Всё окутала серость. Гадкая, нервная серость. В каждом стебельке затаилась она, в каждом камешке, в каждой пылинке... Прыгал автомобиль, нёсся что было мочи. Чувствовалось, бежали мы от чего-то. Снова смотрел я в окно, снова видел тоскливые отталкивающие пейзажи. Мать дрожала, жалась к отцу. Тот нервно держал вырывающийся руль, сильно давил на педаль. Близка была трасса: замелькали знакомые чёрные деревья...
Вдруг бросился в глаза мне серый комочек, мерцающий двумя жёлтыми огоньками. Нечаянно поймал я этот свет, задержал взгляд на непонятных фонарях. В один момент всё как будто замерло, подхватил моё сознание неизвестный поток и потянул к комку - вырвал душу таинственный свет, затянул. Осталась позади, улетела дальше по дороге машина, унося с собой моё бездушное тело, стремительно приближался я к редким деревьям. Зашевелился серый комок, вскочил, ринулся ко мне. Окатил меня с ног до головы холод, сковал крепкими оковами страх - не мог я пошевелиться - оборотень, волк с лохматым искаженным человеческим лицом, длинными и острыми клыками...
Проснулся я: ещё стояла тьма на дворе, но близок был рассвет. Из окон лился тусклый свет зажигающегося неба. Затихали сверчки. Послышался шорох, дёрнулось одеяло - пронзительно взирали зелёные глаза. Не понял я сначала, кто смотрит: и у отца, и у матери цвет глаз нисколько не отличался. Но развеяла сомнения нежная маленькая ручка, которая коснулась моего лба - почувствовала мать мой кошмар, очнулась ото сна. Так смутно помню я голос матери, так далеко остался он в глубинах прошлого! Так сложно порою воскресить заветные тёплые нотки, без которых я когда-то не представлял себе жизнь...
-Ты дрожал во сне... - тихо сказала она. - Кошмар?
-Да, мама... - ответил я и заключил в объятьях тонкую талию, крепко прижался к мягкому и нежному животу.
Помню, вдохнул я тогда полной грудью запах её волос, её тела, такой приятный, такой родной...
Ещё сильнее ощутил я жалость к моей бедной матери, такой юной и прелестной, такой хрупкой и беззащитной! Хорошо понимал я, что устала она от бесконечной беготни, от бесконечного страха не столько за себя, сколько за меня и отца...
Но всё-таки видел, всё время чувствовал я, что мать любила отца больше, чем меня. Сначала я беспокоился, по, но потом понял её, понял тогда, как только увидел, насколько сильна связь моих родителей. Страница за страницей перелистывал я пыльные фотоальбомы, оставляя на них тоненькие дорожки и отпечатки, с интересом изучал каждую фотографию до мелочей...
Везде стояли они вместе, необычные, яркие, нисколько не похожие на других: среднего роста, с волосами до плеч, худой юноша и очаровательная стройная девушка, красиво одетая, с милой простой причёской - деревенским пучком. Никогда не вписывались они ни в какую компанию - всегда выглядели чужеродно на фоне своих семей, одногруппников и коллег, всегда существовали отдельно от общества, находились в своём, в никому, кроме них, не доступном мире, где царила вечная гармония и любовь. Как отдельный организм жили они, с самого начала их дружбы, с далёкого детства, неразлучными, связанными тесными узами. Оказывали они незаменимую поддержку друг другу, благодаря им поверил я в судьбу, укрепилась вера в добро. Не в полной мере ощутил я тогда значимость этого момента - не предполагал, что он будет поддерживать меня всю жизнь...
Проснулся отец - загорелись ещё одни зелёные глаза. Вновь проявил он не свойственную ему нежность: обнял мать, вместе со мной притянул её к себе. Посильнее сжались мы комочком на твёрдой груди отца, уткнулись носами в крепкие плечи - почувствовали мы мощную защиту, которую, как нам казалось, никто не может разрушить. Потяжелели веки - снова протянул ко мне руки волшебник сон. Не стал я с ним бороться - слишком тяжела, слишком страшна была реальность, даже несмотря на такую внезапную поддержку отца, хотелось бежать, бежать без оглядки, куда-то далеко, где нет боли, где нет страданий и страха...