В молодости Николай Петрович был прорабом-метростроевцем.
И у него сохранилась фотография из газеты «Ленинградская правда», где он был снят на фоне строящейся станции «Площадь мира».
Широко улыбающийся парень в рабочей каске. Герой, или, как бы тогда сказали, типичный представитель своего времени. Глядя на фотографию, можно было предположить его дальнейшую судьбу: уютная квартира в новостройках, жена, дети, награды за доблестный труд, достойная старость.
Между тем, в пожилые годы Николай Петрович обитал в полуподвале коммунальной квартиры в разрушающемся доме на одной из улочек Коломны, примыкающих к Фонтанке. Женат никогда не был, детей не имел, близких тоже.
Жил в полном одиночестве с кошкой, и ещё с развивающейся депрессией, справиться с которой можно было простым способом – завести семью. Это было вполне реально, хотя бы потому, что ему едва перевалило за 50.
И ещё потому, что, не смотря на привычку к выпивке, выглядел он достойно. Давно замечено, что существуют люди, хотя и склонные к дурным привычкам, но на всю жизнь сохраняющие при этом природную аккуратность и человеческое достоинство.
- Культурный человек, дурного слова от него не слышали! – всякий раз констатировали соседки, сидя на лавочке возле дома, когда Николай Петрович проходил мимо.
- Жаль что, одинокий…
- Да уж, сутулится как-то по-особенному, и вид такой… словно виноватый. И так ясно, что в бобылях.
- Да ходит к нему одна. Правда, никогда надолго не остаётся…
- Наверное, замужняя?
- Ну, раз надолго не остаётся, какая ж ещё?..
Единственный друг детства Николая Петровича в минуты редких встреч советовал:
- Найди себе женщину! И сразу почувствуешь, как изменится жизнь.
- В молодости я полюбил Ларису, а она вышла замуж за другого… - отвечал Николай Петрович.
- Ну, и что? Если к другому уходит невеста, то ещё неизвестно, что там будет у них, да как…
- Всё известно, спустя год они развелись, и Лариса вернулась ко мне. Правда ненадолго, потому что вскоре опять предпочла мне другого…
- Тем более!
- Но тот, уже второй другой, через некоторое время сошёл с ума…
- Ничего удивительного.
- Вот именно, что…
- И она предпочла тебе уже третьего?
- Откуда ты знаешь?
- Да как-то не сложно было догадаться…
- Третий, правда, потом сел в тюрьму. Но ведь Лариса всё это время, то есть в перерывах между своими замужествами, встречалась со мной, как с мужчиной?! Представляешь: спит со мной, а выходит замуж за другого?!
- Однако всё же какая-то непоследовательная женщина, твоя Лариса? – пожимал плечами друг. - А других у тебя не было?
- Другие были, но на них уже я не собирался жениться. Потому что лучше всех было с ней, и в постели, и вообще… мы познакомились, когда я только пришёл из армии, и после первой близости с ней я чуть не сошёл с ума, у неё были такие стройные... ключицы.
- Хм, ключицы?! Но это же неправильно, если женщина встаёт из одной кровати только для того, чтобы лечь в другую!
- В середине 90х она вышла замуж за немца и уехала в Германию.
- И что, с концами?
- А потом они развелись, и теперь Лариса работает патронажной сестрой и зовёт меня к себе. Но что я там буду делать, кем стану работать, патронажным братом?
- Зато будешь всегда с патронами, купишь себе шмайссер…
- И каску с рогами…
Архитектурной особенностью станции Площадь мира, которая была поставлена на месте снесённого в начале 60х «Спаса на Сенной», было то, что у неё имелся большой, выдающийся вперёд почти на два метра, козырёк.
В один из летних дней начала 2000х этот козырёк обвалился и убил и покалечил несколько человек. Как у нас случается, в нужный момент не успели произвести капитальный ремонт здания станции, и случилась трагедия.
А потом стало известно, что Николай Петрович, фото которого когда-то красовалось в Ленинградской правде, куда-то исчез, по крайней мере, никто не знает, что с ним случилось, поскольку с тех пор его никто не видел. Всё-таки хочется надеяться, что укатил к Ларисе в Германию.
Она приходит
к нему по средам,
много воды
утекло с тех пор;
приходит с утра,
или после обеда,
вытирает ноги,
снимает пальто.
Он разливает
вино в стаканы -
фужеры кончились,
может статься;
неказистый душ
и ржавая ванна,
неуютно,
но куда деваться?
Они целуются,
потом раздеваются,
она остаётся
в розовой кофточке,
и не потому,
что стесняется,
просто сильно
дует от форточки.
Дети по двору
бегут гурьбой,
солнце мелькает
в десятках окон,
ветер играет
с водосточной трубой,
ветхий диван
напоминает кокон.
Потом их души
скользят в облаках,
и лезет в окно
подросшая липа;
а где-то сверху,
из чердака,
какой-то придурок
орёт до хрипа.