Вещие сны для печати

               

Так сложилась моя судьба, что я, вероятнее всего, унаследовала некую часть маминой обострённой интуиции. Наличие этого дара не только мамина заслуга, вероятнее всего, корни такой особенности уходят в далёкое прошлое её семьи. Унаследовала я от  матери и ещё одну способность: удивительное чувство времени. Мама просыпалась рано утром безо всякого будильника.
В нашем студенческом общежитии  не было будильников, жили тогда студенты  бедно, не у всех были даже наручные часы. И если кому-то из студентов надо было встать пораньше, чтобы не опоздать на ночной или утренний поезд, то всегда просили меня, чтобы я их разбудила. И не было ни одного случая, чтобы я ошиблась и кого-то подвела. До назначенного времени я спала сладким сном младенца, а в нужное время просыпалась, минута в минуту, будила человека, просившего вечером разбудить его, опять укладывалась спать и засыпала мгновенно. Студенты шутили:
«Таня «работает» у нас будильником».
Эта особенность сопровождает меня и поныне. Где бы я ни находилась, в каких часовых поясах, или на каких материках я ни была, когда бы ни легла спать, мой внутренний «часовой механизм» работает безукоризненно. Откуда появились у меня эти способности? Передались ли они мне непосредственно от моей матери или от более отдалённых предков по материнской линии, мне судить трудно. Какие-то и другие особенности я, вероятнее всего, тоже унаследовала от родственников по материнской линии. Им даже трудно дать определение, не знаю, что это такое, я только хочу рассказать о некоторых  сновидениях, которые оказали существенное влияние на мою жизнь.
Что мы знаем о снах?
По большому счету ничего, я не согласна в вопросе расшифровки сновидений ни с известными психоаналитиками, ни с современными толкователями снов, ни с сонниками, не верю безоговорочно ни теориям Зеемана, Лемана, Фрейда, Юнга, я думаю, что природа этого явления гораздо глубже и тоньше. В своё время я тщательно изучила работы великих психоаналитиков прошлого: «Миф о сне» Зеемана, «Магия сна» Лемана, «Значение функции и анализ снов» Карла Густава Юнга, «Толкование сновидений» Зигмунда Фрейда. Отрицать полностью их научные теории, не имеет смысла, безусловно, рациональное зерно в каждой из них есть.
Я отдаю себе отчёт в том, что отрицательное отношение к теориям известных  психоаналитиков может вызвать шквал критики  в мой адрес, но я ведь не специалист в такой тонкой сфере науки, я – обыватель, и только высказываю своё мнение, в праве на которое никто не может мне отказать.
Возможно, что кому-то моя теория расшифровки сновидений покажется слишком примитивной, наивной, лишённой научного обоснования, ну, что же, я и не претендую ни на какие научные лавры, и не жду ни от кого одобрения.
В моём представлении о снах Вселенная является единым информационным полем, в котором одновременно присутствуют и прошлое, и настоящее, и будущее, в нём вообще нет такого понятия, как «время». Это единое информационное поле чем-то сродни «Всемирной паутине» – Интернету, только «устройство» его гораздо
сложнее и тоньше. Если провести образное сравнение, то это как показ диафильма и современные компьютерные технологии, причём нынешний Интернет и представляет пока собой такое же примитивное устройство, как диаскоп, то есть находится на самой низшей ступени познания и развития неизученного человечеством и недоступного пока ему огромного информационного пространства.
В определённые моменты бытия мозг человека как бы «подключается» к  информационному полю, и происходит это в то время, когда сознание человека выключено: во время сна. Только для того, чтобы «подключиться» к подобной тонкой сфере, человек должен иметь  определённые личные качества или же серьёзную «подготовку», то есть в его подсознании уже должно быть заранее «сформировано место» для такого «подключения». Он должен стать своеобразным «проводником» или же «приёмником» для восприятия необходимой информации.
Мне представляется, что ни один символ сна не может рассматриваться отдельно от личности человека, видевшего какой-либо сон, точно так же, как нет, и не может быть единой и однозначной интерпретации любого сна. Каждый человек в силу своих индивидуальных особенностей настолько отличается в выборе путей, которыми его бессознательное дополняет или компенсирует сознание, что совершенно невозможно быть уверенным, что сны и расшифровка их символики могут быть хоть как-то классифицированы или «унифицированы». Один и тот же символ сна для разных людей может и должен быть истолкован по-разному. Мне представляется, что даже один и тот же человек в разные периоды своей жизни может истолковать одно и то же сновидение совершенно по-разному, так как  психика его с течением времени претерпевает весьма значительные изменения. А приобретённый за многие годы жиз- ненный опыт неизбежно накладывает свой отпечаток как на  сны, так и на их расшифровку.
Я также уверена в том, что образы  и идеи, которые  содержатся в снах, не могут быть объяснены только теми сведениями или ощущениями, которые сохранились в нашей памяти из предыдущих лет жизни или из нашего внутриутробного «существования». Я в принципе не согласна с таким распространённым толкованием снов, что сон – всего лишь новая комбинация старых забытых нами впечатлений или полученных некогда знаний. Часто по необъяснимой пока причине сны выражают совершенно новые мысли, идеи, «подсказывают» решения сложнейших задач, которые ещё никогда до этого не достигали порога нашего сознания.
Таким своеобразным «подключением» мозга спящего человека к огромному информационному вневременному и непознанному пока человечеством пространству,  объясняются многие описанные в литературе, так называемые, «вещие» сны. Вспомним хотя бы Дмитрия Ивановича Менделеева, который именно во сне «увидел»  пери- одическую систему химических элементов в виде разложенного пасьянса. Ведь его мозг  был заранее хорошо подготовлен, «место было сформировано», оставалось только придать «законченность» его великому открытию. Точно так же знаменитый химик Фридрих Август Кекуле, длительное время «бившийся» над графическим изобра- жением формулы бензола, неожиданно «увидел подсказку» во сне. Ему приснилась змея, которая держала во рту собственный хвост, и, проснувшись, Кекуле сразу же понял, что графическая формула бензола имеет форму замкнутого вытянутого кольца.
Французский математик Пуанкаре обязан своим важнейшим открытием внезапно полученному им «откровению» из области  бессознательного  мира.  Декарт  –  французский философ, именно во сне «осознал» «Порядок всех наук», а английский писатель Роберт Льюис Стивенсон, потративший долгие годы на поиски истории, которая могла бы проиллюстрировать его «сильное чувство двойственности человеческого бытия» неожиданно во сне «увидел» сюжет «Доктора Джекиля и мистера Хайда». Таких всемирно известных примеров можно привести великое множество. И Гай Юлий Цезарь, и Александр Македонский, и Авраам Линкольн, и многие другие выдающиеся личности оставили в Истории подлинные свидетельства о собственных «вещих» снах.
Так же поступали и жрецы Древнего Египта. Они сознательно засыпали в храмах, задав перед этим какой-то вопрос богам, и во сне на уровне подсознания «получали ответ» от «небожителей», от египетских богов.
Приведу ещё два ярких примера получения «сверху» информации, которые заслуживают внимания. Один из них впоследствии был претворён в жизнь, но вначале стал только своеобразным «источником» для зарождения реализовавшейся через многие годы мечты, а другой был символическим предупреждением случившейся вскоре небольшой неприятности.
Нет необходимости рассказывать читателю, кто такой известнейший писатель Ян, автор «Чингиз-хана», «Батыя», «К последнему морю», «Юности полководца» и многих других широко известных произведений.
Василий Григорьевич Ян (настоящая фамилия его – Янчевецкий) в одном из своих рассказов, который называется «Голубые дали Азии», «Записки всадника» так описывает один из своих снов:
«… Эта новогодняя ночь*, морозная и тихая, какой начался год, оказавшийся роковым для России, стала знаменательной и для меня. В ту ночь, под утро, я увидел странный сон.
Мне приснилось, что я сижу близ нарядного шатра и во сне догадываюсь, что большой, грузный монгол с узкими колючими глазами и двумя косичками над ушами, кого я вижу перед собой, – Чингиз-хан.
Он сидит на пятке левой ноги, обнимая правой рукой колено. Чингиз-хан приглашает меня сесть поближе, рядом с ним, на войлочном подседельнике. Я пересаживаюсь поближе к нему, и он обнимает меня могучей рукой и спрашивает:
«Ты хочешь описать мою жизнь? Ты должен показать меня благодетелем покорённых народов, приносящим счастье человечеству! Обещай, что ты это сделаешь!»
Я отвечаю, что буду писать о нём только правду.
«Ты хитришь!... Ты уклоняешься от прямого ответа. Ты хочешь опорочить меня? Как ты осмеливаешься это сделать? Ведь я же сильнее тебя! Давай бороться!...»
Не вставая, он начинает всё сильнее и сильнее сжимать меня в своих могучих объятиях, и я догадываюсь, что он, по монгольскому обычаю, хочет переломить мне спинной хребет!
Как спастись? Как ускользнуть от него? Как стать сильнее Чингиз-хана, чтобы ему не покориться?... И у меня вспыхивает мысль: «Но ведь всё это во сне! Я должен немедленно проснуться и буду спасён!...» И я проснулся. Надо мною ярко сияли бесчисленные звезды.
Пустыня спала. Наши кони, мирно похрустывая, грызли ячмень. Не было ни шатра, ни Чингиз-хана, ни пронизывающего взгляда  его колючих глаз…
И тогда впервые появилась у меня мечта – описать жизнь этого завоевателя, показать таким, каким он был в действительности, разрушителем и истребителем народов, оставлявшим за собой такую же пустыню, как та, где спал наш караван…
Но ещё много суждено было мне странствовать, видеть и пережить после этого рокового сна, прежде чем – только тридцать лет спустя – я смог осуществить эту свою мечту!...»
И ещё один известный случай. В интервью,  показанному по телевидению, Владимир Спиваков рассказал об одном из сбывшихся снов. Он был на гастролях в Дрездене и ночью увидел сон:
«Мне приснилось, что я дирижирую оркестром. И вдруг с ужасом замечаю, что на середине моей дирижёрской палочки появилась чёрная змея, она извивалась на  палочке, принимая разные позы. Я в ужасе проснулся. Позвонил жене Сати, рассказал ей сон, она меня успокоила, сказала, что змея – это символ мудрости, и ничего плохого во сне нет. А вечером того же дня на концерте у меня наполовину разломался смычок».
Может быть, я и не совсем понятно изложила собственное представление о снах, но то, что это «работает», не вызывает у меня сомнений. Таково моё мнение, и чем дольше я живу и размышляю на эту тему, тем больше нахожу подтверждений тому, что эта область бытия и знания до сих пор находится для человечества за семью печатями, во всяком случае, рациональное объяснение таким снам отсутствует.
В моей жизни столько раз происходило удивительное совпадение сновидений с реальностью, что я не могла не сделать таких выводов. Описывать все случаи не имеет смысла, так как они носят слишком личный характер, а в данном конкретном случае я приведу только ту часть моих снов, которая, как мне представляется, напрямую связана с тем, чем я сейчас занимаюсь.
Я не писала бы об этом, так как с детства воспитывалась в атеистических принципах отца, но с течением времени я могла воочию убедиться, что его твёрдое атеистическое мировоззрение претерпело значительные изменения. Может быть, он и не пришёл к Богу, в обычном нашем понимании, но то, что он поверил в некие Высшие силы, не вызывает у меня сомнений. Работая с его рукописями, тщательно их изучая и подвергая постоянному анализу, я не могла не сделать подобного вывода… В зрелом возрасте он часто по утрам обращался к маме с просьбой объяснить, что может означать то или иное его сновидение. Началось это после того, как ему приснился сон, в котором папа, застёгивая своё пальто, заметил, что в этот момент у него на глазах оторвалась самая нижняя пуговица и куда-то пропала. Сколько он ни искал во сне пуговицу, так и не смог её найти. Пуговица бесследно исчезла. Папа никогда не называл пуговицу по-русски, он всегда употреблял белорусское слово  «гузик». Рассказывая сон моей матери, он тоже по обыкновению применил привычное для него слово. Мама сразу же сказала отцу, что его ждёт какая-то
потеря, безвозвратная утрата, что это очень плохой сон…
Прошло короткое время после того, как отцу приснился сон, и у него внезапно умер младший брат Иван. Вот и оторвался самый нижний (младший) «гузик»,  исчез навсегда…
Я хорошо запомнила этот случай, как и то, что после возвращения с похорон брата, папа включил радио, чтобы по своему обыкновению послушать последние известия. По радио вдруг зазвучал вальс «Амурские волны», и мама горько заплакала, она вспомнила, как часто танцевала с братом отца под музыку именно этого вальса…
Наука далека от рационального толкования сновидений. Увы, но это так.
Мне в течение многих лет часто снился один и тот же сон. Во сне я внезапно отчётливо осознавала, что мною не достроен дом, все права на который у меня есть. Причём выяснялось, что посторонние, совершенно чужие мне люди, без зазрения совести пользуются этой, принадлежащей мне по закону, собственностью.
Иногда снилась другая модификация подобного сна. Снилось, что в нашем коттедже я не закончила строительство второго или третьего этажа. И во сне я с удивлением и досадой спрашивала у себя, что же мешает мне завершить строительство, ведь для его окончания у меня есть и силы, и денежные средства?
Никогда предполагаемые незавершённые стройки не касались ни моего мужа, ни моих детей, ни моих сестёр или брата, никого из моих близких, они в моих снах не присутствовали, речь шла только лично обо мне.
Я долго думала, что же означают подобные сновидения, которые повторялись и повторялись… Многократно пыталась «расшифровать» свои сны.
Когда ушли из жизни один за другим мои родители, я связала навязчивые повторяющиеся сновидения с тем, что мне следует восстановить родительский дом.
 Так мы и сделали. Основную роль в большой стройке сыграл мой муж.
  Когда все работы по восстановлению родительского дома были завершены, мне вдруг опять приснился тот же сон, ну что за наваждение? Что ещё я не достроила в своей жизни?
Сон снова и снова повторялся в разных модификациях, но суть его была одна – я должна что-то достроить, что-то, на что у меня есть все необходимые права и документы.
В какой-то день я приобрела в гродненском книжном магазине «Ранiца» книгу «Тайна сна», первоначально изданную в г. Харькове в 1995-м году под редакцией Е.В.Медреша, фирма «ШВН», в которой среди прочих толкований снов были помещены и работы Карла Густава Юнга и Зигмунда Фрейда. Напрасно тщательно изучала я опять работы великих психологов, конкретного ответа в них так и не нашла, однако некоторые умозаключения Юнга показались мне более-менее «созвучными» с тем, что я хотела найти.
Приведу небольшую выдержку из книги
«Значение функции и анализ снов» Юнга:
«…символы сна – важные посланники от инстинктивной к рациональной составляющей человеческого разума, а их интерпретация обогащает нищету сознания, так как она учит его снова понимать забытый язык инстинктов…
Нет ничего уязвимого более чем научная теория; она – всего лишь эфемерная попытка объяснить факты, а не вечную истину.
…Повторяющийся сон – явление особое… несколько лет подряд я сам видел во сне мотив, в котором я «открывал» в своём доме жилые пространства, о существовании которых и не подозревал…
Сам дом являл символ моей личности и область её сознательных интересов, а неизвестная пристройка представляла собой предвосхищение новой области интересов и поисков, о которых сознание в тот момент ничего не ведало…»
Приводить дальнейшие рассуждения Юнга мне представляется излишним, они очень пространны, я постаралась ниже кратко их сформулировать.
Таким образом, у Юнга я нашла некое подобие своего сна. Речь шла о некой неизвестной Юнгу части его собственного дома, и он истолковывал сновидение так, что человек, которому снится подобный, многократно повторяющийся сон, в будущем будет заниматься таким родом деятельности, который ему совершенно не свойственен.
Я прочла умное толкование «старика» Юнга, иронически улыбнулась и подумала:
«Нет, это точно не обо мне»!
К тому времени у меня была высшая категория провизора, я  была награждена нагрудным знаком «Отличник здравоохранения Республики Беларусь», имела в своём активе все мыслимые и немыслимые Почётные грамоты, которыми была награждена за свой труд, начиная с Министерства здравоохранения, Областного совета депутатов, Облисполкома, и заканчивая районным Советом трудящихся. Успешно руководила одной из крупнейших аптек Гродненской области, которая неоднократно была признана
«Лучшей аптекой года» по результатам работы, и менять любимую профессию провизора на какую-то иную не собиралась.
А между тем навязчивый сон продолжал мне сниться в разных вариантах, но суть его всегда сводилась к одному и тому же: у меня на руках имеются все документы, а кто-то чужой, посторонний, живёт в том доме, который должна была достроить я.
Время шло, в Ивацевичском районе велась большая и нужная работа. Авторитетная комиссия готовила документальные материалы для издания самой главной, по моему мнению, книги нашего времени – книги «Память», в которой представлены и политическое, и культурное, и социальное развитие родного для меня района. Не буду вдаваться в подробности, но эта книга, может быть, самое главное издание, которое вышло в Республике Беларусь за постсоветский период. Мне кажется, что последующие поколения по достоинству оценят ту колоссальную работу, которую выполнили составители издания, и с благодарностью будут пользоваться документальными замечательными книгами. В книге имеются воспоминания моего отца. Но не все они проходят под его фамилией, увы… Некоторые люди использовали материалы отца без единой ссылки на его авторство.
Когда-то Анатоль Франс сказал такие слова:
«Дар воскрешать прошедшее столь же изумителен и драгоценен, как и дар предвидеть будущее».
И окончательно «созрела» я для того, чтобы обработать рукописи отца и «достроить» дом, который настоятельно требовало завершить моё подсознание, только в ноябре 2009 года.
В то время в районной газете «Ивацевичский  вестник» была напечатана большая статья о гибели известного в нашем районе партизанского командира – Алексея Петровича Черткова. Рассказывать здесь о легендарной личности партизанского командира, с первых дней войны, занявшего активную позицию сопротивления фашистам, мне представляется нецелесообразным. Я только могу отослать заинтересованных читателей к мемуарам отца, изданным в 2010 году в городе Минске. Называется книга отца «Пока мы живы…»
В статье автор дважды ссылался на партизанские воспоминания моего отца – Лукашевича Гавриила Корнеевича. Как будто чёрная пелена упала с моих глаз. Я поняла, что должна дать жизнь воспоминаниям  отца. Сколько лет он работал над своими мемуарами, сколько писем написал своим соратникам, сколько газетных статей! Как явственно представила  я себе отца,  сидящего за столом в нашей гостиной и пишущего  заметки в самых разных тетрадях, блокнотах, помечающего что-то на полях своих записей! Сам он, к сожалению, не смог завершить огромный многолетний труд. Вот почему мне снился один и тот же сон! Ведь воспоминания папы были написаны им давно, как раз в то время они и были завершены, когда мне начал сниться навязчивый сон.
И замкнулся в моём сознании «магический» круг! Так вот какой «дом» я должна ещё достроить! Так вот какие «строительные» материалы и документы находятся в моих руках! Так вот какие чужие люди живут в том «доме», который должна была достроить я!
Вот и вспомнила я мудрого Юнга, над которым раньше только посмеялась, вот и засела я за компьютер, вот и пришлось заняться несвойственной мне работой. Спрашивается, где моя фармация, а где труд, связанный с мемуарами? И всё-таки, не смотря на явное различие между моей профессией и литературной работой, которой    я стала заниматься, не могу не отметить  общее начало, которое их объединяет. Моя профессия провизора, как ни одна другая, требует полной собранности и самоотдачи. Любая ошибка в изготовлении лекарства или в его выдаче чревата самыми тяжёлыми последствиями. В этом моя профессия сродни работе сапёра. Ошибок не должно быть, потому что за каждой ошибкой могут последовать неотвратимые и необратимые последствия, и даже чья-то смерть. Моя профессия требует от человека наличия огромной усидчивости, хорошей памяти, точной формулировки, правильной организации труда, методичности, скрупулёзности, дотошности, постоянного проведения анализа и очень многих других важных качеств и практических навыков, которые так нужны и в литературном труде. Основная черта людей моей профессии – перфекционизм, постоянное стремление к совершенству, работа над собой, без этого качества в фармации не удастся состояться.
Писать любое произведение трудно. Каждый человек, написавший в своей жизни  статью, сочинение, реферат, или даже небольшое личное письмо, меня поймёт. Одно дело произносить речь. Слова связываются сами собой, логическая цепь выстраивается мгновенно, находятся и удачные сравнения, и яркие образы, и нужные цитаты сразу сами собой приходят в голову и эмоциональная составляющая при этом «работает».
А стоит изложить то же самое на бумаге, или на экране компьютера, как слова начинают самостоятельную жизнь, стремятся к повторениям, теряется лёгкость слога, слова тяжёлыми дубовыми колодами наворачиваются друг на друга и приходится прикладывать значительные усилия, чтобы навести маломальский порядок в этом хаосе.
Привязываешься к работе намертво, мысли о написанном, и о том, что ещё надо написать, преследуют постоянно, и днём, и ночью, как будто какой-то файл никак не может закрыться в твоём мозге. Писать отстранённо, холодно, находясь  мысленно  как бы «над излагаемым текстом», стараясь не испытывать при этом никаких эмоций, не получается. Текст почему-то становится «мёртвым», казённым, подобным текстам из передовых статей газеты «Правда» времён Советского Союза. И я подозреваю, что и человек, читающий такой текст, будет испытывать только одно чувство, в лучшем случае – равнодушие, а в худшем, не будет испытывать ничего, кроме раздражения.
Особенно трудно мне работать с чужим текстом, обрабатывая его в своём литературном стиле. Тяжелейший труд, так как каждую чужую фразу мне надо переписать несколько раз, чтобы придать ей достойный вид и убрать стилистические ошибки и явные логические отклонения. Сравнивая такие тексты и папины мемуары, я сделала вывод, что изложение материала моим отцом мне наиболее близко по всем параметрам, мы с ним «на одной логической волне».
Сказать, что мне легко дался тот первый мой труд, не могу. Работая над отцовскими рукописями, я сквозь сердце пропускала всё, что было им написано. Часто плакала, когда читала о расстреле телеханских евреев, о том, как сожгли заживо красивого белорусского мальчика на одной из лесничёвок. Я ведь знала, что это никакой не художественный литературный вымысел, не таким человеком был мой отец, чтобы что-то присочинить ради красного словца. Уж я-то хорошо его знала. Он был слишком прямолинейным, слишком категоричным человеком, чтобы что-то сочинять, всё им написанное – горькая жизненная правда.
Литературно обработать папины записи тоже было непросто. Он часто употреблял польские слова, а тогда я этим, чужим для меня, языком не владела. И ещё мне  хотелось максимально сохранить и передать в тексте стиль моего отца. Я сидела за компьютером по восемь-десять часов в сутки, разбирая папины рукописи и печатая их, но довела дело до конца.
У нас с папой одинаковый почерк, образ мышления тоже схожий. Не один раз я только успевала подумать, что вот в этом месте хорошо было бы дописать какую-то фразу. И в тот же момент читала «своё предполагаемое дополнение» в папиной рукописи. Это совпадение повторялось не один раз. Мне было психологически тяжело работать над его мемуарами, но работа над ними принесла и некий положительный результат. Я приобрела минимальный опыт в литературном деле.
И с позиции крохотного опыта знаю, что нельзя доверять не подготовленный полностью текст ни редакторам, ни корректорам. Не стоит надеяться, что кто-то подправит или откорректирует твою работу, рассчитывать надо только на себя! Лучше всего самой сто раз всё вычитать и исправить, и только после этого исправления отдавать рукопись в печать.
И, наконец, с помощью Всевышнего я завершила тот первый литературный труд. Почему я написала с помощью Всевышнего? А потому, что хотя я и не глубоко верующий человек, бываю в Храме Господнем только время от времени, всё-таки вера в то, что над нами всеми господствуют некие Высшие силы, живёт в моём сердце.
И не могу не рассказать читателю о том, что когда вышли мемуары моего отца «Пока мы живы…» в издательстве «Мон литера» в г. Минске, мне приснился мой отец. Действие во сне происходило в телеханском родительском доме.
Я увидела во сне отца, который стоя в  гостиной, держал в руках вышедшую недавно в свет новенькую книгу, перелистывал её страницы, внимательно вглядывался в текст и при этом говорил:
«Хорошая получилась книга, вот и останется всем вам память обо мне…»
А мама подошла в этом же сне ко мне и с обидой спросила:
«Что же ты, такая разумная моя дочь, ничего не написала обо мне?
На вопрос мамы ни во сне, ни наяву, мне нечего было ответить…

Примечание:
*В ночь на 27 января 1904 года Япония без объявления войны атаковала русские корабли, стоявшие на рейде Порт-Артура.