Летом в школах устраивали "Оздоровительные детские площадки". Не помню, в каком это было году – меня определили в незнакомую школу далеко от дома.
В первый день что-то не заладилось: с нами никто не занимался, очень долго не кормили. Не помню, покормили в конце концов или нет. Я познакомилась и играла с какими-то девочками, а, когда нас отпустили по домам раньше, чем должны были, пошла их провожать, так как они боялись идти одни. Развела их по домам и иду себе мимо стадиона «Динамо», было это довольно далеко от дома.
Смотрю – стоит толпа. В центре её мальчик ревёт во всё горло, слёзы в три ручья – потерялся. Все стоят вокруг, смотрят, какая-то женщина его теребит, пытается успокоить, спрашивает, как его зовут, где его мама, мальчик плачет ещё громче.
Я захожу в круг, молча беру этого мальчика за руку и увожу, он сразу перестает плакать. Я веду его к нам домой, разговариваю с ним.
А, дома все в панике – меня потеряли! Бабушка ходила за мной в ту школу и вернулась одна, а меня всё нет. Кажется, мы с этим мальчиком пришли, когда уже стемнело. Нас накормили. Тютия в это время поднялась на второй этаж к тёте Миле и позвонила в милицию. Туда уже обратились родители потерявшегося малыша. Скоро они пришли за ним. Так что всё окончилось благополучно.
На «площадке» всё постепенно наладилось. Кормить стали во-время. Только на завтрак часто давали овсяную кашу с остюками, что я не любила, и не только я, на столах оставалось много тарелок с нетронутой застывшей овсянкой.
До обеда нас водили на всякие пустыри собирать ромашку для аптеки, для этого Тютия мне сшила полотняную сумку, как у санитарок на фронте. Пустырей по городу было много, они получались там, где от бомбёжек разрушались и горели дома. Эти
места и зарастали травой, крапивой и особой ромашкой с мелкими цветками.
После обеда надо было обязательно спать – тихий час. Спали на полу – матрац и спальные принадлежности приносились из дома. Заснуть никак не получалось, хоть и старалась…
Потом мы готовили с воспитателями самодеятельность и нас водили в госпиталь выступать перед ранеными. Мы читали стихи и пели под аккомпанемент аккордеона. Выступали прямо в палате, раненые сидели на койках по несколько человек, а кто-то и лежал. Хлопали нам сильно, от души.
Под госпитали в Горьком были переоборудованы школы. Школа, в которой я училась с 5-го класса, во время войны была госпиталем.