы способна была усыплять. Пусть поедят напоследок, а как расслабятся, пусть усыпит. А после, наши ребята им вскроют глотки. –решил адепт.
-Они почти все с такими способностями. Только больно упертая эта нечисть, –почесал подбородок староста. –Припугнуть еще одним осушителем и думаю получится. Нечисть их до дрожи боится.
-Делай, –согласно качнул головой, человек в маске.

16. Крапивка.

 Иван полежал, отдышался. Боль была уже не такой дикой, как когда он очнулся, вернувшись из небытия. Сейчас больше одолевала слабость. Очень хотелось принять следующий флакон, но Юра был прав. Нужно экономить.
 Гром обнюхал все углы двухкомнатной лачуги, и сел у его кровати. Был он каким-то нервным. Как и подмастерье, что задумчиво сидел за столом.
-Юр, что за спектакль ты устроил? –позвал расслабившийся Иван. –Мастеров почти всегда хорошо принимают. Почему это мы стали земледельцами?
-Не нравится мне этот поселочек, ох как не нравится. Еще у ворот я понял что мы влипли, но назад сдавать было поздно. –ответил подмастерье, достал выкраденную обратно, во время обниманий с бугаем обойму, вставил в пистолет, а россыпью, которую так же успел умыкнуть, стал набивать пустую.
-Спер таки? –весело хмыкнул Иван.
-Я тоже кое в чем мастер, –ухмыльнулся Юра. –Руки то помнят, былой промысел. Нельзя тут без оружия.
-Мне кажется ты параноишь. Поселок как поселок. Люди как люди.
-Вот именно, тебе кажется. Поселок как поселок говоришь? Этакий оазис в землях зараженных, да? Тихая, блин пристань? –заполнил вторую обойму подмастерье и сунул во внутренний карман. –Я понимаю тебе хреново, и ты не в состоянии докапываться до мелочей. Но, тем не менее, я дофига чего приметил.
-Чего приметил? –стал настораживаться мастер.
 Юрка был талантливым подмастерьем, и зачастую замечал больше него. А все что видел последний час поездки он сам, так это только спину парня, из последних сил пытаясь не свалиться с мотоцикла.
–Давай по порядку.
-Начнем с мелочей. Вокруг поселка ни одного трупа бешенных.
-Убирают.
-Ага, вместе с кровью и мухами. Ну, допустим. В поселке нет домашних животных. Пока ехал не видел, и пока стояли не слышал. Не петухов, ни кудахтанья кур, гогота гусей, ни коров, ни свиней. Тишина полнейшая. Как это поселок и без живности?
-Ну, съели. Торговли то нет.
-Ладно. Детей так же не видел. Чтобы какой-то сорванец не бежал за мотоциклом и не лез под колеса. Погоди-погоди, –остановил мастера он. –Сейчас ты скажешь, что попрятали от чужаков. А старушек, и дедушек тоже попрятали? Единственный пожилой кого я заметил, это староста. Кстати котов с собаками тоже съели? О, и детей со стариками, наверное?
-Продолжай.
-Мужики все молодые и крепкие как на подбор. И как я заметил, слоняются без дела. Девушки, подтянутые, смотрят на тебя будто сквозь прицел винтовки. Даже улыбки неискренние. А ходят как? Вроде бы просто идет, а ступает так блин, будто по лесу крадется, и так, чтобы не одной веткой не хрустнуть. А та, что двор мела по соседству? Да она метлы в руках сроду фиг держала.
-И что из этого следует? –задумался Иван. –Крупная банда? Больше ни чего на ум не приходит.
-Не знаю Иван. Но задом чую, крупно попали.
-Тогда давай мне флакон, будем думать, как отсюда по-тихому линять.
-Не спеши. Мотовоз, что мимо проезжал. Фургон силищей фонил, у меня аж волосы дыбом встали. А вот источник силы, сквозь брезент я разглядеть не смог. Это-то в конец меня уверило, что что-то тут не чисто. И уйти кажется нам не дадут, –сказал Юра спрятав за пояс пистолет, глядя на то как Гром зарычал на входную дверь.
 В дверь постучали. Тихий женский голосок, осведомился, можно ли войти?
-Вечер добрый, –произнесла девушка, что просто излучала красоту, оставив открытой дверь за спиной. –Я Аглая. Господа желали отужинать, я хотела бы узнать чего вам подать? –сладким голоском спросила она, и как то странно присмотрелась к подмастерью.
 Юра замер смотря в необычайно зеленые глаза. Перевел взгляд на золотящиеся в свете масляной лампы волосы. Сердце екнуло, когда он почувствовал запах меда и летних трав, что на расстоянии источала внимательно смотрящая на него девушка.
-Ну долго вы там? –раздался грубый мужской голос из-за открытой двери.
-Так чего изволите? –мельком оглянувшись на голос спросила она.
-Мяса, овощей, хлеба и вина. На двоих. –ответил взявший себя в руки парень, поднялся и подошел к ней вплотную. –А еще женщину, –тихо но горячо сказал он, проведя по ее руке с медным браслетиком.
-Женщину тоже на двоих? –так же тихо спросила она, скинув с себя руку подмастерья задравшую рукав ее платья до плеча.
-Нет, –приблизившись к ее уху ответил он и вдохнул такой знакомый запах. -Только для меня.
-Это будет… Будет два серебра. –вздрогнув буквально выдохнула она. –За обслуживание обсудим отдельно. После, –с придыханием ответила девушка и легонько отстранила Юру.
 Получив заказ, она пулей вылетела на улицу. Дверь закрылась, и Юра проследил в окошко, как Аглая в ненавязчивом сопровождении плечистого парня удалялась в наступающие сумерки.
-А это что было? –ухмыльнулся Иван.
-Доставай зелье Ваня, –обреченно ответил Юра. –Готовимся!
 Иван, кряхтя, приподнялся на локоть и непонимающе уставился на протеже.
-Она не человек. Она как Осинка: лесавка. На плече запирающее клеймо. Нас собираются скорей всего, либо одурманить, либо усыпить. На меня ее чары не подействуют, –сказал он достав из-за ворота талисман Дедуха. –Теперь осталось узнать по своей ли она воле с этими бандитами, или кто они там, или нет?
-И что это нам даст? –хмуро спросил со стоном опустивший с кровати ноги Иван. –Ну-ка, специалист по лесавкам, излагай.
-Если она невольница, и захватили ее недавно. То она полна сил, и зла на поработителей. Тогда плюсик нам. –ответил парень.
-А если нет?
-Тогда этот плюсик, станет нашим крестиком.

 Покорно шагающую лесавку провели к главарю. Мужчина в маске все так же восседал в своем кресле и оселком правил лезвие боевого ножа. Староста был рядом и с кислой физиономией смотрел на девушку.
-Ну? –обратился адепт к девушке, направив на нее лезвие клинка, словно примерялся, как поудобнее метнуть его ей в грудь.
-Я все сделала, –покорно отвечала она. -Все как вы приказали. Они поддались. Точно поддались.
-Слав, –перевел он взгляд на мужчину сопровождавшего лесавку.
-Повелись, как пить дать, –отвечал тот. –Молодой так вообще ее прямо там чуть не трахнул. Аж из кожи вон полез, как ее увидел.
-Славно-славно. Значит не распознали. –покачал главарь ножом. –Учти. Выдашь себя, или еще, какой фокус выкинешь, -зловещим тоном обратился он к испуганной девушке. -Я буду убивать твоих сестер прямо при тебе. Они будут умирать медленно и мучительно. А тебе я отрежу веки, чтобы не смогла закрыть глаз и видела, как они подыхают. А потом мои ребята пустят тебя по кругу, и не один раз. И так пока не сдохнешь. Ты хорошо меня поняла?
-Да господин, –быстро закивала она головой. –Я все сделаю. Все. Только не трогайте сестер, пожалуйста.
-Ступай. И смотри мне!
 Девушку увели. Староста ушел следом. Мужчина в маске, покрутил нож в руке и метнул его в висящую на противоположной стене, оленью голову. Нож вошел в чучело рядом с несколькими такими же по самую рукоять.
-Иван-Иван. Как ты был дураком, так им и остался. Туда тебе и дорога, бездарь! –сказал он и стал затачивать оселком следующий нож.

 На стол ставились тарелки, с ароматным мясом, хорошенько сдобренным пряными травами, миски с тушеными овощами, испускающими ароматный парок, от которого рот наполнялся слюной, и гулко урчало в утробе. Рядом  лег мягкий на вид, пышный хлеб с зажаренной корочкой. К нему тут же пристроились две пыльные бутылки белого вина.
 Иван с трудом присевший за стол, не смотря на боль, от этих божественных запахов почувствовал дикий голод. Он вдыхал эти ароматы, и матерился про себя грязными словами, от того, что, скорее всего, эта аппетитная еда отравлена.
 Юра, не сводя сального взора с красивой девушки, с похабной улыбкой все потирал ладони. И когда расставлявшая еду на стол девушка придвинулась к нему, то эти самые ладони легли на ее ягодицы.
 Она взвизгнула, и белоснежно улыбаясь, убрала его руки со своего мягкого места.
-Ну не сейчас же, –лукаво подмигнула Аглая и склонилась к его уху. –Покушай, сил наберись, –обжигал ухо жаркий шепот. –На меня тебе их много понадобится. Ты не пожалеешь! –легонько прикусила она его ухо.
 Чуть не плачущий от внезапно разгулявшегося голода мастер, прикрыл глаза, подпер лицо рукой и сделал вид что дремлет. Лишь бы не видеть свежую горячую еду. Но запах, подлый, ароматный запах ни куда не девался. И внутренности стало вязать узлом.
-Мужик, –обратился Юра к все это время стоящему у двери провожатому девушки. –А ты так и будешь там все время торчать? Может, мы стесняемся кушать, когда на нас смотрят? Или хотим уединения? –призывно посмотрел он Аглае в зеленые глаза.
-Можешь идти Слав, –сказала девушка провожатому. –Я составлю компанию господам.
-А. Ну так бы и сказали сразу. –хмыкнул он, и убравшись захлопнул за собою дверь.
-Задерни пожалуйста занавески на окошке, –с улыбкой попросил девушку Юра. –А то знаем мы этих подглядунов. –нарочито громко добавил он по направлении к двери.
 Девушка прошла к окошкам и плотно задвинула занавески. На обратном пути к столу ее встретил подмастерье, отодвинувший предназначающийся для нее стул. Но когда она подошла к столу, то даже понять не успела, как оказалась припертой к стене, с зажатым ртом и ножом у живота.
-Не дергайся, –тихо предупредил Юра испуганно смотрящую на него лесавку. –Нож заговоренный. Не смотри так, не трать силы. Я знаю, кто ты, и на нас твои чары не действуют. Ты лесавка. На плече у тебя запирающее клеймо, –испуг в ее глазах сменился удивлением. –Ты с ними заодно? Только не лги, я почувствую. Солжешь, прирежу сразу же. Нам терять нечего. -Она покачала головой. Расслабилась, а на глаза накатили слезы. –Сейчас я открою тебе рот. Но предупреждаю: «помогите» договорить ты не успеешь. Поэтому тихо!
-Простите, –тихо сказала она, а по щекам побежали мокрые дорожки. –Меня заставили. Я пленница. У них мои сестры. Они их убьют. –всхлипнула лесавка.
-Садись за стол. Поговорим. Только тихо. –приказал подмастерье и нож сменился на пистолет. –Гром, –обратился он к стоящему в боевой стойке псу. –Охраняй дверь.
 Пес переместился к двери, и там снова встал в стойку.
-Огневик, –удивленно прошептала лесавка присаживаясь, словно наконец рассмотрела сущность пса. –Кто вы, люди?
-Мы Мастера, –отозвался Иван. –Знаешь о таких?
-Вы охотники на таких как я. –с испугом переводила она взгляд с одного мужчины на другого и совсем раскисла залившись слезами.
-Не реви дуреха! –строго сказал мастер. –Лично я, как и мой напарник, твоему роду не враги. Он вообще по одной из ваших сохнет, –подмигнул он Юре.
-Сохнет? –не поняла она. –Как это?
-Ну любит. Считает своей женщиной, а она своим мужчиной. Так понятно?
-Да, –недоверчиво посмотрела она на сосредоточенного парня. –Но как? Я не верю. Мы выбираем только одного за все существование. Ты человек. Вы живете мало. Тогда и она будет жить мало. –удивлялась она.
-Сколько? –вдруг встрепенулся Юра.
-Столько же, сколько и ты, –ответила лесавка. -Не мгновением больше
-Ладно-ладно, не время сейчас, –сказал Иван сникшему подмастерью. –У нас писец на носу. После будешь горевать. Конечно, если живы останемся.
-Кто на носу? –переспросила лесавка, но мастер на это отмахнулся, мол, неважно. –А как ее зовут? –спросила она парня.
-Осинка, –с нежностью отвечал Юра.
-Осинок много, –отстраненно задумалась она. –Я Крапивка. Крапивок тоже много.
-Она оставила мне этот знак, –расстегнув рубашку, показал он ряд рун на груди.
 Крапивка увидела руны и болтающийся над ними амулет «Дедуха», соскочила со стула, и тут же пала ниц, перед опешившим парнем. Стоя на коленях, она обхватила его ноги, и, всхлипывая, запричитала, прося прощения за то, что хотела причинить зло.
 Парень с большим трудом оторвал ее от себя, так крепко она в него вцепилась. Он посадил ее на стул и вздрогнул, взглянув глаза. В них было столько обожания и благоговения. Он в жизни не видел такого взгляда не у одной из женщин. Он даже онемел от удивления.
 Но мастер не растерялся. Он понял что, тут же надо разузнать, что это, поскольку знахарка так и не объяснила, да и он в спешке забыл спросить.
-Что за руны у него на груди? –спросил мастер.
-Руны? –непонятливо и отстраненно обронила она, не поворачивая головы, поскольку всецело была поглощена поеданием глазами растерянного парня.
-Эй, Крапивка, –пощелкал пальцами Иван. –Мне обидно, я тоже такого внимания хочу. –улыбался он. –Приди в себя. Нам сейчас не обожание а помощь нужна.
 Она взглянула на мастера, он тоже вздрогнул. Даже где-то глубоко кольнула зависть. На него с таким сумасшедшим обожанием тоже в жизни не смотрели.
–На меня так не смотри. У меня таких рун нет.
-Что такое руны? –собравшись с собой но постреливая глазками в Юру спросила Крапивка.
-Ну знаки эти. Мы их рунами называем, –объяснил мастер. -Да вот только мы значения их не знаем, и что они носителю дают.
-Я не знаю, как это назвать. Я много ваших слов не знаю. Это знак того из чего мы, лесавки рождаемся. И не только мы. Еще многие кто в природе. Исток. Сила. Все-все-все, –сделала она неопределенный жест.
-Он опасен для человека? –задал он главный волнующий вопрос.
-Нет. Это. Я, кажется, знаю, как сказать. Это большая честь. Его носят достойные.
-Нет, Юрка. Ну так не честно, –весело сказал Иван, которому от души отлегло, от того, что парню ни чего не грозит. –Тут работаешь-работаешь, пашешь значит в поте лица, а все вершки тебе. Еще и пенка от варенья. Кстати, а еда отравлена? Или как? –спросил он глотая слюну.
-Нет, –помотала она головкой разметав золотистые, пахучие локоны. –Этот старый сказал: пусть пожрут хорошенько напоследок. Мол, приговоренным так положено.
-Вот сука, –озлился парень. –Я этого хмыря собственноручно удавлю.
-Э, достойный. Не выражайся при девушке. Не порти имидж. Давай есть, а заодно подумаем, как из этой, пардон, задницы выбираться?
-Я все равно ни чего не поняла, –глупо улыбнулась девушка Ивану. –А что у тебя на сердце? –указала она стройной ручкой на его грудь.
-Чешуйка. –подмигнул он лесавке, и показал краюшек чешуи из-за ворота.
-Это тоже хорошо. –улыбалась лесавка. –Благословление. Так кажется, говорите вы.
-Ну раз мы все такие благословленные на всю катушку, то может и вырвемся? –почесал маковку Иван, и сам заметил как это ему легко далось.
 Вообще он заметил, что рядом с лесавкой не так все болело, и дышалось легко. Будто от нее исходили благостные, исцеляющие волны.
-Ты лечить умеешь? –спросил он поставив перед собой большой кусище ароматного мяса из которого торчали ребрышки, отделил половину, сгрузил овощи к мясу, а отрезанное положил на освободившуюся тарелку.
-Да, –ответила она глядя, как то же самое сделал Юра, а после поставил тарелку псу. –А он может и не есть, –указала она на Грома. –Его Мать питает.
-От нас не убудет, а он покушать у нас любит. –словно в подтверждение, пес довольно облизнулся и принялся за угощение.
-Странные вы. –хмыкнула она. –И не люди уже вовсе.
-Ну все Юрка, -прожевав мясо вздохнул мастер. –Теперь нам в подполье придется уходить. –вроде как шутя сказал, он, хотя на самом деле подозревал, что так оно и есть. –Повесют нас Братья, ох повесют, коли поймают.
-Не смешно, Вань. И, похоже, ты прав. Но это все будет после. А сейчас о другом думать надо. –он обратился к лесавке, которая с глупым выражением лица смотрела как едят мужчины, но сама не прикасалась к еде. –Ты давно в физическом плане? Силы есть? Сможешь нам хоть чем-то помочь, когда я тебя освобожу?
-Недавно. Сил много. Только не освободишь, –грустно сказала она, показав медный браслетик, плотно сидящий на запястье. –Это не пустит, да и силы высасывает.
-Тьфу, тоже мне проблема, –деловито заявил Юра, извлек спрятанную в шве рукава, стальную проволоку и стал ковыряться в замке. –Так-так-так, отличный замочек, но, -замок щелкнул и браслет распался надвое. –Не для меня. А ты все ругал меня когда я тренировался чтобы не подзабыть. –подмигнул он Ивану. –Я ж говорил, в деле пригодится.
-Ладно-ладно. Признаю. Был не прав. –прошамкал прожевывая Мастер. –А дальше что?
-А дальше… -Юра схватил со стола нож, но не заговоренный, а обычный, столовый, и вдруг со всей силы полоснул девушку по плечу.
 Иван, который не знал, как освобождаются, лесавки, едва не подавился от такой выходки. Девушка не закричала, как он ожидал, а внезапно исчезла, превратившись в разлетающиеся листья и траву. Он так и сидел с открытым ртом, когда она снова возникла на том же месте, да еще красивей, и как-бы посвежевшей.
 Со счастливым лицом она бросилась расцеловывать парня, да так воодушевилась этим занятием, что стала явно увлекаться, и он тактично ее от себя отстранил.
-Ну как то так, –с улыбкой развел Юра руками.
-И опять тебе вся пенка. –поддел мастер, глядя на то, как снова влюбленными глазами смотрит на Юру счастливая Крапивка. –Я вот уже некоторое время, ни как в толк не возьму, кто у кого подмастерье? Если честно начинаю путаться. –хохотнул он.
-Не дрейфь наставник, я спец только по лесавкам и чужим карманам. Остальное за тобой. –подыграл парень.
-А, ну тогда я спокоен, –деланно расслабился и продолжил жевать Иван.
 Лесавка, как ни странно поняла шутку и звонко расхохоталась, не переставая поедать глазами уже подуставшего от ее внимания парня.

 Двое соглядатаях, а по совместительству и исполнителей, уже порядком задубев, дежурили недалеко от дома, где разместились гости. Ночь была холодной. На затянутом тучами небосводе не было ни одной звезды. Кромешная тьма.
 Кутаясь в плащи и постукивая зубами они пялились на свет из окон, ожидая, когда лесавка сделает дело, а они займутся своим.
-Блин, жрут там, бабу тискают в тепле, а ты стой тут дрожжи продавай. –заслышав звонкий девичий смех, сильно вздрогнул первый.
 Мимо проехали мотовозы набитые их сотоварищами, и главарем, в маске, что поехали в новый, далекий рейд. В поселке осталась лишь небольшая часть бойцов, что стерегли «нечисть» и патрулировали улицы, да старый хрен, которого все ненавидели, вжившийся в роль старосты села.
-Я бы тоже хотел так ласты склеить, –мечтательно сказал второй шмыгнув носом. –Чтоб сытым, пьяным и на бабе. –вздохнул он.
-Нет. Не по воински это. –ответил первый и высморкался.
-Какие мы нафиг воины? –иронически хмыкнул второй. –Наймиты. Кто нас за воинов считает?
-Да пофиг, –сказал первый копаясь за пазухой и доставая бутылку с крепким самогоном. –Давай дерябнем? Хрен его знает, сколько они там еще шоркаться будут, а мы тут если не околеем, то простудимся.
-А давай. А то я уже пальцев не чувствую.

  После вопросов, кто люди занявшие поселок, остались ли тут мирные люди, и сколько этих гадов всего. Крапивка, рассказала, что понятия не имеет кто они и чего им надо. О том, что в поселке обычных жителей нет. А негодяи эти, отлавливают вышедших погулять в физический план стихийных существ, и человеческих женщин и мужчин, которые обладают силой. С людьми было понятно, похищают, но как стихийных вылавливают, ему было непонятно. Что он собственно и озвучил.
 Как, оказалось, «погулять» у них означало вовсе не прогулку, а случку с людьми. Видите ли, сущностям, у которых нет пары, время от времени тоже нужно «ЭТО» и они, прикидываясь людьми, соблазняют понравившихся девушек и парней. И судя по всему в этом деле они мастера, потому что рядом с Крапивкой, Ивану, хотел он того или нет, кое где, кое что, очень мешало. Вот их и ловят, как говорится на живца.
 А главное, что он узнал, и чему удивился, так это, то, что байки про нагулянных от водяных, леших и прочих, стихийных существ детей, вовсе не байки. Дети эти, правда, оставались людьми, но все как один, были одаренными магической силой. И передавалось это следующим поколениям.
-Так это что, мы дети или внуки кого-то из стихийных? –опешил Юра.
-Скорей всего. –пожала плечиками Крапивка. –Я утверждать не стану. У простых людей… Как ты говорил Иван? А, без примеси. Тоже некоторое время назад начали появляться силы. Мы даже почувствовали это. Будто исток переполнился и пролился на вас, людей. И правду говоря, теперь мы этого боимся. Вы иные. Готовы убивать друг друга, за безделушки, пустые понятия, и металл, который нам не нужен, бесполезен, а порой и опасен. Вы злые, жестокие, и беспощадные. И как вы воспользуетесь силой, мне даже представить страшно. –скуксилась лесавка. –Я давно живу. И видела ваши войны, разрушения, то насколько вы опасны для себя и природы без силы. А с силой. Я даже думать об этом не хочу.
-Да. –согласился Иван. –Человек самое тупое и опасное существо. А теперь у этого существа появилась опасная игрушка. И я, кажется, понимаю, чем заняты эти ребята. Но нам с ними однозначно не по пути. Невинные есть невинные, и ни кто не имеет права их убивать за способности. Дар не выбирает, плохой ты человек или хороший. Он просто приходит, а как им распоряжаться, это уже на твоей совести.
-Короче говоря это чистильщики. –подвел итог Юра. –Но ведь не сами они на это дело пошли? Кто-то влиятельный подвязал их на это. Этим уродам не до высоких идей. Они если до двух сосчитать умеют, и то хорошо. Ведь и вон Грому понятно, это обычные наемники.
-Ладно, это все отложим на потом. Нас тут вроде как убивать собирались. Что с этим делать будем?
-Не знаю как ты Иван, а я уверен, что вырезать эту погань нужно.
-Я с тобой полностью согласен. –ответил мастер. –Но не дохрена ли для них будет двух крутых пацанов, один из которых к тому же покалечен? Я про себя если что.
-Слушай, я ведь силой могу воспользоваться, –вскинулся парень. –Мы с Громом сожжем их нафиг, и дело с концом.
-Ага, или на вихре покатаем, пока их на изнанку не вытошнит. Ты забыл, как тебя в лесу после первого раза скрутило? Хотя давай сожжем, а заодно сгорят пленники, и ее сестры. –качнул он головой в сторону Крапивки.
-Не надо! –испугалась она.
-Не бойся. У нас это называется сарказм. Плохой юмор. Насмешка. –успокоил мастер лесавку. –Мы этого делать не будем.
-Что, сваливаем по-тихому? –вздохнул ученик.
-Нет. Нельзя эту гниль просто так оставлять. –задумался мастер. –Сегодня будут истреблять тех кто владеет силой, завтра рыжих или темноволосых, после завтра тех, кто ложку держит левой рукой. Нужно давить эту гниду в зародыше. –решительно стукнул он кулаком по столу и скривился от отдающей во все тело боли. -Ты нам чем ни будь помочь в бою сможешь? –обратился Иван к лесной деве.
-Не знаю. –вполне по человечески подернула она плечиками. –Я не воительница. Я за цветами в лесу ухаживаю. Все существование только это и делала.
-Понятно. В ближайшей досягаемости, кто-нибудь из твоих сестер есть, кто может дать отпор?
-Есть. -закивала она. –Полынь, она может. Только ее, как и меня клеймили и в браслет заковали. Она здесь не далеко. Ее одежду чистить заставляют.
-В чем проблема? –удивился Иван. –Метнись вихриком и освободи ее.
-Я не могу. Только люди могут. А если я использую силу снаружи, они сразу узнают, поймают и накажут.
-Куда не кинь, хрен попадешь. –невесело констатировал мастер. –Похоже наш маленький военный совет снова в тупике. А часики тикают. Скоро забеспокоятся наши душегубы.
-Не забеспокоятся. –улыбнулась Крапивка. –Они уже пьяные под навесом в обнимку спят.
-Не забеспокоятся они, так староста всех на уши поднимет.
-Так. –поднялся со стула Юра. –Где там твоя лебеда говоришь? Придется мне за ней метнуться. И пароль какой-то у вас для своих есть?
-Полынь. –поправила она. –Что такое пароль?
-Ну, слово или знак какой, по которому она узнает, что я от тебя. Не то подумает, какой-то из этих уродов на ночь глядя приперся, да в порошок меня сотрет.
-Просто скажешь, что от меня. Эти уроды, наши имена хрен знают. Называют как хотят, сволочи. –подражая манере разговора мужчин глуповато сказала она.
-Ишь босота, нахваталась уже. –засмеялся Иван.
-Что такое босота? –в своей глупой манере вопросила она и Иван засмеялся снова.

 После долгих и трудных объяснений, с поиском недостающих слов и понятий, Юра кое-как понял, где искать ту самую Полынь. Он выбрался через маленькое окошко на задний двор, и, скрываясь в тенях от частых патрулей, стал осторожно пробираться во вражеский тыл.
 Иван пересел из-за стола на кровать и откинулся спиной на стену. Сейчас он мог только ждать. Вся надежда была на подмастерье и сестру мающейся от безделья Крапивки.
 Она внимательно смотрела на кряхтящего от боли мастера своими зелеными глазищами, на ее лице даже было некое подобие сочувствия.
-Как ты так… -она покрутила рукой вспоминая правильное слово. –Покалечился? Я вижу и чувствую что тебе очень больно.
-Расконтачивать кадавра полез, вот меня и шарахнуло. –ответил он не подумав что такая фраза автоматически вызовет кучу «А что такое».
-А что такое… -начала Крапивка.
-Погоди. –перебил он. –Я помешал встать мертвому. Разорвал связь.
-Этого нельзя делать. –округлила лесавка глаза. –Нельзя мешать.
-Где ты раньше была?
-Здесь. –глупо ответила она.
-Проехали. –смеясь ответил Иван.
-Что проехали?
 Ивану было больно смеяться над этой дурехой. И он решил промолчать, дабы не развивать дальнейшее «А что, да почему». Тем временем она поднялась со стула и подошла к нему.
-Тебе больно. –сказала она тихо. –Давай я тебя полечу? Я не сильно умею, только деревья.
-Я сейчас бревно бревном, –ответил Иван, и сразу отрезая вопросы что уже зарождались в этой красивой головке сказал. –Лечи уже.
 Она взобралась на кровать и собралась моститься ему на колени.
-Ты чего? –не понял он. –Ты лечить собиралась?
-Мы так лечим, –садясь ему на колени сказала она, а Иван зажмурился, приготовившись к боли от ее веса.
 Но боль не пришла. Да и весила она поменьше, чем выглядела. Крапивка прижалась к нему, обхватила шею руками, и положила голову ему на плечо. Сказать, что это было самое приятное лечение, которое ему до этого приходилось испытывать, ни чего не сказать. Боль ушла. От лесавки веяло приятной расслабляющей энергией.
 Как Иван не сопротивлялся, как не старался успокоиться, но внутренний кобель полез наружу и предательски уткнулся сквозь плотные штаны в теплую, нежную ягодицу лесавки. Иван смутился, и сосредоточился, пытаясь загнать подлую скотину обратно. Но предатель стойко сопротивлялся всем мысленным посылам. Даже мысли о Марье, которая сейчас в беде, которую действительно любил, ни как не помогали.
 Крапивка почувствовав возникший дискомфорт в районе пятой точки, посмотрела Ивану в глаза, и заулыбалась. Иван чувствовал себя как юнец, пойманный на подглядывании за голыми барышнями. Он покраснел.
-У вас всегда так, когда мы рядом. –спокойно заметила она.
 Ее рука потянулась к его паху. И Иван гигантским усилием воли успел ее перехватить, хотя этому сопротивлялось все его мужское естество.
-Не нужно. –сказал он, ложа ее руку обратно себе на плечо. –Лечишь-лечи.
-Но почему? –удивилась она. –Я некрасивая? Ты не хочешь?
-Ты красивая. И я черт возьми, хочу. –озлившись на себя процедил сквозь зубы он. –Но, нет.
-Почему нет? –она нежно поцеловала его в щеку и собиралась целовать в губы.
-У меня есть женщина, –избегая поцелуя ответил он, и отвернул лицо. –Я ее люблю.
-И что? –неподдельно удивилась соблазнительная бестия. –Сегодня я побуду твоей женщиной, а завтра и далее пусть будет она.
-Слушай. Прекращай, –взмолился Иван. –Просто лечи меня и все, а не хочешь не нужно. Только давай без этого, прошу.
-Хорошо. –печально ответила она, положив голову обратно на его плечо.
 Иван судорожно вздохнул. Еще миг. Еще один поцелуй. Еще пара томных слов и он поддался бы. Сейчас он молчал и впитывал ее энергетику, но при этом костерил себя и свою кобелиную натуру всеми грязными словами, какие только знал. Что же он за скотина такая, что думая только об одной не может удержаться от чар другой.
-Я тоже хочу такого сильного как ты. –с грустью в голосе сказала Крапивка.
-Я сильный? Да я сейчас чхнуть без сотрясения мозга не могу. Все тело сплошная отбивная.
-Ты не понял. Сильных телом много. Только пустые и слабые они внутри. Тело здоровое, а души больные и изуродованные. –она снова подняла золотящуюся в тусклом свете головку и посмотрела ему в глаза. –Извини. Я использовала чары. В полную силу. Ты устоял. И ты единственный за мое существование кто устоял.
 Ивану бы обидеться, и прогнать эту совратительницу пинком под нежный зад. Но ее слова даже подстегнули его гордость за себя. Решив, не отвечать он улыбнулся сам себе, и стал медленно засыпать.
-Спи воин. –шептала лесавка. –Спи. Я позабочусь о тебе. –она нежно провела пальцем по его небритой, покрытой шрамами и мелкими кровоподтеками щеке. –Спи и ни чего не бойся. Набирайся сил. –она не удержалась и поцеловала его колючую щеку. Заснувший Иван на это глупо улыбнулся. –Тебе понадобится очень много сил и стойкости. У тебя еще много подвигов впереди. Отдыхай. –прошептала она, осторожно положила голову прикасаясь к его щеке губами, и закрыла глаза.

17. Каратели.

 Выбравшись из окошка в полнейшую темень, Юра присел, и прислушался. То, что удалось расслышать, ему не понравилось. Живность в поселке все же была. Но в данный момент она была совершенно не желательной.
 Патрули, прогуливавшиеся от пятна к пятну света редких масляных фонарей, сопровождали свободно бегающие, огромные волкодавы. Часто припадая носом к земле, они сновали взад-вперед, настороженно водили ушами, и принимали боевую стойку на каждый шорох. Всем своим грозным видом, псы выражали готовность порвать в клочья любого нарушителя.
 Патрульные тоже расслабленно не выглядели. Держа винтовки наготове, и осматриваясь по сторонам, они уделяли внимание каждому непонятному звуку.
 Попал, так попал. А ведь не одной собаки не слышал, когда приехали. Ну, ни чего. От собак мы уже бегали.
 Юра достал флакончик с запрещенной жидкостью из смеси эфиров и трав. Воровская братия активно пользовалась этим варевом, потому как бегать от дружинников с собаками приходилось часто и густо. Сам он, секрета этого варева не знал, но знал, у кого его купить. И, так, чтобы не знал наставник, время от времени обновлял запасы. Ивану вообще не нравилось все, что касалось Юриного воровского прошлого. Но как показал этот день, в деле все пригодится. Не зря он тайком иногда тренировался.
 Открыв флакончик, он плеснул немного на ладонь и активно стал натирать жидкостью подошвы, одежду и открытые участки тела. Теперь парень пах как прелый пень в осеннем лесу. Но это не давало стопроцентного эффекта. Осторожность ни кто не отменял. Да и пес все равно может среагировать на новый, на хорошо изученном маршруте запах. Но это было все же лучше чем посыпать следы табачной пылью.
 Тише мыши, парень пристроился в темном углу, ожидая пока пройдет неспешно прогуливающийся патруль. Пес остановился за забором прямо напротив него, и стал принюхиваться. Парень замер, затаил дыхание. Главное не напрягаться и не нервничать. Но пес как на зло принялся обнюхивать забор, тыча нос между реек.
 Против воли, Юра начал нервничать и осторожно скашивать глаза по сторонам, в поисках путей для быстрого отступления. Пес тем временем перестал обнюхивать забор, задрал ногу, а после довольный засеменил к отошедшим вперед патрульным.
 «Скотина, напугал». -обругал мысленно пса, Юра.
 Патруль добрел до достаточно яркого фонаря. Мужики начали себя хлопать по карманам. Вот один достал папиросу и стал тщательно ее разминать. Второй последовал его примеру.
 Зная, что стоя в темноте, под источником света человек, видит ровно столько, сколько очерчивает этот источник, Юра не стал терять времени. Он прокрался к забору по грудь высотой, тихо покачал. Забор был добротным, крепко сколочен, не шатался и не скрипел. Он перемахнул через него, приземлившись на носочки, и пригнувшись, скрываясь в тенях, стал пробираться в верх по улице.
 Несколько раз он едва не попался. Патруль буквально прошел на расстоянии вытянутой руки. Спас густой куст шиповника, из которого потом пришлось выпутываться. Без приключений, Юра добрался до места, где предположительно находилась Полынь.
 Это был небольшой выбеленный домик, из окон которого светил свет и мелькали тени. На крыльце и вокруг него стояло множество ящиков и корзин с одеждой и бельем. Это значило, что он попал по адресу. Но судя по мельтешению, в доме находилось несколько наемников. Сунуться в дом, значит поднять тревогу. Был бы там один человек, то как-нибудь справился бы.
 Он присел за одним из ящиков который отдавал застарелым жиром и насыщенным мужским потом.
 Скрипнула дверь почти незаметного в темноте сарайчика. Из низкого дверного проема вышел плечистый мужик, прошел вперед, в отсвет окна, и с довольной мордой стал застегивать ширинку. Из глубины сарайчика послышались тихие, но отчетливо горестные, женские всхлипы.
 Его бы пропустить, пусть валит поскорей. Но Юру догадавшегося, о том, что произошло, охватила злоба. Пока бугай всецело был сосредоточен на пряжке ремня, парень тихо поднялся и, не высовываясь на свет, подошел к нему.
-Огонька не найдется? –просто спросил он.
-Не курю. –не чуть не взволновавшись появлением темной фигуры ответил мужик.
-Я тоже. –ответил Юра блеснув в темноте злыми глазами.
 В следующее мгновение парень сбил мужика с ног и, навалившись сверху закрыл ему рот. Мужик брыкался и мычал. Потянуло паленым мясом. И когда Юра отнял руку от его лица, то оказалось, что половина головы была буквально испепелена.
 Парень опомнился и покачнулся. Вытер налипшую на руку сажу о штаны, и понял что поторопился.
 Мужик был тяжеленым, а труп срочно нужно было спрятать, чтобы до поры ни кто не наткнулся. Надрываясь, обливаясь потом, он с трудом отволок его за сарай, где была поленница, и наскоро накидал поверх тела дров.
 Всхлипы из сарая за это время, почти стихли.
 Оглядевшись, Юра осторожно шагнул внутрь. На подоконнике маленького окошка мерцал огарок свечи, слабо освещая засыпанный прелой соломой пол, и свернувшееся в клубочек женское тело в изорванных лохмотьях.
 Парень закрыл за собой дверь.
-Снова? –всхлипнула она. –Убейте меня уже, наконец. Грязные животные.
-Ты Полынь? –тихо спросил Юра.
 Девушка вздрогнула и перестала всхлипывать. Она приподнялась на локотке и посмотрела на парня. Юра понял, что это она. Слабого света свечи хватило, чтобы увидеть ее большие серо-зеленые, действительно полынного цвета глаза. Все лицо было покрыто грязными дорожками от слез, ссадинами и кровоподтеками. Били твари, аккуратно, так чтобы не изуродовать. На руках и ногах синяки и следы от крепких пальцев. На бедрах синие следы от ладоней.
-Мрази. –зло выдохнул парень. –На кол тварей! –он взял себя в руки, заглушая накатившую волну злобы. –Тебя зовут Полынь? –повторил он.
-Кто ты, человек? –затравленно смотря на него спросила лесавка. –Откуда знаешь мое имя?
-Я подмастерье. Про мастеров слышала?
-Ты пришел, наконец подарить мне смерть? –с полным безразличием спросила она.
-Нет. Я от твоей сестры. От Крапивки. Она свободна. Я пришел освободить тебя. Нам нужна твоя помощь.
-Крапивка, сестричка. –оживилась она. –Я знала что она меня не бросит.
-Мы ни кого не бросим. Всех освободим. Хочешь расквитаться с этими подонками?
-Куда идти? Что делать? Я на все готова! –решительно вскочила она на ноги зазвенев цепью прикованной к ноге.
 То, что на ней осталось, и одеждой-то трудно было назвать. Несколько лоскутов от платья, что давно уже не скрывало стройное истерзанное тело. Помимо синяков и ссадин в глаза бросились мелкие порезы, и ожоги от папирос на крепкой, вздернутой груди. Мерзкие ублюдки истязали бедняжку как хотели. Не удивительно, что она встретила его с мольбой о смерти.
-Давай отстегну цепь и сниму браслет. –сказал он. –Только освобожу не здесь. Крапивка сказала, они почуют.
-Как она? –спросила Полынь, протянув покрытую синяками руку на которой было целых три медных браслета.
-Она сейчас с моим наставником. С ней все хорошо. Она ждет тебя. –отвечал он ковыряясь в маленьком замочке одного из браслетов.
-Ты странный. Человек и не человек. Кто ты? –насторожилась она недоверчиво посмотрев ему в глаза.
-Ладно. Только обещай не падать на колени или еще чего, –ответил он и оттянул ворот рубахи.
 Полынь не стала бросаться ему в ноги, а просто крепко его обняла. Да так крепко, что затрещали кости. Плеснуло силой. Юра, задыхаясь, понял, что в этом истерзанном теле крепкий и сильный дух. Не зря на нее три браслета нацепили.
-Я пойду, куда скажешь, и сделаю, что скажешь! –счастливо выдохнула она и отпустила хрипящего парня.
-Хорошо-хорошо. Только сейчас дай я с браслетами закончу, и мы пойдем к Крапивке. –спрятав глаза от уже знакомого, полного обожания взгляда ответил он, и сосредоточился на замках.

 Пробираясь обратно, они чуть не нарвались на очередной патруль. Собака как ни в чем не бывало, прошмыгнула мимо и скрылась во мраке выше по улице. А вот двое бойцов забеспокоились, встали около тусклого фонаря и стали звать пса.
 Пришлось уходить за, по виду пустующий домик, в окнах которого было черным-черно. Юра осторожно выглянул из-за угла. Пес вернулся, но патрульные уходить не собирались, чем перекрыли дальнейший маршрут.
-Полынь. Ты можешь не светиться? Ты опять светишься! –шептал он лесавке. -Нас сейчас обнаружат.
-Извини. Ее слабое свечение угасло. Это… как там по вашему? А вот. Рефлекс.
-Попридержи свой рефлекс. Кажется, нам нужно менять маршрут. Ты знаешь, как иным путем к гостевому домику добраться, желательно мимо патрулей?
-Иди за мной.
 Юра, завидуя тому, как бесшумно передвигается Полынь, несколько раз терял ее в темноте пустующих дворов и заброшенных огородов. Она возвращалась и за руку вела его в нужном направлении. Получилось так, что они вышли со стороны площади, и теперь скрывались в тени низкого заборчика. Юра пытался высмотреть, есть ли кто на пути, и удастся ли прокрасться незамеченными.
 Когда они, наконец, вошли в дом Юра даже не удивился. Мастер с довольной физиономией дрых в объятиях соблазнительной лесавки расположив свои ручища на ее спине и немного ниже. Полынь хотела броситься к сестре, но парень ее остановил, приложив палец к своим губам.
 Он тихо прокрался к кровати и с ухмылкой смотрел, как наставник во сне тискает за мягкое место спящую девушку.
-Вот же кобель! –порицательным тоном не громко воскликнул он качая головой.
-Юра! Это не то, что ты подумал! –продрав глаза и наспех отстраняя от себя сонную девушку вскинулся мастер.
-Да знаю я тебя. –поддел его парень и обреченно махнул рукой. –Я так понимаю, Марью мы спасать уже не едем? Фух. Прямо гора с плеч.
-Между нами ни чего не было. –поддерживая игру божился Иван.
-Я его лечила. –серьезно сказала Крапивка, но наткнувшись сонным взглядом на Полынь, тут же обратилась вихриком и материализовалась обнимая измученную сестру.
-Это теперь лечением называется? Я все Марье расскажу! И пусть тебе будет стыдно! Если она тебя не пришибет, конечно.
-Только вздумай. –шутливо погрозил Иван кулаком. -Назад пойдешь пешком. –он взглянул на обнимающихся и щебечущих на непонятном языке девушек. –Привел. Проблемы были?
-Почти нет. У них минус один. Прости, не сдержался. Этот урод ее изнасиловал. И судя, по ее состоянию не он один.
 Иван заскрипел зубами и сжал кулаки. В глазах появился нездоровый злобный блеск, что только больше разгорался, когда Крапивка подвела сестру к мужчинам. В мастере росла праведная злость. Бить без пощады. Рвать и метать. Давить уродов голыми руками.
 Это не люди, что так поступают с женщинами, пусть и не человеческими. Женщина, для настоящего мужчины, это в первую очередь мать. Священное понятие, за которое он должен встать горой, победить или умереть. Только нелюдь поднимет руку на женщину и мать.
 Эти подонки нечисть. А нечисть нужно истреблять. Для этого его вырастили. Это с детства вбивали в голову наставники. Пора заняться прямыми обязанностями Мастера. Беспощадно истреблять нечисть.
-Они со всеми так поступают? –сквозь сжатые зубы спросил он у Полыни.
-Это как вы говорите: цветочки. Они и с вашими женщинами поступают так же. Только их не заставляют смотреть, как расчленяют их еще живых сестер.
-Они еще и каннибалы?
-Кто? –одновременно спросили лесавки.
-Людоеды? Едят себе подобных?
-Нет. Их второй после предводителя…
-Староста. –поправила Крапивка.
-Да. –качнула Полынь головкой с грязными, слипшимися волосами. –Он что то ищет в телах наших сестер.
-Я его, падлу на куски порву! –рассвирепел Юра. –Полынь, давай я тебя освобожу.
 Парень перечеркнул клеймо на ее плече. И измучанная лесавка исчезла. Около минуты ничего не происходило. И вот она явила себя вновь.
 Красивая, стройная, сильная, высокая и абсолютно нагая, но уже лишенная всех увечий, словно богиня, она воинственно взглянула на присутствующих своим полынным взглядом. Волосы цвета меди, стремительным водопадом, заструились по узким, но сильным плечам.
-Я готова! –решительно произнесла она.
-Ты… это, оделась бы, –смущенно попросил Юра, к которому первому вернулся дар речи.
-Зачем? –спросила Полынь.
-Затем, что эти ублюдки не достойны такой красивой смерти. -вставая с кровати прошипел Иван. –Ну что, больше нет смысла таиться? –он достал флакон с зельем. –Ну что, каратели. Пора показать подонкам, где лупоглазы зимуют!

 В этом бою, мужчинам даже свою удаль толком показать не удавалось. Они оказались на подхвате у двух смертоносных фурий, что оставляли за собой только кровь и куски обезображенного мяса.
 Крапивка как оказалось тоже не просто глупенькая лекарка. Полынь по-своему объяснила, что от нее требуется. Они взяли по два ножа каждая, и теперь скучающие охотники, только отстреливали набегающих с тыла наемников, что в панике метались в отсветах пожара, который устроил неуемный Гром.
-Блин, –брезгливо начал подмастерье присев рядом с наставником за перевернутой телегой. -Я столько крови в жизни не видел.
-Вспомни Большую Зачистку, –ответил Иван, вкатив заряд картечи в мужика с автоматом, что хотел выстрелить в Грома, который в свою очередь рвал другого дико орущего наемника.
-До сих пор в кошмарах снится. Но все равно мне страшно. Руки дрожат. А это только две взбешенные лесавки. –потрясенно говорил Юра. –Мне кажется, если бы они захотели, то за день стерли человечество с лица земли. Только почему-то нас терпят.
-А к кому они тогда «погулять» ходить будут? –хмыкнул Иван. –К медведям или кинам? Мы вроде как посимпатишнее косолапых и собакоголовых. Вот и терпят.
-Вона чо, –воздел брови парень. –И все равно жуть. –скривился он глядя на вывалившееся из-за телеги, хрипящее, изувеченное тело.
-А ты мотай на ус, любитель лесавок. Представь, что с тобой, твоя ненаглядная сделает, если будешь ей изменять.
 Среди какофонии кричащих в панике людей, выстрелов, и истошных воплей гибнущих страшной смертью наемников, стало резко чего-то не доставать. Исчезло низкое завывание и свист двух смертоносных вихрей. В подтверждение догадки под прикрытие телеги прыгнули две окровавленные с ног до головы, женские фигуры. Юра от испуга едва не выстрелил.
-Мы все! –заявила одна из них, и только по голосу было понятно, что это Полынь. -Разрядились. И дальше нам силой пока не воспользоваться.
-Значит хорош нам отсиживаться, за спинами хрупких барышень. –сказал Иван дозарядив шестиствол.

 В окнах играли блики отсветов пожара. Бойцы с выражением паники на лицах, спешно сгружали в ящики склянки и лабораторные химикаты. Один из них бросился разбирать саму лабораторию, состоящую из станин, держателей, множества колб и горелок.
-Брось, -крикнул староста. –Спасайте ингредиенты и записи. Все остальное к черту.
 Сам он, бросая в окна обеспокоенные взгляды, занимался быстрым складыванием тетрадей, с записями своих исследований и экспериментов, в небольшой резной сундучок. Ненужное тут же отправлялось в печь, нужное исчезало в мрачном чреве сундучка.
-Они все ближе, -сообщил вбежавший, запыхавшийся Слав. –Наши бойцы мрут как мухи.
-Беги, поджигай барак с пленными, -не отрываясь от своего занятия отозвался староста. –Обслугу тоже в расход. Ни каких свидетелей! Выжечь все!
 Запыхавшийся парень понесся исполнять приказанное, один из дерганных, паникующих помощников, схватился за небольшой ларчик, дабы бросить в один из ящиков.
-Не трогай, -зло прошипел, на него староста. –Все. Грузите ящики в мотовоз.
 Бойцы, похватав ящики, толкаясь и суетясь, поспешили исчезнуть. Староста, оставшись наедине с собой, любовно погладил ларчик, сунул подмышку, и стал осматриваться по сторонам.
 Столько упорного, кропотливого труда. И все насмарку. Из-за каких-то, долбанных мастеров. Откуда-же они свалились на мою седую голову? Я ведь чувствовал, я знал, что вся эта затея добром не кончится. Нужно было сразу усыпить и прикончить. Так нет же, этот баран решил поиграть в благородство. Боги, ну почему меня приставили к этому самоуверенному болвану?
 Ну, ничего. Он свое получит. Главное сейчас самому унести ноги. А адепт пусть сам расхлебывает эту кашу. Магистр с него шкуру спустит живьем. А я человек нужный и не заменимый. Мне бояться нечего.

 Как только исчезли два необузданных вихря, что превращали все на своем пути в кровавый фарш, оставшиеся в живых наемники быстро опомнились и заняли оборону. В телегу, которая была хилым укрытием, взлохмачивая старые доски, тут же впился град пуль.
 Гром не будь дураком, сразу же скрылся за каменным крыльцом ближайшего дома. Понимая, что древесина для пуль препятствие так себе, Иван быстро подметил пару укрытий.
-Юрка, Крапивка, Быстро вон за тот угол, -указывая направление, скомандовал он. –Полынь, за мной!
 Низко пригибаясь, они побежали каждый к своему укрытию. Одна из свистящих пуль рванула наплечник, и Иван буквально ввалился за каменный фундамент. Возникшая рядом лесавка всхлипнула и стала шипеть от боли.
 Иван быстро ощупал свое плечо. Все цело. Пуля надорвала наплечник, миновав само плечо. А вот Полынь присела и держалась за бедро.
-Что там? –спросил он пытаясь разглядеть ранение, среди запекшейся чужой крови.
-Больно, -прошипела она. –Жжет.
 В бедре лесавки застряла пуля. Но что-то было не так. Рана была словно обуглена и продолжала обугливаться дальше. Черное пятно стремительно расползалось по ее ноге.
-Вернись в тонкий план. –предложил Иван.
-Не могу, -простонала она. –Не пускает. Плохо. Яд. –едва держась в сознании отвечала она.
 Пятно тем временем разрасталось, ускоряя темп. Иван выхватил нож и стал примеряться к ране. Лесавка, задрожала и отрубилась. Под огнем наемников некогда было нежничать, он стал грубо выковыривать острием ножа засевшую в чернеющей плоти пулю.
 С противоположной стороны затрещал автомат подмастерья. Ответные выстрелы наемников приняли подавляющий характер. Они окончательно опомнились и теперь начали вести шквальный огонь, не давая высунуться из укрытия.
 Иван, наконец, подцепил и вытащил медную пулю, собирался бросить, но внимание привлекла гравировка. Пуля была гравирована незнакомыми ему знаками, похожими на, те руны, что были на груди у подмастерья.
 Полынь судорожно вздохнула и очнулась. Придерживая за плечо мастер, помог ей сесть.
-Ты как?
-Плохо, -хрипло ответила она. –Но теперь мне легче. Скоро пройдет.
-Скоро у всех все пройдет, -не весело отозвался Иван. –Потому, что нас вот-вот прихлопнут. Мы слишком переоценили свои силы. Ладно, отдыхай пока.
 От подожженного Громом дома загорелся следующий. Стало еще ярче. По улице пополз густой, едкий дым, на котором заплясали изогнутые тени.
 Неожиданно вздрогнул воздух. Ночь озарила яркая вспышка и, разгоняя дым, во все стороны полетели горящие головешки.
 Прикрыв собою лесавку, Иван почувствовал, как по спине сильно ударило нечто увесистое. Благодаря зелью он почувствовал лишь отголоски боли. Привстав он понял, что спина слава Богам цела. А вот насколько отбита, будет понятно потом.
 Освещенный ярким заревом подмастерье прикрывал собой Крапивку. Виновник пожара из своего укрытия перекочевал к Юре.
 Это было последнее, что заметил мастер, перед тем как улицу заволокло, черным, непроницаемым дымом. Едкий, жирный и поглощающий свет дым пах горелой резиной и нефтью. Сидеть в укрытии стало невыносимо.
 Что-ж, видно судьба у меня такая: умереть здесь, за тех на кого всю жизнь охотился. Эх, Марья. Не судьба мне тебя спасти. Ты уж прости дурака.
-Полынь, -закашлявшись от дыма позвал он.
-Да, -ответила она. –Мне лучше. Рана уже не жжет.
-Слушай внимательно, -хмуро произнес он, положив ладонь на ее щеку. –Беги к Юре и Крапивке. Забирайте пса и отступайте. Уходите!
-Как? Там же наши сестры, –растерянно ответила она. –Нам надо вперед.
-Уходите. Слышишь? Юра будет упираться, но хоть волоком, уведите его. Дальше мы не продвинемся. Нас убьют. Понимаешь?
-Но…
-Никаких «но», глупая, -глухо возразил Иван. –Бегите.
-А ты?
-А я сделаю все что смогу. –улыбнулся он, со слезами на глазах, от едкого дыма. –Не забывай, мастера Ивана Безродного.
-Но Иван…
-Беги глупышка. Беги.
 Он силой вытолкнул ее в клубы густого дыма, натянул на нос воротник, забросил за спину шестиствол, достал кукри и пистолет.
 Господи, как же страшно снова умирать. Простите меня все. Я не хочу. Не хочу!
-Надо, -прохрипел он сам себе и вышел из-за укрытия.
 В направлении укрытия подмастерья слышалась возня. Мастер знал, что парень сейчас сопротивляется. Он надеялся, что Юре, все же достанет ума, уйти. Иначе все зря.
 Дышать было не чем, и воротник был как мертвому припарка, но мастер шел вперед. В черноте едкого дыма свистели пули. Наемники просто стреляли в дым наугад. Пока не одна не задела его, хотя он чувствовал их кожей. Напряженное тело было готово получить смертельный заряд в любой момент. Легкие начинали гореть, глаза застили слезы. Тело сковывал страх.
 Враг возник неожиданно. С тряпкой на лице, и слезящимися глазами он не успел выстрелить. Рука Ивана привычно сделала секущее движение и остро отточенный кукри прошел сквозь горло наемника почти до позвонка.
 Следующий встречный оказался девушкой. Иван понял это по подведенным раскосым глазам. Что на миг мелькнули в дыму. Иван тут же сместился вправо и выстрелил в едва различимую ногу наемницы.
 Девушка с визгом повалилась в дым, и там стала вертеться, схватившись за простреленную конечность.
 Он пригнулся и перекатился еще правей. Будто разозленные пчелы над головой зажужжал рой медных пуль. В дыму это почему-то слышалось именно так.
 Мастер расстрелял обойму в дым, на звук выстрелов, перекатился еще правее и сменил магазин.
 Подул встречный ветер, разметав клочья дыма. Теперь гарь стала отступать в противоположном направлении. Иван вдруг осознал, что за эти секунды преодолел всю улицу и сейчас оказался ровно во фланге укрытия врага. Мало того он заметил наемников первым.
 Несколько гильз, исчезли в клочьях дыма. Один из наемников повис на укрытии раскрашивая алым серые мешки. Последний из пятерки, раненный, схватил лежащий рядом автомат.
 Дважды вздрогнул пистолет.
 На мешках прибавилось крови. Жужжащая пуля пронеслась у самого виска. Иван прыгнул под прикрытие мешков с песком, быстро перегнулся и выхватил из расслабившейся руки мертвого наемника автомат.
 В серую мешковину ввинтилось еще несколько пуль. Он высунул автомат над головой и дал очередь вслепую. Раздался женский крик. Кто-то протопал по улице. Раздался звон разбитого стекла.
 Из отступающих клубов дыма выскочило черное пятно. От него тут же полетел сноп искр, промчался над укрытием Ивана, и полыхнул где-то позади.
 Гром в два прыжка оказался рядом с мастером, и, укрывшись за мешками, гавкнул в направлении окон дома, к которому приладили укрытие.

-Юра идем же. –просила Полынь заливающегося кашлем парня.
-Ваня, что же ты…
 Подмастерье, наконец, поддался уговорам, понимая, что наставник пошел на смерть, ради их спасения. Позади в непроглядной копоти раздавались выстрелы, и крики.
 Он еще жив. Он сопротивляется. Он борется ради того, чтобы я смог уйти. Но как я буду смотреть в глаза его братьям? Что я им скажу? Что я, трус, сбежал, оставив учителя, друга, и отца прикрывать мою шкуру? Главное как с этим буду жить я сам? Как?
 Полынь вела его за руку, в одном ведомом ей направлении. Сзади напирала Крапивка, тактично подталкивая Юру в спину. Пес, крутившийся под ногами, уже некоторое время назад исчез.
 Гром, дружище. Неужели и ты посчитал лучшим погибнуть в бою рядом с Иваном? А меня тут как теленка волокут.
-Нет, –остановившись громко прорычал парень.
 От Юры плеснуло силой. От внезапного порыва ветра, дым рванулся во все стороны. Парень вдохнул полной грудью очистившийся воздух и посмотрел на сопровождающих его лесавок.
 Они отшатнулись и раболепно склонили головы пред ним. На перепачканном жирной сажей лице, Юры источая не человеческую силу, блеснул решительный взгляд. Ветер сменился, и дым рванулся в противоположном направлении. Тучи в темном небе ускорили свой бег.
-Уходите, -твердо сказал подмастерье. –Я возвращаюсь.
-Мы с тобой, -не поднимая глаз ответили девушки в один голос.
-Я не знаю, чем это кончится. Спасайтесь. Найдите кого-нибудь из мастеров и расскажите про то, что здесь произошло с вами и другими пленными.
-Нет, -блеснул полынный гордый взгляд. –Мы идем с тобой!
-Вы погибните.
-Там наши сестры. Ты и Иван, обещали, что мы их не бросим. Идем!

 Окно было выбито с рамой. В доме царила полнейшая темнота, но ее выдал блик, отразившийся на стволе винтовки. Он выдвинулся из темного проема, и словно пес, стал рыскать из стороны в сторону, в поисках добычи. Она пыталась не дышать. Не отыскав цели, девушка занервничала и крепче сжала винтовку, готовая выстрелить в любой движущийся объект.
 Мир перевернулся с ног на голову, удар о землю выбил дух. В глазах потемнело. Шипя от боли, девушка попыталась приподняться, но что-то придавило грудь, а в шею, уперлось острое лезвие.
-Не двигайся, -приказал Иван. –Быстро отвечай, сколько вас еще осталось?
-Иди нахер, –грубо процедила девушка.
 Ее рука быстро метнулась к висящему на поясе ножу. Сверкнуло лезвие, но в тот же миг на руке сомкнулся горячий, влажный и колючий капкан.
 Гром, рыча крепко прихватил ее руку. Острые зубы врезались в нежную кожу. Ему достаточно было небольшого усилия, чтобы перекусить тонкую девичью руку пополам.
-Ответ не верный, -покачал головой мастер. –Повторяю вопрос: сколько вас?
-На тебя хватит ублюдок, –зло процедила она, и попыталась плюнуть.
 Пес сжал челюсти сильней, и она по девчачьи завизжала.
-Сейчас он отгрызет тебе одну руку, -потрепав пса по холке, холодно произнес Иван. –Потом вторую. А потом возьмется за ноги. Ты хочешь остаться калекой?
-Давай мерзавец, -решительно сквозь слезы всхлипнула она. –Я ни чего не скажу.
-В героиню решила поиграть? –хмыкнул мастер. –Ну и дура. Ради кого ты тут собой жертвовать собралась? Ради этих выродков, насильников и убийц?
-Мы праведные воины, –возразила она сквозь слезы. –Ты пособник нечисти. Не смей. Не смей так говорить.
 Иван кожей почувствовал как в девушке зарождалась сила, что сейчас должна была выплеснуться.
-Гром, -скомандовал он.
 Пес не стал прикусывать сильней. Его пасть просто мгновенно стала накаляться, из ноздрей пыхнул дым. Девушка снова закричала и рванулась всем телом, чувствуя, как обжигает дыханием собачья пасть.
-Хватит, -попросил он пса. –Не будем обижать юродивую. –и тут же обратился к ней: -Попробуешь колдовать, он почувствует, и откусит тебе не руку, а голову. Поняла?
 Девушка промолчала. Иван тем временем сдернул труп с мешков, которые тут же глухими толчками приняли в себя несколько пуль. Снял с него ремень и стал ладить петлю.
 Дым унесло совсем, и мастер заметил движущийся в его сторону вихрь. Вот бешено вращающийся ветер подхватил и втянул в себя тлеющие головешки, что взрывом разметало по всей улице. Вот вздрогнула, поднялась в воздух и упала в стороне телега, за которой они укрывались. Снова усилилась стрельба. Оставляя трассера, пули исчезали в вихре, но он, не останавливаясь, стремительно надвигался на них.
 Пока мастер спокойно, словно ни чего не происходило, возился с грубым ремнем, девушка удивленно выпучила глаза, глядя на приближающийся смерч. Она даже забыла, что ее рука была зажата слюнявым капканом, настолько завораживающим был этот вихрь.
-Не может быть. –потрясенно прошептала она.
-Я же сказал уходить, -спокойно сказал Иван вышедшим из развеявшегося вихря подмастерью и лесавкам. –Что же ты вечно меня не слушаешься?
-Прости наставник, –виновато произнес покачнувшийся парень и присел, под прикрытие взлохмаченного пулями деревянного угла. –Я бы себя не простил. Это хуже той петли, из которой ты меня вытащил.
 Лесавки сразу же прислонились к нему и стали слабо светиться. Юра почувствовал прилив сил и дрожащей рукой размазал смешавшийся с сажей пот выступивший на лице.
-Дурень ты, –покачал головой наставник. –Ведь помрешь почем зря.
-Наше дело правое, –улыбнулся Юра в ответ.
 Ни чего, не ответив, Иван попросил Грома отпустить девушку. Она покорно дала себя повернуть на живот и связать руки. При этом она со смесью страха и интереса смотрела на эту странную компанию.
-Мы же вроде пленных не берем. –отдышавшись озадачился парень.
-Сам посмотри. –ответил Иван, перевернув и усадив связанную девушку.
-Господи, девчонка ведь еще, -произнес он разглядев пленницу. –Они там охренели совсем, женщин в оборону бросать?
 Полынь одновременно с Громом прислушалась и просто растворилась в воздухе, будто и не было ее. Ее примеру последовала и Крапивка, а пес, смотря на забор, принял боевую стойку.
 С треском, проломив хилый заборчик, к лапам черного пса вывалилась еще одна женщина. Над ней стала видимой Крапивка. Ее товарку с круто заломленной за спину рукой, в пролом провела Полынь.
 Первая, что-то быстро залепетала, сжав кулак, но гром зарычал настолько убедительно, обдав ее горячим дыханием, что она сбилась и прикрыла голову руками.
-Вяжи их, -бросил Иван подмастерью, и выглянул из-за укрытия.
 Выстрелы не заставили себя ждать. Мастер едва не схлопотал пулю.
-Что нам с ними делать? –спросил Юра связав руки последней. –И как прорываться дальше, а? Вань?
-Откуда я знаю, -устало ответил наставник. –Меня не учили воевать с людьми. Меня учили охотиться на нечисть. Хотя какие это люди… Не знаю. Хорошо бы сдать их властям. Им было-бы интересно узнать, что тут творится. Но нам этим заниматься некогда. Если живы останемся, отдадим на милость их сестрам. –мотнул он головой в сторону лесавок.
 Полынь на это предложение хищно ухмыльнулась. Упорно молчащие женщины под ее взглядом съежились и спрятали глаза. Весь вид воинственной лесавки давал понять, что на пощаду им надеяться не стоит.
-Кто вы такие? –вдруг решительно спросила первая пленница.
-Тебе не все-ли равно. –ответил Юра.
-Кто вы? –повторила она.
-Мастера. –бросил Иван обдумывая план дальнейших действий.
-Ты лжешь, -вдруг взвилась она. –Вы лжецы. Колдуны. Пособники нечисти.
-Вот, -ответил мастер задрав рукав куртки.
 Она увидела плохо различимое во мраке клеймо, сосредоточилась и что-то быстро прошептала. Клеймо отозвалось. На руке мужчины было не поддельное, настоящее клеймо мастера.
-Я не понимаю, -растеряно прошептала она. –Как. Как такое…
 Иван подобрался к ней и задрал рукав камзола, поверх которого была надета кожаная броня.
-Чем дальше в лес, тем толще людоеды, -задумчиво произнес мастер. –Юрка, она из наших.
-Да ну? –не поверил парень.
-Ты Орденская или из Обители? –строго спросил Иван.
-Какая разница, -взвилась она. –Вы предатели. Вы заодно с этими. –она презрительно стрельнула глазами в лесавок.
-С кем с этими? Со стихийными, которых отлавливают, а после издеваются и бог весть что еще с ними делают, -зло цедил Иван. –С женщинами и мужчинами которых вы похищаете, только за то, что они одарены больше других? С невинными? С кем? Ну?
 Она замолчала и уставилась в одну точку.
-Чего молчишь? Кто из нас предатель? Нас воспитывают, для того, чтобы уничтожать тварей. С каких пор безвредные стихийные и одаренные перешли в разряд тварей?
-Они не люди. –хмуро отозвалась она мотнув головой в сторону лесавок.
-Одаренные тоже не люди? Ты сама ведь одаренная. Нет, сестра, ты здесь предательница, не мы. Ты предала все идеи братства. Ты все человеческое предала. Не тебе нас судить.
-Я не мастер, –всхлипнула она. –Колдунья, слабосилок. Я хотела, меня не взяли в охотники.
-Какая разница. –махнул рукой Иван. –У нас одно дело: спасать и оберегать. Ты что-то перепутала девочка, в Обители на людей охотиться не учат. Нас не учат устраивать геноцид.
-Я орденская, -тихо ответила она. –Меня перевербовали. Мир на грани катастрофы. Понимаешь ты? Все больше существ выходит в физический план. Все больше рождается сильных одаренных. Они опасны для себя и окружающих. Сила возрастает, -упоенно вещала она будто молитву. –Из-за магии человечество деградирует. Откатывается в каменный век. Рушится с трудом восстановленное равновесие. Сильные колдуны будут ставить на колени простых людей, превращать в рабов. Существа начнут вытеснять человечество. Это нужно предотвратить. Пока не поздно. Любой ценой.
-И этой херней вам забивают голову? –с кислым выражением лица хмыкнул Юра. –Это бред.
-Он прав, -согласился Иван. –Вам просто промывают мозги и используют в своих целях. Я пока не понимаю в каких. Но все что вам здесь рассказывают, ложь.
 Вы просто пешки, с бессмысленными идеалами. И судя по всему, вы слишком заигрались в вершителей судеб человечества.
 Вы убийцы. Обычная мразь. Были уже такие радетели всего человечества, что измеряли всех одной меркой, а тех, кто в эту мерку не вписывался, пачками травили газом и жгли в крематориях. Только знаешь, что с ними сталось?
 То, что будет с вами, когда вы сделаете все грязные дела для своих хозяев. Вы будете болтаться в петлях. И сунут туда ваши головы, те, кто сейчас заливает это дерьмо в ваши уши.
-Нет-нет-нет! –не желая слушать Ивана стала сучить она ногами. –Ты не прав!
 Юра глядя на ее упорство грустно улыбнулся, мол, что с умалишенной возьмешь. Иван встал и поднял девушку на ноги. Он освободил ей руки, а она непонимающе смотрела на него, растирая затекшие запястья.
-Проваливай, -сунув в ножны на ее поясе нож и махнув рукой сказал он. –Дай Бог, чтобы твои мозги на место встали. Чего смотришь? Иди, и лучше добровольно сдайся властям, иначе петли тебе не миновать.
 Не веря, что ее отпускают она, часто оглядываясь, и ожидая получить пулю в спину, побрела на отсветы пожара.
-Слушай, -обратился Юра к Ивану, провожая взглядом медленно удаляющуюся девичью фигуру. –Что-то на нас тут как-то не особо наступают.
-Некому. –вдруг подала голос одна из пленных женщин. –Там одни ведьмы. Они и стрелять то толком не умеют.
-А чего не бросят все и не бегут? –задал резонный вопрос мастер.
-Там такие же фанатички как эта. –она качнула головой в спину удаляющейся фигуры. –Они не дают, а остальные боятся, что вы их порешите.
-Вы значит не такие? -хмыкнул мастер. –А какие тогда?
-Мы вообще убегали, когда вы нас поймали, –пожала плечами она. -Говорю же ведьмы мы. Накладывали заклинания, заряжали браслеты, зачаровывали пули, со знаками экспериментировали, которые нам староста приносил.
-Полынь, она правду говорит?
-Да. Нас они не трогали. Только их заклинания нас сдерживали.
-Что ты собиралась с ними сделать, в случае победы?
 Полынь задумалась. Думала долго. Но потом просто по-человечески пожала плечами.
-Не знаю. Пусть ваши, то есть люди решают.
-Так, -обратился Иван, к пленнице. –Сейчас мы вас отпускаем, а вы пробираетесь к своим. Доносите до них следующее: пусть сдаются, стихийные их не тронут. Мы тоже, пойдете на суд людям. На все десять минут.
-А если через пятнадцать минут они не сдадутся, -прищурившись сказал Юра материализовав в руке огромный пламенный шар. –Я выжгу нафиг все и всех что окажется у меня на пути.
 Судя по их виду, Юрины слова до них дошли лучше и быстрее, чем слова наставника. Женщины встали и закивали, подставив связанные руки. Их развязали, и они исчезли за сломанным забором.
-Ну зачем ты, -неодобрительно покачал головой Иван.
-Да ни чего я не сделаю, силы на исходе, –устало улыбнулся парень. –Это был просто фокус на который меня хватило.

 Под тент мотовоза догружали последние ящики. Мужчины спешно, но аккуратно расставляли ящики так, чтобы в фургоне хватило места, приближенным старосты и им самим.
 Староста и пятеро его приближенных бойцов с оружием в руках, стоя у мотовоза, прислушивались к редким выстрелам. Пожилой мужчина краем глаза следил за тем, чтобы в спешке чего не забыли.
 Пара ведьм, колдовали над тентом. Под хмурыми взглядами бойцов они выкладывались из последних сил.
 Прибежал запыхавшийся Слав с факелом в руках.
-Ну? –нервно спросил староста.
-Обслуга в ноль. Барак поджог и сразу сюда. –отдышавшись доложил он.
-Молодец, -довольно произнес староста и выстрелил из пистолета ему в лицо.
 Заливая грохотом узкий дворик, задергались автоматы в руках приближенных старосты. Грузившие ящики бойцы, даже не успели понять, что произошло, как пули прошили их тела.
 Одна из ведьм попыталась прикрыться защитным заклинанием, но на совесть заколдованная ею же пуля прошла сквозь него, и она с хрипом, упала за широкое колесо мотовоза.
 Староста, вытянув шею, с места осмотрел тела. Ведьма, упавшая за колесо еще была жива. Он обошел фургон и выпустил несколько пуль ей в спину, затем прищурился и выстрелил в тент.
 Пуля отскочила от брезента, словно от брони. Он удовлетворенно ухмыльнулся. И повернулся к разгорающемуся пламени, что крупными языками жадно лизало серые доски, из которых был сколочен барак для пленных. Из его, заполняющегося дымом нутра, доносились крики, мольбы и плач. Но выбраться пленные не могли.
 Пожилой мужчина бесстрастно взглянул, хорошо ли разгорается. Разгорался барак хорошо и довольно быстро.
-Грузитесь, -скомандовал он своим бойцам, выдернул из расслабившейся руки, бывшего помощника, все еще горящий факел и забросил его в открытую дверь опустевшей лаборатории. –Гори-гори ясно.
 Выметнувшийся из двери огненный поток, совсем немного не достал до трогающегося мотовоза и растворился. А мотовоз тем временем набирал скорость. Староста занял место на скользящих по полу и норовящих перевернуться ящиках, и сквозь окошко в одноместную кабину, наблюдал за дорогой.
 Впереди показались бредущие по узкой улочке, женские фигуры. Были они безоружны, толкали вперед связанных товарок, а одна из них воздела над головой белую тряпку.
-Егорыч, там ведьмы, -позвал водитель.
-Дави, -жестко приказал староста.
 Не все успели отскочить с пути, несущегося на всех парах мотовоза. Послышались глухие удары о кабину и тент. Кузов пару раз подбросило, качнуло влево, вправо. Водитель удержал управление, и мотовоз в сопровождении женских криков понесся дальше.
 По тенту забарабанили пули. Лопнуло колесо, и мотовоз снова бросило в сторону, но умелый водитель снова удержал руль. И тут кабину затопило пламя. Огненный язык рванулся в окошко и лизнул небритую щеку старосты.
 Все завертелось. Несколько раз он натолкнулся ребрами на острые углы. На спину упал тяжелый ящик. Мотовоз горел. Пули не взяли, а вот на огонь не рассчитывал ни кто.
 Ругаясь, бойцы, выбрались из-под ящиков, нашли оружие, и спешно высыпали из перевернутого фургона. Началась перестрелка.
 Выбравшийся из-под завала староста, дрожащими руками разбрасывал ящики в поисках своего ларчика. Вот он, наконец, нащупал окованный угол резного ларца, подтащил его ближе и откинул крышку.
 Все было цело, ничего не разбилось. Староста даже почувствовал облегчение. Пуля с визгом ворвалась в фургон и высекла искры из железной рейки. Снова задрожали от страха руки. Староста едва не выронил ампулу со светящейся розовой жидкостью.
 Большого труда стоило дрожащими руками набрать жидкости в стеклянный шприц, сбить пузырьки, а после в потемках, попасть себе в вену.
 Пожар разлился по жилам и метнулся к сердцу. Оно забарабанило, едва не стучась в грудную клетку. Тело стало наливаться силой и иными, чувствами.

-Сестры. Я чувствую. Беда. Иван, -Полынь дернула за куртку заряжающего шестиствол мастера. –Нужно спасать! Иван.
-Что я сделаю? Мы под огнем, -нервно ответил он и обратился к парню. –Юра, сколько их там еще?
-Было пятеро. Двое в минусе. –сказал он, высунулся из-за мешков и несколько раз выстрелил. –Трое, -поправился он.
-Ладно. Полынь, короткий путь знаешь?
-Да, -с готовностью ответила она.
-Юра, дуй с ними.
-Но…
-Без «но», -отрезал Иван. –Бегом с ними!
-Я с вами, -попросилась уже знакомая ведьма, что с подругой, успела увернуться от мотовоза, и привела с собой уцелевших женщин.
 Ее подруга тоже с готовностью качнула головой.
-Хорошо. Давайте на три. Раз, -он крепче сжал шестиствол. –Два, -крикнул он выпрыгивая из-за мешков. –Три!
 Стволы монструозного дробовика разряжались один за другим, поливая мотовоз градом картечи. Пока бойцы старосты укрылись за непробиваемый брезент, Юра с девушками стартовал в пролом в заборе. Рядом оглушающе затарахтела трещотка автомата.
 Незнакомая, худенькая девчонка, поливала мотовоз очередями вместе с мастером, пока, ее товарки ничком лежали за мешками.
 Иван успел среагировать, когда из-за фургона вылетел мелькающий в воздухе огонек. Картечь на лету разметала бутылку с зажигательной смесью и горящее облако накрыло и без того полыхающий мотовоз.
 К нему бросился один из бойцов и помог выбраться старосте, который держал подмышкой свой драгоценный ларчик и тут же схлопотал пулю от девчонки. Второй был уже ранен, староста бросил ему ларчик и сделал быстрый пасс рукой. От пожилого мужчины плеснула волна силы. Град картечи, брызнул от него во все стороны.
 Иван бросил опустевший дробовик и выхватил пистолет.
 Мягкие пули размазало по невидимой преграде. Пули из автомата, рикошетом ушли в разные стороны. Гром стряхнул искры, в месте, где стоял мужчина, полыхнуло нестерпимым жаром.
 Пламя угасло. Довольный собой староста с невозмутимым лицом стоял там-же, где и был. Ни одна искра не достигла самодовольного негодяя.
-Шах и мат, мастер, -пафосно воскликнул староста. –Конечно, если такой дикарь как ты, знает, что такое шахматы. Как жалко. Ты так не вовремя появился. Такое дело погорело. Ну, ничего. Наверстаем.
-Кто вы, что вам нужно? –понимая, что ни чего сделать старосте не может, спросил мастер.
-Решил время потянуть? Поболтать перед смертью? Нет, мастер. Некогда мне.
 Староста выстрелил, и Ивана отбросило на мешки. Гром струсил искры. Пламя скрыло старосту. Последние пули выплюнул автомат в руках испуганной девчонки.
 Иван хрипел от боли, которую не сдержало даже зелье. Он схватился за грудь. Пуля угодила прямо во вросшую пластинку чешуи. Но не пробила. Это была боль от сильного удара.
 Хрипя, он поднялся на ноги и злобно посмотрел на появившегося из пламени старосту.
-Как интересно, -удивился тот. –Жаль нет времени тебя препарировать. Чувствую, ты человек не простой. Или уже не человек? Уверен, нашел бы в твоей тушке много интересного.
 Мастер ничего, не отвечая расстрелял в него остаток обоймы. Все пули как одна смялись об невидимую преграду, и упали к ногам наглого врага.
-О, как предсказуемо, -вздохнул тот. –Ты ни чего мне не сделаешь. Между нами, непробиваемый щит из энергетически упрочненных полей. А я вот беспрепятственно могу сейчас выстрелить тебе в лоб. После убью твоего пса, а после твоего сопляка и всех свидетелей, что остались.
-Зачем убивать своих?
-Кого «своих»? Мастер, не будь наивен. Кто тут свой? Этот? –хмыкнул староста наведя пистолет на своего бойца и выстрелил. –Или эта?
 Девушка, стоявшая рядом с мастером охнув, выронила автомат и упала у его ног. Черная во мраке кровь, полилась по ее запыленному камзолу.
-А как же праведные воины и прочая херня, что вы тут вешаете им на уши? –спросил Иван устало присев на мешки.
-Им нужна мотивация. –пожал плечами, староста. –Людям обязательно нужно во что-то верить. Даже те, кто ни во что не верят, слепо верят в свое безверие и превращают его в культ. Я вот верю в науку, которая даже магию может изучить, понять, разобрать на составляющие и использовать в своих целях. Что собственно я тебе и демонстрирую, -победно улыбаясь развел он руки. –А этим, -указал он головой на истекающее кровью девичье тело. –Нужно обязательно верить. Видишь ли, без цели им жизнь не мила. Да пожалуйста, сколько угодно. К тому же мотивированные целью, они приносят больше пользы.
 Слабых духом, всегда можно купить за цацки, шмотки, деньги, а можно получить их даром, лишь убедив их в том, что они будут следовать великой цели. И такие вот людишки, не закончатся никогда. Побуждаемые стадным инстинктом, они всегда будут искать пастыря. Того кто будет за них решать, поскольку сами они, в жизни ни на что, решиться не могут. Как не прискорбно, но человечество, в большинстве своем было и остается, серым, тупым и убогим стадом. Сегодня эти, завтра другие.
 Ладно, мастер, -навел он дуло пистолета Ивану в лоб. –Прощай что ли.
-Прощай ублюдок, -ехидно улыбнулся Иван.
 Самоуверенный староста на это поднял бровь, и тут же его тело содрогнулось. На лице отразилось смятение и боль. Он вздрогнул еще, и еще раз. А после, выпустив из перекошенного рта струйку крови, опустился на колени и рухнул боком на камни.
-Сука, -прохрипел он смотря угасающим взором на возникшую в поле зрения тонкую фигуру. –Я же тебя… тебе…
 Изо рта поверженного старосты выплеснулась струйка крови, и он затих.
-Ну, и чего ты так долго решалась? –обратился Иван к той девушке, которую ранее отпустил. –Все слышала, «праведная»?
 Она бросила нож и горько разревелась.
-Я не достойна дальше жить, -сквозь всхлипы воскликнула она и опустилась на колени. –Лиши меня этого позора брат.
-Эх, ты, дуреха наивная, -Иван поднял ее и по отечески обнял. –Что, за максимализм? Что за пафос? Где вы молодежь этой дури нахватались? Наказание конечно будет, но я за тебя вступлюсь сестренка. Надеюсь, ты не успела нагрешить сверх меры.
 Девушка ревела навзрыд, заливая слезами его куртку, а мастер смотрел на перекошенное от удивления лицо мертвого старосты.
-Ученый-хрен моченый, -философски изрек Иван. –Не те ты книжки читал дядя. Типичный злодей, типично дотрынделся. О, как предсказуемо! -злорадно вернул он мертвецу.

 Жадное пламя, пожирая все на своем пути, взобралось на крышу. Из барака слышался только кашель и редкие крики. Ведьмы, сотворив пасы руками, сняли запирающие заклинания, но к бараку было уже не подступиться из-за огня.
-Юра, пожалуйста, -вцепилась Крапивка в его куртку. –Сделай, сделай что-нибудь!
-Что я сделаю? -растерянно пытался он отцепить от себя лесавку. –Это не потушить. Не подойти. Я разряжен.
-А что, он может? –поинтересовалась ведьма.
-Все, -коротко ответила Полынь. –Но не умеет.
 Пламя тем временем с треском стреляло искрами, и набрало серьезный темп. Ведьма ни чего, не говоря схватила хворостину и стала ею рисовать неизвестные знаки на земле. Вторая видимо знала, что та задумала и стала расставлять ни чего не понимающего парня и лесавок в круг. Его замкнула первая, и заставила всех взяться за руки.
 Вокруг них начала нарастать сила. У Юры встал дыбом волос. Он почувствовал, как в него вливается нечто чуждое. Как оно разливается по телу и буквально распирает изнутри.
-Здравствуй мой хороший, -сказал знакомый голос, от которого вздрогнуло и защемило в груди.
 Парень ни чего не смог ответить, энергия, словно парализовала все тело. Он не мог пошевелить даже языком. Он не видел ее, но почувствовал что она рядом. На глазах выступили слезы. Юра ощутил, как источающие силу руки Осинки легли на его плечи.
-Расслабься мой единственный, -шепнула она. –Пусти в себя исток. Ни чего не бойся. Я рядом. Я направлю и помогу.

 Оставшиеся в живых ведьмы сидели на мешках, из которых местами почти высыпался песок. Испуганные, растрепанные они смотрели, как Иван стаскивает в кучу трупы, в избытке валявшиеся на протяжении всей улочки. Рассудив, что враг повержен, и опасаться не кого, мастер решил не идти за парнем. Чем он мог им помочь? Да ни чем. А вот трупами следовало заняться и поскорей.
 Конечно, маловероятно, что они сразу же начнут перерождаться. Это дело не быстрое, и труп не менее суток остается трупом, а уж после за него берутся стихии и Матушка Земля. Но и затягивать не стоило.
 Его наставник, старый ментор, не особо углублялся в тему, почему сутки ни чего не происходит, и когда юный послушник, Ваня Безродный, спросил об этом, то старый, искалеченный охотник, доступно пояснил:
-Ни кто не знает, почему так. Я думаю, земля дает время телу окончательно лишиться всего человеческого. Может, чтобы окончательно умер мозг. Чтобы выгорело все, что было в памяти. Все знания, привязанности, мысли и чувства. А может, чтобы оболочка окончательно потеряла связь с душой. Когда увидишь перерожденца, то сам все поймешь.
 После того он не единожды лицом к лицу сталкивался с этими опасными тварями. И все что он понял, так это то, что это совершенно иные существа, в которых нет ни чего человеческого. Все человеческое им чуждо. Лишь сила, необузданная агрессия, вечный голод и жажда убийств.
 Много раз он слышал о разумных тварях. Но за все годы охоты не встретил не одного. Когда он был совсем молодым охотником, даже несколько раз собирался отправиться на болота, где якобы жили таковые, подальше от людей, но здравый смысл всегда побеждал. Можно было запросто сгинуть на болотах. Единственное что там гарантировано можно было найти, так это, смерть.
 Встреча с Жанной, поколебала его твердую уверенность в бессмысленности слухов о существовании разумных перерожденных.
 Его мысли прервала ослепительная вспышка и оглушающий раскат грома. Налетевший порыв ветра чуть не сбил мастера с ног. По поселку прокатилась волна силы.
 Встревоженные ведьмы повыскакивали, испуганно заозирались. Ветер набирал силу. Сгустившиеся тучи ускорили свой бег. По ним разбежалась и исчезла ветвистая молния. В лицо тугими струями ударил дождь.
-Мастер, -крикнула Настя, та самая, что убила старосту. –Что-то происходит. Что-то не хорошее.
-Укройтесь в доме, -перекрикивал шум проливного дождя Иван.
 Псу приглашения не потребовалось, он первым спрятался от потока, льющего с небес. Следом в дом убежали и женщины. Ощущение силы нарастало, а с тем и разбушевавшийся ливень превращался в настоящий шторм.
 Ветер хлестал в лицо, не давая даже вдохнуть. Ливень заливал глаза. Иван, прикрываясь рукой, проталкивал себя навстречу злому ветру. Несколько раз его даже сбивало с ног. Ругаясь, хватаясь за встречные заборы и столбы, он все же добрел до того места откуда во все стороны плескала необузданная сила.
 Средоточием ее были пять недвижимо стоящих фигур. Именно они выплескивали этот энергетический поток.
 Барак уже погас, ветер начал трепать и срывать обугленную крышу. Вода по щиколотку затопила весь двор. Но ураган все набирал обороты и, похоже, останавливаться уже не собирался.
-Иван, -на грани слышимости позвали мастера.
 Он стер льющийся по лицу поток воды. Но не увидел того кто его позвал.
-Где ты, -отозвался он, хотя знал, что нельзя откликаться, когда не видишь кто тебя зовет.
-Я здесь, -ответил у уха знакомый голос. –Это я, Осинка. Юра слишком сильный, я не смогла его сдержать. Он черпает исток. Это нужно прекратить, он перешел грань.
-Вот блин, -обреченно бросил мастер. –Ну что мне с ним делать? Вечно куда-нибудь да влипнет.
-Разорви круг, -просил тающий голос.
 Цепляясь за все подряд, падая в воду и матерясь, Иван добрался до крепко сцепившихся руками фигур. Он попытался расцепить их руки. Как только притронулся то почувствовал, какая силища течет сквозь их круг.
 Мастера отбросило. Он шлепнулся в воду и, барахтаясь, будто черепаха с трудом снова встал. Глубоко вдохнув несколько раз, зажмурившись, зная, что сейчас его снова долбанет энергией, он плечом вперед понесся на Юру.
 Долбануло. На этот раз отбросило еще дальше. Парень все же покачнулся и разомкнул круг. Женщины без чувств попадали в воду. Но не Юра.
 Он медленно обернулся и посмотрел на лежащего в потоке воды оглушенного наставника.
 Иван испугался. Сейчас на него смотрел не его протеже. Его глазами, на Ивана свысока, смотрело нечто иное. Сильное, от того страшное и опасное. То пред чем инстинктивно хотелось преклониться и роптать. Редко такое случалось, но мастера под этим взглядом словно парализовало.
 Иное ни чего не сказало. Оно благосклонно улыбнулось, и покинуло парня. Взгляд его погас, Юра покачнулся, обхватил голову и упал на колени.
 Мастера расклинило, он на коленках прошлепал к парню и подхватил.
-Ваня, -удивился он, когда в глазах прояснилось. –Что, происходит?
-У меня аналогичный вопрос, -оправившись от шока, ответил мастер. –Какого хрена? Вы сдурели тут совсем? Всемирный потоп устроить решили?
-Это мы? –удивился парень, осознав, что бушует буря. –Последнее, что помню, я просил дождя.
 Он, взглянул на женщин, лежащих в потоках воды.
-Они живы?
 Женщины были живы. Первыми пришли в себя лесавки. От избытка энергии они светились будто лампочки. А вот очнувшиеся следом ведьмы, долго приходили в себя, а после попятились от парня, словно от огня.
 Полынь помогла подняться мужчинам, а Крапивка бросилась к бараку и стала сбивать замки.
 Одна из ведьм была крайне испугана и спряталась за спину второй, которая по виду была, не столько испугана, сколько потрясена.
-Что… Что это было? –ошеломленно глядя на парня спросила она. –Мы просто хотели тебя подзарядить за счет окружающей энергии. А вместо этого…
 С пальцев ведьмы сорвались электрические разряды и едва не достали мужчин. Но ведьма сама этого испугалась и поспешила спрятать руку под плащ.
-Я заряжена, -округлив глаза бормотала она. –И перезаряжена через край. Я раньше вообще этого не умела! –воскликнула она. –Что ты сделал?
-Я не пойму, ты рада или огорчена? –весело хмыкнул Юра, жмурясь от бьющего в лицо дождя.
-Я не знаю, -растерянно ответила она.

Третья часть в стадии написания. :)