Сыночек (так часто бабушка называет внука), – приезжай! Дедушку положили в больницу. Я одна. По дому управляюсь, а вот с хозяйством некому. Дядя Шура помогает, но тоже не всегда — работа, свои дела. Приезжай, Серёжа! Пока каникулы, побудешь со мной, а там и Ахат поправится. Главная забота у меня — поить Варвару и жеребёнка. И тебе хорошо будет: погуляешь на воздухе, покатаешься на санках. Всё же лучше, чем в дымном городе в «каменушке» сидеть. Приезжай, внучек, я жду тебя. В любом случае позвоните на станцию, дежурный мне передаст.
Серёжа почти каждое лето проводит у бабушки с дедушкой, а зимой бывает редко и только с родителями. На сей раз едет один. Вечером его проводили на поезд, а утром он уже на месте, на маленьком железнодорожном полустанке в окружении лугов и сопок, заросших кустарником багула и смешанным лесом.
Бабушка, поджидая внука, напекла блинов, наготовила вкуснятины. В доме тепло и уютно. Печка ещё не протопилась, весело потрескивают полешки. Бабуля стоит у окна, волнуясь, ждёт прибытие поезда «Чита – Благовещенск».
Приехал!.. Слава богу! Васька, встречай друга! Выпустила кота во двор.
Громко топая, в коридоре Серёжа стряхивает снег с валенок. Баба Лида, широко распахнув дверь, встречает его.
– Здравствуй, бабушка! – Снимая рюкзак, Серёжа попадает в её объятия.
– Родной ты мой… дитятко… приехал!Слава Богу! – Чмокает внука в щёчку. – Я беспокоилась за тебя. Как доехал? Всё нормально? Проголодался? В вагоне не холодно было?.. Снимай куртку. – Пытается расстегнуть пуговицы.
— Всё хорошо, баба, дай - я сам… Васька меня встретил, мяукает, что-то «говорит».
– Он у нас молодец – всё понимает. Проходи, мой руки. Сейчас завтракать будем.
Вскоре пришёл дядя Шура, объяснил, как водить Варвару к проруби.
– В коридоре на крюке висит узда; всегда, чтобы не искать другой раз, туда же и вешай. Наденешь на Варвару и веди, да смотри, чтоб на ногу не наступила. А жеребёнок следом побежит. У проруби будь осторожней. Если вода подёрнулась льдом, шугу вычерпай деревянной лопатой. Вёдра и ковш там – увидишь. Вообще-то я ещё до работы чищу прорубь, поэтому старайся поить коней утром пораньше, пока лёд не намёрз. Кобыла, примерно, два ведра выпивает. Про жеребёнка не забудь. Воды много не набирай – тяжело будет. Да-а-а, а ты когда-нибудь надевал узду?
– Нет, но видел, как деда делает.
-Ну, тогда хорошо. Вот и всё, делов-то… справишься. Если чё – зови.
Когда мелкая прорубь промерзает до дна, на глубоком плёсе дед Ахат прорубает другую, укрывая её досками и войлоком. Смотреть в прорубь - сказочное удовольствие! Голубые куски льда с воздушными пузырьками внутри, вертясь в потревоженной воде, хрусталём сверкают на солнце! В глубине проруби можно увидеть гальянов. Иногда рыбёшка с водой попадает в ведро и мечется, как "золотая рыбка" в неводе. Всегда хочется выловить её и поместить в стеклянную банку. Так обычно и делаем.
Дед Ахат раза два в неделю, как дед Мороз в тулупе, с усами, но без бороды, ездит по реке по воду. На конных санях лежит железная двухсот пятидесятилитровая бочка. Сев на свободное местечко, понукая, пускает лошадь рысцой. Морозный ветер обжигает лицо. Зимняя сказка чарует глаз и умиротворяет душу. На мелких каменистых быстринках, поблёскивая на солнце, ещё журчит серебристая вода. Ближние кусты густо забелены инеем, склонились почти до самой земли. В зимнем наряде будут спать до прихода весны.
Рядом, то обгоняя повозку, то отбежав в сторону, семенит довольный Черныш. Любопытный пёсик, то и дело что-то вынюхивает, выискивает и тоже радуется зимней прогулке. Жеребёнок, заигрывая с Чернышом, всё же старается не отставать от мамы.
У проруби хозяин перво-наперво поит коней. Ведром, прикреплённым к длинному шесту, даже не наклоняясь, Ахат привычно и умело черпает воду. Наполнив бочку, укрывает прорубь. На обратном пути идёт, держа поводья в руках. Сняв рукавицу, то и дело соскребает с усов намёрзшие льдинки.
А пока деда нет дома, Серёжа носит воду из реки на коромысле. Варвара не хочет признавать маленького хозяина.
– Дядя Шура, Варвара не слушается меня. Хочу надеть узду, она задирает голову и фыркает. Боюсь, укусит или лягнёт.
– Ты что?.. Носишь воду на коромысле? Какой же я дурень! Ведь я тебе самого главного не сказал, – возмущаясь, шлёпает себя по лбу. — Идёшь к коням, надевай дедову телогрейку и шапку. Варвара признает тебя своим. Ведь и я так делал.
– Серёжа, куда это ты собираешься? На маскарад? – Бабушка удивлённо смотрит на внука, пытающегося надеть старую дедову фуфайку.
– Веду поить коней на речку. Дядя Шура сказал, надо надевать дедушкину одежду, тогда кобыла не будет от меня шарахаться.
– Вот даже как!? А я-то думала, что Александр переодевается, чтобы не запачкать форму железнодорожника. Тогда давай я тебе помогу. Фуфайку надо кушаком подвязать, а то слишком уж велика. Что?.. И и шапку надо? Как же мы её наденем? Так, сначала повяжем платок, а потом ушанку. Она не свалится, и уши не замёрзнут. Может, и валенки дедовы наденешь? – Смеётся.
Серёжа с пониманием переносит бабушкины насмешки. Вертясь перед зеркалом, охотно подыгрывает.
- Я похож на деда?
- Да-а-а, вылитый Ахат. Готов? Ну, иди с богом. Верхонки не забудь.
Кобыле и жеребёнку будет весело.
- Пусть повеселятся, лишь бы слушались меня.
На сей раз Серёжа без проблем надел узду на кобылу. Каждый день водил её к проруби, а жеребёнок резвился рядом. Скоро они уже хорошо понимали друг друга. А тут уже и дедушка выписался из больницы, приехал домой.
Пришло время провожать внука на поезд. Подошли к коням. Серёжа угостил их хлебом с ладони, как показал дед.
– Смотри, смотри, – говорит Ахат Александру, – они стали друзьями! Жеребёнок тёрся головой о Серёжу, словно не хотел с ним расставаться.
Потом кот Васька, дедушка и дядя Шура проводили маленького хозяина на вокзал. А баба Лида стояла на высоком крыльце, махала им вслед и краем шалюшки утирала слёзы.